ИОЛ ЗАЧЁТ. 1. Романтизм как художественный метод и литературное направление. Своеобразие русского романтизма
 Скачать 0.53 Mb.
|
|
Часть вторая: Жизнь Шлецер, Миллер и Гердер Невский проспект (повесть) О малороссийских песнях Мысли о географии (для детского возраста) Последний день Помпеи (картина Брюллова) Пленник (отрывок из исторического романа) О движении народов в конце V века Записки сумасшедшего И тем не менее сборник «Арабески» — не случайное издание имевшихся под рукой произведений, а результат целенаправленного творчества: ведь Гоголь специально готовил именно сборник, о чем можно судить по записи, сделанной им в записной книжке, датируемой автором августом 1834 г. В ней составлен перечень произведений, которые должны были войти в готовящийся сборник, а также по письмам к М. Погодину и Максимовичу (письма к Погодину от 14 декабря 1834 и 22 января 1835, к Максимовичу от 22 января 1835 г.). Судя по перечню, Гоголь обдумывал и порядок расположения произведений; в нем справа проставлены цифры и можно предположить, что это - порядковые номера произведений. Некоторые исправления также свидетельствуют о том, что Гоголь обдумывал порядок расположения в сборнике. Гоголю покорилась наконец петербургская тема. Повести, различные по сюжетам, тематике, героям, объединены местом действия — Петербургом. Но для писателя это не просто географическое пространство. Он создал яркий образ-символ города, одновременно реального и призрачного, фантастического. В судьбах героев, в заурядных и невероятных происшествиях их жизни, в молве, слухах и легендах, которыми насыщен сам воздух города, Гоголь находит зеркальное отражение петербургской "фантасмагории". В Петербурге реальность и фантастика легко меняются местами. Повседневная жизнь и судьбы обитателей города — на грани правдоподобного и чудесного. Невероятное вдруг становится настолько реальным, что человек не выдерживает и сходит с ума. Гоголь дал свою трактовку петербургской темы. Его Петербург, в отличие от пушкинского Петербурга ("Медный всадник"), живет вне истории, вне России. Петербург Гоголя — город невероятных происшествий, призрачно-абсурдной жизни, фантастических событий и идеалов. В нем возможны любые метаморфозы. Живое превращается в вещь, марионетку (таковы обитатели аристократического Невского проспекта). Универсальный художественный прием, который использует писатель, изображая Петербург, — синекдоха. Замещение целого его частью — уродливый закон, по которому живут и город, и его обитатели. Человек, теряя свою индивидуальность, сливается с безликим множеством таких же, как он, людей. Достаточно сказать о мундире, фраке, шинели, усах, бакенбардах, чтобы дать исчерпывающее представление о пестрой петербургской толпе. Невский проспект — парадная часть города — представляет весь Петербург. Город существует как бы сам по себе, это государство в государстве — и здесь часть теснит целое. Гоголь отнюдь не бесстрастный летописец города: он смеется, негодует, иронизирует и печалится. Смысл гоголевского изображения Петербурга — указать человеку из безликой толпы на необходимость нравственного прозрения и духовного возрождения. Он верит, что в существе, рожденном в искусственной атмосфере города, человеческое все же победит чиновничье. В "Невском проспекте" писатель дал как бы заставку ко всему циклу "петербургских повестей". Это и "физиологический очерк" (подробное исследование главной "артерии" города и городской "выставки"), и романтическая новелла о судьбах художника Пискарева и поручика Пирогова. Их свел Невский проспект, "лицо", "физиономия" Петербурга, меняющаяся в зависимости от времени суток. Он становится то деловым, то "педагогическим", то "главной выставкой лучших произведений человека". Гоголь создает образы кукол-марионеток, носителей бакенбард и усов разных мастей и оттенков. Их механическое собрание шествует по Невскому проспекту. Судьбы двух героев — детали петербургской жизни, позволившие сорвать с города блестящую маску и показать его суть: Петербург убивает художника и благосклонен к чиновнику, в нем возможны и трагедия, и заурядный фарс. Невский проспект "лжив во всякое время", как и сам город. 43. “Петербургские повести” Н.В. Гоголя: образ Петербурга. Второй период творчества Гоголя открывается своеобразным "прологом" — "петербургскими повестями" "Невский проспект", "Записки сумасшедшего" и "Портрет", вошедшими в сборник "Арабески" (1835; его название автор пояснял так: "сумбур, смесь, каша" — кроме повестей в книгу включены статьи различной тематики). Эти произведения связали два периода творческого развития писателя: в 1836 г. была напечатана повесть "Нос", а завершила цикл повесть "Шинель" (1839—1841, опубликована в 1842 г.). Гоголю покорилась наконец петербургская тема. Повести, различные по сюжетам, тематике, героям, объединены местом действия — Петербургом. Но для писателя это не просто географическое пространство. Он создал яркий образ-символ города, одновременно реального и призрачного, фантастического. В судьбах героев, в заурядных и невероятных происшествиях их жизни, в молве, слухах и легендах, которыми насыщен сам воздух города, Гоголь находит зеркальное отражение петербургской "фантасмагории". В Петербурге реальность и фантастика легко меняются местами. Повседневная жизнь и судьбы обитателей города — на грани правдоподобного и чудесного. Невероятное вдруг становится настолько реальным, что человек не выдерживает и сходит с ума. Гоголь дал свою трактовку петербургской темы. Его Петербург, в отличие от пушкинского Петербурга ("Медный всадник"), живет вне истории, вне России. Петербург Гоголя — город невероятных происшествий, призрачно-абсурдной жизни, фантастических событий и идеалов. В нем возможны любые метаморфозы. Живое превращается в вещь, марионетку (таковы обитатели аристократического Невского проспекта). Вещь, предмет или часть тела становится "лицом", важной персоной в чине статского советника (нос, пропавший у коллежского асессора Ковалева, называющего себя "майором"). Город обезличивает людей, искажает добрые их качества, выпячивает дурные, до неузнаваемости меняет их облик. Как и Пушкин, порабощение человека Петербургом Гоголь объясняет с социальных позиций: в призрачной жизни города он обнаруживает особый механизм, который приводится в движение "электричеством чина". Чин, то есть место человека, определенное Табелью о рангах, заменяет человеческую индивидуальность. Нет людей — есть должности. Без чина, без должности петербуржец не человек, а ни то ни се, "черт знает что". Универсальный художественный прием, который использует писатель, изображая Петербург, — синекдоха. Замещение целого его частью — уродливый закон, по которому живут и город, и его обитатели. Человек, теряя свою индивидуальность, сливается с безликим множеством таких же, как он, людей. Достаточно сказать о мундире, фраке, шинели, усах, бакенбардах, чтобы дать исчерпывающее представление о пестрой петербургской толпе. Невский проспект — парадная часть города — представляет весь Петербург. Город существует как бы сам по себе, это государство в государстве — и здесь часть теснит целое. Гоголь отнюдь не бесстрастный летописец города: он смеется, негодует, иронизирует и печалится. Смысл гоголевского изображения Петербурга — указать человеку из безликой толпы на необходимость нравственного прозрения и духовного возрождения. Он верит, что в существе, рожденном в искусственной атмосфере города, человеческое все же победит чиновничье. В "Невском проспекте" писатель дал как бы заставку ко всему циклу "петербургских повестей". Это и "физиологический очерк" (подробное исследование главной "артерии" города и городской "выставки"), и романтическая новелла о судьбах художника Пискарева и поручика Пирогова. Их свел Невский проспект, "лицо", "физиономия" Петербурга, меняющаяся в зависимости от времени суток. Он становится то деловым, то "педагогическим", то "главной выставкой лучших произведений человека". Гоголь создает образы кукол-марионеток, носителей бакенбард и усов разных мастей и оттенков. Их механическое собрание шествует по Невскому проспекту. Судьбы двух героев — детали петербургской жизни, позволившие сорвать с города блестящую маску и показать его суть: Петербург убивает художника и благосклонен к чиновнику, в нем возможны и трагедия, и заурядный фарс. Невский проспект "лжив во всякое время", как и сам город. В каждой повести Петербург открывается с новой, неожиданной стороны. В "Портрете" — это город-обольститель, погубивший художника Чарткова деньгами и легкой, призрачной славой. В "Записках сумасшедшего" столица увидена глазами сошедшего с ума титулярного советника Поприщина. В повести "Нос" показана невероятная, но вместе с тем очень "реальная" петербургская "одиссея" носа майора Ковалева. "Шинель" — "житие" типичного петербуржца — мелкого чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина. Гоголь подчеркивает алогизм обычного, будничного и примелькавшегося. Исключительное — только видимость, "обман", подтверждающий правило. Безумие Чарткова в "Портрете" — часть всеобщего безумия, возникающего в результате стремления людей к наживе. Сумасшествие Поприщина, вообразившего себя испанским королем Фердинандом VIII, — гипербола, в которой подчеркнута маниакальная страсть любого чиновника к чинам и наградам. В утрате носа майором Ковалевым Гоголь показал частный случай утраты чиновничьей массой своего "лица". Гоголевская ирония достигает убийственной силы: только исключительное, фантастическое способно вывести человека из нравственного оцепенения. В самом деле, лишь безумный По-прищин вспоминает о "благе человечества". Не исчез бы нос с лица майора Ковалева, так бы и ходил он по Невскому проспекту в толпе таких же, как он: с носами, в мундирах или во фраках. Исчезновение носа делает его индивидуальностью, ведь с "плоским местом" на лице нельзя показаться на люди. Не умри Башмачкин после распекания у "значительного лица", едва ли бы этому "значительному лицу" в призраке, срывающем с прохожих шинели, почудился этот мелкий чиновник. Петербург в изображении Гоголя — это мир привычного абсурда, будничной фантастики.Безумие — одно из проявлений петербургского абсурда. В каждой повести есть герои-безумцы: это не только сумасшедшие художники Пискарев ("Невский проспект") и Чартков ("Портрет"), но и чиновники Поприщин ("Записки сумасшедшего") и Ковалев, который едва не сошел с ума, увидев собственный нос, разгуливающий по Петербургу. Даже "маленького человека" Баш-мачкина, потерявшего надежду отыскать шинель — "светлую гостью" его унылой жизни, охватывает безумие. Образы безумцев в повестях Гоголя не только показатель алогизма общественной жизни. Патология человеческого духа позволяет увидеть подлинную суть происходящего. Петербуржец — "нуль" среди множества подобных ему "нулей". Выделить его способно только безумие. Безумие героев — это их "звездный час", ведь, только потеряв рассудок, они становятся личностями, утрачивают автоматизм, свойственный человеку из чиновничьей массы. Безумие — одна из форм бунта людей против всевластия социальной среды.В повестях "Нос" и "Шинель" изображены два полюса петербургской жизни: абсурдная фантасмагория и будничная реальность. Эти полюса, однако, не столь далеки друг от друга, как может показаться на первый взгляд. В основе сюжета "Носа" лежит самая фантастическая из всех городских "историй". Гоголевская фантастика в этом произведении принципиально отличается от народно-поэтической фантастики в сборнике "Вечера на хуторе близ Диканьки". Здесь нет источника фантастического: нос — часть петербургской мифологии, возникшей без вмешательства потусторонних сил. Эта мифология особая — "бюрократическая", порожденная всесильным невидимкой — "электричеством чина".Нос ведет себя так, как и подобает "значительному лицу", имеющему чин статского советника: молится в Казанском соборе, прогуливается по Невскому проспекту, заезжает в департамент, делает визиты, собирается по чужому паспорту уехать в Ригу. Откуда он взялся, никого, в том числе и автора, не интересует. Можно даже предположить, что он "с луны упал", ведь, по мнению Поприщина, безумца из "Записок сумасшедшего", "луна ведь обыкновенно делается в Гамбурге", а населена носами. Любое, даже самое бредовое, предположение не исключается. Главное в другом — в "двуликости" носа. По одним признакам, это точно реальный нос майора Ковалева (его примета — прыщик на левой стороне), то есть часть, отделившаяся от тела. Но второй "лик" носа — социальный. Образ носа — итог художественного обобщения, раскрывающего социальный феномен Петербурга. Смысл повести не в том, что нос стал человеком, а в том, что он стал чиновником пятого класса. Нос для окружающих — вовсе не нос, а "штатский генерал". Чин видят — человека нет, поэтому подмена совершенно незаметна. Люди, для которых суть человека исчерпывается его чином и должностью, не узнают ряженого. Фантастика в "Носе " — тайна, которой нет нигде и которая везде, это страшная иррациональность самой петербургской жизни, в которой любое бредовое видение неотличимо от реальности. В основе сюжета "Шинели" — ничтожнейшее петербургское происшествие, героем которого стал "маленький человек", "вечный титулярный советник" Башмачкин. Покупка новой шинели оборачивается для него потрясением, соизмеримым с пропажей носа с лица майора Ковалева. Гоголь не ограничился сентиментальным жизнеописанием чиновника, пытавшегося добиться справедливости и умершего от "должностного распеканья" "значительным лицом". В финале повести Башмачкин становится частью петербургской мифологии, фантастическим мстителем,"благородным разбойником".Мифологический "двойник" Башмачкина является своего рода антитезой носу. Нос-чиновник — реалия Петербурга, которая никого не смущает и не повергает в ужас. "Мертвец в виде чиновника", "сдирающий со всех плеч, не разбирая чина и звания, всякие шинели", наводит ужас на живых носов, "значительных лиц". Он добирается, в конце концов, до своего обидчика, "одного значительного лица", и только после этого навсегда покидает обидевший его при жизни и равнодушный к его смерти чиновный Петербург. 44. Повесть Н.В. Гоголя “Портрет”: образ художника и тема искусства. 45. Драматургия Н.В. Гоголя (“Ревизор”, “Женитьба”). Анализ одного произведения. 46. Поэма Н.В. Гоголя “Мертвые души”. История замысла и поэтика названия. Сюжет и композиция "Мертвых душ" обусловлены предметом изображения — стремлением Гоголя постичь русскую жизнь, характер русского человека, судьбу России. Речь идет о принципиальном изменении предмета изображения по сравнению с литературой 20—30-х гг.: внимание художника переносится с изображения отдельной личности на портрет общества. Иными словами, романический аспект жанрового содержания (изображение частной жизни личности) сменяется нравоописательным (портрет общества в негероический момент его развития). Поэтому Гоголь ищет сюжет, который давал бы возможность как можно более широкого охвата действительности. Такую возможность открывал сюжет путешествия: "Пушкин находил, что сюжет "Мертвых душ" хорош для меня тем, — говорил Гоголь, — что дает полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество самых разнообразных характеров". Поэтому мотив движения, дороги, пути оказывается лейтмотивом поэмы. Совершенно иной смысл получает этот мотив в знаменитом лирическом отступлении одиннадцатой главы: дорога с несущейся бричкой превращается в путь, по которому летит Русь, "и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства". В этом лейтмотиве — и неведомые пути русского национального развития:"Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа", предлагающие антитезу путям иных народов: "Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество..." В образе дороги воплощен и житейский путь героя ("но при всем том трудна была его дорога..."), и творческий путь автора: "И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями..." Мало того, что Чичиков путешествует в ней, то есть благодаря ей оказывается возможным сюжет путешествия; бричка мотивирует еще появление характеров Селифана и коней; благодаря ей удается спастись от Ноздрева; бричка сталкивается с каретой губернаторской дочки и таким образом вводится лирический мотив, а в конце поэмы Чичиков даже предстает как похититель губернаторской дочки. Бричка как бы наделяется собственной волей и иногда не слушается Чичикова и Селифана, едет своей дорогой и под конец вываливает седока в непролазную грязь — так герой не по своей воле попадает к Коробочке, которая встречает его ласковыми словами: "Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи! Где так изволил засалиться?" Кроме того, бричка как бы определяет кольцевую композицию первого тома: поэма открывается разговором двух мужиков о том, насколько прочно колесо брички, а завершается поломкой того самого колеса, из-за чего Чичикову приходится задержаться в городе. Сюжет путешествия дает Гоголю возможность создать галерею образов помещиков. При этом композиция выглядит очень рационально: экспозиция сюжета путешествия дана в первой главе (Чичикова знакомится с чиновниками и с некоторыми помещиками, получает у них приглашения), далее следуют пять глав, в которых "сидят" помещики, а Чичиков ездит из главы в главу, скупая мертвые души. Гоголь в "Мертвых душах", как и в "Ревизоре", создает абсурдный художественный мир, в котором люди утрачивают свою человеческую сущность, превращаются в пародию на возможности, заложенные в них природой. Стремясь обнаружить в персонажах признаки омертвения, утрату одухотворенности (души), Гоголь прибегает к использованию предметно-бытовой детализации. Каждый помещик окружен множеством предметов, способных его характеризовать. Детали, связанные с определенными персонажами, не только живут автономно, но и "складываются" в своего рода мотивы. Например, с Плюшкиным связан мотив запустения, омертвения, деградации, в результате нагнетания которого возникает гротескный метафорический образ "прорехи на человечестве". С Маниловым — мотив переслащенности, создающий своего рода пародию на героя сентиментальных романов. Положение в галерее образов помещиков тоже характеризует каждого из них. Распространено мнение, что каждый последующий помещик "мертвее" предыдущего, то есть, по словам Гоголя, "следуют у меня герои один пошлее другого". Но именно ли это имел в виду Гоголь? Является ли Плюшкин наихудшим из всех? Ведь это единственный герой, у которого есть предыстория, лишь на его лице мелькнуло подобие жизни, "вдруг скользнул какой-то теплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства". Поэтому нельзя судить о Плюшкине как о наихудшем — просто сама мера пошлости к шестой главе становится нестерпимой. Шестую главу Ю. Манн считает переломной. Эволюция Плюшкина вводит в поэму тему изменения к худшему. Ведь Плюшкин — единственный некогда "живой" предстает в самом омерзительном обличье мертвой души. Именно с этим образом связано лирическое отступление в шестой главе о пламенном юноше, который "отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости". Поэтому шестую главу мы можем назвать кульминационной в поэме: представляя трагическую для Гоголя тему изменения к худшему, она и завершает сюжет путешествия, ведь Плюшкин — последний из помещиков, кого посетил Чичиков. Итак, сюжет путешествия исчерпан, но в поэме еще есть пять глав: следовательно в основе произведения лежит еще какой-то сюжет. Таким сюжетом, с точки зрения Ю. Манна, оказывается миражная интрига. В самом деле, цель путешествия Чичикова миражна в самом прямом смысле слова: он покупает "один неосязаемый чувствами звук". Завязка миражной интриги происходит во время разговора с Маниловым, когда странный гость предлагает хозяину "негоцию". В этот момент проясняется цель путешествия Чичикова. Покупка "мертвых", которые, впрочем, значились бы по ревизии как живые", предпринимается героем для совершения мошенничества на законном основании: он хочет не только приобрести вес в обществе, но и заложить свою странную покупку в опекунский совет, то есть получить деньги. В сущности, путешествие Чичикова — бесконечная погоня за миражем, за пустотой, за ушедшими из жизни людьми, — за тем, что не может быть в воле человеческой. К началу седьмой главы сюжет путешествия исчерпывается — Чичиков приезжает в город для оформления купчей. Этот момент, счастливая развязка сюжета путешествия, оказывается кульминацией миражной интриги: мираж, в погоню за которым был устремлен Чичиков, материализуется юридически, герой становится херсонским помещиком и сам забывает о том, "что души не совсем настоящие". Пустота, фикция, скупаемая Чичиковым, получает полновесный юридический статус! Он начинает жить своей жизнью, рождает в городе множество слухов, обрастает все более и более правдоподобными подробностями. Крестьяне, купленные без земли, оказывается, покупаются на вывод в Херсонскую губернию; там есть река и пруд; отмечая покупку, пили за благоденствие крестьян и счастливое их переселение; по возвращении Чичикова Селифан получает кое-какие хозяйственные приказания: "собрать всех вновь переселившихся мужиков, чтобы сделать всем лично поголовную перекличку". И в тот момент, когда герой сам забывает о характере своей "негоции", в городе появляются Ноздрев и Коробочка, которые разбивают хрустальный мираж Чичикова. Но разбившись, мираж, подобно осыпающемуся зеркалу, образует множество осколков, в которых отражается в искаженном свете его творец — Чичиков.Жанровая природа гоголевского произведения сложна и не проста для определения. Сам писатель попытался указать на своеобразие "Мертвых душ", назвав свою книгу поэмой, однако он не дал расшифровки этого понятия, что заставляет читателей и исследователей Гоголя — с момента выхода книги и по сей день — искать ключ к трактовке ее жанрового облика. Можно ли считать "Мертвые души" романом? Говоря о романе, обычно имеют в виду эпическое произведение большой художественной формы, в котором повествование сосредоточено на судьбах отдельной личности в ее отношении к окружающему миру, на становлении, развитии ее характера и самосознании. Произведение Гоголя можно по праву назвать поэмой. Это право ему дано поэтичностью, музыкальностью, выразительностью языка, насыщенного такими образными сравнениями и метафорами, какие можно встретить разве что в поэтической речи. А главное — постоянным присутствием автора, что делает "Мертвые души" произведением лиро-эпическим. Вся действительность, изображенная в ней, проходит сквозь призму авторского сознания. В лирических отступлениях Гоголь ставит и решает литературные вопросы. |