Мясищев В.Н. Личность и неврозы. В. М. Бехтерева в. Н. Мясищев личность и неврозы издательство ленинградского университета 1960 Книга

• Название: В. М. Бехтерева в. Н. Мясищев личность и неврозы издательство ленинградского университета 1960 Книга
• Анкор: Мясищев В.Н. Личность и неврозы.rtf
• Дата: 18.02.2018
• Размер: 4.12 Mb.
• Имя файла: Мясищев В.Н. Личность и неврозы.rtf
• Тип: Книга; #15682
• страница: 54 из 57

Семилетний план содержит перспективы огромных изменений в процессах труда с комплексной механизацией и широким внедрением автоматики. Характер труда значительно изме­няется, причем все в большей степени труд предъявляет требо­вания к техническому образованию работающего, и все более стирается граница между умственным и физическим трудом. Труд, с одной стороны, облегчается, с другой — он становится не только производительнее, но в ряде случаев и напряженнее. Введение полной автоматизации исключает напряжение, но работа на полуавтоматах, на конвейере может быть сопряжена со значительным напряжением, утомлением, иметь монотон­ный характер, сопровождаться увеличением шума. Все это выдвигает задачи нервно-психической профилактики и гигиены тем более, чем больше и ответственнее производственные задачи.

Утомление ставит вопросы организации отдыха. Если в об­щем плане этот вопрос исключительно благоприятно разре­шается у нас в связи с прогрессивным сокращением рабочего времени, отпусками и множеством мероприятий по охране труд?, то это не исключает, а еще больше подчеркивает значение за­дачи сочетать повышение производительности и облегчения труда. С этим в непосредственной связи стоит вопрос о правиль­ной смене работы и отдыха, как в форме перерывов в течение рабочего дня для пассивного и активного отдыха, так и гигие­нической организации внерабочего времени. Это время является

406

бытовым временем. Врач-психоневролог не может не касаться быта. Здесь много еще неустройств санитарно- и культурно-тех­нического характера, которые постепенно будут изживаться. Но, пожалуй, наибольшую вредность представляют, к сожалению, еще нередко встречающиеся нарушения людских взаимоотно­шений, трения и конфликты в быту. Не только санитарно-про-светительная психоневрологическая работа и консультация, но общественно-педагогическая и организационная работа имеет здесь психопрофилактиче^кое и психогигиеническое значение.

Может быть, эти задачи правильнее адресовать к медсан­части предприятия.

Нам кажется, что не только медсанчасти, но и психоневро­логические диспансеры должны принимать в них участие, ко­нечно, при представлении им реальных возможностей осущест­вления этой работы.

Мы часто слышим правильные слова о том, что личный быт — это общественное дело, и общественный глаз имеет право контролировать и исправлять ненормальности быта. Если бы в этом отношении наша профилактическая и нейрогигиеническая мысль правильно вооружала наши действия, то мы многое предотвратили бы в отношении реактивных и ситуативных пси­хических заболеваний.

Отлично зная большую загруженность врачей диспансеров лечебной и диагностической повседнвной работой, нужно чсе же поставить вопрос сб усилении роли врача в проведении об­щественно-профилактических мероприятий. В этом смысле в последнее время в некоторых местах успешно осуществляется очень важное мероприятие — группы общественного содействия участковому врачу, — дающее прекрасные результаты. Это тре­бует дальнейшего развития.

Из изложенного явствуют требования, которые предъявляет к врачу советская действительность, фактическое состояние этой работы и ее возможности.

Возможности же эти в социалистическом обществе беско­нечно велики. В настоящем они меньше, чем могли бы быть, потому что врачи еще в значительной степени остаются одно­сторонними лечебниками и не стали еще в достаточной мере активно на путь профилактики, не используют и не расширяют возможностей, которые дает советская действительность. Между тем остаются в полной силе прогрессивные идеи В. М. Бехтерева, высказанные им еще в глухую пору царского самодержавия — в 1912 г.: «Пусть врач вообще и психиатр в частности будет не только представителем своего профессионального дела, но вместе с тем и общественным деятелем, ибо в его задачу должно входить в такой же мере лечение больных, как и охрана здо­ровья населения в самом широком смысле слова».2

2 В. М. Бехтерев. Основные задачи психиатрии, как объективной науки. «Русский врач», 1912, № 16.

407

Мы видим отсюда, что еще в период глубокой общественной и культурной отсталости нашей страны передовые умы русского народа признавали огромное значение общественно-профилак­тической работы. Перестройка медицинской теории и практики идет рука об руку с развитием всего советского общества и здравоохранения. Важнейшим звеном этой перестройки является настойчивая работа врачей над освоением системы профилакти­ческого мышления, усвоение первоочередности профилактиче­ского принципа советского здравоохранения, подлинный интерес к этому делу, исходящий из глубокого понимания его перво­степенной значимости.

ЛИЧНОСТЬ И НЕВРОЗЫ

Предыдущие наши работы в разных планах освещали про­блемы личности, психологии отношений и неврозов. Мы указы­вали, что проблеме личности, характера и неврозов посвящено много исследований зарубежных авторов, исходящих из других, по сравнению с советской психологией и психиатрией, методоло­гических позиций, приводящих к иной практике. Эти работы в многочисленности их различных оттенков требуют специаль­ного критического разбора. Но критику, которой подверглись эти направления у нас, нельзя считать вполне достаточной по двум причинам. Во-первых, эта критика, противопоставляя идеалистическим, механоматериалистическим и эклектическим позициям положения марксистской теории, обычно касалась лишь самых общих сторон. Эта критика мало касалась конкрет­ных вопросов и, ограничиваясь по большей части общими по­ложениями, лишь выборочно рассматривала некоторые положе­ния, наиболее противоречащие действительности и наиболее тен­денциозные. Во-вторых, недостаточная разработка собственно конкретно-научной теории делала эту критику обычно негатив­ной, но не противопоставляющей критикуемым объяснениям собственных положений.

Развитие марксистского учения о личности в психологии общей и медицинской, разработка учения И. П. Павлова о выс­шей нервной деятельности явились условием необходимого для вооружения практики конкретного и позитивного преодоления чуждых нам теорий. Поэтому мы прилагали усилия к разреше­нию именно позитивной стороны вопроса, но, естественно, не могли не сталкиваться с задачами критического преодоления чуждых взглядов и размежевания с ними.

Публикация наших критических работ по различным на­правлениям составляет материал для специальной книги. По­этому здесь, подытоживая свои позиции в вопросах о личности

409

и неврозах, можно лишь упомянуть об этом и указать на те взгляды, которые требуют особенно внимательного критического анализа. Это прежде всего те концепции, которые особенно рас­пространены, которые особенно реакционны или которые могу г показаться близкими нам и под флагом этой близости толкнуть нас на неправильное решение разбираемого вопроса. Нам пред­ставляется, что в этом смысле наибольшего внимания требуют направления так называемого персонализма, неофрейдизма, экзистенциализма и микросоциологии.

Персонализм для нас важен прежде всего потому, что он является противником имперсонализма, т. е. обезлички, которая в теории и на практике часто дает себя чувствовать в разных областях и требует преодоления. Хотя крупный психолог, пред­ставитель персонализма В. Штерн ' разграничивает персонали-стику как направление психологической и педагогической науки и персонализм как философию, но в своих работах вопреки этому он дает демонстративные доказательства невозможности разорвать науку и философию. Взгляды В. Штерна совпадают с взглядами философов-персоналистов (Брайтман, Флюэлинг и др.) в признании личности высшей целью мирового развития, в признании «вселичности», или божества, в телеологизме, пе­рерастании теории личности в индивидуализм и культ «силь­ной» личности, несовместимый не только с историко-материали-стическими, но вообще с любыми гуманистическими основами отношения к человеку.

Неофрейдисты (Фромм, Кардинер, Хорни, Салливен и др.) отказываются от фрейдовского учения о решающей роли инстинктов и выдвигают роль культуры, однако по существу че преодолевают, а маскируют фрейдизм иными терминами или создают новые, но малоубедительные и малообоснованные по­нятия («реальное „я"», «экзистенциальная дихотомия» и т. п.).

Для нас существенно, что все неофрейдисты пользуются бо­лее или менее широко понятием отношений человека и межлич­ностных отношений (Interpersonal Relations). Особенное значе­ние это понятие приобретает в работах Салливена.2 Однако в них отсутствует правильное понимание сущности социальной природы человека, т. е. того, что индивидуальные отношения и взаимоотношения людей определены общественными отноше­ниями и вытекающей отсюда историей его развития. Экзистен­циальная дихотомия Фромма представляет попытку рассматри­вать внутренний конфликт в неврозе как неизбежность, прису­щую всякому человеческому существованию.

Если фрейдизм и неофрейдизм являются разными формами психобиологизма, то современный экзистенциализм как фило­софская основа гсихологии и психиатрии представляет направ-

'W. Stern Menschliche Personlichkeit. 1928; Его же. Studien z Personwissenschaft, Tl. I. Personalistik als Wissenschaft. Leipzig, 1930.

2 H. S. S a 11 i v a n. The interpersonal Theory of Psychiatry. N.—Y , 1953

410

ление воинствующего идеализма, которое марксистско-ленин­скому учению о бытии и сознании противопоставляет учение о существовании и сущности, отрывая первое от последнего.

Экзистенциализм является крайним реакционно-идеали­стическим учением, для которого познание сущности есть интоо-спсктивное самопознание прежде всего. Понятно, что это учение, получившее дозольно широкое распространение за рубежом, особенно в Западной Германии и во Франции, находится в рез-чайшем противоречии с диалектическим и историческим мате­риализмом. Не внося ничего нового в постановку вопроса о соот­ношении внешнего, кажущегося и подлинной сути явлений, экзистенциализм в психиатрии (Бинсвангер и др.) мистифици­рует действительность и сейчас остается на позициях своих основоположников (Киркегоор, Хейдеггер 3 и др.).

Социальная природа личности вызывает необходимость осве­щения проблемы соотношения социального и индивидуального Одной из основных ошибок как самого Фрейда, так и неофрей­дистов было объяснение социального индивидуальным, индиви­дуально-психологическим. Эта позиция является, как известно, одним из основных пороков буржуазной социологии, микросо­циологии и социальной психологии. Марксизм учит, что объгк-тивное общественное бытие формирует индивидуальное бытие отдельного человека с его сознанием, со всем его внутренним миром. Поэтому индивидуальное объясняется социальным. Между тем, социальная психология, микросоциология, особенно распространенная в Америке и во Франции, выдвигают проти­воположные утверждения (Морено,4 Гурвич5). Очевидно, в этом принципиальном плане, как бы они ни изучали общественную действительность и связанное с ней поведение отдельного чело­века, они занимают полярные по отношению к нашим взгляцш позиции. Не имея возможности здесь анализировать указанные направления учения о личности, мы коснулись их потому, что огромная зарубежная литература по проблеме личности и ха­рактера также оперирует социальными и социально-психологи­ческими понятиями и представляет множество эмпирических данных, подтверждающих социальную природу человека и зна­чение для его развития социальных условий. Однако и эмпири­ческое исследование, и объяснение, и само собирание фактов ставят исследователя перед дилеммой признания определяющей роли социального (в соответствии с историческим материализ­мом) или признания обусловленности социального индиви­дуальным, т. е. психологизма в социологии.

Глубокое, генетическое, в индивидуально-историческом и об­щественно-историческом плане научное изучение человека опи-

3М. Heidegger. Sein u. Zeit. 1929.

4 I, L. Moreno. Who shall survive? N. — Y, 1953; Его же. Fondaments de la Sociometrie. Paris, 1954.

5 G. Gur witch. Determinismes sociaux et liberte humaine. Paris, 1953.

411

рается на историко-материалистические позиции, которые и стремится реализовать советская психология и невропсихиатрия.

В предыдущих статьях мы изложили наше понимание лич­ности. Мы стремились преодолеть односторонность процессуаль­но-функциональной психологии с позиций психологии личности и ее отношений. Социальные условия и социальные отношения, формируя личность, реализуются в ее индивидуальных отно­шениях. В этом социальная природа личности.

Ключом к пониманию физиологической стороны личности является то, что высшая нервная деятельность, по Павлову, представляет «систему условных рефлексов».6 Если вопрос об условных рефлексах как элементах высшей нервной деятель­ности разработан, то вопрос о системе их не разработан. Прин­цип системности был сформулирован И. П. Павловым к концу жизни. Поэтому вопросы высшей нервной деятельности как си­стемы являются актуальной задачей дальнейшей работы. Про­стая система условнорефлекторных образований изучена под названием динамического стереотипа, но мы окажем плохую услугу физиологии высшей нервной деятельности человека и пси­хологии, если скажем, что психическая индивидуальность чело­века, его характер — это динамический стереотип.

Было бы неправильно сложнейшее образование, основанное на синтезе врожденного и приобретенного, определить как ти-намический стереотип, так как это чрезмерно расширило бы и оторвало от реального опыта понятие стереотипа, подменив сложное простым.

В понятии психической индивидуальности соединяются поня­тия личности и характера. До сих пор в психологии и на прак­тике удовлетворительно не освещается соотношение этих поня­тий. Наиболее отчетливо выступают два направления7 Одно рассматривает характер как часть, или компонент, личности, очень давно и очень часто определяет его при этом как эмоцио­нально-волевые особенности человека. Представители другого-направления рассматривают характер как личность в ее инди­видуальных особенностях, или в ее индивидуальном своеобра­зии. По существу, однако, в обоих направлениях говорят об отли­чительных особенностях одного человека от другого. Но в пер­вом случае указываются в качестве этих черт эмоционально-волевые, а в другом — источник своеобразия конкретно не ука­зывается. Однако эмоционально-волевое в общепринятом смысле может быть освещено иначе. Личность, психика и сознание че­ловека в каждый данный момент, как мы раньше стремились показать, представляют единство отражения объективной дей­ствительности и отношения человека к ней. Внешние условия

6 И. П. Павлов. Поли. собр. соч., 2-е изд. М., Изд. АН СССР, 1954, т. III, кн. 2, стр. 60.

7 См. А. Г. Ковалев и В. Н. Мясищев. Психические особенности человека, т. I. Характер. Л., Изд. ЛГУ, 1957.

412

истории развития человека, отражаясь на всем складе ею лич­ности, формируют его отношения к действительности. Поэтому воспринимающая и познавательная деятельность выступают не как черты характера, а как процессы и свойства, непосред­ственно связанные с отражением объективной действительности. Наоборот, эмоционально-волевые свойства непосредственно вы­ражают отношение человека.

При разработке проблемы отношений человека мы останови­лись первоначально на тех понятиях, которые уже существовали в психологии, но которые рассматривались односторонне функ­ционально и процессуально. Это — понятия интереса, потреб­ности, любви, вражды и т. п. Дальше перед нами возник вопрос о физиологическом понимании отношений, и мы полностью при­няли формулу И. П. Павлова о том, что психические отношения есть временные связи. Этим был подчеркнут приобретенный, опытный, характер отношений, их теснейшая связь с понятиями ассоциаций и условного рефлекса.

Однако дальнейшая разработка потребовала некоторого уточнения и внутреннего разграничения этих связанных друг с другом понятий. В определении психического отношения че­ловека вошли признаки: 1) избирательности, 2) активности, 3) целостно-личностного характера и 4) сознательности. Мы неоднократно обращали внимание на установленный И. П.Пав­ловым факт невозможности образовать и выявить условный рефлекс без зарядки соответствующего центра безусловного ре­флекса. Этому факту зарядки центра, или системы, мы придаем первостепенное значение, так как, во-первых, он является су­щественным условием образования временной связи, или услов­ного рефлекса; во-вторых, он позволяет отличить теорию услов­ных рефлексов от безличной и механической теории ассоциации и вместе с тем объясняет возможность образования самой ассо­циации; в-третьих, он является тем центральным условием, при наличии которого безразличное воздействие образует в орга­низме некоторое внутреннее новообразование (т. е. временную связь, или условный рефлекс).

Именно благодаря этому в условном рефлексе, как отраже­нии, обнаруживается заряженность, индивидуально-внутренняя избирательная активность. Во временной связи обнаруживается единство отражения объективной действительности и отношений к ней. Это единство в элементарном имеет свое выражение в сложном и высшем — в личности, сознании как единстве от­ражения и отношения. Мы на это указывали в ряде работ. В последнее время к этому положению присоединился извест­ный психолог С. Л. Рубинштейн.8

Конечно, на разных ступенях перехода от простого к слож­ному мы встречаемся еще с рядом подлежащих решению воппо-

8 С Л. Рубинштейн. Бытие и сознание. М., Изд. АН СССР, 1959.

413

сов. Прежде всего надо указать на необходимость разграничить понятия отношения как принципа психологического исследова­ния и как категории психического (в отличие от процессов, функ­ций и состоянлй). Ограничивая и отграничивая понятие отно­шения, мы столкнулись с необходимостью учесть два психологи­ческих понятия, которые (одно раньше, другое сравнительно недавно) стали привлекаться к решению ряда вопросов психо­логии, а отчасти и медицины для понимания психогенеза и об­основания психотерапии болезненных состояний. Это понятие установки и значимости.

У нас понятие установки было широко и распространенно разработано акад. Д Н. Узнадзе.9 В многочисленных и интерес­ных опытах Д. Н. Узнадзе и ряда его сотрудников по Инсти­туту психологии Грузии установка рассматривается как основан­ная на опыте готовность к определенному виду реагирования. Существенными для этого несомненного факта являются под­черкиваемый Д. Н. Узнадзе и его учениками целостный харак­тер установки и ее связь с потребностью. В повседневной речи нередко термины «установка» и «отношение» смешиваются. По­этому естественно обсудить связь и различие обоих понятий.