Хорькова-учебник. Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты

• Название: Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты
• Анкор: Хорькова-учебник.doc
• Дата: 28.12.2017
• Размер: 2.47 Mb.
• Имя файла: Хорькова-учебник.doc
• Тип: Учебное пособие; #13379
• страница: 35 из 47

Очень интересным были опыт и идея так называемого "по­лицейского социализма" в России. Начало было положено предложениями начальника Московского охранного отделения С. Зубатова. В записке Департаменту полиции в сентябре 1900 г. он предлагал правительству: "...надо прикармливать ра­бочих", "обезоруживая массы путем своевременного и неустан­ного... улучшения их положения, на почве их мелких нужд и требований". Девизом внутренней политики, по его мнению, должно быть "...поддержание равновесия среди классов, злобно друг на друга посматривающих"1.

В мае 1901 г. в Москве была создана организация "Об­щество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве", где начались регулярные воскресные встречи рабочих. Здесь читались лекции и проводились диспуты на те­мы жизни рабочих. Это собрания прозвали "зубатовским пар­ламентом". Появился совет "зубатовских организаций", члены которого получали жалованье в охранном отделении. Но по­пытки Зубатова вмешиваться в конфликты рабочих с фаб­ричной администрацией вызывали недовольство промышлен­ников. Фабрикант Ю. И. Гужон и Московский совет торговли и промышленности в 1902 г. подали жалобу на Зубатова в Ми­нистерство финансов. Конец карьере Зубатова положила все­общая стачка 1903 г. на юге России. Активное участие в ней приняли члены зубатовской организации. Зубатов был смещен и выслан во Владимир.

В начале 1860-х гг. наблюдалось увлечение просветитель­ской деятельностью, открытием воскресных школ, но школы были закрыты правительством, увлечение прошло, обучение сохранилось только у либеральных хозяев. В 1860-е гт. интел­лигенты основывают кооперативы, которые создаются по большей части в деревне, но возникают и в городе, среди низ­ших слоев буржуазии, иногда рабочих. Имущие классы и ин­теллигенция способствовали возникновению касс взаимо­помощи и больничных касс среди наемных рабочих. Возникает новый для России слой рабочих-интеллигентов. Интеллигенция влияла на распространение либеральных взглядов среди ра­бочих, развитие толстовства. В Петербурге были созданы круж­ки рабочих-толстовцев, где критиковали церковный догматизм и пропагандировали личное самоусовершенствование. В 80-е гг. наблюдалось развитие рационалистических сект из-за ра­зочарования в "классической" православной религии. В Москве и Петербурге распространилась секта уральского заводчика Пашкова1, а также штундизм2 среди рабочих.

В целом в отношениях предпринимателей и рабочих замет­ны те же недостатки русского капитализма - его неразвитость, незавершенность, стремление "подправить" его при помощи государственного вмешательства. Конфликты между работодателями и работниками возможны всегда, но каждая сторона должна осознавать свою зависимость от другой и возможность договориться. Только в интересах этого договора как-то оправ­даны жертвы, но не в интересах разрушения и углубления про­тиворечий. Кроме того, отношения рабочих и предпринимате­лей гораздо сложнее, чем просто отношения эксплуататоров и эксплуатируемых, они, например, могут выполнять какие-то общие функции в обществе, даже объединяться на основе об­щих интересов, например, по отношению к религии, городским проблемам, культуре. Рабочие могут искать другие духовные ниши, нежели противостояние с хозяевами - движения тол­стовцев, протестантов демонстрируют это.

Вторая половина XIX в. - начало XX в. продемонстрировали предпринимательскую деятельность в самом массовом масшта­бе. Очень трудно упомянуть не только о деятельности всех от­дельных предпринимателей, но и целых фамилий, создававших промышленность и торговлю России, а ведь именно усилия отдельных людей добавляли какое-то "дело" в экономику Рос­сии, которого до них иногда не существовало.

Владельцы крупнейших фарфоровых заводов миллионеры Кузнецовы ведут свою родословную от гжельского кузнеца. Терентий Яковлевич Кузнецов свое первое производство пус­тил в 1832 г. в Дулеве, затем построил большие предприятия в Тверской и Харьковской губерниях, а также в Риге. В 1870 г. на Всероссийской мануфактурной выставке кузнецовские из­делия удостоились золотой медали "за отличный по крепости и белизне массы и глазури фаянс и очень хороший как белый, так и нарисованный фарфор при дешевизне цен и обширйом производстве". В 1869 г. изделия товарищества Кузнецова по­лучили большую золотую медаль на Всемирной выставке в Париже, а с 1904 г. товарищество стало главенствовать в про­изводстве российской фарфоровой посуды.

Алексей Иванович Хлудов был одним из шести сыновей ткача-кустаря, проживавшего а начале XIX в. в деревне Акатово под Егорьевском. В детстве Алексей вместе с братьями и сест­рой выделывал на ручных станках тесемочный товар - пояса и кушаки, а также нанку - дешевую хлопчатобумажную материю. Дело быстро развивалось, и семья Хлудовых стала привлекать к работе окрестных кустарей, а в 1834 г. приобрела две лавки в Москве. Через два года братья решили устроить собственную бумагопрядильню, перейдя от ручного к машинному прядению. Место для фабрики выбрали в Егорьевске с недорогой землей, с рекой и окружающими густыми лесами, дававшими дешевое топливо, и, наконец, с квалифицированной рабочей силой - в Егорьевском уезде был развит кустарный ткацкий промысел. Чудовы вместо дешевых бельгийских бумагопрядильных стан­ков выбрали дорогое, но самое передовое для того времени анг­лийское оборудование. Алексей Иванович, заявив: "...будем богачами или пойдем с сумами", отправился в Англию, где по­добрал управляющего - умелого техника и организатора, кото­рый в Егорьевске стал обучать рабочих. Здешняя фабрика, пу­щенная в 1845 г., сразу же стала отличаться качеством пряжи, которая на Парижской выставке в 1607 г. удостоилась серебря­ной медали. Двумя годами раньше Хлудовы учредили в Ливер­пуле собственную контору, чтобы избавиться от посредничества британского предпринимателя Кнопа. Свое предприятие в Егорьевске Хлудовы непрерывно модернизировали и расширя­ли, в частности, без остановки производства вели реконструк­цию - к 3-этажному корпусу добавляли еще два этажа, стены выводили частями, с помощью домкратов поднимали фрагмен­ты крыши и по мере готовности этажей наполняли их машина­ми для организуемого здесь цеха бумажной пряжи. В 1870 г. Чудовы открыли в Егорьевске городское начальное училище, при фабрике - больницу для рабочих, а также библиотеку и читальню.

Уроженец Новгородской губернии Н. И. Путилов еще во время учебы в морском кадетском корпусе отличался своими математическими способностями и обратил на себя внимание знаменитого ученого М. В. Остроградского. После завершения учебы Путилов был оставлен преподавателем, но судьба Нико­лая Ивановича привела его в 1848 г. в Кораблестроительный департамент. В эту пору власти предпринимали безуспешные попытки наладить на единственном и к тому же убыточном машиностроительном и чугунном заводе в Петербурге строи­тельство из металла винтовых канонерских лодок для русского флота, состоявшего в основном из деревянных судов. Но этому прежде всего препятствовала нехватка квалифицированной ра­бочей силы, которой требовалось раз в 20 больше. Такое по­полнение обычно организовывали за счет иностранных ра­бочих, но в это время шла Крымская война, и рабочие не ехали в Россию. За строительство канонерок взялся Путилов. Он дос­тавил прядильщиков из города Ржева, где издавна производили пеньку, и организовал из них артели литейщиков, кузнецов, слесарей, молотобойцев. Каждую артель возглавил опытный мастеровой. Через 100 дней Путилов спустил на воду 32 ка­нонерки, мощностью от 90 до 100 паровых сил, каждая с тремя орудиями на борту. Немедленно ему выдали еще заказ, и через

9 месяцев Путилов спустил на воду еще 35 канонерок, 14 кор­ветов по 250 паровых сил, соорудил в Кронштадте три плавучих дока и ремонтные мастерские. Корабли, построенные Путило­вым, несколько десятков лет ходили по Черному, Средиземно­му морям и в Тихом океане. Путилов построил завод для про­изводства котельного железа в Петербурге, которое имело качество лучше, чем у английского предприятия Лоу-Мура. Од­новременно Путилов принимал участие в сооружении первого в России сталепушечного завода, который избавил Россию от закупки крупповских снарядов. В 1868 г. Николай Иванович приобрел завод и получил срочный заказ Николаевской желез­ной дороги на изготовление рельсов. Заводчик в течение

10 дней набрал 1500 охочих людей, расписал их по необходи­мым специальностям, выделил каждой артели опытного масте­ра, и через 18 дней началось производство железных рельсов со стальной головкой. В конце жизненного пути Путилов постро­ил в Петербурге Коммерческий порт1.

Частная предпринимательская активность проникала и в та­кое важное для государства дело, каким было производство оружия, причем не только в столицах, но и в глухой провин­ции. Ружья на Ижевском заводе начали выпускать в конце 1670-х гг. Часть ружей изготавливалась на частных фабриках и надомниками-кустарями, которые сдавали свою продукцию фабрикантам.

Сравнительно крупными фабрикантами были отец и сын Петровы, Евдокимов, Березин. Наиболее преуспевающим среди них был И. Ф. Петров, в прошлом рабочий заточной мастер­ской Ижевского оружейного завода. Начал он с изготовления некоторых деталей ружей у себя на дому. Постоянно расширял свое производство и в 1860 г. построил в заречной части посел­ка Ижевского завода небольшую фабрику. Платя небольшую зарплату нуждавшимся мастеровым и умея выгодно продать ружья, Петров вскоре развернулся в крупного предпринимате­ля. Ему помогали в фабричных и торговых делах его четыре сына: они ездили по ярмаркам, бывали за границей, перенима­ли новинки ружейного производства.

Как правило, машинная обработка деталей производилась на фабрике, значительное количество ложей, замков и других частей изготовлялось кустарями-надомниками; окончательная сборка ружей, окраска и гравирование производились тоже на фабрике. Вся принадлежность к ружьям выписывалась из Мо­сквы. Петров имел и пороговой склад, продавая порох своим конкурентам - Евдокимову, Березину, а также охотникам. По индивидуальным заказам делали дробовые ружья, а также кремневые для невзыскательных охотников - приверженцев старины. Вместе с ружьями своей фабрики Петров продавал продукцию кустарей-надомников и мелких ижевских предпри­нимателей. Но главным предметом бойкой торговли были ру­жья и револьверы, закупаемые за границей, в Германии и Бельгии. Они продавались, по желанию, частным лицам в Ека­теринбурге, Омске, Нижнем Новгороде, на Кавказе, где фабри­кант имел свои магазины. Успеху торговли способствовала ши­рокая реклама в виде красочно иллюстрированных каталогов и прейскурантов, плакатов, объявлений в газетах, почтовых от­крыток и заготовленных писем с просьбами о высылке прей­скурантов. При этом, чтобы показать товар лицом, использова­лись различные средства. Так, сын фабриканта Василий на прейскурантах своей мастерской, выделенной ему отцом, печатал изображение фасада казенного завода и утверждал, что "многие прейскуранты ведут к заблуждению, к истине же толь­ко один - Василия Петрова".

Но как бы то ни было, Петров-старший являлся незауряд­ным специалистом-ружейником, умел подобрать квалифици­рованных рабочих и выпускал действительно добротные ру­жья. Они считались лучшими из продукции частных фабрик. Непосредственно на фабрике Петрова в 1890 гг. работало до 230 человек.

Вторым крупным фабрикантом в Ижевске был А. Н. Евдо­кимов. На фабрике Евдокимова изготовляли одноствольные и двуствольные шомпольные охотничьи ружья и ружья централь­ного боя, переделывали ружья Бердана и Крыка, а больше все­го, как и у Петрова, собирали заграничные, закупая их части. Рабочих было на фабрике 70 человек, и около 40 надомников. Третий из ижевских фабрикантов, И. М. Березин, много лет работал на казенном заводе, а с 1870 г. организовал обработку оружейных деталей на дому и позднее основал оружейную фаб­рику по соседству с Евдокимовской. У Березина была еще не­большая фабрика ковкого чугуна, на ней отливались ствольные коробки, крючки, скобы, курки. Березин, как и его коллеги, с 1914 г. имел большие заказы от Ржевского казенного завода, на которых нажил немалый капитал. Были и более мелкие предприниматели. В 1690 г. ружья Евдокимова экспонировались на Казанской научно-промышленной выставке, где заслужили по­хвальный отзыв и серебряную медаль. В 1907 г. на Европейской выставке в Брюсселе высокую оценку получили ружья Петров­ской фабрики1.

Постреформенное предпринимательство способствовало бас­нословному обогащению буржуазии. Так, "Товарищество неф­тяных производителей братьев Нобель" возникло с акционерным капиталом в 3 миллиона рублей, а уже в 1884 г. основной капи­тал предприятия составлял 26,7 миллионов рублей.

После реформы происходит разделение знаменитой семьи Морозовых на четыре ветви, которые поддерживали родствен­ные и финансово-экономические связи. Товарищество ману­фактур С. Морозова было учреждено в 1873 г. с основным ка­питалом в 5 миллионов рублей, ежегодно на развитие отчи­слялось не менее 20 % чистой прибыли. Некоторые суммы из чистого дохода ежегодно списывались в награду служащим, на благотворительные цели. За 20 лет, в основном за счет капита­ловложений из прибыли, компания увеличилась более чем в 6 раз, 3 миллиона рублей принесло участие в покупке Москов­ско-Курской дороги и т. д. Аналогичное положение наблюда­лось и в товариществе мануфактур В. Морозова, основанного в 1882 г. с основным капиталом в 5 миллионов рублей. К 1899 г. его стоимость увеличилась в 3,5 раза, в дивиденд выдано 10,7 миллионов.

Семьи Морозовых принадлежали к старообрядчеству, в них царили патриархальные нравы, но тем не менее их потребности расширялись. М. А. Морозов потратил в 1891 г. столько, сколь­ко заработали 1035 рабочих на его мануфактуре в Твери. Но даже самый широкий образ жизни не мог поглотить всех дохо­дов московских миллионеров. Эти средства вкладывались в коммерческие банки Москвы, Петербурга и за границей. К крупной буржуазии относились и владельцы доходных домов, они были выходцами из различных сословий. Например, граф Шувалов в конце XIX века основную часть состояния вложил в 6 домов в Петербурге.

Среди миллионеров очень много было иностранцев - Брод­ские, Масс, Раляй, Кнопы, Вогау, Блиох, Кроненберг и другие. На железнодорожных концессиях разбогател П. Г. Дервиз, он оставил наследство в акциях железных дорог, купоны которых ежегодно давали около 3 миллионов рублей дохода.

Даже московские предприниматели в конце XIX в. жили замкнуто и традиционно, особенно купечество, и особенно в старообрядческих семьях. Философ XIX в. Б. Н. Чичерин от­мечал: "Купеческое большинство было вообще невысокого уровня. Образование было очень мало, и участие к обществен­ному делу еще меньше". Сохранялись обычаи в обращении со старшими. Д. А. Морозов в письмах из Англии называл своего старшего брата на "Вы" и всячески подчеркивал зависимость своих решений от брата и матери: "Патриархальность, почти­тельность и даже робость пред старшими, опека над младшими членами семьи сквозят через строки писем"1.

Есть и другие мнения о купцах-старообрядцах. П. П. Шиба­нов, принадлежавший к старообрядческой купеческой семье, писал 5 ноября 1886 г. в своем дневнике: "Я не только не вижу вокруг себя идеалов, но чрезвычайно редко встречаюсь даже с посредственностью. Везде грязь, мерзкая продажная грязь... Есть и хорошие люди, да они далеки от меня, не принадлежат к тому обществу, в котором я имею несчастье общаться. Жалкие Силины, Шестаковы, Большаковы, Шиваревы... Один, забывая совесть и стыд, стремится нажить побольше денег... Другой -вор... А все под прикрытием благочестия скрываются, крепко держат на своем преступном челе марку ярого христианина". В подобном роде можно написать о каждом слое общества, у ка­ждого свои специфические и общие пороки, тем более, что многие купцы, предприниматели вышли из других сословий, чаще из низов. Весь народ нуждался в улучшении нравов - об этом говорили физиолог И. Д. Павлов в лекциях о русском ха­рактере, А. Бунин в "Окаянных днях", Д. С. Мережковский.

Разгульный образ жизни некоторых купцов известен по произведениям А. Н. Островского. На особо отличившихся в этом смысле накладывалась опека. 10 лет под / ней находился Н. Н. Хлудов, образ жизни которого так характеризовался в журнале Московской купеческой управы: "Безнравственность Хлудова главным образом проявляется в том, что он уже не­сколько лет почти постоянно предается пьянству и разгулу с приятелями и женщинами легкого поведения, через это силь­но расстроил свое состояние и здоровье, но, несмотря на это, продолжает проживать таким образом и остальной капитал".

В начале XIX в. возникло Московское купеческое собрание, членами которого были представители крупнейших предпри­нимательских фамилий - Абрикосовы, Боткины, Варганы, Губонины, Крестовниковы, Коншины, Прохоровы, Рябушинские, Третьяковы, Хлудовы. Посещали его и князья Волконские, Долгорукие, Оболенские, Урусовы, Апраксины, Трубецкие и т. д. Купеческие клубы появились и в других городах, царская администрация регламентировала деятельность этих клубов. Малейшие изменения требовали утверждения властей. Не толь­ко драматические представления, но и маскарады допускались с разрешения начальства.

В. М. Голицын писал о развлечениях русской буржуазии: "Много по Москве ходило рассказов об эпических пиршествах в этих заведениях ("Яр", "Юла", "Эльдорадо" в Петровском парке, "Золотой якорь" в Сокольниках и пр.), герои которых вполне воспроизводили типы, столь картинно изображенные Островским в его бессмертных комедиях. Говорили о разбитой посуде на сотни и тысячи рублей, о мытье полов шампанским, о издании неоткупоренных бутылок на улицу".

Крупные нижегородские купцы-старообрядцы Башкиров и Зарубин в 1867 г. находились под следствием - один за избие­ние поручика, а другой за беспорядок в общественном месте. В переписке капиталистов; уехавших за границу, значительное место отводится развлечениям. А. Вертинский пишет: "Перед нами проходят длинные и подчас скучные описания кутежей, пирушек, попоек, устраивавшихся в Англии. Большое место в переписке занимают женщины, воспоминания о мимолетных встречах, о том разврате, который шел широкой волной во вре­мя поездок за границу"1.

Особенно гуляли купцы на Нижегородской ярмарке. Это даже вызывало протесты жителей Канавинской слободы, около которой размешалась территория ярмарки. В 1891 г. кинешем-ский купец А. Ф. Морокин на заседании ярмарочного комитета высказал мнение, что "под влиянием излишне выпитого вина" купцы растрачивают большие суммы "на арфисток", от обще­ния с ними имеют "ужасные последствия для здоровья", и предложил "не допускать хоров арфисток в гостиницах на яр­марке". В результате было принято решение о том, что в гости­ницах могли петь только мужские хоры.