бизнес. Бизнес и политика. 1. Политика и экономика в условиях рынка отношения независимости, зависимости и взаимозависимости Вопрос Государственное регулирование экономики как неотъемлемый атрибут рынка и факторы, его обусловливающие
 Скачать 228.37 Kb.
|
|
Тема 4. Отечественный менталитет как социокультурный детерминант среды бизнеса в России Вопросы темы: 1. Понятие менталитета как корневой системы народного духа и бытия. 2. Ментальные традиции «антирыночного» восприятия частной собственности и богатства. 3. Отношение к труду и предпринимательству в структуре мотивационно-деятельных установок россиян. 4. Массовая культура россиян и возможности (перспективы) демократического обустройства России. Успешно изучив данную тему, Вы приобретете необходимые знания о том: какую роль в жизнедеятельности общества играет менталитет и каковы механизмы и результирующие продукты взаимодействия менталитета и политики в условиях мирной спокойной эволюции и немирных форс-мажорных условиях революции; чем отличаются отечественные ментальные традиции восприятия частной собственности и богатства, сформированные православной культурой, от западных традиций, сформированных в рамках протестантской этикой; что в развитии рынка и бизнеса закрепляет в массовом сознании предубежденность в нелегитимности и нечестности богатства и обусловливает «классовую» зависть и нелюбовь к представителям состоятельного слоя; какие сущностные характеристики в структуре мотивационно-деятельных установок россиян определяют своеобразие их отношения к труду и предпринимательству и действительно ли «русский мужик плохой работник»; как в повседневной жизнедеятельности россиян соотносятся индивидуализм и коллективизм, материальное (забота о «теле») и метафизическое (забота о «душе») и что стоит за максимой «не хлебом единым жив человек»; из каких исторически обусловленных компонентов складывается массовая политическая и правовая культура россиян и почему построить цивилизованный рынок и демократию в России в сто (в тысячу) раз сложнее, чем установить диктатуру. В процессе освоения темы акцентируйте внимание на следующих ключевых понятиях: Аполитичность – отрицательное или безразличное отношение к политике, уклонение от участия в политической жизни. Вождизм – тип властных отношений, основанный на личной преданности персоне, обладающей верховной властью. Индивидуализм - принцип поведения, а также тип мировоззрения, в основе которого лежит признание абсолютности прав личности, ее свободы и независимости от общества и государства. Коллективизм – принцип совместных действий, а также тип мировоззрения, в основе которого лежит признание примата коллектива, общества в отношении индивида. Конформизм - приспособленчество, пассивное принятие существующего порядка вещей, господствующих мнений и т.д., отсутствие собственной позиции, некритическое следование общим мнениям, тенденциям, авторитетам. Конфронтация – противопоставление, противоборство (социальных систем, идейно-политических принципов, убеждений), столкновение. Менталитет - склад ума, мироощущение, мировосприятие, психология, образы мысли и действия людей. Стереотип - сложившиеся у людей расхожие неизменные образцы суждений, мнений, оценок и т.д. Эгалитаризм – идейно-политическое течение, выступающее за всеобщее равенство как основу организации общественной жизни. Обратите внимание на: Важность знания этой темы для понимания того, что рынок с его приматом индивидуалистических ценностей, неотчуждаемых прав и свобод личности, с его сакрализацией (обожествлением) частной собственности и богатства, органически присущим воинствующим прагматизмом и коммерциализацией всей системы общественных отношений, вплоть до частной семейной жизни, представляет собой не продукт «русского духа» и русского бытия. Это плоть от плоти порождение другой, если и не прямо противоположной, то, по меньшей мере, во многом отличной от восточной и «евразийской», евро-американской цивилизации. Механическая «пересадка» этой модели рынка на российскую почву не очень-то вписывается в нашу исторически сложившуюся систему базовых житейских ценностей и ориентаций, традиционные устои народной жизни . Отсутствие в рыночных реформах ментальной идентичности как раз и обясняет то, почему общество, которое пришло на смену советскому, оказалось совсем не таким, какого ожидали реформаторы, к какому стремилось население страны. Совершенно иными (не прогнозируемыми) оказались реакции российского социума на свалившуюся как снег на голову свободу и либерализацию экономики. Теоретический материал по теме Вопрос 1. Понятие менталитета как корневой системы народного духа и бытия. При изучении первого вопроса –«Понятие менталитета как корневой системы народного духа и бытия» - следует уяснить, что менталитет» (от лат. mentalis – ум, мышление, образ мыслей, душевный склад) – это исторически сложившиеся, стабильные и органические как экологическая структура (природная географическая среда) глубинные пласты национального самосознания и психики, образы мысли и действия людей, играющие в каждом народе своеобразную роль «консерванта» его национальной самобытности и аутентичности. Образующие в итоге некий незыблемый фундамент присущего ему своеобразия индивидуального и массового мировосприятия, мироощущения, мировоззрения и, конечно, поведения. Корневую систему общественного духа и бытия, пересадить которую на иную почву или кардинальным образом изменить нельзя. Жизнеустройство любого народа, пишет видный российский политолог и философ С.Кара-Мурза, - «базируется на больших технико-социальных системах… Сложившись в зависимости от природной среды, культуры, доступности ресурсов и конкретных исторических условий, такие системы становятся матрицами, на которых воспроизводится общество. Переплетаясь друг с другом, эти матрицы «держат» страну и культуру и задают то пространство, в котором существует страна и народ. Складываясь исторически…, эти матрицы обладают большой инерцией, так что замена их на другие, даже действительно более совершенные, всегда требует больших затрат, а может повести и к катастрофическим потерям». Особенно если эти «матрицы» являются продуктом простого заимствования у других народов и цивилизаций. Как это имеет место в сегодняшней России. Многое из того, что вызывает недоумение, как раз напрямую связано с «начетничеством» наших «архитекторов-проектировщиков» рынка. То есть с нетворческим (некритическим) освоением и применением ими западного опыта, западных рыночных схем и конструкций без учета национальной специфики. Непониманием того, что законы общественного развития, в том числе экономики, не сродни законам физики или математики, т.е. они не действуют одинаково в любом обществе и при любых обстоятельствах. Что помимо функциональной составляющей, у рынка есть также составляющая, обусловливаемая такими понятиями, как «национальный характер», «традиции», «культура» и т.д. Категориями, которые измеряются историческим, а не календарным временем. И для того, чтобы рыночные механизмы заработали и производили нужные обществу результаты, требуется (в качестве обязательных) их доводка и настройка с учетом именно этого обстоятельства - национального своеобразия той среды, в которой они используются. В противном случае, т.е. тогда, когда рыночные механизмы силой государственного принуждения механически пересаживаются на неадекватную им социокультурную почву, они дают результаты, весьма далекие от тех, которые они производят в «естественных» для них западных условиях. Вообще же взаимодействие менталитета и внешних воздействий (проводимых политическим режимом преобразований) сродни механизму взаимодействия пружины и внешнего давления. Сжиматься пружина может достаточно медленно или быстро в зависимости от силы этого давления, но если давление ослабевает или исчезает вовсе, пружина выпрямляется и все возвращается «на круги своя». Хотя возможны некоторые остаточные деформации, которые тем существеннее, чем длительнее и жестче осуществлялось воздействие. Решающее значение в этом плане имеют те конкретные средовые условия, в которых происходит взаимодействие менталитета и внешнего давления. Одно дело – условия эволюции, т.е. естественноисторического поступательного развития, когда новое зарождается в недрах старого и, постепенно отрицая его, тем не менее, всегда несет на себе его глубокий отпечаток. И совершенно другое дело – условия революции, когда новое внедряется в жизнь насильственно, посредством уничтожения взращенного эволюцией старого. В первом случае (т.е. в условиях эволюционного развития) рыночные отношения как бы выводятся (вырастают) из менталитета нации,что придает им свой особый национальный колорит. В этих условиях рынок и менталитет сосуществуют если и не в полной гармонии и согласии друг с другом, то, по меньшей мере, толерантно, на принципах взаимной терпимости и «мирного сожительства». Во втором случае (т.е. в условиях революции) ситуация складывается совершенно по-другому. Здесь рынок по отношению к национальному менталитету выступает «чужеродным телом» - своего рода «имплантантом», который путем «открытого хирургического вмешательства» (по приказу сверху) пытаются вживить в общественный организм. В этой ситуации менталитет чаще всего начинает играть роль механизма отторжения. И, как результат, эффект от «операции» нередко оказывается не таким, каким ожидался. Именно по второму сценарию развиваются события в современной России. И все попытки ее рыночной «вестернизации» в том виде, в каком они осуществляются до сих пор, все в большей мере наталкиваются на растущее сопротивление нашего «евразийского» менталитета. Менталитета, который в в отличие от западного, носит по преимуществу «антирыночный», «нелиберальный» характер. И преимущественно в этой ментальной плоскости следует искать если не все, то многие причины-детерминанты того, почему у нас получается не так, как у них. И импортируемые с Запада рыночные схемы и конструкции, лишенные в условиях России ментальной идентичности, или не работают вообще, или же работают, но с таким дефектами и вывертами, что «импортеры» хватаются за голову. Вопрос 2. Ментальные традиции «антирыночного» восприятия частной собственности и богатства. При изучении второго вопроса – «Ментальные традиции «антирыночного» восприятия частной собственности и богатства»- следует учесть, что: Во-первых, в отличие от западных стран, в России частная собственность и богатство никогда не обожествлялись и не возводились в культ. По крайней мере, с момента введения христианства, на Руси принято благоговеть перед духовными святынями, тогда как поклонение материальным ценностям, неизменно трактуется как язычество, как идолопоклонство. Ибо что такое собственность, как не золотой телец? А что такое золотой телец, как не идол? Ну а коли идол сакрализован, обожествлен, то, следовательно, истинного Бога нет. И вместо того, чтобы молиться Богу, люди начинают молиться деньгам, возводят их в абсолют, в высшую ценность и смысл человеческой жизни. Но вера в кого-либо или во что-либо, кроме Бога, и есть идолопоклонство. Преклонение перед собственностью и богатством – проявление и воплощение греха. Во-вторых, в основе восприятие богатства как Богу неугодного дела лежит укоренившийся на уровне массового сознания стереотип, что всякое богатство наживается нечестным путем, сопряжено с явным или завуалированным преступлением. Не случайно русские народные пословицы гласят: «Трудами праведными не наживешь палат каменных», «От праведных трудов своих сыт будешь, а богат не будешь». Не правовая (криминально-бюрократическая) приватизация собственности в 90-ые годы и последовавшая за ней постановка вопроса о необходимости провести «экономическую амнистию на первоначально накопленный капитал» лишь укрепила в народе эту веру. Ведь сама постановка такого вопроса – ничто иное, как публичное признание властью криминальности если не всех, то большинства нажитых в «смутные» 90-е годы крупных состояний. Состояний, которые точно также, как каждый доллар в эпоху первоначального капитала в западных странах, отмечены «следами грязи и крови». В-третьих, подкрепленная нынешними отечественными реалиями изначальная предубежденность в нелегитимности и нечестности богатства, порождает в народе массовую зависть и нелюбовь к представителям состоятельного слоя. А ихсказочное обогащение путем откровенно «мародерского» перераспределения в свою пользу общественного достояния, созданного тяжким трудом предыдущих поколений, воспринимается в момент народного бедствия не иначе, как преступление, как «пиршество во время чумы». Создает исключительно благоприятную питательную почву для массового «брожения умов» и возникновения ситуации, когда «доведенные до ручки» бедные возжелают «поднять на вилы» богатых и предъявить им счет за «ограбление». Ну а если эти сказочно богатые «нувориши», к тому же, еще и не всегда «свои», а представляют «инородцев» и «иноверцев», то это создает реальную угрозу возникновения далеко не безобидных конфликтов и противостояний на межнациональной почве. В-четвертых, было бы, тем не менее, неверным утверждать, что годы рыночных реформ ничего не изменили в традиционном отношении россиян к богатству. Как показывают социологические опросы, в 2000-е гг. «классовая ненависть к богатым» в их среде несколько притупилась. Все ощутимей пробивает себе дорогу тенденция к более толерантному отношению к имущественному неравенству. Признание того, что «богатым быть не зазорно». Но при этом сохраняет свое значение оговорка – деньги должны быть «честными», т.е. заработанными в рамках закона, а не вопреки ему. В то же время эта толерантностьносит не всеобщий, а избирательный характер, т.е. распространяется в основном на малый и, отчасти, средний бизнес. На тех из предпринимателей, которые не связаны с властью и «сами сделали себя». Вышли, что называется, из «гущи народной», и продолжают жить и работать в ней. И чьи доходы, хотя и позволяют жить безбедно, не создают резких контрастов на фоне заработков среднего горожанина. Что касается «олигархов» и других представителей бизнес -элиты, ведущих в России и «за бугром» демонстративно-роскошествующий образ жизни, то они по-прежнему воспринимаются со знаком «минус». Вопрос 3. Отношение к труду и предпринимательству в структуре мотивационно-деятельных установок россиян. При изучении третьего вопроса -Отношение к труду и предпринимательству в структуре мотивационно-деятельных установок россиян- следует обратить внимание, что большинство исследователей (и не только западных но и отечественных) в качестве наиболее выпуклой черты трудовой ментальности россиян указывает на недостаток предприимчивости, неразвитость установки на трудовую активность как источник личного благополучия и процветания. В России-де привыкли рассчитывать не на себя, не на собственный упорный и напряженный труд («работа, как известно, только дураков любит»), а на емелькино счастье и «щучье» ( в смысле государственно-государьево) веление. Во-первых, наличие этой черты отнюдь не значит, что «русский мужик», как выразился когда-то В.И.Ленин, действительно, «плохой работник».И лень, неорганизованность и безалаберность входят в качестве неизменной составляющей в его человеческую природу и психику, т.е. обусловлены генетически. Ведь никто иной, как именно этот якобы не умеющий работать русский человек «сработал» огромную державу в шестую часть суши. В XIX веке создал не последнюю культуру, в ХХ – не последнюю в мире науку. Потерял во вторую мировую войну лучших работников, в считанные годы восстановил разрушенное хозяйство. И если русскому человеку, говоря словами А.С. Пушкина, «труд упорный тошен», то только потому, что этот труд никогда не был свободным. Он всегда был подневольным трудом, работой не на себя, а на «дядю» (чаще всего в лице государства). И эта «традиция» не была разрушена социализмом. Напротив, «экономическое рабство» стало еще «круче» - человек был превращен в обезличенный трудовой ресурс, полностью отчужденный как от средств производства (под видом обобществления произошла их фактическая экспроприация партийно-государственным аппаратом), так и от результатов своего собственного труда (под лозунгом Октября «Кто не работает, тот не ест», этот труд принял форму почти дармовой для государства трудовой повинности). Во-вторых, недостаток предприимчивости обусловливается и такой чертой отечественного менталитета, как слабое развитие индивидуалистической практически-поведенческой психологической ориентации, которая лежит в основании всей евро-американской цивилизации. Что представляет собой закономерный результат трехвекового татаро-монгольского ига и занявшего в истории России почти такие же временные рамки жесточайшего в мире крепостного права, когда выделиться, зажить лучше можно было или прислужничеством, или нечестным промыслом. А также результат того, что позади у нас сугубо коллективистские формы организации общественной жизнедеятельности - община и колхозы, артели и бригады, где шел, в сущности, уравнительный подушный расчет по принципу «каждой сестре – по серьге». И наше чувство социальной справедливости веками утверждалось общим благом, вопросы землепользования и землеустройства решались сообща, всем миром. В-третьих, в качестве еще одного фактора, сказывающегося на предприимчивости и трудовой активности россиян, выступает привитый многовековой привычкой к кризисному бытию невысокий уровень личных притязаний в потребительской сфере, своего рода «потребительский аскетизм» и жизнь по принципу «лишь бы войны не было», «не до жиру, быть бы живу». Философия, согласно которой богатство и деньги – это высшая ценность, мировой эквивалент всему и вся, социальными носителями которой являются «новые русские», нашему народу в целом чужда. Не испытывая особого страха перед необеспеченным и неблагоустроенным бытием («будет день, будет пища»), он, вместо монетаристского подхода к жизни и ориентации на денежное обустройство, постулирует, что «не хлебом единым жив человек». Что помимо «хлеба», человек нуждается в том, что бы «отстоять душу, освободить ее для жизни ума и чувств». В-четвертых, своеобразие трудовой ментальности россиян проявляется и в установке на то, что работа должна служить не только источником средств существования, но и быть человеку по душе, что называется, в радость, а не в тягость. В отличие от западноевропейца или американца, который чаще всего идет на работу за деньгами с тем, чтобы самовыражаться через потребление (для него ценность работы не в ней самой, а в той сумме денег, которую он за нее получает), для большой же части наших людей это не так. Здесь сферой самовыражения является не только (и даже не столько) потребление (хотя это и важно), сколько, прежде всего, работа - и по отношению к возможности социальной и профессиональной самореализации и самоактуализации в этой работе возможность приличного заработка, как правило, отступает на второй план. А атмосфера доброжелательности на работе и уважение к человеку как к личности и работнику-профессионалу куда важнее установки на «сытое брюхо». Вопрос 4. Массовая культура россиян и возможности (перспективы) демократического обустройства России. При изучении четвертого вопроса -Массовая политическая и правовая культура россиян и возможности (перспективы) демократического обустройства России- важно учесть,что: Во-первых, в политической и правовой культуре российского социума практически полностью отсутствуют опыт и традиции гражданских политических свобод, гражданского политического активизма и гражданской общественной самодеятельности. А в массовом сознании доминирует, если и не совсем рабская, то сугубо подданническая психология «маленького человечка», убежденного на «генном уровне» в том, что от него в этой жизни ничего не зависит. И воспринимающего окружающий мир, в том числе и государство с его самодостаточной авторитарной политикой, как предопределяемую кем-то свыше реальность, изменить которую он не в силах. Во-вторых, не отвечает «рыночным стандартам» и традиционное недоверие россиян к государственным и общественно-политическим институтам, преобладание в общественном сознании вождистскихориентаций, того, что отечественные психологи называют «вождистским синдромом». Отсюда поразительная способность поддаваться внушению, покупаться на обман. А затем, когда обман обнаружен, воспламеняться лютой ненавистью к объектам былой «всенародной любви». «Долой» - этот предельно краткий и лаконичный призыв следует отнести к числу самых любимых массой на Руси. Массой, которая в предбунтарском или бунтующем состоянии, самым иррациональным образом (через погромы и обильное пролитие «барской крови») чаще всего выражает, будучи «доведенной до ручки», свой активный социальный протест. В-третьих, свою негативную роль играет и такой фактор, как практически полное отсутствие политически просвещенной массы, способной рационально-критически осмысливать политические явления и процессы, свободно самоопределяться и самоидентифицироваться в условиях политического выбора, голосовать не сердцем, а разумом. В России, говоря словами В.А.Гиляровского, традиционно были, и все еще остаются «две напасти: внизу - власть тьмы, а наверху - тьма власти». И подавляющее большинство людей (причем не только из «низов», но нередко и из «верхов») не имеет самого элементарного минимума современных политико-экономических и политико-правовых знаний. В четвертых, не соответствует демократическому укладу и образу жизни и такая черта российской политической культуры и ментальности, как конфронтационный тип общественного взаимодействия, нетерпимость к инакомыслию и «инакодействию», отсутствие установки на компромисс и поиск консенсуса. Подавляющее большинство людей вне зависимости от их социального статуса не различают полутонов и видят мир исключительно в черно-белом изображении - через дихотомию «свой-чужой», «друг-враг», живя по принципу: «кто не с нами, тот против нас». Не случайно вся общественная жизнь в современной России, что называется, «от Москвы до самых до окраин» пронизана всякого рода противостояниями и «выяснением отношений» как в политике, так и во всех других сферах (экономической, социальной, национальной, религиозной и т.д.). В пятых, не отвечает требованиям реальной демократии и низкий уровень правовой культурыроссиян, в которой в качестве полярных полюсов выступают, с одной стороны, правовой фетишизм, т.е. восприятие законов как панацеи от всех бед. С другой - правовой нигилизм, т.е. игнорирование законов, которые для того только и существуют, чтобы их обходить. Страна живет как бы в двух параллельных мирах. С одной стороны, мир фантомной (призрачной) легитимности, где вроде существуют, но не действуют ни закон, ни суд, ни прокуратура. С другой - мир «кулачного (пещерного) права», права сильного – «кто смел, тот и съел». Из всего вышесказанного следует только одно: построить цивилизованный рынок и демократию в России намного сложнее, чем установить диктатуру. Ибо диктатура, которую в свое время установили большевики, не была полностью инородным для национального менталитета «телом». Как это более чем убедительно доказал в своих работах Н.А.Бердяев, она в значительной степени опиралась на него. В этой связи следует обратить особое внимание на его слова о том, что для своей победы большевизм умело «воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху, и вместо непривычной демократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру, более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души, во всем противоположной секуляризированному буржуазному обществу, ее религиозностью, ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и терпеливому несению страданий ... Он соответствовал отсутствию в русском народе римских понятий о собственности и буржуазных добродетелях, соответствовал русскому коллективизму, имевшему религиозные корни». «Пересадка» на российскую почву западной модели рынка с неизбежностью ставит вопрос о коренной ломки традиционного менталитета и необходимости выработки миллионами россиян новых ценностных ориентаций, новой психологической и мировоззренческой оснастки. А это - дело не одного и даже не «500 дней». Для этого потребуются поколения. В то же время занимаясь рыночным обустройством страны и перенимая все то, что есть ценного в евро-американской цивилизации, мы, тем не менее, не должны разрушать «до основания старый мир» своих обычаев и традиций, своей самобытной «евразийской» ментальности. Не обрезать своих корней.А творить ни на что не похожую, конкретную русскую (российскую) жизнь, которая не только внутренне, но и внешне не была бы слепком (простой копией) с американской (или какой-либо другой западной) модели. Вопросы для самопроверки: 1. Какую роль в общественной жизнедеятельности социума играет менталитет и чем обусловливается своеобразие его проявления в разных исторических и географических средах? 2. По какому сценарию (эволюционному или революционному) развиваются в России процессы взаимодействие менталитета и политики рыночных реформ? 3. Чем обусловливается негативное отношение россиян к частной собственности и богатству, и какую роль в этом плане играет нынешняя биполяризация социального неравенства ? 4. В чем заключается социальная миссия богатства и до каких пор (при каких обстоятельствах) оно в православии (и в христианстве в целом) не считается греховным? 5. Действительно ли «русский мужик плохой работник» и что в истории России (как дореволюционной так и социалистической) позволяет говорить о трудовых отношениях как «экономическом рабстве»? 6. Как на трудовой ментальности россиян сказывается установка, что «работа должна быть не в тягость, а в радость» и какую роль в этом плане играет социальный климат на производстве? 7. Почему по отношению ко всему происходящему на политической авансцене российское общество очень часто называют «зрительским обществом»? 8. Что в политической и правовой культуре россиян позволяет говорить о «формационной» незрелости социума к восприятию демократии и связанных с нею свобод? Практичесие задания: Задание 1. «Подобно виноградной лозе, которая, будучи перенесена из одной страны в другую, посажена в другую почву и климат, дает иной виноград и вино, так и заимствованные институты и нормы очень часто приносят совершенно иные, чем ожидалось, и не всегда хорошие результаты. Несовместимость тканей встречается не только в физиологии» (профессор А. И. Бельчук). В связи с этим образным суждением осмыслите ответы на следующие оопросы: 1. Является ли внедряемый в России рынок производным от русского духа и русского бытия, или же это плоть от плоти порождение другой (западной) цивилизации – цивилизации, во многом отличной российской? 2. Обладают ли нынешние реформы ментальной идентичностью, как это имело место в послеоктябрьский период установления в стране диктатуры пролетариата в форме Советов? 3. Можно ли считать, что отечественный менталитет, сталкиваясь западной моделью рынка (вживляемой в общественный механизм по приказу сверху в качестве «имплантанта»), начинает работать в режиме отторжения? 4. Насколько правомерным (и рациональным) является курс рыночных преобразований, основанный не на слепом копировании западного опыта, а на его творческом переосмыслении и применении с учетом национальной специфики? |