Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособие. Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособ. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире

• Название: За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире
• Анкор: Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособие.doc
• Дата: 13.12.2017
• Размер: 3.39 Mb.
• Имя файла: Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособ.doc
• Тип: Документы; #11277
• Категория: Социология. Политология
• страница: 41 из 49

С одной стороны, происходило высвобождение рабочей силы из сельскохозяйственного производства и ее вовлечение отчасти в промышленность, но в гораздо большей степени в сферу услуг; в

США число занятых в этой сфере превзошло число занятых в промышленности уже вскоре после окончания Второй мировой войны⁵⁰, а доля работников сельского хозяйства сократилась с более чем 60% самодеятельного населения в 1850 году до менее чем 2,7% в начале 90-х годов ХХ века⁵¹. Соответственно, если в 1900 году в сфере материального производства США работало около 13 млн. человек, а в сфере услуг — не более 5 млн., то к концу 80-x годов XX века эти показатели составляли 35 и 65 млн. человек⁵². Подобные процессы начиная с 50-х годов проявились и в европейских странах: в Германии и Франции с 1960 по 1991 год доля занятых в сельском хозяйстве уменьшилась с 14,0 до 3,4% и с 23,2 до 5,8%⁵³; в добывающих отраслях, доля которых в валовом национальном продукте стран ЕС не превышает сегодня 3%⁵⁴, занятость сократилась более чем на 12% только за последние пять лет⁵⁵. Параллельно шел процесс расширения сферы услуг в хозяйстве всех ведущих постиндустриальных стран: составив более половины ВНП США в cередине 50-х годов, третичный сектор обеспечивает сегодня более 73% такового⁵⁶; в ЕС на его долю приходится около 63% ВВП и 62% от числа занятых, а для Японии данные цифры составляют 59 и 56%⁵⁷. На этом примере как нельзя лучше можно наблюдать тенденцию к унификации производственной структуры в наиболее развитых государствах современного мира⁵⁸.

С другой стороны, начиная с 50-х — 60-х годов нашего столетия при сохранении роста численности работников сферы услуг наметился процесс переориентации занятости в направлении информационного сектора. Свидетельством тому стала поляризация сегментов хозяйства, причем наиболее быстрое развитие получили высокотехнологичные производства и те отрасли сферы услуг, в которых более всего проявлялись элементы субъект-субъектного взаимодействия, характеризующего постэкономическое общество. Занятость в информационном секторе возросла с 30,6% в 1950 году до 48,3% в 1991, а ее отношение к занятости в промышленном производстве — с 0,44 до 0,93⁵⁹; при сохранении наблюдавшейся в

80-е годы динамики соответствующих изменений численность информационных работников должна превысить число создателей промышленных товаров и воспроизводимых услуг в 1996_1997 годах.

Огромным достижением стали практически бесконфликтное перераспределение занятых и активная политика по созданию новых рабочих мест; результаты этих процессов стали особенно заметны в 80-е и 90-е годы. Так, доминировавшие во второй половине 70-х годов прогнозы, согласно которым безработица в США в следующем десятилетии могла достичь 15⁶⁰—20⁶¹ процентов трудоcпособного населения, оказались совершенно несостоятельными⁶². К началу 90-х годов уровень безработицы в США, Франции, Германии и Великобритании составлял от 6,6 до 7,8% трудоспособного населения; впервые за послевоенные десятилетия динамика этого важнейшего показателя оказалась обнадеживающей (так, Дж.Рифкин, описывающий ужасы безработицы, признает, что если в 50-е годы ее средний уровень в США составлял 4,5%, в 60-е, 70-е и 80-е уверенно повышался — до 4,8, 6,2 и 7,3% соответственно, то в начале 90-х снизился до 6,6%⁶³). В этой связи стоит также указать на то, что достигнутые успехи в значительной степени связаны именно с завершением периода становления постиндустриальной структуры; так, в период формирования ее основ, с начала 70-х до начала 80-х годов, во всех основных западных экономиках уровень безработицы рос; когда же плоды структурной перестройки хозяйства стали достаточно очевидными, ее динамика сменилась на противоположную⁶⁴.

Между тем тенденции в США и странах ЕС оказались различными. К июлю 1997 года в Соединенных Штатах, стране, наиболее полно воплощающей основные преимущества информационных технологий, безработица упала до минимальной за последние двадцать четыре года отметки в 4,8%⁶⁵, тогда как в Германии и Франции она достигла 12,4 и 13,1% соответственно⁶⁶. Единственный элемент сходства между тенденциями в развитии занятости в этих двух основных сегментах постиндустриального мира прослеживался в том, что как в США, так и в основных европейских странах уровень безработицы среди выпускников университетов стабильно был в три раза ниже, чем среди лиц, получивших неполное среднее образование⁶⁷.

Распространенное представление об относительном отставании Европы не вполне корректно и требует специального объяснения. На наш взгляд, оно имеет как субъективные, так и вполне объективные корни. С одной стороны, существует радикальное отличие европейского и американского менталитетов; если европейские мыслители уверены в том, что «каждая страна обладает неким историческим предназначением, которое в значительной мере определяет ее черты и характеристики»⁶⁸, то американские социологи сегодня слишком самоуверенно полагают, что «могущество (power) и культура, как правило, связаны между собой» и европейцы «зря считают, что их континент останется главным очагом культуры, даже если утратит политическое влияние»⁶⁹. С другой стороны, обеспечив своим гражданам высокий уровень материального благосостояния и высокое качество жизни, резко сократив существовавшее 60-е годы отставание от США по данным показателям⁷⁰, европейские страны поставили себя в сложное положение исключительно высокими производственными издержками (основными среди которых оказались затраты на наем рабочей силы) и непомерными налогами, необходимыми для обеспечения достигнутого уровня социальной защищенности. Между тем это не служит непреодоли мым препятствием для экономического прогресса; высокотехноло гичные компании развиваются с должным динамизмом, континент располагает наиболее высококвалифицированной рабочей силой и наиболее образованным населением, а прямые зарубежные инвестиции европейских компаний растут быстрее, чем у их американских конкурентов⁷¹.

Мы склонны полагать, что Европа является сегодня сообществом, показывающим Соединенным Штатам и другим постиндустриальным регионам скорее их будущее, нежели прошлое. Достигнув высокого качества жизни, европейские страны пожинают сегодня плоды постэкономического развития в виде снижающейся мобильности людей, доминирования ценностей саморазвития над материальным успехом и т. д. В современных условиях ничто не угрожает внутренней стабильности европейских обществ; единствен ным серьезным конфликтом становится противостояние социальных слоев, образующих постэкономические структуры и оставшихся вне их рамок. Исключительно острая проблема европейской безработи цы порождена не только сокращающимися потребностями в индустриальном труде, но и изменяющимися предпочтениями и ценностями населения континентальных стран.

Между тем успехи США в обеспечении высоких показателей занятости связаны в первую очередь с мобильностью рабочей силы, адекватной размаху перемен, опосредующих становление постэконо мического общества. Только между 1990 и 1999 годами в США ожидается сокращение 10 (!) из 20,5 млн. рабочих мест в промышлен ном секторе; при этом более 9 млн. из них будут воссозданы в измененном виде на других производственных участках, а нетто-потери в индустриальном производстве составят всего 834 тыс. мест⁷². Общие же показатели занятости, как ожидается, вырастут на 25% при росте населения всего на 15%*. Согласно прогнозам, с 1992 по 2005 год в США появится более 26 млн. рабочих мест, что превосходит рост данного показателя за период между 1979 и 1992 годами⁷³; такие прогнозы выглядят вполне реалистическими: только за июль 1997 года в американской экономике было создано 316 тыс. рабочих мест⁷⁴, и это фактически вдвое превысило прогнозировавшийся уровень. В 90-е годы для США в большей мере, чем для других развитых стран, характерна также тенденция к повышению доли своих граждан в общем числе работников крупнейших транснациональных корпораций; статистика показывает, что эти компании предпочитают также организовывать собственные производства в развитых странах, на которые сегодня приходится более двух третей их зарубежного персонала⁷⁵, тогда как в развивающихся они лишь приобретают необходимые им сырье и комплектующие, производящиеся на формально независимых предприятиях.

Важными средствами решения рассматриваемых проблем в условиях постэкономической трансформации служат рост индивидуальной занятости и увеличение числа рабочих мест в сфере мелкого бизнеса, естественные для периодов радикальных социальных изменений.

Мы уже отмечали, что к 1995 году в США было создано около 20,7 млн. семейных производств на дому⁷⁶, и этот процесс пред-

ставляет собой лишь один из элементов развития альтернативной занятости. По подсчетам Д.Бэрча, между 1987 и 1992 годами в Соединенных Штатах крупные корпорации сократили 2,236 млн. рабочих мест, во многом из-за перенесения технологически рутинных операций в третьи страны; но мелкие компании создали за этот же срок 2,296 млн. рабочих мест, причем более высокооплачи ваемых⁷⁷. Безусловно, процессы смены занятий проходят весьма болезненно: сегодня 8,1 млн. американцев заняты на временных работах, 2 млн. работают «по вызову», 8,3 млн. представляют собой «независимых подрядчиков», занятых собственным бизнесом, — общее их число достигает 14% рабочей силы⁷⁸ и может увеличиться до одной трети к началу следующего столетия⁷⁹, но это явление, на наш взгляд, свидетельствует не о безысходности проблемы, а, напротив, о том, что она решается и может быть решена. Между тем нельзя не согласиться с О. и Х. Тоффлерами, полагающими, что «более не представляется возможным сокращать безработицу путем увеличения числа рабочих мест, поскольку отныне проблема заключается не в численности; безработица из количественной превратилась в качественную»⁸⁰. Безработица сегодня действитель но является в большей мере «качественной», чем «количествен ной»; это порождает множество проблем (некоторые из них мы рассмотрим ниже), однако опыт последних лет дает, на наш взгляд, больше оснований для оптимистических, чем для пессимистичес ких прогнозов. Современное положение дел в данной области показывает, что один из самых трудных этапов постэкономической трансформации не вызвал серьезных социальных катаклизмов; в условиях, когда общество может позволить себе затраты, необходимые для дальнейшего переструктурирования рынка рабочей силы, для формирования потребностей в высококвалифицированных кадрах и поддержки высвобождаемых работников, процесс становления структуры, адекватной новым задачам, не будет создавать потенциальной угрозы для общей направленности нынешних преобразований.

Следующая важнейшая проблема, которую невозможно обойти в ходе анализа положения постиндустриального мира, связана с оценкой его хозяйственной мощи и влияния накануне XXI века; обратившись к ней, мы сможем также определить, насколько реален тот вызов западной цивилизации, который, как сегодня пола

гают, способны бросить ей страны Азии, Латинской Америки и Персидского залива.

К концу 80-х годов в мире отчетливо сложились три центра экономической мощи, причем все они представлены странами, которые можно отнести к постиндустриальной цивилизации. Если рассматривать в качестве показателя значимости той или иной экономики объем добавленной стоимости, то на первом месте стоят США, обеспечивающие 25,8% мирового показателя, затем следует ЕС с 19,4 %, и замыкает список Тихоокеанский регион, где Япония, Китай и страны АСЕАН, вместе взятые, обеспечивают 16,2% мировой добавленной стоимости. Положение ЕС, остающегося самым емким в мире рынком, выглядит в этой связи даже несколько лучше, чем положение США, поскольку Европейское сообщество имеет хорошие торговые позиции, обеспечивая более 40% мирового товарооборота, и при этом не обладает большим суммарным отрицательным торговым сальдо по операциям с другими крупными экономическими центрами. Напротив, США имеют значительный дефицит в торговле как с ЕС, так и с Юго-Восточной Азией, превращающейся в единственного в мире нетто-экспортера⁸¹.

Противостояние трех этих центров, которому уделяется сегодня столь значительное внимание в экономической и политологиче ской литературе, не следует, на наш взгляд, оценивать с негативной точки зрения. В последние десятилетия постиндустриальная цивилизация, охватывающая США, страны Западной Европы, Японию, а также в определенной степени некоторых членов Британского содружества — Канаду, Австралию и Новую Зеландию, не только достаточно жестко отделена от пытающихся стать полноправными членами этого клуба стран Юго-Восточной Азии, Персидского залива, некоторых государств Южной Америки и Мексики, а также ряда других, но и обнаруживает показатели хозяйственного развития, не позволяющие сомневаться в стабильности сложившегося баланса сил. Хотя в течение послевоенной эпохи доля старых индустриаль ных стран в объеме мирового производства товаров и услуг устойчиво снижалась, нельзя переоценивать ни степени ее падения, ни значимости динамики соответствующих процессов. Известно, например, что доля США в мировом промышленном производстве к середине 80-х годов сократилась до 33% с 58 в 1955 году⁸², как и то, что аналогичный показатель для всего западного мира снизился с 74,6 до 57,8% между 1953 и 1980 годами⁸³. Однако такая картина обусловлена искусственным вычленением из числа развитых стран

Японии, с учетом потенциала которой снижение оказывается гораздо менее резким — с 77,5 до 67,0%.

При этом сам фактор экономического роста Японии представляется нам не дестабилизирующим развитие постиндустриаль ного мира, а скорее придающим ему подлинную глобальность и самодостаточность. Несмотря на то что Япония не является в той же мере порождением всей западной цивилизации, в какой Америка, при всех ее достижениях, является порождением Европы⁸⁴, происходящее сегодня перераспределение центров силы среди развитых стран имеет в первую очередь позитивное значение, представляя собой не нарушение определенных оптимальных пропорций, а их поддержание. Хорошо известно, что вторая половина 70-х и начало 80-х годов прошли под знаком впечатляющих японских успехов, заставивших США на некоторое время усомниться в прочности своих лидирующих позиций. Если в 1971 году 280 из 500 крупнейших транснациональных корпораций были американскими, то к 1991 году таковых осталось лишь 157⁸⁵; к этому времени Япония фактически догнала США, обладая 345 крупнейшими компаниями из 1000 (против 353 у США)⁸⁶; в конце 80-х годов она располагала 24 крупнейшими банками при том, что в странах ЕС таковых было 17, а в Северной Америке — всего 5; 9 из 10 крупнейших сервисных компаний также представляли Страну восходящего солнца⁸⁷.

Между тем подобная статистика отражает лишь одну сторону имеющих место хозяйственных процессов, и для более полного осмысления происходящих изменений необходимо обратиться к дополнительным фактам.

Во-первых, анализ соотношения валового национального продукта трех центров постиндустриального мира свидетельствует, что изменения гораздо менее масштабны, чем это может показаться на первый взгляд. Так, между 1973 и 1986 годами доля США в мировом производстве товаров и услуг снизилась с 23,1 до 21,4%, доля ЕС — с 25,7 до 22,9%, а доля Японии возросла с 7,2 до 7,7⁸⁸. В условиях, когда Япония увеличила свой ВНП с 27 до 38% показателя США, сами Соединенные Штаты жестко сохраняли соотношения ВНП с европейскими странами — с Германией на уровне 16, Францией — на уровне 13—14, Великобританией — 11_12%; в результате с 1975 по 1990 годы отношение суммарного ВНП стран EC и Японии к ВНП США повысилось со 107 до 112%⁸⁹, что составляет рост всего на 0,29% в год.

Во-вторых, не следует забывать и важных характерных черт японской экономики. Страна относительно недавно двинулась по пути ускоренной индустриализации, и рост ее доли в мировом хозяйстве вполне объясним, особенно на фоне европейских стран и США, которые, будучи наиболее богатыми регионами мира, обнаружива ют стремление к максимальному снижению нормы сбережений и низкому хозяйственному росту. Более того, японская промышлен ность сегодня в значительной мере ориентирована на рост отраслей, производство в которых отличается наиболее массовым и серийным характером: например, как на американском, так и на европейском рынках азиатские компании достигают наибольших успехов в реализации бытовой электроники, офисного оборудования, машин и мотоциклов, сотовых телефонов, компьютеров и т. д. При этом, хотя в торговле с Японией ЕС имело в 1991 году в сфере одной лишь электроники дефицит в 35 млрд. долл., а США в 1990-м — в 22,3 млрд. долл.⁹⁰, эти цифры не означают технологического превосходства Японии над Европой и США; гораздо более важны масштабы использования новейших технологий в хозяйстве той или иной страны. Интересно, что сегодня кабельными сетями связаны 80% американских домов против 12% японских; в США на 1000 человек населения используются 233 персональных компьютера, в Германии и Англии — около 150, тогда как в Японии — всего 80; электронной почтой регулярно пользуются 64% американцев, от 31 до 38% жителей континентальной Европы и лишь 21% японцев⁹¹, и ряд подобных примеров можно продолжить.

Нельзя не отметить также, что японский вариант индустриали зации основан на максимальном использовании потенциала экстенсивного роста и в значительной мере ориентирован на развитие крупных предприятий и промышленных групп, что искусствен но поддерживает число японских компаний в рейтингах лидеров мирового бизнеса; при этом США в большей мере основывают свой хозяйственный прогресс на интенсивных методах и ориентированы на развитие мелкого и среднего предпринимательства, принимающее все более широкие масштабы по мере перехода к информаци онной экономике. Последнее подтверждается и тем фактом, что в Японии в 1992 году десять крупнейших компаний производили 15,1% ВНП, в то время как в США этот показатель не поднимался выше 12,5%⁹².

В-третьих, следует обратить внимание на то, что с начала 90-х годов данная пугающая западный мир тенденция была в определен ной мере преодолена. Если к середине 80-х годов японская промышленность добилась максимального успеха, обеспечивая 82% мирового выпуска мотоциклов, 80,7% производства домашних видеосистем и около 66% фотокопировального оборудования⁹³, то в последние годы положение в значительной степени изменилось. Опираясь на бурное развитие высоких технологий, предпосылки которого были заложены в 80-е годы, США вступили в период устойчивого и быстрого хозяйственного развития, в то время как темпы роста японской экономики ощутимо замедлились, а на фондовых рынках обнаружился резкий и продолжительный спад⁹⁴. 1991 год стал годом наибольшего успеха европейских и японских производителей, присутствовавших в cписке 500 крупнейших компаний мира: тогда в нем были представлены 168 европейских, 157 американских и 119 японских корпораций⁹⁵, что в целом адекватно отражало экономические потенциалы Европы, США и Японии. К началу 1997 года ситуация изменилась: количество американских компаний в списке возросло до 203 (+29%), европейских — снизилось до 126 (_25%), японских — до 110 (_7,5%); более того, первые по своей рыночной капитализации, составлявшей 4,25 трлн. долл., лишь немного уступали европейским и японским, вместе взятым, имевшим соответствующий показатель в 4,3 трлн. долл.⁹⁶. Наиболее же заметным данный сдвиг стал годом позже, когда в полной мере проявился постиндустриальный потенциал США и Западной Европы. По состоянию на 1 января 1998 года американс кие компании составляли в списке уже 222 позиции (+9,4% к началу года), европейские увеличили свое присутствие до 142 (+12,7%), тогда как число японских упало до 71 (_35,5%)⁹⁷. Отметим, что численность населения США в два раза меньше суммарного населения ЕС и Японии.

И наконец, в-четвертых, сравнивая потенциалы различных центров экономической мощи в канун XXI века, необходимо прежде всего учитывать открытость тех или иных тенденций в будущее. Японская промышленность достигла огромных успехов, в частности, в области производства электронных систем; так, с конца 70-х годов она успешно вытесняла американских производителей с рынка микрочипов, опередив США в 1985 году и обеспечив в 1989-м раз-

рыв в 16 процентных пунктов. Однако, допустив подобную ситуацию в отрасли, характеризующейся массовым производством, США никогда не уступали лидирующих позиций ни в создании новых систем обработки данных, ни тем более в области разработки программного обеспечения. В начале 90-х годов мировой рынок программных продуктов контролировался американскими компаниями на 57%, и их доля превышала японскую более чем в четыре раза; в 1995 году сумма продаж информационных услуг и услуг по обработке данных составила 95 млрд. долл.⁹⁸, из которых на долю США приходится уже три четверти⁹⁹. Как следствие, в середине 90-х годов равенство на рынке производства микрочипов, нарушенное десять лет назад, было восстановлено, и доли США и Японии выровнялись.

В конце 80-х годов японское экономическое чудо продемонст рировало, насколько далеко может зайти страна, исповедующая индустриальную парадигму, в окружении соседей, принадлежащих постиндустриальному миру. Акции промышленных гигантов на бирже в Токио котировались по ценам, которые обеспечивали их держателям дивиденд менее 1% годовых на вложенный капитал; страна обладала самыми большими в мире финансовыми резервами¹⁰⁰. Однако такая ситуация не могла быть устойчивой, и сегодня от былого величия осталось немного: многие предприятия работают с 70-процентной загрузкой производственных мощностей¹⁰¹, темпы роста приближаются к нулевой отметке, фондовый индекс снизился с середины 1996-го по ноябрь 1997 года от уровня в почти 23 до менее чем 14 тыс. пунктов, ценные бумаги крупнейших финансовых компаний, в том числе такого оператора рынка, как «Ямайичи секьюритиз», подешевели более чем в 10 (!) раз¹⁰². Вполне понятно, почему в последние годы 40% руководителей японских компаний убеждены, что именно США останутся в XXI веке мировым лидером, хотя в самих Соединенных Штатах такую уверенность разделяют лишь 32% их коллег¹⁰³. Эти данные свидетельствуют о постепенном осознании того, что количественные показатели динамики производства не определяют хозяйственного прогресса в эпоху качествен ных перемен.

Все это убеждает нас в том, что на наших глазах устанавливает ся оптимальное соотношение между тремя центрами постиндустри ального мира. Современное его состояние остается весьма стабильным, а конкурентная борьба между формирующимися очагами постэкономической цивилизации лишь помогает всем трем регионам добиваться больших хозяйственных успехов. Неизменной остается и лидирующая роль Соединенных Штатов в мировой экономике и политике, являющаяся важным залогом стабильности постиндуст риальной цивилизации. В последние двадцать пять лет США совершили, казалось бы, невозможное: при весьма умеренных темпах экономического роста, исключительно высоком благосостоянии населения и крайне низкой (recessive) склонности хозяйственных субъектов к сбережениям¹⁰⁴ они обеспечили беспрецедентно масштабные инвестиции в самые передовые отрасли промышленности, усовершенствовали сферу высокотехнологичного производства, систему образования и научную инфраструктуру, что обеспечило им лидерующие позиции в канун XXI века.

Сегодня Соединенные Штаты находятся на вершине успеха, в положении, отличающемся беспрецедентной стабильностью. Вклад страны в мировое промышленное производство более чем в пять раз превосходит ее долю в населении Земли¹⁰⁵; американские производители контролируют 40% всемирного коммуникационного рынка¹⁰⁶, около 75% оборота информационных услуг и 80% рынка программных продуктов¹⁰⁷. Стабильный хозяйственный рост сопровождается укреплением в обществе отношений социального партнерства. Имея наиболее совершенную структуру занятости, применяя в сельском хозяйстве лишь 2,7¹⁰⁸, а в добывающих отраслях — не более 1,4%¹⁰⁹ рабочей силы, Соединенные Штаты располагают сегодня 156 рабочими местами на каждые 100, существовавшие в 1975 году, тогда как европейский показатель составляет лишь 96¹¹⁰. Самые низкие за последние десятилетия уровни безработицы, расходов на оборону и дефицита федерального бюджета¹¹¹, достигнутые в середине 90-х годов, непосредственно обусловливают стабилизиро вавшиеся и даже снижающиеся индикаторы всех видов асоциальных проявлений, с которыми США вступают в новое столетие¹¹².

Cоединенные Штаты — это сегодня единственная страна, иностранные инвестиции в экономику которой оптимально сочетаются с масштабами внутреннего производства и общим уровнем хозяйственного потенциала. Приобретение ряда американских корпораций иностранными инвесторами, нередко рассматриваемое как угроза национальным интересам США со стороны Японии и стран Азии, сегодня таковой не является. Речь идет даже не о том, что основными инвесторами в экономику США выступают страны постиндустри ального мира — Великобритания, Германия, Франция, а Япония отстает от Соединенного Королевства в семь раз; более важным представляется иное обстоятельство. В 1986 году американские инвесторы владели ценными бумагами зарубежных компаний, стоимость которых не превышала трети той суммы американских акций, которая находилась в собственности иностранцев¹¹³. К 1995 году они впервые в ХХ веке обеспечили контроль над большим количеством акций зарубежных эмитентов, нежели то, которым владели иностранные инвесторы в самих США. Характерно, что около 70% этих приобретений было сделано американскими корпорациями только в течение первой половины 90-х годов, а суммы, которые Соединенные Штаты способны инвестировать в экономику зарубежных стран в период до 2000 года, оцениваются сегодня в 325 млрд. долл.¹¹⁴

Важно обратить при этом внимание на три характерных обстоятельства.

Первое. Рост инвестиций извне не только не лишает страну-реципиента каких-либо возможностей, но и обеспечивает дополнительные условия для ее развития. По мнению Р.Райча, министра труда в первой администрации президента Б.Клинтона, «когда американский метод определения и решения проблем подкрепляется иностранными деньгами, это может иметь для США даже более благоприятные последствия, чем прежде»¹¹⁵, так как подобные инвестиции в своем большинстве направляются не в секторы, характеризующиеся массовым производством и применяющие низкоквалифицированную, но весьма дорогую в условиях развитых стран рабочую силу, а в новые отрасли, что имеет своим результатом позитивные изменения структуры занятости и активизацию спроса на персонал, обладающий высокой квалификацией.

Второе. Подобные процессы, при всей их значимости, не могут быть источником реальной угрозы для технологического потенциала Европы и США со стороны новых индустриальных стран: если

обратиться к анализу того, в какие отрасли американской и европейской экономики направляются наиболее масштабные инвестиции из Японии и стран Юго-Восточной Азии, то легко заметить, что среди таковых лидируют банковское дело, операции на рынке недвижимости и некоторые отрасли сферы услуг. Между тем европейские и американские инвесторы остаются наиболее активными агентами на рынке высокотехнологичных производств, куда направляются более 80% германских инвестиций, около 63 — американских и лишь 57 — японских; более того, именно в Японию и другие регионы Азии европейские и американские компании вторгаются сегодня наиболее решительно и с наибольшим успехом. Так, американские фирмы только с 1986 по 1987 год на 33% увеличили затраты на осуществляемые ими в Японии научно-исследовательские и внедренческие проекты, тогда как аналогичный показатель для самих США составил всего 6%; одним из следствий этого стало превращение компании «Ай-Би-Эм», которая использует в Японии 18 тыс. работников и имеет годовой объем продаж в 6 млрд. долл., в одного из ведущих японских экспортеров компьютерной техники¹¹⁶. Отсутствие для традиционных индустриальных центров реальной опасности утратить свое технологическое превосходство подтверждается также и тем, что доля средств, направляемых азиатскими инвесторами в производящие отрасли, снижается по мере роста потенциала страны реципиента, достигая для ЕС всего лишь 16%¹¹⁷.

Третье. Рост инвестиций в США (с 11,2 до 29,0% мирового объема иностранных прямых инвестиций в период между 1975 и 1985 годами) происходит на фоне снижения доли Европы (с 40,8 до 28,9%)¹¹⁸; таким образом, по мере того как тот или иной регион обретает постиндустриальную зрелость, он становится менее активным реципиентом инвестиций, так как их возможности оказывают ся ограниченными сократившимся индустриальным потенциалом, а высокотехнологичные отрасли требуют вливаний скорее не финансовых, а интеллектуальных ресурсов.

Можно уверенно утверждать, что традиционные индустриаль ные центры — Европа и особенно США — обнаруживают в настоящее время устойчивое и динамичное продвижение по пути формирования основ постэкономического общества. Сегодня Соединенные Штаты лидируют по росту производства, динамике основных фондовых индексов, имеют минимальную безработицу за последние десятилетия и один из самых высоких в мире уровней инвестиций в образование и науку. Список самых богатых, в расчете на душу населения, стран также возглавляется ими и очень схож с

перечнем государств, являющихся крупнейшими инвесторами американской экономики. По состоянию на 1991 год близкие к США показатели, исчисленные с учетом покупательной способности национальных валют, имели лишь Швейцария и Люксембург — основные европейские финансовые центры; уровень валового национального продукта в пределах от 17 до 20 тыс. долл. на человека в год обеспечивали только (в порядке убывания) Германия, Канада, Япония, Франция, Бельгия, Австрия, Дания и Швеция¹¹⁹. Отметим, что все рассмотренные показатели могут служить подтвержде нием единства постиндустриальной цивилизации в ее противостоя нии остальному миру. С каждым годом она становится все более обособленной от менее удачливых соседей по планете, будучи не только источником 97% всех транснациональных инвестиций¹²⁰, но и оставаясь реципиентом более трех четвертей таковых, в то время как доля стран третьего мира, составлявшая две трети в канун Второй мировой войны, сегодня снизилась до одной четверти¹²¹.

В последние годы много говорится об экономических успехах азиатских стран. Способны ли они составить серьезную конкуренцию западному миру? Не исключая полностью подобной перспективы, необходимо трезво оценивать их возможности в условиях основанного на информации и знаниях современного хозяйства. Ведь реальной базой относительного богатства и благосостояния этих государств остается занятие ими определенной ниши в системе мирового индустриального хозяйства. Став сборочными цехами, куда сегодня активно выносится массовое промышленное производство, они основывают свой успех на импортированных технологиях и дешевой рабочей силе¹²². Степень подобного процветания никогда не будет столь же высокой, как в странах постиндустриального блока, а его устойчивость — столь же прочной и долговременной. Да, расчеты показывают, что Китай при сохранении темпов роста, достигнутых им в конце 80-х годов, к 2008 году будет обладать валовым национальным продуктом, большим, чем США, а при вдвое замедлившихся темпах он достигнет этого рубежа к 2014 году; известно, что пятимиллионный Гонконг, ставший 1 июля 1997 года особым административным районом Сянган в составе КНР, имеет второй в мире по пассажирообороту аэропорт¹²³, является «восьмым по значимости мировым торговым центром»¹²⁴ и с 1992 года по-

требляет больше предметов роскоши — коньяка, дорогих вин, автомобилей и престижной мебели, — чем почти 60-миллионная аристократическая Великобритания, колонией которой он до недавнего времени оставался¹²⁵. Но что отражает абсолютная величина валового национального продукта Китая, если к началу 90-х годов потребление на душу населения основных продовольственных продуктов в стране оставалось меньшим или в лучшем случае совпадало с аналогичными показателями, достигнутыми на Тайване еще в конце 60-х¹²⁶? Нельзя забывать, что даже когда КНР обгонит США по размеру ВНП, его показатели в расчете на душу населения останутся на уровне, в шесть раз меньшем американского. Что можно сказать о Гонконге, кроме того что он является финансовым центром, необходимым Западу для ведения трансакций во всех часовых поясах одновременно, и местом сосредоточения рабочей силы эмигрантов со всей Азии, производящих дешевые изделия для среднего класса Америки и Европы?

Нередко можно услышать о блестящих успехах азиатских компаний, об их выходе на новые рынки и о неправдоподобно высоких темпах роста. В этом аспекте ситуация еще более очевидна. Так, по состоянию на начало 1997 года среди 500 крупнейших компаний мира насчитывалось всего 30 корпораций, представляющих Гонконг, Сингапур, Малайзию, Тайвань, Индонезию, Южную Корею, Таиланд и Филиппины. Их суммарная рыночная стоимость составляла около 412 млрд. долл.*; характерно, что аналогичный показатель для входивших в тот же список компаний Швейцарии и Голландии (без учета находящихся в совместном голландско-британ ском и швейцарско-шведском владении) составлял 470 млрд. долл., а с учетом указанных фирм достигал 691 млрд. долл.¹²⁷ Заметим, что население Швейцарии и Голландии в двадцать раз меньше населения названных стран Азии¹²⁸. Все это еще раз подчеркивает ограниченность возможностей экономик, ориентированных не на создание технологий, информации и знаний, а на производство индустриального типа, и углубляет понимание того, в какой степени сообщество наиболее богатых государств современного мира ограничено лишь постиндустриальными державами¹²⁹.

Завершая эту главу, мы хотим отметить, что сегодня, в эпоху усиления разграничения между постэкономической частью мира и прочими территориями, единственным способом добиться признания мировой элиты является успешное развитие по пути, задаваемому постиндустриальными закономерностями. Страны, стремящиеся войти в это сообщество на основе экстенсивного развития и импорта технологий, до тех пор не вступят в заветный круг, пока не станут развиваться на собственной базе, пока не создадут новые технологические решения и разработки, пока не воспитают работников постиндустриального типа, являющихся носителями постэкономических ценностей¹³⁰. Это непросто, но исключать возможность успеха подобного «догоняющего» развития нельзя. Однако следует понимать и то, что прошедшая таким путем страна уже не будет воплощением противостояния западному миру, так как к моменту вступления в его ряды она станет его естественной частью, быть может, не по своим культурным традициям, но по методам производства, уровню образования, моральным устоям и жизненным ориентирам населения. Именно поэтому реальный вызов западному миру сегодня невозможен ; догнать передовые страны можно, только войдя в их число на основе ими заданных принципов, а ход такого процесса безусловно будет контролироваться самим постэкономическим сообществом. Таким образом, возникает жесткая, но пока еще преодолимая граница между постиндустриальным миром и остальной частью человечества; переходы через нее, и на этом мы подробно остановимся ниже, окажутся, видимо, возможны в обозримом будущем для значительного числа стран, хотя с каждым новым десятилетием постэкономические ориентиры будут становиться для большей части мира все более недосягаемыми¹³¹.

В то же время следует иметь в виду, что видимость благополучия, которое «разлито» над всем постиндустриальным миром, может рассеяться, если уже в ближайшие десятилетия не будет уделено должного внимания противоречиям, назревающим параллельно с формированием тех устойчивых тенденций, которые приводят к становлению постэкономических элементов социальной организации. Сегодня, когда наиболее развитые страны мира вступают во второй этап постэкономической трансформации, конфликты, присущие этому периоду, представляются достаточно опасными и требуют не только внимательного изучения, но и социальной и политической мудрости, взвешенных решений и продуманных действий, способных обеспечить их эволюционное и некатастрофическое разрешение.



4 - См.: Waters M. Globalization. L.-N.Y., 1995. P. 156.
5 - См.: Drucker P.F. Landmarks of Tomorrow. New Brunswick (USA)-L., 1996. P. 117.
6 - См.: Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. A Venture in Social Forecasting. N.Y., 1973. P. 216.
7 - См.: Nelson J.I. Post-Industrial Capitalism. Exploring Economic Inequality in America. Thousand Oaks (Ca.)-L., 1995. P. 22.
8 - См.: Rubin M.R., Huber M.T. The Knowledge Industry in the United States, 1960-1980. Princeton (NJ), 1986. P. 19.
9 - См.: Pilzer P.Z. Unlimited Wealth. P. 14.
10 - См.: Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture. Vol. 1: The Rise of the Network Society. Malden (Ma.)-Oxford (UK), 1996. P. 108.
11 - См.: Braun Ch.-F., von. The Innovation War. Industrial R&D... the Arms Race of the 90s. Upper Saddle River (NJ), 1997. P. 57.
12 - См.: Kotter J.P. The New Rules. How to Succeed in Today's Post-Corporate World. N.Y., 1995. P. 42.
13 - См.: Carnoy M. Multinationals in a Changing World Economy: Whither the Nation-State? // Сarnoy M., Castells M., Cohen S.S. Cardoso F.H. The New Global Economy in the Information Age: Reflections on Our Changing World. University Park (Pa.), 1993. P. 49.
14 - Cannon T. Welcome to the Revolution. Managing Paradox in the 21>^st 15 - См.: Dicken P. Global Shift: The Internationalization of Economic Activity. L., 1992. P. 48.
16 - См.: Greider W. One World, Ready or Not. The Manic Logic of Global Capitalism. N.Y., 1997. P. 21.
17 - См.: Dunning J. Multinational Enterprises in a Global Economy. Wokingham, 1993. P. 15.
18 - Galbraith J.K. The Good Society: The Human Agenda. Boston-N.Y., 1996. P. 120.
19 - См.: McRae H. The World in 2020. Power, Culture and Prosperity: A Vision of the Future. L., 1995. P. 47.
20 - См.: Thurow L. Head to Head. The Coming Economic Battle Among Japan, Europe, and America. N.Y., 1993. P. 62.
21 - См.: Rifkin J. The End of Work. N.Y., 1996. P. 90.
22 - См.: Gordon E.E., Morgan R.R., Ponticell J.A. Futurework. The Revolution Reshaping American Business. Westport (Ct.)-L., 1994. P. 200.
23 - См.: Castells M. The Information Age. Vol. 1:The Rise of the Network Society. P. 85.
24 - См.: Kolko J. Restructuring the World Economy. N.Y., 1988. P. 193.
25 - См.: Webster F. Theories of the Information Society. L.-N.Y., 1995. P. 144.
26 - Waters M. Globalization. P. 93.
27 - См.: Ibid. P. 90.
28 - Подробнее см.: Galbraith J.K. The Culture of Contentment. L., 1992. P. 34-37.
29 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 271.
30 - См.: Etzioni A. The Spirit of Community. The Reinvention of American Society. N.Y., 1993. P. 159.
31 - Pilzer P.Z. Unlimited Wealth. P. 1-2.
32 - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits: Global Collapse or a Sustainable Future? L., 1992. P. 76.
33 - См.: Gore A. Earth in the Balance: Forging a New Common Purpose. L., 1992. P. 331.
34 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 132.
35 - См.: Thurow L. Head to Head. P. 41.
36 - См.: Cleveland C.J. Natural Resource Scarcity and Economic Growth Revisited: Economic and Biophysical Perspectives // Costanza R. (Ed.) Ecological Econоmics. The Science and Management of Sustainability. N.Y., 1991. P. 308-309.
37 - См.: Drucker P.F. The New Realities. Oxford, 1996. P. 116.
38 - См.: Weizsдcker E.U., von, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four: Doubling Wealth — Halving Resource Use. The New Report to the Club of Rome. L., 1997. P. 4-5.
39 - См.: Pilzer P.Z. Unlimited Wealth. P. 5.
40 - Wall Street Journal Europe. 1997. July 14. P.2.
41 - См.: Arrighi G. The Long Twentieth Century. Money, Power, and the Origins of Our Times. L.-N.Y., 1994. P. 323.
42 - Pilzer P.Z. Unlimited Wealth. P. 25.
43 - См.: Pilzer P.Z. Unlimited Wealth. P. 25.
44 - Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. 67-68.
45 - См.: Weizsдcker E.U., von, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four. P. 4-5, 8, 11, 13, 28, 80, 83.
46 - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. 97.
47 - См.: Drucker P.F. Managing in a Time of Great Change. Oxford, 1995. P. 150-151.
48 - См.: Weizsдcker E.U., von. Earth Politics. L.-Atlantic Highlands (NJ), 1994. P. 14, 17.
49 - Cм.:Сannon T. Сorporate Responsibility. L., 1992. P. 188.
50 - См.: Castells M. The Rise of the Network Society. P. 296.
51 - См.: Rifkin J. The End of Work. P. 110.
52 - См.: Perlo V. Superprofits and Crises: Modern U.S. Capitalism. N.Y., 1988. P. 290.
53 - См.: Stehr N. Knowledge Societies. L.-Thousand Oaks, 1994. P. 75.
54 - См.: Panorama of EU Industry. Brussels-Luxembourg, 1997. Vol. 1. P. 1-2 - 1-6; 2-2 - 2-3.
55 - См.: Ibid. P. 2-3.
56 - Cм.: Handbook of International Trade and Development Statistics. United Nations Conference on Trade and Development, 1993. P. 446.
57 - См.: L'Europe en chiffres. Paris, 1995. P. 318.
58 - См.: Copeland T., Koller T., Murrin J. Valuation. Measuring and Managing the Value of Companies. N.Y., 1996. Р. 11.
59 - См.: Castells M. The Rise of the Network Society. P. 296.
60 - Cм.: Barrom I., Curnow R. The Future with Microelectronics. L., 1979. P. 201.
61 - См.: Jenkins C., Sherman B. The Collapse of Work. L., 1979. P. 115.
62 - См.: Morris-Suzuki T. Beyond Computopia. L.-N.Y., 1988. P. 102-104; Castells M. The Informational City: Informational Technology, Economic Restructuring and the Urban- Regional Process. Oxford, 1989. P. 180-188; и др.
63 - См.: Rifkin J. The End of Work. P. 10.
64 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 425.
65 - См.: International Herald Tribune. 1997. August 2-3. P. 1.
66 - См.: International Herald Tribune. 1997. July 10. P. 2.
67 - См.: Statistical Abstract of the United States. 1994. Wash., 1995. P. 861.
68 - Baudrillard J. America. L.-N.Y., 1988. P. 73.
69 - Kristol I. The Emerging American Imperium // Wall Street Journal Europe. 1997. August 19. P. 6.
70 - См.: Copeland T., Koller T., Murrin J. Valuation. P. 9-10.
71 - См.: Arrighi G. The Long Twentieth Century. P. 304.
72 - См.: Pilzer P.Z. Unlimited Wealth. P. 102. >* В этой связи следует подчеркнуть, что высокая мобильность американского общества в значительной мере объясняется его открытостью; если в период с 1948 по 1960 год приток иммигрантов в США составлял около 100 тыс. человек в год, то сегодня только официальная квота достигает 675 тыс. человек в год, и еще более 140 тыс. человек ежегодно прибывают в страну нелегально (см.: Lash S., Urry J. 73 - См.: Castells M. The Rise of the Network Society. P. 222.
74 - См.: International Herald Tribune. 1997. August 2-3. P. 1.
75 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 401.
76 - См.: Naisbitt J., Aburdene P. Megatrends 2000. Ten New Directions For the 1990's. N.Y., 1990. P. 331.
77 - Cм.: Kotter J.P. The New Rules. P. 78, note.
78 - См.: Thurow L.C. The Future of Capitalism. How Today's Economic Forces Shape Tomorrow's World. L., 1996. P. 165.
79 - См.: Castells M. The Rise of the Network Society. P. 266.
80 - Toffler A., Toffler H. Creating a New Civilization. The Politics of the Third Wave. Atlanta, 1995. P. 53.
81 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 45.
82 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 7.
83 - См.: Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. N.Y., 1996. P. 86.
84 - Cм.: Baudrillard J. America. P. 76.
85 - См.: Greider W. One World, Ready or Not. P. 22.
86 - См.: Sayer A., Walker R. The New Social Economy: Reworking the Division of Labor. Cambridge (Ma.)-Oxford (UK), 1994. P. 154.
87 - См.: Thurow L. Head to Head. P. 30.
88 - См.: Castells M. The Informational Economy and the New International Division of Labor // Сarnoy M., Castells M., Cohen S.S. Cardoso F.H. The New Global Economy in the Information Age. P. 25.
89 - См.: Statistical Abstract of the United States. 1994. P. 863.
90 - См.: Forester T. Silicon Samurai. How Japan Conquered the World's IT Industry. Cambridge (Ma.)-Oxford, 1993. P. 8, 7.
91 - См.: Moschella D.C. Waves of Power. Dynamics of Global Technological Leadership 1964-2010. N.Y., 1997. P. 204, 207-208.
92 - Рассчитано по: Fukuyama F. Trust. The Social Virtues and the Creation of Prosperity. N.Y., 1996. P. 327.
93 - См.: Forester T. Silicon Samurai. P. 147.
94 - Подробнее см.: Naisbitt J. Megatrends Asia. The Eight Asian Megatrends That Аre Changing the World. L., 1996. P. 20-26.
95 - См.: Greider W. One World, Ready or Not. P. 22.
96 - См.: Financial Times FT 500 1997. L., 1997. P. 88.
97 - Рассчитано по: Financial Times. 1998. January 22. FT 500 Index. P. 5-6.
98 - См.: World Economic and Social Survey 1996. P. 283.
99 - См.: Barksdale J. Washington May Crash the Internet Economy // Wall Street Journal Europe. 1997. October 2. P. 8.
100 - См.: Drucker P.F. Managing in a Time of Great Change. P. 166.
101 - Cм.: Santis H, de. Beyond Progress. An Interpretive Odyssey to the Future. Chi- cago-L., 1996. P. 8.
102 - См.: Tett J. Yamaichi Looks Close to Collapse // Financial Times. 1997. Novem- ber 22-23. P. 1.
103 - См.: Mandel M.J. The High-Risk Society. Peril and Promise in the New Economy. N.Y., 1996. P. 99.
104 - Cм.: Offe C. Contradictions of the Welfare State. Cambridge (Ma.), 1993. P. 48.
105 - См.: Naisbitt J., Aburdene P. Megatrends 2000. P. 16-17, 21.
106 - См.: OECD Communications Outlook 1995. P., 1995. P. 22.
107 - См.: Barksdale J. Washington May Crash the Internet Economy. P. 8.
108 - См.: Rifkin J. The End of Work. P. 110.
109 - Cм.: Stewart T.A. Intellectual Capital. The New Wealth of Organizations. N.Y.-L., 1997. P. 8-9.
110 - См.: Handy Ch. The Hungry Spirit. Beyond Capitalism — A Quest for Purpose in the Modern World. L., 1997. P. 26.
111 - См.: Santis H, de. Beyond Progress. P. 15.
112 - Cм.: Etzioni A. The New Golden Rule. Community and Morality in a Democratic Society. N.Y., 1996. P. 70, 76.
113 - См.: Lash S., Urry J. Economies of Signs and Space. P. 20.
114 - См.: Garten J.E. The Big Ten. The Big Emerging Markets and How They Will Change Our Lives. N.Y., 1997. P. 37.
115 - Reich R.B. The Work of Nations. Preparing Ourselves to 21>^st 116 - Cм.: Reich R.B. The Work of Nations. P. 123, 120.
117 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 78.
118 - См.: Ibid. P. 54.
119 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 26.
120 - См.: Moschella D.C. Waves of Power. P. 214.
121 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 54.
122 - См.: Bell D. The World and the United States in 2013 // Daedalus. Vol. 116. No 3. P. 8.
123 - См.: Dimbleby J. The Last Governor. Chris Patten and the Handover of Hong Kong. L., 1997. P. 366.
124 - Ibid.
125 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 7, 20.
126 - См.: Rohwer J. Asia Rising. How History's Biggest Middle Class Will Change the World. L., 1996. Р. 123. * К концу ноября 1997 года рыночная оценка данных компаний не превышала уже 284 млрд. долл., что было связано с резким падением курсовой стоимости акций на азиатских рынках в предшествующие месяцы и девальвацией национальных валют этих стран.
127 - См.: Financial Times FT 500 1997. P. 88.
128 - См.: Statistical Abstract of the United States. 1994. P. 850-852.
129 - О социологических и культурологических последствиях данного явления подробнее см.: Callinicos A. Against Postmodernism. A Marxist Critique. Cambridge, 1994. P. 137 и сл.
130 - См.: Garten J. The Big Ten. P. 22.
131 - См.: Bertens H. The Idea of the Postmodern: A History. L.-N.Y., 1995. P. 232-234.