Ответы к экзамену по философии. 1. Наука как эпистемологический и социокультурный феномен

• Название: 1. Наука как эпистемологический и социокультурный феномен
• Анкор: Ответы к экзамену по философии
• Дата: 21.05.2021
• Размер: 210.03 Kb.
• Имя файла: otvety_obe_chasti.docx
• Тип: Документы; #207931
• страница: 10 из 14

13. Структура технических и технологических наук

Начиная с XVIII столетия складывается промышленное производство и потребность в тиражировании и модификации изобретенных инженерных устройств (парового котла и прядильных машин, станков, двигателей для пароходов и паровозов и т.д.). Резко возрас-тает объем расчетов и конструирования в силу того, что все чаще инженер имеет дело не только с разработкой принципиально нового инженерного объекта (т.е. изобретением), но и с созданием сходного (модифицированного) изделия (например, машина того же класса, но с другими характеристиками – иная мощность, скорость, габариты, вес, конструкция и т.д.). Другими словами, инженер теперь занят и созданием новых инженерных объектов, и разработкой целого класса инженерных объектов, сходных (однородных) с изобретенными. В познавательном отношении это означало появление не только новых проблем в связи с увеличившейся потребностью в расчетах и конструировании, но и новых возможностей. Разработка поля однородных инженерных объектов позволяла сводить одни случаи к другим, одни группы знаний к другим. Если первые образцы изобретенного объекта описывались с помощью знаний определенной естественной науки, то все последующие, модифицированные, сводились к первым образцам. В результате начинают выделяться (рефлексироваться) определенные группы естественнонаучных знаний и схем инженерных объектов, – те, которые объединяются самой процедурой сведения. Фактически это были первые знания и объекты технических наук, но существующие пока еще не в собственной форме: знания в виде сгруппированных естественнонаучных знаний, участвующих в сведениях, а объекты в виде схем инженерного объекта, к которым такие группы естественнонаучных знаний относились.

Дальнейшее развитие технической науки происходило под влиянием нескольких факторов. Один фактор – сведение всех новых случаев (т.е. однородных объектов инженерной деятельности) к уже изученным в технической науке. Подобное сведение предполагает преобразование изучаемых в технической науке объектов, получение о них новых знаний (отношений). Почти с первых шагов формирования технической науки на нее был распространен идеал организации фундаментальной науки. В соответствии с этим идеалом знания отношений трактовались как законы или теоремы, а процедуры еe получения – как доказательства. Проведение доказательств предполагало не только сведение новых идеальных объектов к старым, уже описанным в теории, но и разделение процедур получения знаний на компактные, обозримые части, что всегда влечет за собой выделение промежуточных знаний. Подобные знания и объекты, получившиеся в результате расщепления длинных и громоздких доказательств на более простые (четкие), образовали вторую группу знаний технической науки (в самой теории они, естественно, не обособлялись в отдельные группы, а чередовались с другими). В третью группу вошли знания, позволившие заменить громоздкие способы и процедуры получения отношений между параметрами инженерного объекта процедурами простыми и изящными.

Итог развития технической науки классического типа, в частности, на материале матема-тизированной теории механизмов, созданной В.Л.Ассуром, В.B.Добровольским, И.И.Артоболевским, может быть резюмирован следующим образом. Каждый механизм стал рассматриваться как кинематическая цепь, состоящая из одного или нескольких за-мкнутых контуров и нескольких незамкнутых цепей, служащих для присоединения звеньев контура к основным звеньям механизма. В теории механизмов появилась возмож-ность получать новые конструктивные схемы механизмов дедуктивным способом. Анализ механизма начинается с разработки на основе его структурной схемы, фиксирующей конструктивные элементы, определенной кинематической схемы. Последняя позволяет исследовать естественный процесс – движение элементов, пар, цепей и отдельных точек. Для решения этой задачи используются так называемые "планы" механизма, т.е. схематические его изображения в каком-либо положении. На их основе составляются системы уравнений, устанавливающие математические зависимости между перемещениями, скоростями и ускорениями звеньев механизма. С помощью графических и аналитических методов расчета определяется положение каждого звена, перемещение точек звеньев, углы поворота, мгновенные скорости и ускорения точек и звеньев по заданному закону движения начального звена. Для расчета сложных механизмов осуществляются их эквивалентные преобразования в более простые схемы. Принципиальные выводы данной технической теории являются следующими: законы структурного образования становятся общими для всех механизмов; анализ общих законов структуры механизмов позволяет установить все возможные семейства и роды механизмов, а также создать их единую общую классификацию; структурный и кинематический анализ механизмов одного и того же семейства и класса может быть проведен аналогичным методом; метод структурного анализа дает возможность обнаружить громадное число новых механизмов, до сих пор не применяющихся в технике. Таким образом, можно считать, что была построена математизированная теория механизмов. Она оказалась действенным инструментом в руках конструкторов. Доказательством универсальности данной технической теории и выводов из нее служит инженерная практика.

Если теперь кратко суммировать рассмотренный этап формирования технических наук классического типа, то можно отметить следующее. Стимулом для возникновения техни-ческих наук является появление в результате развития промышленного производства об-ластей однородных инженерных объектов и применение в ходе изобретений, конструиро-вания и расчетов знаний естественных наук. Процессы сведения, онтологизации и математизации определяют формирование первых идеальных объектов и теоретических знаний технической науки, создание первых технических теорий. Стремление применять не отдельные математические знания, а целиком определенные математики, исследовать однородные области инженерных объектов, создавать инженерные устройства, так сказать, впрок приводит к следующему этапу формирования. Создаются новые идеальные объекты технических наук, которые уже можно вводить в математическую онтологию; на их основе разворачиваются системы технических знаний и, наконец, создается теория "идеального инженерного устройства". Последнее означает появление в технических науках специфического квазиприродного объекта изучения, т.е. техническая наука окончательно становится самостоятельной.

Последний этап формирования технической науки связан с сознательной организацией и построением теории этой науки. Распространяя на технические науки логические принципы научности, выработанные философией и методологией наук, исследователи выделяют в технических науках исходные принципы и знания (эквивалент законов и исходных положений фундаментальной науки), выводят из них вторичные знания и положения, организуют все знания в систему. Однако в отличие от естественной науки в техническую науку включаются также расчеты, описания технических устройств, методические предписания. Ориентация представителей технической науки на инженерию заставляет их указывать "контекст", в котором могут быть использованы положения технической науки. Расчеты, описания технических устройств, методические предписания как раз и определяют этот контекст.

Технология (от греч. τέχνη — искусство, мастерство, умение; др.-греч. λόγος — мысль, причина; методика, способ производства) — комплекс организационных мер, операций и приемов, направленных на изготовление, обслуживание, ремонт и/или эксплуатацию из-делия с номинальным качеством и оптимальными затратами, и обусловленных текущим уровнем развития науки, техники и общества в целом.

Альфред Эспинос в книге "Возникновение технологии" предлагал создать учение о раз-личных видах искусств и техник, причем они рассматривались как виды деятельности. По мнению А.Эспиноса, технология как изучающая основные законы человеческой практики должна представлять собой "общую праксеологию" (учение о человеческой деятельности, о реализации человеческих ценностей в реальной жизни), заполняя тем самым пробел в современном органоне знаний – отсутствии "философии действия". Как вид деятельности техника строительства или техника любви действительно мало чем отличаются друг от друга: и там и там мы можем выделить последовательность операций, правил, условий деятельности.

Однако в понятии "технология" можно уловить еще два смысла, отсутствующие в эспиносовской концепции. Технология, действительно, все же как-то связана с техникой, и кроме того, не просто с техникой, а с цивилизационными завоеваниями, которыми мы обязаны естественным и техническим наукам, технике и техническим изобретениям. Когда мы сегодня, например, говорим о компьютерной и информационной технологии, то имеем в виду те новые возможности и даже целую научно-техническую революцию, которую эта технология несет с собой. Наблюдения показали, что о технологии заговорили после того, как люди отчасти научились управлять развитием производства и техники, когда они заметили, что управляемое и контролируемое развитие производства и техники позволяет решить ряд сложных народнохозяйственных или военных проблем. Другими словами, с понятием технологии связан такой смысл как возможность целенаправленного повышения эффективности техники. И не только техники. Дальнейший анализ показал, что цивилизационные завоевания, достижение новых эффектов труда` связаны не только с новой техникой, но также с новыми формами кооперации, организации производства или деятельности, с возможностями концентрации ресурсов, с культурой труда, с накопленным научно-техническим и культурным потенциалом, с энергией и целеустремленностью усилий общества и государства и т.д. Постепенно под технологией стали подразумевать сложную реальность, которая в функциональном отношении обеспечивает те или иные цивилизационные завоевания (то есть является механизмом новаций и развития), а по сути представляет собой сферу целенаправленных усилий (политики, управления, модернизации, интеллектуального и ресурсного обеспечения и т.д.), существенно детерминируемых, однако, рядом социокультурных факторов.

Технология – это одна из специализированных современных форм развития деятельности, что развитие технологии определяется более общими механизмами развития деятельности. Известно, что специфическое осознание технологии возникло довольно поздно (оно относится к концу ХIХ началу ХХ столетия), поскольку именно в этот период сформировались указанные здесь аспекты технологии.

Однако "деятельностная природа" технологии позволяет (при условии ретроспективного, под технологическим углом зрения, рассмотрения деятельности в прошлых эпохах) гово-рить о технологии и технологических революциях чуть ли не с неолита. Конечно, при изобретении колеса или книгопечатания, или электрических машин никто специально не отслеживал эффективность новой техники или деятельности, а также не осуществлял осо-знанных усилий по контролю и управлению за развитием деятельности. Тем не менее, мы сегодня в определенном смысле можем говорить о новой технологии и даже технологиче-ских революциях, вызванных данными открытиями и изобретениями.
14. Классические и неклассические технические науки и их роль в социокультурном развитиичеловечества

Резюмируем общие черты теоретических исследований, проводи¬мых в современных комплексных (неклассических) научно-технических дисциплинах, и основные их особен-ности, отличающие эти дисциплины от классических технических наук.

Прежде всего, это комплексность теоретических исследований, в какой бы форме они не проводились и каким бы способом они не формировались. Развиваясь нестандартным путем, они отличаются от классических технических наук тем, что в последних теория стро¬илась под влиянием определенной базовой естественнонаучной дис¬циплины и именно из нее заимствовались первоначально теоретиче¬ские средства и образцы научном деятельности.

Bo-многих современ¬ных научно-технических дисциплинах такой единственной базовой теории нет, так как они ориентированы на решение комплексных научно-технических задач, требующих участия представителей мно¬гих научных дисциплин (математических, технических, естественных и даже общественных наук), группирующихся относительно единой проблемной области. В то же время в них разрабатываются новые спе¬цифические методы и собственные средства, которых нет ни в одной из синтезируемых дисциплин, специально приспособленных для решения данной комплексной научно-технической проблемы.

Однако несмотря на то, что на первый взгляд главной задачей здесь является синтез раз-нородных знаний, теоретических представлений и методов, в основе такого синтеза лежит сложная задача координации, согласования, управления и организации различных деятельностей, на¬правленных на решение комплексной научно-технической проблемы. Поэтому объектом комплексного исследования в современных научно-технических дисциплинах будет уже не традиционный объект, хотя и достаточно сложный, а качественно новый деятельностный объект.

Ситуация, сложившаяся в современных научно-технических дис¬циплинах во многом напоминает изменения в экспериментально-измерительной деятельности, характерные для неклассической фи¬зики и связанные с так называемым парадоксом неизмеримости.

Аналогию между неклассическими естественнонаучными и науч¬но-техническими дис-циплинами можно провести и по той роли, которую играет в них научная картина мира. Современные некласси¬ческие научно-технические дисциплины, включая в себя сложную со¬вокупность различных типов знания и методов и опираясь на множе¬ство разных дисци-плин, используют их для решения специфических комплексных научно-технических про-блем, не решаемых ни в одной из этих дисциплин в отдельности. Поэтому первым условием эффек¬тивной организации теоретического исследования в них является необходимость реконструкции той единой действительности, в кото¬рой возможно соотнесение всех частичных подходов и особое цело¬стное видение объекта исследования (и проектирования). Причем эти дисциплины имеют дело с множеством теоретических представлений, выполняющих функцию частных теоретических схем по отношению к комплексном} теоретическому исследованию, и формирование не¬классической технической теории начинается сразу с этапа разработ¬ки обобщенной теоретической схемы.

Одной из наиболее важных, с точки зрения философии, особен¬ностей современных научно-технических дисциплин служит их явно выраженная методологическая ориента-ция. В рамках этих дисциплин осуществляются конкретно-методологические исследова-ния. Более того, методологические знания вплетены в саму техниче¬скую теорию. Иногда они даже замещают теорию в виду неразработанности общих теоретических средств осо-бенно на первых этапах развития этих дисциплин, по¬скольку не существует образцов или прецедентов такого комплексно¬го исследования.

Отметим еще одну важную черту, общую для всех комплексных научно-технических дисциплин. Поскольку они имеют дело с деятельностным объектом исследования и про-ектирования, то возника¬ет проблема совмещения системных и деятельностных представ-лении

В отличие от классических технических наук, которые предметно-ориентированы на определенный класс технических систем (механиз¬мов, машин, радиотехнических устройств, радиолокационных стан¬ций и т.д.), комплексные научно-технические дисци-плины проблем¬но-ориентированы на решение комплексных научно-технических за¬дач определенного типа: системотехнических, эргономических, гра¬достроительных, дизай-нерских и т.п. (хотя объект исследования в них может частично совпадать). Это разграни-чение на классические и неклассические научно-технические дисциплины коренится в разви¬тии самой инженерной деятельности и проектирования.
15. Модельно-проективное знание как основа развития технических наук

Особым видом технико-технологического знания является модельно-проективное знание. Оно выступает как проектная деятельность (чертежи, эскизы, рисунки, техническая доку-ментация, технологические инструкции) по созданию моделей технических устройств, машин, механизмов и т.п. Особое место в таком виде знания занимают компьютерные технологии. Некоторые исследователи включают в пространство технико-технологического знания другие виды научного знания, в том числе социально-гуманитарное. Так, А.А. Воронин вписывает технику и техническое знание в «общенче-ское», коммуницирующее пространство. «Поэтому моя задача, – говорит автор инте-ресной работы, – попытаться проанализировать технику как необходимое условие, сред-ство и результат взаимодействия человека с человеком, как средство общения, включа-ющее в себя все артефакты культуры. И поскольку для меня «рамочной», как сейчас вы-ражаются, а попросту говоря, исходной является концепция обращения, развиваемая в трудах Ф.Т. Михайлова, я могу практически без обоснований выставить и следующий те-зис – как и любое средство общения, техника есть также и сфера «развития сущност-ных сил человека», ибо обращение «к другому» есть принципиально не что иное, как ре-альное бытие культуры в целом»29.

16. Роль технонаук всинтезе наук о природе и духе

Концепция «технонауки» возникла в 70х годах двадцатого века, однако до сих пор значе-ние этого слова, сочетающее в себе философский, этический и политический смысл, оста-ется спорным. Данный термин используется хотя и ограниченно, но довольно широко и порой противоречиво.

Некоторые под технонаукой понимают саму сущность современной науки, которая начала активно развиваться в конце XVI начале XVII веков. По мнению Френсиса Бэкона и Рене Декарта современное знание – это сила, но почему? Потому что речь идёт о знании законов протекания процесса (а не его результата). Это подразумевает, что человек совершает технические операции, понимая, какого эффекта можно достичь в определённых физических условиях, как его вызвать, контролировать или устранить. Возможность такого намеренного вмешательства приобретает форму технологии.

Для других неологизм «технонаука» означает своего рода слияние материально- техниче-ских достижений и теоретических знаний, начало которому было положено в XIX веке. Данное единство осуществляется в форме постоянного взаимодействия и обратной связи между научными открытиями и техническими изобретениями: существующие техноло-гии позволяют совершать новые научные открытия, которые в свою очередь дают воз-можность создавать новые технологии, на основе которых снова могут происходить от-крытия и т. д.

Два этих толкования (вместе и по отдельности) не устраняют, тем не менее, различий между фундаментальными, не имеющими «конечной точки» исследованиями с одной стороны и прикладными, целевыми разработками с другой. Ни одно из них не требует, чтобы результаты любого исследования обязательно нашли применение в технической плоскости. Данные определения просто указывают на тот факт, что без технического прогресса осуществление научных разработок становится невозможным. Тем не менее, если раньше понятие «наука» подразумевало некий философский идеал чистого теоретического («созерцательного») знания, то в настоящее время наблюдается отдаление значения слова от этого первоначального смысла.

Некоторые философы идут ещё дальше в своих рассуждениях на тему технологий. Жан-Пьер Сери (1994) понимает под технонаукой современное положение дел, при котором каждый научно-исследовательский проект a priori подчинен необходимости его последу-ющего технического применения, что обуславливается либо сферой его использования (например, медицина или устранение чрезвычайных ситуаций), либо частными интересами (прибылью, престижем, властью, различного рода прихотями и т. д.). Данные ученые обвиняют технонауку в том, что она не соответствует представлениям о фундаментальном, познавательном, бескорыстном, независимом исследовании, способствует усилению фактора материальной мощи и отдаёт приоритет частным нуждам в противовес общественным интересам и необходимости защищать неблагополучные слои населения. В данном контексте технонаука предстает как «Большая наука», покоряющая всё новые и новые вершины, империалистическая технонаука, которая одновременно является и движущей силой и источником глобализации – главного (по мнению её противников) из современных зол. Подобное негативное толкование слова очень популярно во франкоговорящих странах, особенно в самой Франции (Le monde Diplomatique,1998).

Кроме того, среди критиков много и тех, кто полагает, что термин «технонаука» сам по себе вносит путаницу, и необходимо провести четкую разделительную линию между наукой как исключительно когнитивным (теоретическим и абстрактным) понятием и тех-нологией, которая представляет собой всего лишь один из вариантов применения полу-ченного наукой знания, если такое применение отвечает чьим-либо материальным интересам.[1]

Однако в век глобализации разграничить как прежде науку и технологию уже не удастся, ибо это неизбежно вызовет массу острых вопросов, неприятных в первую очередь тем, кто их поднял.

На самом деле, если рассматривать науку отдельно от производственных возможностей технологии, то гораздо легче представить ее как одно из проявлений человеческого опыта, одну из картин мира наряду с другими – традиционными, религиозными и мифологиче-скими. Следует отметить, что на протяжении вот уже нескольких десятилетий под влия-нием критики постмодернизма, связанного с мультикультурным релятивизмом, в совре-менном мире, склонном придерживаться ненаучных взглядов, науке становится все слож-нее обосновывать исключительность своего происхождения только служением Истине и Объективности. В ответ ученые и философы, занимающиеся вопросами науки, склоня-ются к тому, чтобы приводить небывалое развитие технологий, приносящих значитель-ную материальную выгоду, в качестве доказательства уникальности или культурного пре-восходства науки, которая благодаря этому ассоциируется с возможностью физического контроля, технической мощью. С данной точки зрения именно это мнимое техническое превосходство позволяет избежать релятивизма, приписываемого науке в различных спо-рах и теориях. Именно технологическая мощь развеивает любые сомнения относительно истинности и объективности научной картины мира.

Хотя философы и символисты издревле пытались отделить вещественные технологии от абстрактных теорий, стремились найти четкое определение культуры, или, по крайней мере, ее наиболее «возвышенной» образной составляющей, данное разграничение всегда было спорным. На примитивном уровне различные культуры традиционно связывали технологии с чем-то абстрактным. Современное понятие «технонаука» является выражением данной связи в условиях современного Запада. Для определенной части современной Западной цивилизации создание эффективных производственных технологий имело такое же (если не большее) значение, как и теоретические разработки прошлого. К тому же новые технологии в значительной мере ассоциировались именно с теоретическими и точными науками. Однако математические дисциплины не являются единственным связующим звеном между технологией и множеством нематериальных объектов, и именно термин «технонаука» в толковании постмодернизма позволяет обратить внимание на новое место современной науки в обществе. Понятие «технонаука» определяет науку и технологию как две области, которые становятся все менее восприимчивыми к любым дисциплинам, относящимся не к естественнонаучной или математической области, а к символической или любой другой (идеологической, экономической, эстетической, творческой, художественной) сфере деятельности человека.

Предположим[2] (вместе с другими учеными, прежде всего Бруно Латуром, Донной Хара-уэй и Доном Идом, но немного в ином ключе), что термин «технонаука» - это не что иное, как попытка должным образом охарактеризовать современное сложное положение науки, которая бесконечно далека от своей основной роли – теоретического комплекса, выходя-щего за пределы одного общества или культуры. На самом деле вместо него существуют так называемые «научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР)» – государственные и частные, на национальном и международном уровне. Из-за своей высокой стоимости НИОКР требуют значительных частных и/или государствен-ных инвестиций. Кроме того, непросто определить и субъектов технонауки (под которы-ми подразумеваются ее авторы, то есть те, кто создает условия для проведения разрабо-ток и осуществляет их). Таких субъектов множество и они зачастую конфликтуют[3] между собой (Hottois, 2005). Главными, несомненно, являются собственно исследователи, однако они бессильны без поддержки политиков и бизнесменов, которые предоставляют материальное и финансовое обеспечение. Между тем, в условиях демократии и рыночной экономики политики и бизнесмены сами оказываются зависимыми от граждан (т.е. изби-рателей), акционеров и потребителей (которые являются покупателями конечного продукта исследования). В настоящее время люди принимают решение о том, что купить или за кого проголосовать, ориентируясь на различную информацию, свои внутренние представления, убеждения, суждения, идеалы, социальные установки, интересы, в силу каких-то причин или даже без причины. Этим объясняется важность формирования правильного восприятия науки и технологии в обществе, а также огромное влияние, которое в этом смысле оказывают образование и средства массовой информации в наши дни.[4]

Взаимодействие между символической сферой и сферой технонауки лежит в самом осно-вании НИОКР. Расцвет биоэтики, под которой понимается деятельность, объединяющая несколько дисциплин и предметов, область знаний, идущая в одном направлении с биомедициной и в то же время противоречащая ей (о чём свидетельствуют многочисленные дискуссии этических комитетов), является одним из наиболее ярких проявлений сложного и конфликтного процесса поиска субъекта биомедицинских исследований, способного справиться со своей нелёгкой задачей.

В контексте глобализации, усиления взаимодействия и изменений, которые она с собой несет, несомненным субъектом технонауки становится человечество в целом. А это значит, что воздействие культур, традиций, человеческой индивидуальности на науку, превратившуюся в технонауку, не только возможно, но и неизбежно.

Подобное представление отличается от представлений модерна о науке как продолжении философских традиций познания. Конечно, в какой-то степени человечество в целом и раньше являлось субъектом этого универсального знания, однако только до тех пор, пока оно руководствовалось единым и единственным представлением о разумном. Субъект науки в этом смысле становится идеальным, вневременным, нематериальным и трансцен-дентальным. Для подобного «кантовского» субъекта разум и воля образуют идеальное со-четание. Если же говорить о субъекте технонауки, то он по своей природе является эмпи-рическим и историческим, служит ареной столкновения множества мировоззрений. Его воля, управляемая желаниями, неоднородна, зачастую противоречива и иррациональна.

Наука и технонаука демонстрируют различные подходы к познанию, ибо наука рассмат-ривается в теоретическом контексте универсализма, а технонаука в практическом контек-сте глобализации.

И если принять во внимание все эти особенности технонауки, то можно ли утверждать, что она оказывает исключительно пагубное воздействие на культурное разнообразие?
«Разрушительная технонаука» в понимании современного универсализма

Может быть, данное утверждение покажется довольно парадоксальным, но все же вполне возможно, что, по крайней мере, в среднесрочной и долгосрочной перспективе, культур-ное разнообразие сможет дольше сохраняться под покровительством технонауки (иногда получающей ярлык «постмодернистская»), чем под контролем науки (относимой к модер-ну).

Почему же именно так?

Действуя «под знаменем науки», сторонники модерна находили достаточно причин, что-бы устанавливать повсеместно одну и ту же картину мира. Объективная картина мира вырабатывалась шаг за шагом через познание законов природы, не зависящих от особенностей времени и пространства, безразличных к месту действия и предыстории. Согласно представлениям модерна технологии являются производными этих законов, их наиболее эффективным применением, следующим в русле общего развития знаний. Особенности восприятия понятий «наука» и «технология» в контексте модерна могут быть продемонстрированы на примере правила «лучшей и единственной технологии». Подразумевается, что для достижения поставленной цели применяется единственная технология – та, которая наиболее эффективно воплощает на практике естественные законы, исследованные данной наукой. Единство, универсальность и прогресс являются ключевыми для этой концепции, которой до сих пор придерживается, например, один из величайших французских философов XX века занимающихся проблемами технологии Жильбер Симондон, продолжатель традиций Энциклопедизма и Просвещения. Данная концепция очень долгое время реализовывалась в форме обмена технологиями, причем без выхода на международный уровень.

Возвращаясь к противопоставлению, заявленному в начале статьи, следует отметить, что наука и модернизм соотносятся с универсализмом, а глобализация – с идеологией универ-сализма, но глобализация и универсализм – не равнозначные понятия.

Процесс глобализации начался много столетий назад, еще в XV и XVI веках, в эпоху, традиционно называемую «эрой великих изобретений» (технологий, которые не имели ничего общего с теоретической наукой) и «великих открытий» - завоевания мира Западом. Современная наука начала развиваться в тот же период, однако не смогла выдержать темпа изменений. Её участие в процессе заключалось во многом лишь в оправдании собственного существования. Глобализация же изначально и на долгое время обрела поддержку в виде всё новых технологий и политического содействия.

Именно глобализация и положила начало процессу разрушения культурного разнообразия, еще задолго до того времени, когда можно говорить о зарождении технонауки, то есть намного раньше, чем установилась тесная взаимосвязь и наладился продуктивный диалог между технологией и наукой. Именно разделение науки и технологии, выдвижение идеи чистого, универсального и «объединяющего» знания, замещение ею множественных и специфических иррациональных взглядов на науку в сочетании с внешними факторами (техническим прогрессом и влиянием некоторых западных институтов) окончательно закрепило разрушительное действие глобализации.

Как бы то ни было, процесс хоть и неполного, но довольно сильного разрушения культур-ного разнообразия уже начался. Глобализация на сегодняшний день – это неоспоримый факт, она затронула даже самые отдаленные уголки планеты. И поскольку технонаука по-нимается как распространение, укрепление и даже настойчивое продвижение идеи еди-ной, универсальной науки, а в рамках модернизма - как «Большая наука» или как «лучшая и единственная технология», она в определённом смысле способствует развитию гло-бализации всемирного масштаба, которая разрушает ничуть не меньше, чем создает.

В данной ситуации становится все сложнее придерживаться ностальгических взглядов, консервативных утопий, традиционных представлений о самобытности, быть сторонни-ком возвращения к политике протекционизма или изоляционизма. Несмотря на то, что общество может само совершить осознанный выбор в пользу этих идей (как это сделали, например, амиши в США), это скорее будет исключением из правил, чем общей законо-мерностью. И попытки сохранения еще уцелевшего культурного разнообразия или его возрождения в том виде, в котором оно существовало раньше, представляются совершен-но неразумными и невозможными.

Итак, принимая во внимание все вышесказанное, каким образом и в какой мере постмо-дернистская технонаука может быть направлена во благо разнообразию?
Постмодернистская технонаука на службе культурному разнообразию

Технонаука и сохранение разнообразия[5]

Технонаука продолжает изобретать все новые способы записи информации на аудио, ви-део и на сегодняшний день уже даже мультиформатные носители (вспомним хотя бы си-стему одновременного воздействия на несколько органов чувств, названную «Виртуаль-ная реальность»). Данные записи могут быть представлены в аналоговом, генном или цифровом виде. Они фиксируют настолько много информации об окружающей действи-тельности, насколько это возможно (начиная от создания банков генетических данных и заканчивая оцифровкой всех существующих рукописных, аудио и видео документов). Прошедшее может быть реконструировано виртуально или даже физически. Это довольно яркий пример взаимодействия гуманитарных наук и высоких технологий. Ни одна из предшествующих цивилизаций не проявляла такого ответственного отношения и последовательного желания сохранять, защищать, возрождать и поддерживать память о природных и культурных условиях своего существования как в прошлом, так и в настоящем. Ни одной цивилизации не удавалось изобретать такие мощные средства записи, хранения и архивирования любой информации о прошлом без каких либо ограничений и дискриминации. Без сомнения, и в эпоху модерна и на сегодняшнем этапе человек разрушил очень многое. Но, тем не менее, ни обращение к «мудрости природы», ни ностальгия по временам, предшествовавшим эпохе модерна, не могут стать альтернативой этим разрушениям. Естественный отбор не придавал ни малейшего значения поддержанию разнообразия биологических видов, стирая их с лица земли миллионами и миллиардами. И только современный человек с помощью невиданных прежде технологий пытается возродить сузившееся естественным путем видовое разнообразие. Тоже происходит и с историей. Тысячелетия назад существовали цивилизации, которые были разрушены и исчезли, оставив после себя в лучшем случае слабые следы. По таким следам современные историки и археологи с помощью всё более сложных технических устройств пытаются воссоздать картину их жизни. С момента своего возникновения ЮНЕСКО стала движущей силой, привлекающей общественное внимание к проблеме сохранения культурного наследия, и активным участником этого нелёгкого дела.

Технонаука и доступ к разнообразию

Благодаря НИКТ (Новым информационным и коммуникационным технологиям) сегодня можно получить доступ к культурному разнообразию (к различным видам знаний) нахо-дясь в самых отдаленных уголках планеты. Такой обмен информацией особенно важен для неблагополучных и развивающихся районов. Возможность повсеместно записывать и передавать информацию, само собой разумеется, требует совместимости различных тех-нических средств и соответствующей стандартизации базовых технологических парамет-ров, для чего, в свою очередь, необходимо подписание политических соглашений.

Технонаука: диверсификация спроса и предложения

Именно разнообразие правит технонауками, которые производят и создают так же много, как и изобретают. Данная ситуация возникла изначально в XIX веке в химии и биохимии. По оценкам на начало XXI века до 95% всех известных веществ (молекул) были руко-творными. Сейчас их число достигает 20 миллионов, и каждый год к ним добавляются сотни и тысячи новых (Schummer, 2001). Это влияние НИОКР не на технонауку или тех-нократию, а скорее на «технорост» впервые проявилось несколько десятилетий назад в генетике. Еще никогда исследовательская и инновационная деятельность не развивалась в таком количестве направлений одновременно. На сегодняшний день можно наблюдать настоящий «бум» всевозможных технонаук, а современное политическое восприятие науки и технологий, делающее акцент на инновациях, еще больше обостряет это явление. Таким образом, применительно к сегодняшнему дню, мы должны говорить скорее о научно-исследовательских и инновационных разработках (НИИР), чем о НИОКР. На со-временном этапе мы очень, очень далеки от создания единой науки. Диверсификация про-дуктов, предлагаемых технонаукой (материалов, источников энергии, генетически моди-фицированных организмов и проч.) увеличивает число доступных технологий, которые соответствуют разнообразию поступающих запросов, нуждам и желаниям общества и отдельных граждан, историческим и географическим особенностям. Имея дело с множе-ством культур, глобализация должна владеть и множеством технологий.

Тем не менее, диверсификация технонауки не происходит сама по себе: это явление под-чиняется экономическим и политическим силам, которые в зависимости от спроса и предложения могут либо стимулировать, либо, наоборот, ограничивать ее.

Глобальная обеспокоенность сохранением культурного разнообразия на местном уровне

Глобальная обеспокоенность сохранением культурного разнообразия на местном уровне по-прежнему ничтожно мала, хотя и в этом направлении существует определённый про-гресс. Он заключается в том, что распространение получают технологии, адаптированные к особенностям места проживания и возрасту человека. Технонаука, упомянутая здесь уже множество раз, в отличие от науки может принимать во внимание особые и конкретные индивидуальные нужды потребителя. Это касается и генетических биотехнологий, выделяющих культуры способные размножаться в экстремальных условиях. Это и биомедицина, которая в дальнейшем, по прогнозам, благодаря развитию генетики и изучению белка сможет создавать лекарства по индивидуальному заказу. Всё перечисленное, в свою очередь, нуждается в разработке альтернативных источников энергии, новых материалов.

Повышение ценности культурного разнообразия

Утверждение культурного разнообразия как ценности – или даже высшей ценности – это явление современности, которое в значительной мере противоречит исторической тради-ции. Разнообразие никогда не было доминантой западной цивилизации, построенной на фундаменте монотеизма и едином представлении о здравом смысле. И даже если проявля-лась некоторая неоднородность, то только в рамках «целого». При этом всегда сохраня-лась возможность её сглаживания, минимизации и постепенного устранения. Что касается современной науки, то она базируется на стремлении к созданию «типовых» пространства и времени с помощью их количественного описания – метода, основывающегося на единой шкале измерения.

Но является ли это почитание самобытности и единства отличительной чертой западной культуры? Скорее его можно рассматривать как свойство не только культур, но и живых существ и человеческой личности. Все – будь то племя, народ, нация, человек или биоло-гический организм – мечтают сохраниться и развиваться, стать образцом для подражания или защититься от порабощения, уничтожения, насильственного видоизменения. Это же-лание базируется на двух базовых природных инстинктах - питании и размножении. Всё другое, любые отклонения и отличия, вызывают ассоциации с хаосом, угрозой, фальшью, одним словом – со злом.

Сейчас культурное разнообразие снова понемногу начинает возрождаться как ценность и даже как одна из базовых ценностей в условиях глобализации. Философы, от Ницше до Витгенштайна, играли значительную роль в развитии понятия культурного разнообразия. Течение постмодернизма, тесно связанное с ним, зародилось в искусстве – архитектуре и градостроении. Идеал модерна отталкивался от чисто функциональной установки: нужно избавиться от иррационального и бесполезного прошлого и построить на его месте новое, разумно организованное здание будущего. Согласно теории постмодернизма, не отверга-ющей, впрочем, основных положений модерна[6], необходимо сохранять наиболее суще-ственные достижения прошлого, строить новые здания бок о бок со старыми и делать так, чтобы различные стили и эпохи находились во взаимосвязи и взаимодействии. Самый наглядный тому пример – фасад старого здания, сохранивший свой вид и вписавшийся в интерьер новой улицы.

Проблема постмодернизма проявляется в полном объёме при попытках найти наименее конфликтный и болезненный способ поддерживать максимальное разнообразие. Это так-же и проблема глобализации.
Биоэтика, технонаука и культурное разнообразие в условиях постмодернизма

Во многих отношениях феномен биоэтики может служить иллюстрацией явлений техно-науки и постмодернизма.

Биоэтика близка технонауке потому, что обе они выполняют важную практическую функцию, открывают новые возможности. Разработки технонауки в области биомедицины, а также биотехнологии ставят на повестку дня вопрос целесообразности их практического применения и, следовательно, этики.

Биоэтика близка постмодернизму потому, что множество предложений и требований, по-рождаемых коллективными и индивидуальными потребностями, интересами и желаниями буквально наводнили биомедицинскую технонауку. Осознание многообразия предложений и различий в требованиях является одной из характерных черт научно-исследовательской деятельности в области технонауки в эпоху постмодернизма.

Кроме того, вопросы биоэтики зачастую возникают на фоне поликультурной и многомер-ной природы общества.

Сказать, что своеобразие стало нормой или правилом, значит причислить его как таковое к сфере деятельности этики. Однако это утверждение неоднозначно. Например, архитектура, породившая само явление постмодернизма, относится не к этике, но к эстетике. И хотя девиз последней «О вкусах не спорят» весьма уместен в контексте разговора о своеобразии, отказ эстетики от оценки с позиции «хорошо/плохо» с точки зрения этики недопустим. Зачастую разнообразие, несходство отдельных людей или социальных групп воспринимается не как общее культурное достояние, но как проявление неравноправия, дискриминации, а значит источник страданий.

Таким образом, недостаточно просто провозгласить ценность культурного разнообразия. Следует убедиться в том, что оно не несёт в себе несправедливости по отношению к од-ним и привилегий для других. Культурное разнообразие отчасти подлежит рассмотрению с позиций этики, которая могла бы выявить и устранить возможные проявления неравенства и дискриминации. Если самобытность, которую мы воспринимаем как ценность, принадлежит, в свете упомянутых выше проблем, к сфере этического, то тогда можно считать правомерным утверждение о том, что в эпоху глобализации и мультикультурализма вопросы этики стали неотъемлемой составляющей полемики о сохранении культурного многообразия. Поэтому этические комитеты служат ареной для обсуждения различных нравственных, философских, религиозных концепций не только представителями нескольких научных отраслей, но и сторонниками противоположных взглядов.

Личный опыт автора в общении с такого рода национальными и международными коми-тетами показывает, что наличие множества несовпадающих мнений и оценок практически исключает достижение консенсуса. В то же время нереально и существование в условиях постоянного конфликта, ибо кто-либо всё равно возьмёт на себя труд подготовить почву для диалога. В таких комитетах удаётся добиться частичного согласия по многим вопросам, но при этом существуют и неразрешимые противоречия, проявляющиеся как расхождения в основаниях, аргументах, гипотезах. Короче говоря, многообразие в большинстве случаев и различными способами сплачивает обладателей различных мнений: этический плюрализм – это не параллельное существование множества взглядов на вопросы морали, но и не вражда между ними. Даже приверженцы фундаментализма участвуют в дискуссии, если не пытаются при этом силой заставить замолчать других.

В 2005 г ЮНЕСКО приняла «Всеобщую декларацию о биоэтике и правах человека», под-готовленную Международным комитетом биоэтики (МКБ).

Одно из наиболее существенных положений этой декларации, характеризующее биоэтику, содержит невероятное множество в равной степени достойных внимания принципов, которое планируется затем дополнить[7]. Среди них: самодостаточность, полезность, не нанесения вреда, справедливость, уважение достоинства и признание ценности человеческой жизни, внутренняя непротиворечивость, восприимчивость, сообразность расходов получаемым результатам, ответственность, отсутствие дискриминации, предусмотрительность, невмешательство в частную жизнь, некоммерческий подход к человеческому телу и его неприкосновенность, безопасность, научность, приоритет устойчивому развитию и биологическому разнообразию (Hottois and Missa, 2001).

Этот свод правил очень далёк от того, который существовал в 1970-80е годы и представ-лял собой попытку разрешить проблемы, возникающие в обществе на фоне этнического многообразия и тенденции к индивидуализму с позиций модерна и универсализма.

Растущее число биоэтических принципов, не имеющих строго определённой иерархии, это не «катастрофический релятивизм», а возможность пролить больше света на про-блему нравственного выбора. При формировании личного и общественного мнения, которое затем влияет на этот выбор, должны учитываться все существенные особенности ситуации так, чтобы принимающий решение имел представление и помнил о том, что в результате что-то будет отодвинуто на второй план, а от чего-то придётся совсем отказаться. Поэтому гораздо разумнее и безопаснее разместить не во главе, не в основании, а скорее по всей структуре биоэтики систему важнейших принципов и ценностных установок, которая служила бы для неё ориентиром, маяком или, вернее сказать, каркасом.

Процедура моральной оценки требует, чтобы мы, если не сверялись в каждом случае со всей нашей системой ценностей и норм, то, по крайней мере, не руководствовались прин-ципами вне их связи друг с другом. Даже если речь идёт о ситуациях, которые не зависят (как мы думаем) от нашей воли, и которые мы должны свести к минимуму, а лучше устранить совсем.

В этой, весьма общей по своему характеру, статье была сделана попытка определить сле-дующие понятия: «наука», «технология», «технонаука», «культура», «модерн», «постмо-дернизм», «глобализация», «универсализм», «культурное разнообразие», «этика» и т.д.

Ответ автора на вопрос, поставленный в заглавии (является ли технонаука угрозой куль-турному разнообразию?), – Нет. Необязательно. Но с другой стороны, весьма вероятно.

Технонаука способна помочь сохранить и преумножить культурное разнообразие в боль-шей степени, чем идеальная единая всеобщая Наука. Но эта её способность в значитель-ной мере зависит от политических (экономических, идеологических, социальных) сил, имеющих в своем распоряжении действенный инструмент давления на технонауку – НИОКР и НИИР. Поэтому невозможно обойтись без этики, которая позволяет направлять упомянутые силы в два русла: с одной стороны – на развитие (т.е. сохранение, обогащение и расширение) разнообразия, а с другой – на предотвращение несправедливости, неравенства и ущемления чьих-либо прав в ходе данного процесса.

Неизбежное обращение к нравственности с целью сгладить недостатки общества эпохи постмодернизма, которое, кажется, забыло о главных ценностях модерна - равенстве, братстве, непредвзятости, справедливости и т.п. – само по себе должно следовать различ-ными путями и в нескольких направлениях. Рассмотрением таких «обращений» занима-ются многочисленные этические комитеты.

Мы все понимаем, что этика ограничена в своём действии в контексте глобализации, осо-бенно когда ей противопоставляется вся мощь технонауки, политики, экономики. Но пре-восходство в мощи и потенциале предполагает и сосредоточение в руках их обладателя максимального количества возможностей для дальнейшего развития. Иначе говоря, любая «сверхсила», в её правильном понимании, заинтересована в сохранении культурного, природного и технологического разнообразия. Более того, она должна своевременно получать информацию и не ограничиваться представлением о сохранении культурного разнообразия только как о защите художественных ценностей или фольклорных традиций, развитии туризма; как о недопущении его несправедливого использования. Формирование правильного понимания культурного разнообразия – ещё одна задача этики.

В этой статье была сделана попытка доказать, что исследования, проводимые технонаукой, и создаваемые ею источники материальной мощи ни в коей мере не влекут за собой неизбежного или предопределённого разрушения и забвения культурного и природного разнообразия.