Хорькова-учебник. Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты

• Название: Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты
• Анкор: Хорькова-учебник.doc
• Дата: 28.12.2017
• Размер: 2.47 Mb.
• Имя файла: Хорькова-учебник.doc
• Тип: Учебное пособие; #13379
• страница: 38 из 47

Продавая товары по свободным (даже вздутым по указан­ным причинам) ценам, частная торговля смягчает недостаток товаров для тех потребителей, которые лишены возможностей купить товар по дешевой цене. Если бы все торговцы продава­ли товары по установленным (государственным) ценам, то сле­довало бы ввести известные ограничения при отпуске товара для того, чтобы ловкие покупатели не могли совершенно ли­шить товара менее ловких покупателей. При полном отсутствии свободных цен и недостатке товаров абсолютно необходима карточная система. Там, где деньги перестают служить точным мерилом распределения продуктов, там лишь карточная систе­ма может установить некоторый порядок и устранить общую свалку вокруг источника ненормально дешевого продукта.

Чем больше растет недостаток товаров, тем больше растут отрицательные черты частной торговли - она вырождается в спекуляцию. Перепродажа товаров, купленных по неком­мерческой цене, становится источником неосновательного обогащения множества лиц. На этой почве возникает множест­во злоупотреблений служащих государственных и кооператив­ных предприятий. Было бы наивно думать, будто развитие спе­куляции и связанных с ней злоупотреблений происходит только оттого, что моральная природа людей внезапно испортилась. Некоммерческие низкие цены - это почва, на которой с необ­ходимостью закона природы вырастает спекуляция.

Если все товары попадают в руки частных продавцов, то свободные цены понижаются, и недостаток товаров для потре­бителей исчезает. Товар продавался бы дороже, чем его продают в госторговле, но очередей не было бы. Но недостаток това­ров государственных предприятий для торговцев остался бы, а это значит, что торговцы не могли бы всю выручку от прода­жи снова помешать в дело, больше покупать товаров. И на почве этой невозможности продуктивно поместить в торговлю весь свой денежный капитал вырастают основные черты спеку­лянта. Проданный товар нелегко заменить другим, поэтому возникает искушение не торопиться с реализацией товара, по­дождать особенно выгодную цену. Значительная часть прибыли остается свободной, невложенной, тем самым личное потребле­ние как бы принуждается к расширению. Растет спрос на предметы роскоши и редкости.

Если частная торговля выполняет полезную функцию, то почему тогда вытекающее из этой функции обогащение считать неосновательным? Гораздо целесообразнее не запрещать сво­бодную торговлю, а разрешить свободное производство товаров.

Некоммерческая политика цен, вторгаясь в мир, в котором каждый поступает "коммерчески", то есть заботится прежде всего о своих интересах, переворачивает все экономические отношения, сообщая им парадоксальный характер. Спекуляция, недостаток товаров - это только поверхностные последствия некоммерческой политики цен. Когда обнаружился недостаток товаров, хозяйственная практика методом борьбы с этим злом избрала всемерное расширение производства. Промышленное производство расширилось на много процентов, а недостаток товаров стал еще острее. И это не случайно.

Устранить недостаток товаров можно, лишь устранив избы­ток денежных доходов над реальным доходом, считая реальный доход (то есть сумму произведенных потребительских благ) по ценам государства. Если бы расширение производства не со­провождалось ростом всей суммы денежных доходов населения, то оно могло бы восстановить равенство между денежным до­ходом населения и предложения товаров. Но так не бывает: каждый охотно получает даровой продукт, но никто не хочет даром трудиться. При росте производства, по общему правилу, растут суммы заработанных плат, растут суммы, уплаченные за сырье, то есть растут денежные доходы населения, растет спрос на товары. Прибавив к обеим сторонам неравенства по равной величине, нельзя неравенство превратить в равенство.

При отказе от коммерческой прибыли или искусственном ее понижении путем политики цен расширение производства возможно только ценой непрерывной инфляции. Некоммерческая политика цен - это первый шаг от денежного хо­зяйства к натуральному.

Ради чего стоит отказываться от коммерческой политики цен? Ради удешевления промышленных товаров для деревни? Результат получается обратным: деревня плохо и дорого снаб­жается промышленными товарами. Ради расширения потребле­ния вообще? Но для этого не нужно держать цены на уровне, при котором весь спрос не может быть удовлетворен. Для этого достаточно держать цены на уровне равновесия текущего про­изводства и потребления: все равно страна не может потребить товаров больше, чем их имеет. Быть может, цены фиксируются ради укрепления денежной единицы? Но денежная единица так не укрепляется, а расшатывается, ибо в обороте накапливаются лишние деньги.

Единственный возможный смысл некоммерческой политики цен состоит в ослаблении связи между распределением денеж­ных доходов и распределением реальных доходов. Неком­мерческая политика цен усиливает неравномерность распреде­ления денежных средств, так как является источником неосновательной и крупной наживы, в присваивании которой участвуют близко стоящие к распределению товаров, а также к власти.

Повышение цен до уровня спроса и предложения не умень­шит потребления. Изменится лишь распределение тех товаров, которых не хватает для удовлетворения спроса. Кто раньше по­купал товары по свободным, дорогим ценам, тот будет потреб­лять больше; тот, кто пользовался возможностью покупать по низким, государственным ценам, потребит меньше. Город не­много проиграет от повышения цен, деревня выиграет. Реаль­ная зарплата может временно слегка понизиться. Повышение государственных цен (при неизменных доходах населения) бу­дет уравновешиваться понижением свободных цен. Понижение государственных цен уменьшит прибыли частной торговли, спекулянтов. Это унифицирует покупательную силу денег. По­сле изъятия лишних денег цены на товары понизятся, так как люди не смогут их покупать по слишком дорогой цене. Переход на реальные цены - это очень тяжелый период, и в России он переживается с большим трудом, так как люди не имеют частной собственности, обладание которой смягчает трудности.

Принцип свободной торговой и промышленной деятель­ности, владения частной собственностью к началу XX века рас­пространился, правда, в разной степени, во всех европейских странах, показал свои преимущества. В зависимости от укорененности этих принципов, народы более или менее активно противились попыткам огосударствления их жизни, воплощению социалистических идей в крайних формах. Видимо, именно в этом, а не только в слабости Красной Армии и национализме пограничных народов причина неуспеха похода - "на Варшаву!", "на Берлин!" в 20-е гг. после Октябрьской революции.

Российская революция больше пользы принесла всему ми­ру, а не России, заставив правительства капиталистических стран задуматься о более целесообразных и справедливых принципах организации. В 20-е гг. в условиях частной собст­венности, свободной торговли и промышленности, то есть при капитализме, появились новые черты, названные в Рос­сии "Ллойд джоржизмом" - по имени премьер-министра Великобритании Д. ЛлойдДжорджа, проводившего политику введения социального обеспечения, социального мира, рас­ширения политических прав и т. д. Для лидеров Запада это была попытка ввести свой НЭП, чтобы усовершенствовать систему, которая имела пороки и многих не устраивала. Наи­более четко эти тенденции проявились в 30-е гг. в "новом курсе" Ф. Д. Рузвельта в США и политике Народного Фронта во Франции, но законченные формы эта политика приняла уже после Второй мировой войны.

В России лидеры 20-х, а тем более 30-х гг. считали НЭП временным явлением. Многим убежденным коммунистам, жертвовавшим своими жизнями во имя "царства справедливо­сти" и благородных в принципе идей освобождения чело­вечества, ради общества, где не будет денег, источника всех зол и отчужденности людей друг от друга, трудно было мириться с ленинским лозунгом "Учитесь торговать!" или бухаринским "Обогащайтесь!" - тогда за что боролись? Оставались распро­страненными среди народа, практически никогда не имевшего возможности действовать более свободно, идеи неправедности обогащения через торговлю, ненависти к эксплуататорам - ви­димым своим врагам. И Ленин, и Троцкий, и другие лидеры рассматривали НЭП как временную политику; "строй цивили­зованных кооператоров" допускался "при общественной собст­венности на средства производства, при классовой победе про­летариата над буржуазией". Ленин со временем мог изменить этот взгляд: слишком впечатляющими результаты НЭПа. Воз­можно, были бы внесены соответствующие корректировки и в теорию. Но в этом случае, скорее всего, и Ленин любым спосо­бом был бы отстранен от власти. Россия была еще недостаточно подготовлена к "дефлорации" - переходу от жесткой, а иногда и жестокой опеки своего государства к стихии свободного рын­ка и более свободным, тяготеющим к анархии отношениям.

В период НЭПа интересы государства, как никогда ранее, были четко сформулированы: держать предпринимателей для своих целей, "...лишь в меру допустить развитие этих (капиталистических - авт.) отношений, которые полезны и не­обходимы в обстановке мелкого производства, и чтобы контро­лировать эти отношения".

В 1922 г. Троцкий однозначно заявлял: НЭП ведет к капи­тализму, если мы с НЭПом затянем. Государственный капи­тализм предполагал использование предпринимательства в ин­тересах государства. Практически это выражалось в том, что капиталистам сдавались в аренду государственные предприятия (частная аренда, государственные концессии) или создавались смешанные предприятия и общества. Рамки этого предпринима­тельства очерчивались строго: "Карать внушительно всякий ка­питализм, выходящий за рамки государственного капитализма".

Цели подчинения государству служила финансовая и торговая политика, трудовое законодательство, а часто и просто насилие и произвол. Впрочем, насилие и произвол царили в России не только при большевиках, но и раньше, по отношению к пред­принимателям, и к народу, и к попыткам их освобождения.

Поведение государства в 20-е гг., в данный момент возглав­лявшегося большевиками, было лишь более последовательным продолжением всей предыдущей истории развития российского общества - попыток власти, опираясь на прикормленный слой, вмешиваться во все сферы жизни общества (в том числе эко­номику), ограничивать свободу людей (в том числе предприни­мательскую). Хотя чисто внешне послереволюционный этап выглядел как отрицание всей русской истории, по сути он был ее логичным и последовательным продолжением. И в этом смысле большевики со своим учетом и контролем, и, в ко­нечном итоге, уничтожением всего того, что им не поддается, лишь исполнили свою (или чью-то) историческую миссию.

Как известно, к периоду НЭПа Россия подошла в очень труд­ных экономических условиях. В 1920 г. объем промышленного производства снизился на 13-15% по отношению к уровню 1913г., сбор зерна составил 50% урожая 1913г., жизненный уровень рабочих и крестьян снизился до 1/3 революционного. В 1920 г. во время голода в Поволжье умерло 2-3 млн. человек.

В 1920 г. население городов сократилось почти на 8 млн. чел., или 30 %. Если в 1913 г. оно составляло 28,4 млн. чел., то к 1920 г. сократилось до 20,1 млн. человек. В 1920 г. в России было 5 городов с населением свыше 200 тыс. чел., 13 - с насе­лением свыше 100 тыс. Из-за Гражданской войны и ухода го­рожан в деревню Москва и Петроград потеряли 60 % жителей. В Москве осталось 1 млн. чел., в Петрограде - 706 тыс. чел., а в 1914 г. было 2 млн. жителей. В Европейской России чис­ленность мужчин сократилась на 1/3.

Такие условия даже более развитые страны переживали с большим трудом. После такой разрухи и экономических экспе­риментов России приходилось организовывать хозяйственную жизнь, начиная с самых примитивных форм обмена и произ­водства.

Восстановление свободной торговли возможно лишь при ус­ловии наличия значительных избытков товарной продукции. Но экономическая обстановка в Советской России создала крайне ограниченные возможности для расширения и укрупне­ния частной торговли. Важнейшим препятствием на пути раз­вития частной торговли был недостаток товаров, разруха в про­мышленности.

Перестали быть предметами купли-продажи земля, национализированные промышленные предприятия, железнодорож­ный и крупный транспорт, национализированные строения. Но, несмотря на это, свободная торговля сразу дала положи­тельный результат. Мешочничество, достигшее наивысшего подъема в 1920 - 21 гг., пошло на убыль, так как открылось большое количество частных лавок и магазинов, городских и сельских рынков, что сделало нерациональной самозаготовку для большинства бывших мешочников - рабочих, служащих, крестьян. Например, из Владимира сообщали: "С введением свободной торговли мешочничество численно сократилось, приобретая характер частной торговли". Сведения о величине частной торговли за 1921 - 22 гг. значительно разнятся из-за ее нестабильности и разновременности учета. К нэпманской буржуазии относили "хозяев с наемным трудом", "хозяев, рабо­тающих только с членами семьи" - владельцев трактиров, чайных, крупных лавок. Некоторые сочетали основную работу с торговой деятельностью. В сентябре 1921 г. при жаловании 12-16 тыс. руб. прожиточный минимум (чтобы не умереть с голоду) на одного составлял не менее 100 - 150 тыс. руб. Люди были вынуждены продавать и перепродавать, чтобы выжить.

"Спекуляция" охватила все слои населения, в значительной степени и рабочих. У рабочих государственных предприятий был велик удельный вес натуральной части платы труда (до 90 %). Промтовары, входившие в состав зарплаты и превышав­шие потребности семьи, реализовывались на рынке или меня­лись на продукты. В 1920 г. рабочие целого ряда профессий -булочники, парфюмеры, текстильщики и др. - получали часть заработка натурой по казенной цене с целью товарообмена на рынке. По мере падения зарплаты в доходах рабочих семей росла доля нелегальных источников. Превышение расходов над доходами составляло от 50 % до 191 % (в Харькове). Наибольшие поступления были у пищевиков, металлистов, текстильщи­ков, железнодорожников.

Но и "профессиональные" торговцы обладали, судя по ста­тистике, небольшим капиталом. В 20-х гг. буржуазия вложила в торговлю 300 - 350 млн. руб. в ценах 1913 г., число торговых заведений превышало 0,5 млн.; судя по этому, частники обла­дали сравнительно скромными собственными средствами. В руках предпринимателей капиталистического типа находился приблизительно 1 % национального дохода. Хорошие результа­ты торговли достигались не суммой капитала, а быстротой обо­рачиваемости: торговцы оборачивали капитал 13-14 раз в год.

После национализации торговли крупная и средняя буржуа­зия в основном прекратила свою легальную деятельность. Предприниматели либо эмигрировали за границу, увозя свои капиталы; либо устроились на службу в советские учреждения, не производя, а потребляя общественный продукт; либо проедали накопления, дожидаясь лучших времен.

Наиболее многочисленными представителями частной тор­говли на периферии в первый год НЭПа оказались неграмот­ные или полуграмотные торговцы. Это были люди в основном старшего поколения, преимущественно женщины. Таково было лицо "эксплуататоров", по отношению к которым могучее государство решало вопрос "кто кого". Образ жизни мелких предпринимателей, которые составляли большинство среди торговцев, не очень отличался от "трудовых" категорий населе­ния. Если уровень дохода в рабочих семьях принять за 100 %, то в семьях кустарей и ремесленников он составлял 134 %, у владельцев торгово-промышленных предприятий - 251 %. Не­значительными были различия в обеспечении жильем.

При помощи налогообложения у предпринимателя могло изыматься до 90 % прибыли. По решению хозяйственных орга­нов могла приостанавливаться продажа частным предприятиям изделий государственной промышленности, определенных ви­дов сырья, запрещаться перевозка по железным дорогам грузов, принадлежащих промышленникам и торговцам. Стремясь мак­симально использовать имевшиеся возможности транспорта, государство сдерживало расширение частных перевозок. Не имея возможности для широких межобластных перевозок това­ров, частник вынужден был на первых порах замкнуться в пре­делах местного рынка. А значит, снижались возможности у ме­стной торговли выполнить свою регулирующую роль.

Состав нэпманов ежегодно обновлялся почти наполовину. Многие, начав торговать, вскоре были вынуждены бросить это дело. На Украине 50 % всех предприятий существовало менее двух лет, каждое полугодие 25 % владельцев торгово-про­мышленных заведений не возобновляло патент. За 5 - 6 лет многие сменили до 10 видов занятий. С повышением налогов ускорился процесс вымывания случайных элементов с рынка, на первый план выдвигались предприятия, владельцы которых имели опыт торговли и средства. Но вновь в истории России преобладали низшие формы обмена, оптовая торговля только начала складываться.

На ряд наиболее ходовых товаров была введена государст­венная монополия. Весной 1921 г. частник был допущен к торговле сельскохозяйственными товарами и только потом -промышленными изделиями. До весны 1922 г. частник не имел права торговать такими товарами, как соль, птица, кожсырье, пушнина, животные и растительные волокна, лес и лесные ма­териалы, а также предметы оборудования государственных предприятий. К середине 1922 г. ассортимент товаров частного рынка перестал отличаться от государственного.

Государственная монополия была сохранена на вино и дра­гоценные металлы, до начала 1923 г. сохранилась монополия на хлопок. На таком фоне сама буржуазия с недоверием относилась к возможности вернуться к прежней деятельности, имея к тому же незначительные размеры сохранившихся оборотных средств.

С весны 1921 г. получила развитие базарно-рыночная торгов­ля после неудачных попыток наладить прямой продуктообмен между городом и деревней, а также мелочная разносная торговля. "Все отчеты, - писалось в обзоре отчетов экономических совеща­ний на 1 января 1922 г., - неизменно отмечают мелкий характер частной торговли: торгуют с рук, с возов, с земли".

Если до Первой мировой войны в уездах преобладающим видом была лавочная торговля, торговля в закрытых помещени­ях (по европейской части России она составляла около 52 % всего числа торговых предприятий, торговля с мест и возов -32 %, коробейничество - 1,4 %), то в начале НЭПа разъездная и палаточная торговля составила 70 %. Последнее место занимала лавочная торговля. В 1923 г. на долю мелочной торговли при­ходилось не менее 1/2 всего оборота частной торговли.