Хорькова-учебник. Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты

• Название: Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты
• Анкор: Хорькова-учебник.doc
• Дата: 28.12.2017
• Размер: 2.47 Mb.
• Имя файла: Хорькова-учебник.doc
• Тип: Учебное пособие; #13379
• страница: 21 из 47

Чаще государство раздавало ссуды промышленникам. При Петре было построено 200 промышленных предприятий, из них на казенные средства - 43 %, на частные - 57 %. Частным про­мышленникам давали льготы, денежные ссуды. Иногда казен­ные предприятия передавались безвозмездно частникам, да еще с приплатой. Государство кредитовало таких крупных за­водчиков, как А. Виниус, Марселис и др. Но чаще бедная казна вместо кредитов давала землю, ее недра, крепостную рабочую силу. Эти факторы, как не стоящие ничего предпринимателю, не работали на богатство, а просто эксплуатировались.

Чаще всего люди брали кредиты друг у друга, договариваясь об условиях и сами регулируя отношения. В селе Иваново

в XVIII веке в долговом списке крестьянина И. Бабурина в 1780 году значилось 154 человека, в основном крестьян, и из соседних районов, у него кредитовались даже князья (Вязем­ский, Голицын, Шаховской). Интересен список кредиторов брянского купца Никулина, составленный в 50-х годах XVIII века. Суммы были невелики, но всего кредиторов было 43 человека, он кредитовался в Брянске, Курске, Орле, Ка-рачеве, Трубчевске, Мценске, Стародубе, Козельске, Волхове, а также в некоторых уездах. О широте вексельного оборота и кредитных связей свидетельствует тот факт, что по векселям, опротестованным в Туле в 1764 - 65 гг., в качестве должников фигурировали десятки фамилий купцов. В 1770 году было опи­сано имущество московского купца Михаила Евреинова для покрытия его долгов в "кригс-комиссариате" (на 23 тыс. руб­лей) и в "штате-конторе" (на 15 тыс. рублей). Однако при этом оказалось, что самому Евреинову фабрикант Рюмин был дол­жен 27 тыс. рублей, граф Воронцов - 7300 рублей и барон Строганов - 2800 рублей.

В целом развивающаяся и приобретавшая некоторый им­пульс российская экономика в XVIII веке и складывающиеся первоначальные капиталистические отношения требовали ак­тивной кредитно-финансовой политики, но эта политика должна была поддерживать наиболее экономически активные, предприимчивые слои населения; она же была направлена на поддержку отмирающих, паразитических классов. Из-за этого высок был ростовщический процент, уродливы отношения кредиторов и должников, и, самое главное, эти отношения консервировали примитивную экономику, а не давали им­пульс ее развитию.

Производство, промышленность всегда считались высшей степенью развития предпринимательства, так как там создаются продукты, которые становятся объектом самых разных видов предпринимательской деятельности. В России XVIII века раз­витие промышленности, как и другие сферы, имели свои осо­бенности. П. Н. Милюков считал, что Россия XVIII века - это страна "без капиталов, без рабочих и без покупателей". "Искусственно перенесенная с Запада Петром I мануфактура на пустом месте" могла держаться только искусственными средствами и могла привиться благодаря продолжительному и успешному покровительству. Рабочие были даровые, покупатели - обязательные, и тем не менее "какие скудные плоды при­несли первые усилия создать путем покровительства нацио­нальную промышленность". М. И. Туган-Барановский рас­суждал о "первобытном хозяйстве" России XVIII века, при ко­тором "крупное производство не могло основываться на сво­бодном (наемном) труде. Крепостной труд был гораздо выгод­нее для фабриканта". "Если на Западе мануфактура получила прекрасно обученных рабочих из ремесленников, то у нас и необученных было достать крайне трудно". В результате "у нас водворилось крупное производство с принудительным трудом", отличавшимся низкой производительностью и обусловившим то, что "промышленная техника в течение всего XVIII века не делала на них (мануфактурах) никакого успеха".

М. М. Покровский считал Россию XVIII века страной "тор­гового капитализма", где происходил даже возврат к натураль­но-хозяйственным отношениям, усиление крепостничества. "Вольнонаемный рабочий, уже снившийся дворянскому публи­цисту первой половины XVI века и местами действительно за­водившийся в более передовых имениях, исчезает на целых два столетия". Отсюда и "крах петровской крупной промышлен­ности", от которого "капитал, загнанный дубинкой в промыш­ленность, опять просился в торговлю", именно "от Петра ведет свое начало крепостная фабрика". "Момент добровольного найма имел некоторое значение только в начальный период создания заводов. Стоило рабочему очутиться на заводе, как он превращался в крепостного". Мануфактура при Петре I "стро­ится на крепостной основе, с широким привлечением даровой крепостной рабочей силы" и является "придатком к поме­щичьему крепостному хозяйству". Владельцами петровских ма­нуфактур были помещики, а купец в качестве промышленника появился в середине XVIII века. При низкой "производи­тельности крепостного труда, отсутствии капиталов и ото­рванности от рыночного спроса, крепостная мануфактура первой четверти XVIII века могла сложиться лишь в условиях проводимой правительством политики монополий и запретительных пошлин и раздачи заказов-поставок и подрядов, то есть искусственным путем". "Кризис дворянской (помещичьей) мануфактуры дает себя знать уже в 40-х годах, почти ни одна петровская мануфактура не пережила XVIII век".

В этих наиболее характерных высказываниях известных ис­ториков о промышленном и мануфактурном производстве XVIII века обозначены не только причины, но и результаты развития производства в этом столетии. К основным факторам, действующим на это развитие, относятся: отсутствие свободы деятельности и для промышленников, и для рабочей силы. Та­кой неестественный экономический процесс должен быть по­стоянно контролироваться, регулироваться и поддерживаться материально государством. Кроме того, что вся промышленная система держалась на каких-то чрезвычайных усилиях, в этом процессе была задействована целая армия чиновников, которые тормозили процесс, брали взятки, неправедно делили государ­ственные средства, кормились кто как может и от государства, и от промышленности. Следствием этого были огромные за­траченные средства и незначительный для народной жизни России результат. Кроме того, носителями новых мануфактур­ных отношений были часто не свободные предприниматели, которым для осуществления своих интересов нужны постоян­ная прибыль, расширение производства, техническое обновле­ние и порядок с рабочей силой, а государство, которое может черпать деньги почти бесплатно для себя из казенных средств, и дворянство, не нуждающееся в особой активности из-за льгот и привилегий. В таких объективных условиях все декларации и попытки индустриализации России оборачивались тягостями для общества без улучшения жизни его граждан. Народ выра­жал свой протест в бунтах, саботаже, побегах, а государство объединилось против него в чиновничье-дворянскую монархию с бюрократической системой управления и большой регулярной армией, которая легко переориентировалась с внешнего врага на внутреннего. Дополняли всю систему политические и идео­логические учреждения.

В таких своеобразных условиях развивалась промышлен­ность России в XVIII веке. Возможностей для предпринима­тельства у разных групп населения, но по разным причинам, фактически не было. Феодальная форма собственности явля­лась определяющей для тех мануфактур, которые были основаны землевладельцами - феодальным государством, дворцовым хозяйством, дворянами и теми представителями купечества, которые при мануфактурах имели купленные или приписные деревни. Купеческая и крестьянская мануфактуры представляли новые отношения, но у них не было земли, и они должны были все равно пользоваться крепостным трудом и даже желали этого. В XVIII веке существовали следующие виды мануфактур: вотчинная, помещичья, с крепостными крестьянами; посессион­ная, также крепостная, появляется после указа 1721 г., разрешаю­щего передачу в условное владение купцам для работы государст­венных крестьян; частная, созданная купеческим капиталом.

Безо всякого сомнения, создание промышленности в России было насущной необходимостью. Но необходимость, в связи с планами Петра I, была обусловлена потребностью содержания армии и ведения войны. Все обмундирование и вооружение приходилось завозить из-за границы, нужно было одеть им­портным товаром 100 тысяч солдат, которые находились на го­сударственном обеспечении. В расходных статьях бюджета 1701 года 78 % падало на военные расходы. Чтобы получать все это "даром", решено было строить казенные мануфактуры, ос­нованные на имеющемся материале - крепостном труде; в рам­ках существующей системы поведение власти было логичным. "Тяжелая" промышленность была главным образом казенной. Легкая промышленность была представлена купеческой ману­фактурой, где существовал наемный труд, центр ее был в Мо­скве. Но мануфактуры даже легкой промышленности работали в основном на государственный заказ и были связаны с вой­ной - такие "дворы", как Хамовный (парусный), Кожевенный, Шляпный, Чулочный, Пуговичный.

У перестройки, а вернее, создания промышленности в усло­виях Северной войны, не имелось четкого плана до 1719 года. До Берг- и Мануфактур-коллегии управление "лихорадочно" создававшейся промышленностью не было сосредоточено в од­ном учреждении. Некоторые предприятия отдавались случай­ным учреждениям - если предприятие основано не на интересе, то нужны многочисленные контролеры.

Мануфактуры имели от 15 до 1000 рабочих, появлялась на них и специализация. Чисто внешне работа на мануфактуре выглядела как на Западе, но социальные отношения были дру­гими, мануфактура - казенная, а рабочие - крестьяне. Причем при Петре рабочих еще окончательно не прикрепили к ману­фактурам; указ "о вечной приписке" к новым хозяевам ману­фактур вышел в 1736 году, это указывает на тенденцию разви­тия. Было и объяснение такому закреплению. Мануфактура держалась на обученных кадрах, которых было немного в России, они первыми уходили от хозяев при плохих условиях, этот указ - желание мануфактуристов удержать их у себя.

Запреты распространялись не только на рабочих, но и на мануфактуристов. Создавалась сложная система монополий и привилегий, правительственной регламентации промышленной деятельности. Без указа или привилегии промышленная дея­тельность законом не допускалась. 40 - 50 лет XVIII века запол­нены законодательной борьбой со всякими проявлениями сво­бодного предпринимательства, при энергичной поддержке замкнувшихся в узкий круг "указных" предпринимателей. Об этом свидетельствует, например, правительственный документ, относящийся к 1741 году и констатировавший, что "многие разных чинов люди", несмотря на беспрестанные жалобы "настоящих фабрикантов", заводят "безуказные фабрики"; или сенатский указ 15 октября 1751 года, предписывавший, чтобы никто без дозволения Мануфактур-коллегии "никаких товаров делать не дерзал и не отваживался".

Обстановка в самой среде "указной" промышленности то­же была различна. Большинство только освобождались от ка­ких-то повинностей, но некоторые имели монопольное право на производство товаров определенного рода на определен­ный срок, казенные ссуды, земли, право покупки крестьян, таможенную защиту, освобождение от пошлин. За все эти льготы предприниматель лишался одного - свободы действий и самостоятельности.

Вся эта система монополий и привилегий призвана была служить развитию промышленности, стимулом привлечения иностранных купцов и мастеров в Россию. Каждый такой случай тщательнейшим образом подводился под соответствую­щий пункт Петровского регламента Мануфактур-коллегии. Так, в 40 - 60 гг. была выдана монополия М. В. Ломоносову на заве­дение нового производства - бисерной и стеклянной фабрики; на 15 лет - генерал-аншефу Сумарокову на выделку козлиных кож, на 5 лет - графу Ягужинскому на выделку шелковых чулок. Известен случай, когда гофмаршал барон Сивере возбудил ходатайство об уничтожении бумажной фабрики купца Ольхина, на том основании, что его, Сиверса, бумага высшего качества и в достаточном количестве, и Сенат запретил Ольхину "рас­пространять свою бесполезную фабрику". Как заметил один иностранец, это была система обогащения небольшого числа "партикулярных" особ.

В таких условиях земля и природные богатства в XVIII веке стали широко использоваться для промышленности. Заводчики получали земли преимущественно за счет "черносошного" и "ясашного" крестьянства, которое сохранилось почти ис­ключительно на окраинах, а также за счет казны и частично городов, причем в любом случае это не наносило прямого ущерба для землевладения помещиков. Промышленники пред­почитали окраины России. Мануфактура требовала много зем­ли, так как одноэтажные деревянные сооружения занимали много места. Затрапезное, мануфактурист фабрики по произ­водству полотна, в 1729 году занимал площадь 90 десятин. Он осушал болота, благоустраивал окрестности, использовал об­ширные луга, которые нужны были для беления материй. Фаб­рикам нужно было огромное количество дров, угля, руды, фу­ража для лошадей, рабочего скота, сельскохозяйственных угодий. Русскую мануфактуру XVIII века с сельским хозяйст­вом связывала чрезвычайная узость ее энергетической базы, для поддержания производства некоторым мануфактуристам требо­валось огромное количество лошадей для перевозки дров. Иногда вокруг фабрик возникали целые сельскохозяйственные производства для решения проблем с продовольствием.

Нигде промышленность в эпоху меркантилизма не поощря­лась такими щедрыми раздачами земли, как в России. Когда правительству требовались земли и крестьяне для строительства заводов, Петр бесцеремонно отбирал у монастырей то, что тре­бовалось для этого строительства. В 1700 году при создании металлургических заводов на реке Каменке часть земли и неко­торое число Долматова монастыря были "отписаны на великого государя". Никите Демидову были пожалованы огромные леса "во все стороны" от заводов по тридцати верст. Хозяйство Де­мидовых - самый показательный пример меркантилистской политики времени Петра, со всеми ее противоречиями и уди­вительными успехами, на которые ссылаются при оценке той эпохи. Некогда по власти и богатству эту династию можно бы­ло сравнить лишь с царями. Да они и были царями - на Урале. Первым из Демидовых, обессмертивших свое имя, стал Никита Демидов Антуфьев. Был он зажиточным тульским оружейником и имел свою мастерскую. Имел золотые руки и назывался "кузнец - оружейного дела мастер". После знакомства с Пет­ром, о чем ходит много легенд, Никита стал поставлять в казну дешевое оружие (за ружье, например, брал 1 руб. 80 копеек, а иностранцы - по 10 - 12 рублей). Царь стал главным покрови­телем Никиты Демидова, он предоставлял ему разные льготы и привилегии и не только этим дал ему возможность развернуть­ся и пойти в гору, но и приучил к безнаказанности. Сначала Демидов завел заводик на речке Тулице, но в 1701 году царь издал указ, что местный строевой лес должен идти только на строительство кораблей, этим демидовский завод был почти лишен топлива. Демидов "попросил" себе заводы на Урале. В 1702 году вышел указ о пожаловании Никите Демидову заво­дов на реках Нейве и Тагиле, с громадными пространствами лесов и земель, с горой Магнитной. Но условия Демидову были поставлены жесткие - откупить пожалованное в пять лет. Де­мидов расплатился за три года. Уральские домны сразу же начали давать чугуна в 2 - 3 раза больше, чем тульские. Железо выходило высокого качества, что отмечали и иностранные куп­цы. Никита поставлял водою изготовленные на Нейве припасы "куда указано будет правительством". Так был восстановлен водный путь по Чусовой, открытый 120 лет назад Ермаком. Иностранцы отмечали, что нигде в России не было лучше до­рог, чем на демидовских заводах. Между тем Демидов добивал­ся от правительства льготы за льготой: его освободили от разо­рительного постоя войска, он беспошлинно провозил железо, предназначавшееся казне. В своей области Никита стал круп­нейшим монополистом, оставив далеко позади частников-конкурентов, таких, как Нарышкины и Мемеры. Демидова ста­вили в образец всем частным заводчикам, а вскоре Петр лично указал, "чтобы на всех заводах цены железу и другим вещам противу демидовских верстаны были". Уже в старости полугра­мотного Никиту пожаловали в потомственные нижегородские дворяне. Умер этот поистине великий предприниматель в 69 лет, в 1725 году. Большую часть наследства он передал стар­шему сыну - Акинфию. Сын оказался достойным отца, он умел работать и правильно вести дела. Империя Демидовых при нем добилась наибольших успехов. В сохранившихся письмах к приказчикам Акинфий кажется жестоким и энергичным человеком, входящим в подробности каждого дела. Он не дове­ряет крепостным приказчикам, ругает их за "обманство и озорничество", называет "лежнями и трутнями". Похоже, что вся империя держалась на энергии самого Демидова.

В первой половине XVIII века заводы Демидовых быстро росли: в 50-е годы их было уже 34. Акинфий добился новых милостей, заводы стали его наследственной собственностью, ему покровительствовали и Анна Иоанновна, и Елизавета Пет­ровна. Демидов тайно пользовался трудом беглых каторжников и раскольников. Этим возмущался начальник казенных заводов на Урале, известный историк В. Н. Татищев. Но это прошло без последствий для Акинфия Демидова, даже более того - в 1740 году он получил чин статского советника "за размножение заводов", а в 1742 году - действительного статского с рангом генерал-майора. Постепенно Акинфий стал главой государства в государстве, он захватывал чужие рудники, сгонял их перво­открывателей. Демидов имел свое войско и чеканил свою моне­ту. Возможно, чеканили эту монету каторжники с вырванными ноздрями в подвале Невьянской башни, и когда приезжали ре­визоры, подвал заливали водой, скрывая следы преступле­ния, тысячи и тысячи старообрядцев из Выговской общины и Керженца переселились к Демидову, как рудознатцы, мастера-профессионалы самого высшего класса. Можно лишь под­черкнуть, что, разрабатывая раскольничью тему в романе "Петр Первый", А. Толстой писал: "Промышленный капитал возглав­лялся раскольниками. Раскол был экономическим движением... У раскольников была сильная и крепкая организация, они вла­дели тремя четвертями русского капитала. Почти вся горная промышленность создана раскольниками. Весь Урал был в их руках. Часть раскольников была за Петра, преимущественно промышленная группа, но торговый раскольничий капитал бо­ролся с нововведениями, со всем новым, со всем иноземным. Они считали Петра Антихристом. Все это еще мало изученное, сложное историческое явление". Скорее всего, раскольничье движение, если бы с таким упорством не преследовалось рус­скими монархами, особенно Петром, смогло бы сыграть роль протестантских движений, как в Европе. Раскольники были предприимчивы, трудолюбивы, совестливы, считали, что трудо­вое богатство от Бога...