Хорькова-учебник. Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты

• Название: Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты
• Анкор: Хорькова-учебник.doc
• Дата: 28.12.2017
• Размер: 2.47 Mb.
• Имя файла: Хорькова-учебник.doc
• Тип: Учебное пособие; #13379
• страница: 13 из 47

Глава 3. Предпринимательство в петровскую и послепетровскую эпохи (XVIII в.)

Восемнадцатое столетие - век пограничный, переходный, действительное начало нового периода русской истории. Пет­ровские реформы и пополнивший их просвещенный деспотизм Екатерины II, имели весьма долговременные последствия в го­сударственном строе, экономике, ментальности страны. Существенное влияние оказали эти реформы и на степень эконо­мической свободы россиян, на их предпринимательскую активность, на положение третьего сословия в России. Учи­тывая неоднозначность этого влияния, а также различие оценок деятельности реформаторов в восемнадцатом столетии, необхо­димо выделить основные направления преобразований, а также их результаты.

Петровские преобразования, которые открыли эпоху дого­няющих модернизаций в истории России, в значительной сте­пени определялись личностью и деятельностью самого Петра. Но, анализируя ход российской истории, С. М. Соловьев видит предвестья российских преобразований уже в попытках Ивана IV выйти к морским берегам, а также в направлении первых Романовых. Успехи европейских раннебуржуазных государств уже в XVII веке тревожили умы преобразователей в патриар­хальной России. Поэтому когда мы говорим о новизне преобра­зований Петра, мы должны учитывать, по меньшей мере, два обстоятельства. Во-первых, допетровская Русь уже была слож­ным продуктом этноисторического синтеза, народные начала в значительной степени утратили цельность и тождественность самим себе. Во-вторых, не стоит преувеличивать саму новизну петровских преобразований: по крайней мере некоторые из них явственно прослеживаются еще в XVII веке. Так, "полки ино­земного строя" завел еще Алексей Михайлович, а князь Васи­лий Голицын, фаворит правительницы Софьи, пытался своими преобразованиями изменить российский общественный быт. Еще в 1681 году царь Федор Алексеевич (старший брат Петра) издал указ всем вельможам, дворянам и приказным людям но­сить короткие кафтаны вместо прежнего длинного платья, в котором никто не смел являться не только во дворце, но и в Кремле. Длинная и широкая русская одежда являлась выражением спокойной домашней жизни, отдыха и сна, а узкая евро­пейская одежда выражала бодрствование, сильную деятель­ность. Да и сами главные цели петровской внешней политики: выход к Балтийскому морю и обеспечение безопасности южных границ - были вполне традиционными.

С самого начала в России сталкивались и приходили во взаимодействие два потока мировой истории, Восток и Запад. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и за­падное. Реформаторство Петра и было одним из ярких прояв­лений этой борьбы, в которой насильственность преобразова­ний и возможность рассматривать их как "революцию сверху". Максимилиан Волошин назвал Петра I первым большевиком, так как он задумал вытянуть неразумный народ к вершинам цивилизации, насилием пытался привить самостоятельность. Но великий преобразователь действовал в ту эпоху, при кото­рой он родился. И отсюда вся противоречивость и его реформ, и его личности.

Историческое движение вообще невозможно без раскола на противоположности, возбуждающие это движение. Изменение любой системы, а тем более сложной социальной, невозможно без нарушения равновесия. Распадение на противоборствующие элементы - это необходимый этап процесса, подготавливающий переход к более содержательной стадии существования. Но тут нет никакой гарантии успеха, потому что противоборство впол­не может окончиться ничем, возвратом к сходному состоянию или даже взаимным уничтожением. Тем большее значение при­обретают индивидуальная и коллективная инициатива, энергия и подвижничество. Это один из моментов противоречивости движения по пути прогресса России. Без Петра и его начинаний этот путь страна бы прошла за 200 лет (Щербатов), за шесть веков (Карамзин). Но очевидно и то, что Петр задер­жал развитие России по меньшей мере на столетие, а также предопределил катаклизмы и потрясения последующих двух веков. Одни говорят, что Петр все создал в России, дру­гие - что все порушил. Великий человек является сыном своего времени, своего народа, его личность не имеет сверхъестест­венного значения, его деятельность теряет характер случайности, произвола. Никакой произвол великого человека не может переменить сути народной жизни. "Допустить в вели­ком движении этого народа перерыв, уклонение, допустить в перемене бытовых форм измену началам народной жизни, и все это по воле одного человека - значит низвести великий ис­торический народ ниже кочевых народов Средней Азии.

Долгое время все внимание русского человека было обраще­но на Восток, к миру степных, хищных варваров, народов кочевых, нехристианских, стоящих на более низких ступенях развития, чем русский народ. С западными народами тоже бы­ли различия в характере, и самым главным из них стала разни­ца в религиях. Эти духовные границы долгое время держали русский народ сильнее географических. Но постепенно богатст­во и умелость иностранцев, противопоставленные собственной бедности и неразвитости, пробудили в сильном исторически, то есть способном к развитию народе, стремление выйти из своего затруднительного, печального положения, преодолеть односто­ронность земледельческого быта промышленным и торговым развитием, действенность этих средств была уже очевидной. Постепенное движение к Западной Европе началось после по­беды над монгольским игом. Но европейские народности тоже не останавливались в своем развитии. В западноевропейских странах оно было даже быстрее, так как механизм приводился в движение естественными пружинами исторического развития. Деньги, движимое, соперничало там с землею, недвижимым, золото спорило с мечом и побеждало его. Прежде династии основывались на силой, теперь они основываются посредством денег. Примером может служить династия богатых купцов Ме­дичи во Флоренции. Развитие в Европе промышленности и торговли ведет к развитию умственному через расширение сфе­ры наблюдения, через усиление международной жизни. Это развивает и западную науку, и культуру. Русский народ, заим­ствовавший у западноевропейских стран плоды цивилизации, должен был гнаться за ними со страшным напряжением сил. Русский народ часто останавливался между явлением, которое он видел у других народов и для него желанным, и отсутствием условий для его произведения на родной почве или неумением отыскать эти условия.

Итак, в начале XVIII века народ был потенциально готов к переходу от одного порядка своей жизни к другому. Появляется и человек, сам царь, одаренный наибольшими способностями и яснее других осознающий потребности своего времени, силою своей воли и неутомимой деятельности побуждающий тяжелое на подъем большинство, робкое перед новым и трудным делом. Петр с неукротимой энергией вел движение за пределы, на­значенные народной потребностью и народными средствами. Это производило известную неправильность и установку в дви­жении, часто заставляло делать шаг назад, то, что мы называем реакцией. Попытки волевым путем нарушить логику истории привели к печальным результатам. Но эти результаты считались временными, а заслуги признавались вечными, и признатель­ный народ называл Петра I Великим и благодетелем своим.

Замыслы Петра носили всеобъемлющий и целенаправлен­ный характер, он мечтал создать "регулярное" государство с целесообразным устройством государственной и общественной жизни с высокой культурой его граждан "хотя бы высших сло­ев", с развитыми наукой и промышленностью. Поэтому преоб­разования царя затронули все сферы жизни общества: рефор­мирован государственный аппарат в центре и на местах, созданы регулярная и дипломатическая служба, единые армия и флот, проведены преобразования в промышленности и торгов­ле. Реформы затронули культуру и просвещение, различные стороны жизни людей. Но все изменения носили откровенно неравнозначный характер. Были сферы жизни, которые опреде­ляли все остальные и даже подчиняли себе их.

Речь идет прежде всего о военном деле. За все время своего существования Москва была занята делом своей обороны, но не упускала случая и перейти в наступление. Московское госу­дарство, по выражению историка А. А. Кизеветтера, было пре­жде всего "государством национальной обороны". Война и подготовка к войне была постоянной движущей силой государ­ственной мысли, и Петр довел это дело до логического конца. Устройство управления, сословный строй, финансовая органи­зация - все носило печать военной задачи. Все население и в XVIII веке как и раньше, делилось на людей служилых и тяглых (войско и содержатели его). И в этом отношении военная ре­форма Петра, создание армии по европейскому образцу и фло­та, которого Россия не имела раньше, была делом первостепен­ной важности. Без нее России грозило бы, скорее всего, участь Оттоманской империи или Китая, которые перестали быть субъектом исторической инициативы и на долгие столетия пре­вратились в заповедники мертвого традиционализма. Победо­носный исход Северной войны свидетельствовал о том, что Россия впервые достигла внешней безопасности от натиска За­пада. Вместе с Петром Россия вошла в избранное семейство великих держав, и произошло это обычным для того времени путем - посредством военной силы. При этом, победив безого­ворочно, Россия вела себя достаточно великодушно, оставила в завоеванных землях прежнее устройство и выплатила Швеции, как возмещение убытков, довольно крупную сумму денег. Больше всего пострадал от военной реформы и войн победи­тель - русский народ.

Для военных дел с населения брались бесконечные налоги. Они делились на окладные (постоянные) и неокладные (разные сборы). С начала сборы соответствовали названиям, а потом стали распределяться произвольно, как "тришкин кафтан". Во всем государстве сохранялись общинные порядки - налоги па­дали на определенную группу плательщиков, и те разверстыва­ли их между собой. Это порождало паразитизм, уравниловку, стремление скрыть богатство.

Главную тяжесть податей несли те земли, которые принад­лежали государству или самим крестьянам. Но самые хорошие, центральные и южные земли были розданы дворянам за служ­бу, поэтому главные сборы должны были давать малоземельческие районы промыслового Севера. При всем напряже­нии неразвитые хозяйства много дать не могли и к концу XVII - началу XVIII века наибольший доход давали таможенные и кабацкие деньги (53 %), а примерно 60 - 70 % расхода шло на армию, 10 % - на потребности государства.

Финансовая политика Петра служила войне: "денег как возможно собирать, понеже деньги суть артерия войны". Начало нового войска, постройка флота в Воронеже, два Азов­ские похода, последующие события Северной войны, нарвский погром и его последствия в буквальном смысле очень дорого обошлись налогоплательщикам. Финансовая реформа Петра конца XVII века (1699 г.) сосредоточила сбор налогов за Рату­шей, но источники налогов остались старые, эта мера только предельно централизовала сборы. При этом не было сделано самого главного - не была дана свобода предпринимательства, народу не позволяли богатеть, самому поднимать свое благосос­тояние. Реформа носила вынужденный, лихорадочный харак­тер, была подчинена военным проблемам. Петр попытался в этих реформах провести другие идеи, но они остались на бу­маге, в качестве пожелания. Например, он понимал, что торговым и промышленным людям приходится нести большие убыт­ки от воевод и приказных людей, от проволочек и взя­точничества. Поэтому вышел указ о том, чтобы всем промыш­ленным людям решать свои проблемы и тяжбы, собирать доходы выборными людьми в земских избах. Целью было приучение к совместной деятельности, самостоятельности. Бургомистра (городского голову) должны были избрать и сме­нять ежемесячно (что, может быть, демократично, но неудоб­но). Эти благие намерения были осуществлены привычными средствами: малые города приписали к большим и составили провинцию, каждый низший бургомистр зависел от высшего, и все они зависели от московского бургомистра. И самое главное, что сводило на нет все намерения - все доходы собирались в Ратуше, а расходы производились только по царскому указу. Фактически это означало лишь безграничное усиление центра­лизации и делало новшества формальными. Более того, такое двусмысленное положение, когда все фактически запрещено, все же заставляло людей решать свои проблемы, но обманным путем, чиня произвол. Богатые налагали на бедных несносные поборы, больше, чем на себя, а иные себя и совершенно обхо­дили. Стремясь избежать платежа податей, люди, имеющие достаточное состояние и ведущие торговлю, жили как бы в "защите" и "закладе" у разных людей; горожане, жившие своими домами, собирали милостыню, помещались в богадель­ни, выставляли бедность и болезни. Одни люди надрывались в труде, а другие жили за их счет в лености.

Новая сложная финансовая машина оживлялась только ки­пучей деятельностью Петра, и это, на первых порах, дало свой результат. Доходы к 1701 году увеличились до 3 млн. рублей, а расходы составляли 2,5 млн. рублей. Зато расходы на армию возросли с 62 % (1680 г.) до 78 % (1701 г.), а дворцовые умень­шились в 4,5 раза. Потребности армии все росли и за 10 лет удвоились, а Ратуша, при отсутствии механизмов развития эко­номической активности, не могла полностью собрать сумм, которые требовались армии и флоту. Поэтому Петр был выну­жден сделать следующий неперспективный шаг в финансовой политике: прибегнул к перечеканке монеты, сделал ее более мелкой, то есть обесценил. Были выпущены и медные монеты. Сначала доход от этого казне был огромный, но потом, естест­венно, уменьшился, цена русской монеты упала наполовину. Следующий шаг был сделан под руководством А. Д. Меньши­кова, возглавившего Ингерманландскую (по сбору налогов) канцелярию (1705 г.). Были обложены все стороны общественной. частной и хозяйственной деятельности. Меньшиков хотел даже ломать частные бани, а всем ходить в общественные за плату. Порча монеты и увеличение оброков не выручали казну, тогда царь пошел на монополизацию выгоднейших статей сбы­та. Начал в 1705 году с соли, увеличив при этом ее цену вдвое, но это снизило ее потребление. Потом ввели монополию на табак, деготь, мел, рыбий жир, сало, щетину. В 1705 - 1707 гг. Петр был словно глава большой оптовой фирмы. "Здешний двор, - писал англичанин Витворт в 1706 году, - совсем превра­тился в купеческий; не довольствуясь монополией на лучшие товары собственной страны, например, смолу, поташ, ревень, клей и т. д., которые покупаются по низкой цене и перепрода­ются с большим барышом англичанам и голландцам, так как никому торговать ими, кроме казны, не позволяется, он (двор) захватывает теперь иностранную торговлю: все, что им нужно, покупают за границей у частных купцов, которым платят толь­ко за комиссию, а барыш принадлежит казне, которая прини­мает на себя и риск". В целом такие лихорадочные поиски сиюминутных денег подрывали предприимчивость и будущий доход. В 1706 году положение так запуталось, что государству грозил финансовый крах; не выплачивали жалованье, платежи погашались только самые срочные. О правильной финансовой реформе не могло быть и речи. Займов иностранцы не давали, так как были напуганы произволом Петра в отношении не только частных лиц в своем государстве, но и к иностранцам: он силой снимал матросов с торговых кораблей в Архангельске, когда ему нужны были моряки для своего военного флота, аре­стовал табачные запасы английской компании и т. д. Народ, по сведениям иностранцев, был так ограблен, что иноземные куп­цы в 1707 году уезжали из Москвы, опасаясь бунта московской черни, которая грозила "немцам" резней, так как они испорти­ли русского царя и он перестал жалеть своих. Опять происхо­дил процесс, обратный задуманному Петром приглашению иностранцев. Недобор налогов и на этот раз все же собрали, разложив его ("временно") на все податное население.

Для упорядочения финансов было решено провести пере­пись населения, пока покрывать только срочные расходы, а прочие предоставить Божьей воле. Перепись выявила, что по­датное население с 1678 года уменьшилась на 1/5 (в Архангель­ске, например, на 40 %). Власти решили в областях, где был хороший прирост населения (Сибирской, Казанской) брать на­логи по новой переписи, а где убыток - по старой, разверстывая недостачу на оставшихся людей, заставляя платить за пустые

дворы. Для жителей Архангельска это означало удвоение пода­тей. Кроме того, самых перспективных плательщиков забирали в армию и на флот. Из-за ненадежности деятельности Ратуши по сбору налогов Петр передал финансовое хозяйство губерна­торам, тем самым сняв вопрос о самоуправлении. С 1710 г 11 гг. все полки были распределены по губерниям, которые должны были их полностью содержать. Но порядка не по­лучилось, так как собранные для полков деньги заимствовал Сенат, а потом не мог их отдать. У любителей порядка от этого опускались руки, а любители беспорядка наживали огромные капиталы, например, А. Д. Меньшиков. С 1712 года опять началась перечеканка монеты, а медной наделали столько, что суммы в несколько тысяч рублей везли на лошадях и пе­ресчитывали целыми днями (неудобно особенно купцам). Про­дажа соли обходилась казне дорого, так как производилась под­невольными казенными людьми, и в целом выгодная отрасль, приносила не такой уж большой доход и находилась в жалком состоянии. Увеличивать доходы без тягости населению оказа­лось невозможным, никакие штрафы, наказания порядка не установили.

С 1715 года, по мере утихания войны, Петр обращается к гражданским делам, интересуется проблемами финансовой по­литики и экономики. В это время появляется много финансо­вых проектов. Купцы были недовольны тем, что царь разрешил торговать всем (и дворянам), и предлагали ограничить торговлю казенными товарами. Люберас пишет для Петра рассуждения в духе меркантилизма Кольбера: в основе хозяйственной жизни должно лежать развитие частной и свободной торговли и про­мышленности, народное богатство увеличивается в зависимости от увеличения золота и серебра в стране, которое зависит от сокращения ввоза иностранной продукции. Не следует также торговать сырьем.

С 1717 года Петр осуществляет поданную ему идею о введении "поголовщины" - подушного налога. Царю стали поступать проекты: как лучше брать этот налог и следить за его сбором. К 1719 году стали поголовно переписывать крестьян, но без посылки солдат дело не обошлось. К 1727 году была закончена эта работа, но уже к 1724 году было определено число плательщиков - 5,5 млн. человек. Введенный при этом Петром налог повышал в три раза размер подати. Подушная подать учитывала, как и раньше, умерших и беглых как полноценных налогоплательщиков. И все равно четверть налогов не набира­ли, что задерживало всякие платежи. Из-за этого матросы, на­пример, собирались грабить богатых. Из собранных доходов 66 % тратилось на армию, 13 % на государственный аппарат.