Мясищев В.Н. Личность и неврозы. В. М. Бехтерева в. Н. Мясищев личность и неврозы издательство ленинградского университета 1960 Книга
 Скачать 4.12 Mb.
|
|
117 его, в своих обязанностях, вытекающих из этого отношения, пин и ответственности, с этим связанной, и проявляет все это как в oi дельных поступках, так и во всем поведении в целом. Отношения человека динамичны. Они меняются в связи с опытом жизни. Они развиваются в процессе его развития. Как уже говорилось, в плане филогенетическом и онтогенетическом мы имеем ряд ступеней во взаимоотношении организма со средой Условные рефлексы представляют частичную реакцию, местное частичное выражение отношения. Динамический стереотип — более сложное реактивное образование — представляет более сложную привычную реакцию и привычное отношение. Вся жизнь заключается в том, что образуются новые связи и новообразованные акты, которые с повторением становятся стереотипом, образуя привычные отношения. У человека вновь приобретаемый опыт обобщается благодаря речи, второй сигнальной системе, представляющей основу обобщенного принципиального, сознательного отношения. Знание процесса приобретения нового опыта и превращения его в стереотип представляет естественнонаучную основу понимания диалектического процесса развития, которое классиками марксизма характеризуется как «борьба нового со старым». Изложенное можно заключить несколькими положениями. Диалектико-материалистическая павловская физиология и мичуринская биология рассматривают все живое в отношениях его со средой. Этот объективно-материалистический подход должен быть основой психологии. Учение И. П. Павлова открывает пути для понимания не только отношений человека в их общих с животными нервно-физиологических основах, но и в связи со специфическими особенностями человека, благодаря наличию у него двух сигнальных систем. И. П. Павлов показал, что условные рефлексы являются элементами, на которые разлагается и из которых слагается высшая нервная деятельность. Развивая синтетическую сторону вопроса, Павлов создал учение о системности-целостности в деятельности мозга и организма, о взаимоотношении систем, из которых слагается высшая нервная деятельность животных и человека в целом как отношение организма к действительности. До сих пор приходится встречаться с непониманием единства социального и физиологического в человеке. А это сохраняет лазейку для порочной теории двух факторов. Только понимание общественно-исторической сущности человека как системы общественных отношений и его организма, т. е. его естественной природы, сформированной общественными условиями, как аппарата этих отношений, обеспечивает правильный подход к человеку в его общественном и природном единстве. 118 Избирательное отношение животных основывается на сложных безусловнорефлекторных инстинктивных образованиях и в известной мере на индивидуально-опытных условнорефлектор-ных биологически обусловленных механизмах нервной деятельности. Избирательность отношения человека зависит главным образом от его общественных условий, формирующих в мозгу человека сложнейшие динамические образования его прижизненного обусловленного опыта. Когда в педагогике, литературе, в быту говорят об отношениях, то имеют в виду эту личную избирательность, которая проявляется, как говорилось, главным образом в интересах, привязанностях, вкусах, потребностях и других психологически значимых моментах. Мы подчеркиваем, что проблемы избирательности поведения и деятельности представляют область более узкого понимания отношений и специальную проблему психологии. Разработка под этим углом зрения приведенных выше психолого-педагогических и других вопросов является важной задачей развития психологии. Рассмотрение потребностей, интересов, вкусов и т. п. как отношений человека в собственном смысле слова методически важно потому, что, освещая их именно так, мы в наиболее интимной области, так называемой личной активности, преодолеваем пережитки индетерминистического понимания, разрушая фикцию спонтанности и внедряем в эту область материалистическое и историческое понимание высшей нервной деятельности человека. Освещение вопроса 'о различных видах избирательных отно шений человека, их материальной основе у человека, об их генезе в связи с особенностями общественно-педагогических условий представляет задачу особого исследования. ПСИХИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ И ОТНОШЕНИЯ1 Перестройка позиций психологии неизбежно влечет за собой перестройку основных понятий и представлений о движущих силах психической деятельности и поведения. Психическая деятельность и поведение могут быть правильно освещены только как поведение и деятельность личности. Аналитическая психология, освещая эти проблемы, исходила из безличных элементов и функций. «Целостная» психология исходила из абстрактного, бессодержательного, безличного целого. Интегральные понятия поведения, деятельности и личности, будучи широкими, сложными, многосторонними, требуют расчленения, но такого, чтобы при этом не утрачивался целостный и содержательный характер понимания личности. Понятие психического отношения представляет внутреннюю сторону связи человека с действительностью, содержательно характеризующую личность, как активного субъекта с его избирательным характером внутренних переживаний и внешних действий, направленных на различные стороны объективной действительности. Деятельность и поведение одной и той же личности в каждый данный момент определяются ее отношениями к различным сторонам действительности, отношениями, вытекающими, в свою очередь, из истории развития личности, т. е. из всей объективной общественно-исторической действительности. Повседневная жизнь человека, его деятельность, поведение, взаимодействие с людьми определяются общественными отношениями людей, но научная психология, которая, казалось бы, должна в организованной, систематической форме отразить этот бесспорный факт жизни, проходит мимо него. Поэтому, изучая 1 Уч зап ЛГУ, № 119, 1949. 120 высшие формы человеческой психики — сознательную деятельность, мы опираемся на ©пределение К. Марксом сознания — «сознание есть мое отношение к моей среде» — и на его определение сущности человека как совокупности общественных отношений. Считая эти понятия чрезвычайно важными для психологии человека, строящейся на позициях исторического материализма, мы давно занимаемся освещением проблемы психической деятельности с позиций психологии отношений.2 Борьба с функционализмом в советской психологии является выражением борьбы за содержательную целостность против атомизма и формализма. Так как это — общепризнанный у нас лозунг, то сейчас речь идет об его последовательном и реальном, а не половинчатом и словесном осуществлении. Борьба с функционализмом в психологии обозначает не полное отрицание функции, но стремление правильно осветить и ограничить роль этого понятия. В плане нашей работы естественно возникает вопрос о связи психических функций и отношений. Нельзя сказать, чтобы само понятие психической функции было достаточно четко определено. Это понятие выросло из нескольких корней. В периоде зарождения так называемой естественнонаучной психологии значительную роль сыграло физиологическое понятие функции как способности органа к специфической для него деятельности, как условия, лежащего в основе и выражающегося в процессе деятельности органа. В психологии аналогичную позицию занимал, например, один из крупнейших представителей экспериментальной психологии — Титченер. Эта позиция сводилась в сущности только к аналогиям и пояснениям, так как ни существа психологической позиции, ни образования новой системы понятий не раскрывалось. Функция в математике рассматривается как величина, изменяющаяся вследствие изменения «независимой переменной», или «аргумента». Соответственно этому психическими функциями назывались вторичные психические образования, возникающие на основе первичных, элементарных, например суждения и понятия, возникающие на основе материала ощущений. Таковы взгляды Д. Миллера, отчасти Калкинс, Бентли. Одним из виднейших представителей направления функционализма в буржуазной психологии явился Штумпф, вновь выдвинувший понятие шсихической функции. Согласно Штумпфу, психическая функция, которую он не отличает от акта, состояния переживания, тоже понимается по аналогии с физиологической или органической функцией. Но в его взглядах заслуживает внимания ряд моментов, которые в дальнейшем нашли свое отражение и сказались в трактовках авторов. 2 См «Психология отношений и физиология мозга»; «Проблема отношений в психологии индивидуальных различий», «Работоспособность и болезни личности». Наст, сб., стр. 81, 163, 17. 121 Психические функции, по Штумпфу, представляют прежде-всего переживание психической деятельности, психических актов в отличие от содержания этих актов как психических явлений. Они являются теми факторами сознания, которые необходимы для описания психического процесса и его изменений, поскольку объект, или содержание, психического процесса может быть неизменным. Функции представляют собою разные способы отношения к явлениям или предметным содержаниям. Явления реальны, как содержания, к которым относятся функции. Функции реальны, «как функции, которые выполняются в явлениях». Явления и функции представляют собой реальное единство. Функции не разложимы на явления, ни один признак мира явлений не от-ьосится к функциям и наоборот. Понятие психической «функции» не связано логически с понятием «явления». Явления и функции в известных пределах независимы друг от друга. Так, если незамеченное становится замеченным, если воспринимаются ранее не воспринимавшиеся содержания и т. д., то это есть изменение функции без изменения явления. Наоборот, возможны не замеченные изменения явлений, когда функции остаются прежними, хотя произошли изменения в объективном содержании. Явления, по Штумпфу,3 представляют скорлупу или материал, функции являются самым существенным ядром психической жизни. Душа, или психика, представляет целое из функций и предрасположений. Наряду с функциями и явлениями Штумпф выделяет образования; сюда относятся понятия формы, целого, единства, совокупности и т. п. В эмоциональной сфере такими образованиями, по Штумпфу, являются ценности, или блага, со всеми их классами и противоположностями (утешительное, желанное, страшное, приятное, средство и цель и т. п.). Критика функционализма, приписывая его последователям гораздо более элементарное понимание, чем это имеет место в действительности, часто бьет в значительной мере мимо цели. Это «учение» Штумпфа является типичным выражением идеализма и метафизики. Отрыв психики от ее материального содержания и субстрата, утверждение изначальной активности психики составляет суть такого понимания «психических функций». И. М. Сеченов разоблачал антинаучность такого подхода, называя эти «функции» психическими фикциями. В дальнейшем в зарубежной психологии критика функционализма была развернута с позиций психологии целостности, которая, выдвигая это понятие с идеалистических и метафизических позиций, не дала практически новых частных понятий, а внесла только формальный и бессодержательный принцип целостности в трактовку психических процессов, переживаний и функций. 3 К. Ш'туя^пф. Психологические явления и функции. Сб. «Новые идеи в психологии». СПб., 1913. 122 Прежде чем перейти к освещению вопроса с наших позиций, следует упомянуть о взглядах на психическую деятельность крупнейшего и для своего времени прогрессивного русского психолога А. Ф. Лазурского. Как известно, А. Ф. Лазурский разделяет психологические качества на две группы- эндопсихических и экзо-психических свойств. Эндопсихические свойства представляют собой как бы внутренний психический механизм; основанный на нервно-физиологической организации, а экзопсихические есть основанные преимущественно на приобретенном опыте отношения человека к окружающему, включая его отношение к самому себе. Эндопсихические качества соохветствуют понятию психических функций,*и их связь с механизмами нервной деятельности была понятна Лазурскому,' но вместе с тем совершенно ясно, что для него недостаточно было противопоставления функций явлениям. Если говорить об «образованиях» Штумпфа, то и этот вопрос у Штумпфа явно не разработан, и образования в сущности относятся к функциям более интегрального порядка. Однако Лазурский, подчеркнув существование двух классов явлений, не осветил достаточно вопроса о связи, о соотношении обеих категорий и об их относительной значимости. Во всяком случае, в своей «Классификации личности» он рассматривал их роль настолько независимо одну от другой, что допускал на низшем уровне доминирующую роль эндопсихических свойств, на высшем — экзопсихических. Лазурскому не было еще доступно исто-рико-материалистическое понимание; он разрывал здесь метафизически форму и содержание, не представляя их в единстве и развитии. Нельзя сказать, чтобы важный вопрос о таком основном понятии, как психическая функция, в процессе формирования нашей психологии был достаточно освещен. Понятие функций наши психологи справедливо подвергли критике, усматривая в нем ошибки идеализма, формализма и атомизма. Но психологический функционализм в практике глубоко укоренился, и его выкорчевыванию препятствует отсутствие другой разработанной системы психологических понятий. С. Л. Рубинштейн5 с неправильных позиций критикует функциональную психологию; он ограничивает понятие функции только «теми физиологическими проявлениями, которые однозначно определяются в плане психофизиологического функционирования». Соответственно этому он признает функцию чувствительности, мнемическую (закрепляющую и воспроизводящую данные чувствительности) и тоническую, проявляющуюся в темпераменте и аффективности. Психофизиологические функции, как предмет психофизиологии, образуют «основание системы психологии». К функциям «подстраиваются», как более сложные и 4 А. Ф. Лазурский. Классификация личностей. Пг , 1921. 5 С. Л. Рубинштейн. Основы психологии. М., 1946. 123 собственно психологические образования, психические процессы Несомненно, что дальнейшее развитие вопроса невозможно без критического преодоления этих механо-идеалистических позиций. Во-первых, функция чувствительности реализуется в процессе, например, ощущения, так что нельзя процесс и функцию разделять, как разные виды психической динамики. Во-вторых, функцию чувствительности и процесс восприятия, функцию мне-мическую и процесс запоминания трудно отделить друг от друга. Можно сказать, что структуры рецептивной функции и процесса могут быть более элементарными или более сложными. Поэтому фактически психофизиологические функции рассматриваются вместе с процессами восприятия, а понимание по существу оказывается не измененным. В-третьих, нельзя представлять себе отличие процесса восприятия от функции чувствительности только в том отношении, что процессы представляют результат комбинации различных функций. Говоря о процессе восприятия, мы рассматриваем рецептивную деятельность в связи с ее объектом более синтетически и на более высоком уровне отражения более интегрально, а говоря о чувствительности — более аналитически, элементарно и абстрагируясь от предметно-гностической стороны; наконец, мы не можем отказаться и от попыток физиологического понимания мозговых механизмов процессов восприятия, мышления и т. п. Нам представляется необходимым для дальнейшего, не развивая здесь подробно нашего понимания психических функций, выдвинуть ряд положений, имеющих ориентирующее значение. Понятие психических функций представляет только логические абстракции психологического опыта. При бесконечном разнообразии процессов психической деятельности, они представляют собою основные компоненты усвоения, понимания, переработки нашего опыта и нашего воздействия на действительность Они являются не столько способами отношений, сколько постоянными сторонами психической деятельности, к которым относятся не только чувствительность или мнемическая функция, но и внимание, волевая регуляция, обобщение или отвлечение и т. п. Реальным основанием для этой абстракции является то, что-каждая функция, будучи одним из компонентов сложной психической деятельности, может в особых условиях становиться центральным звеном процесса психической деятельности. Так, з каждом процессе нашей деятельности участвует восприятие, воспоминание, внимание, мышление и т. п. Но естественно или искусственно могут быть созданы такие условия, когда основным явится процесс восприятия, внимания и т. п. Понятие психических функций, аналитически раздробляющих психическую целостность процесса, является неизбежным следствием необходимости расчленять в процессе познания сложное целое на менее сложные компоненты. Поэтому психические функции могут быть более или менее элементарны или сложны, причем по мере нарастания 124 v южноеги расширяется диапазон их изменчивости или убывает их стереотипность. Соответственно этому классификация психических функций не может сводиться к линейному их перечислению, а представляет собою структурную иерархию от более низкого, элементарного уровня и узкого типа интеграции к высокому, сложному и широкому. Понятие функции сменяет не столько понятие ассоциации, сколько старое понятие способности. Вместе с тем оно выражает стремление психологов к пониманию и раскрытию церебральных механизмов или условий психической деятельности. Если до недавнею времени методы и опыт позволяли говорить только о психофизиологии органов чувств и о психомоторике, то методические возможности и теоретические достижения в дальнейшем позволят расширить позитивное представление о мозговых механизмах более сложных видов психической деятельности. В этом смысле, если бы мы даже отказались от понятия функции и говорили о восприятии, мышлении, запоминании и т. п., вес равно, думая об их церебральном механизме, мы имели бы дело с той же функцией и спор превратился бы в вербальный. Связь мозговых механизмов с различными сторонами психической деятельности позволяет отличать понятие функции и церебральных основ от понятие состояния и его церебральных основ, как общего условия функциональной динамики. В этом смысле нам представляется ошибочным утверждение С. Л. Рубинштейна, что в основе темперамента или аффективной возбудимости лежит тоническая психофизиологическая функция. Темперамент является динамическим выражением нейро-физиологических явлений во всех сторонах психической динамики деятельности. |