камерон краткая история. 5 Моим внукам Лукасу, Марго Лиль, Киле, Грэхему Зэйн

• Название: 5 Моим внукам Лукасу, Марго Лиль, Киле, Грэхему Зэйн
• Анкор: камерон краткая история.doc
• Дата: 24.04.2017
• Размер: 12.31 Mb.
• Имя файла: камерон краткая история.doc
• Тип: Документы; #4628
• страница: 34 из 44

Глава 14

ДЕЗИНТЕГРАЦИЯ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ

Фундаментальные экономические изменения обычно происхо­дят в течение длительного периода времени. Последствия измене­ний в составе и численности населения, объеме доступных ресур­сов, технологии и даже в институтах могут сказываться на протя­жении многих лет, десятилетий и даже столетий. С другой сторо­ны, политические изменения могут происходить внезапно, в тече­ние нескольких дней или недель, иногда принося с собой и вне­запные экономические изменения. Так произошло и в результате Первой мировой войны. Сложная, но хрупкая система междуна­родного разделения труда, которая постепенно сложилась на про­тяжении столетия, предшествовавшего августу 1914 г., и принесла беспрецедентный до этого уровень благосостояния и даже изоби­лия для населения Европы и некоторых заокеанских форпостов западной цивилизации, неожиданно распалась после того, как разразилась война. После четырех с лишним лет наиболее разру­шительной войны, которую когда-либо видел мир, мировые поли­тические лидеры предприняли попытки вернуть «нормальное по­ложение вещей», однако реинтеграция мировой экономики оказа­лась достаточно сложной задачей.
Экономические последствия Первой мировой войны

До того как стать известной в истории как мировая война (а позднее — как Первая мировая война), военный конфликт 1914 — 1918 гг. был известен миллионам европейцев, пережившим его, как Великая война. В ретроспективе она представляется трагичес­кой прелюдией войны 1939—1945 гг., но для поколения, жившего до 1939 г., эмоциональное, психологическое, а также физическое воздействие войны очевидным образом подтверждало это назва­ние. По степени разрушений она превосходила все войны в чело­веческой истории до того, как произошли массовые авиационные налеты и атомные бомбардировки Второй мировой войны. Воен­ные потери составляли более 10 млн человек убитыми и вдвое больше тяжело ранеными; гражданские потери составляли около 10 млн человек, и еще 20 млн умерли вследствие голода и болез­ней. Непосредственные издержки войны (в частности, ведения военных операций) варьируются от 180 до 230 млрд долл. (по па-

428

ритету покупательной способности 1914 г.), а косвенные потери, связанные с нанесением ущерба собственности, оцениваются более чем в 150 млрд долл. Большая часть разрушений — уничтожение жилых домов, заводов и промышленного оборудования, шахт и рудников, скота, сельскохозяйственных машин и инвентаря, средств транспорта и коммуникаций — произошла на территории северной Франции, Бельгии, небольшого региона северо-восточ­ной Италии и в восточно-европейской зоне боевых действий. Оке­анские перевозки также значительно пострадали, прежде всего в результате действий подводного флота. Указанные оценки потерь достаточно условны, возможно, занижены. В них не включены потери производства, связанные с дефицитом рабочей силы и про­мышленного сырья, чрезмерным износом промышленных зданий и оборудования из-за отсутствия необходимого технического об­служивания и своевременной их замены, истощения земли, а !< также недостатка удобрений и рабочего скота в сельском хозяйст­ве. В Центральной и Восточной Европе, отрезанных от экономи­ческих связей с остальным миром и истощенных наступлениями и контрнаступлениями противоборствующих армий, падение сель­скохозяйственного производства привело население огромных ре­гионов к массовому голоду.

Даже более разрушительным для экономики в долгосрочном периоде, чем физические разрушения, был распад нормальных экономических связей, — процесс, который не прекратился вмес­те с войной, но продолжал наносить тяжелый урон и в послевоен­ный период. До 1914 г. мировая экономика функционировала сво­бодно и, в целом, успешно. Несмотря на некоторые сдерживаю­щие факторы в виде протекционистских тарифов, частных моно­полий и международных картелей, основная экономическая дея­тельность, как внутренняя, так и внешняя, регулировалась сво­бодными рынками. В годы войны правительства как воюющих, так и некоторых невоюющих стран установили прямой контроль над ценами, производством, а также использованием рабочей силы. Эти меры искусственно стимулировали развитие некоторых отраслей экономики и в то же время искусственно сдерживали развитие других. Хотя к концу войны многие из этих мер были отменены, довоенные экономические связи не могли восстановить­ся быстро и легко.

Даже еще более серьезная проблема была обусловлена сокра­щением внешней торговли и теми формами экономической войны, к которым прибегали воюющие стороны, особенно Великобрита­ния и Германия. До войны Великобритания, Германия, Франция и Соединенные Штаты как ведущие мировые промышленные и торговые страны являлись друг для друга лучшими покупателями и поставщиками. С началом войны торговые потоки между Герма­нией и другими странами немедленно прервались, хотя США, в период своего нейтралитета, пытались поддерживать прежние тор­говые отношения. Выполнение этой задачи было затруднено от-

429

ветными действиями и Великобритании, и Германии. Великобри­тания, сохранявшая господство на море, немедленно блокировала германские порты, как это было сделано против Наполеона столе­тием раньше. Блокада была в целом достаточно эффективной. Британский флот не только отрезал от морей германские корабли, но также препятствовал движению судов нейтральных стран, а иногда и конфисковал их грузы. Эти привело к некоторым трени­ям с США, однако ответные меры Германии были еще более жест­кими. Не имея возможности вступить в открытое противоборство с британским флотом, особенно после Ютландского сражения, немцы применили подводные лодки — новый инструмент войны — в своих попытках остановить поток заокеанских по­ставок в Великобританию. Подводные лодки избегали по мере возможности столкновений с британским военным флотом, но атаковали безоружные пассажирские и торговые суда, как ней­тральные, так и британские. Потопление британского лайнера «Лузитания» неподалеку от берегов Ирландии в 1915 г., которое привело к гибели более тысячи человек (включая около 100 аме­риканцев), вызвало резкий протест со стороны США. На время германское Верховное командование ограничило масштабы опера­ций подводного флота, но в январе 1917 г., отчаявшись поставить Великобританию на колени, оно развязало неограниченную под­водную войну. Это явилось главной причиной вступления Амери­ки в войну, что, в свою очередь, предопределило последующую победу союзников.

Еще более длительный эффект имела потеря иностранных рынков, что было непосредственно связано с разрывом междуна­родных торговых связей и введением государственного контроля над экономикой. В ходе войны Германия была полностью отреза­на от заокеанских рынков, и без изобретательности своих ученых и инженеров (например, разработчиков процесса Хабера—Боша для фиксации атмосферного азота, игравшего важную роль в про­изводстве удобрений и пороха) она была бы вынуждена капитули­ровать значительно раньше, чем это реально произошло. Но даже Великобритания, имевшая контроль над морями и большой торго­вый флот, была вынуждена отвлечь ресурсы от обычного исполь­зования на военное производство. К 1918 г. ее промышленный экспорт упал до половины предвоенного уровня. В свою очередь, заокеанские страны стали налаживать самостоятельное производ­ство товаров, ранее приобретавшихся в Европе, или же стали за­купать их в третьих странах. Некоторые латиноамериканские и азиатские государства создали новые отрасли промышленности, которые после войны они стали защищать с помощью высоких та­моженных пошлин. Соединенные Штаты и Япония, которые еще до войны развили у себя важные отрасли обрабатывающей про­мышленности, вышли на заокеанские рынки, прежде обслуживав­шиеся исключительно европейскими экспортерами. Соединенные

430

Штаты также в огромной степени увеличили свой экспорт союзни­кам и нейтральным государствам Европы.

Кроме того, война нарушила равновесие в мировом сельском хозяйстве. Вызвав огромный рост спроса на продукты питания и сырье в то время, когда некоторые регионы прекратили производ­ство или были отрезаны от рынков, война стимулировала произ­водство как в регионах с уже развитым сельскохозяйственным производством, например в США, так и в других регионах — на­пример, в Латинской Америке. Это привело к перепроизводству и падению цен в 1920-х гг. Наиболее уязвимыми оказались рынки пшеницы, сахара, кофе и каучука. Американские фермеры увели­чили площадь под посевы пшеницы, а также приобрели новые земли по выросшим в военный период ценам. Когда цены упали, многие не смогли погасить ипотечные займы и обанкротились. Малайя, основной поставщик натурального каучука, и Бразилия, которая давала от 60 до 70% мировых поставок кофе, пытались поднять цены, сдерживая поставки на рынок. Но как только они сделали это, на рынок пришли новые производители и опять сни­зили цены. Производители тростникового сахара в Карибском бассейне, Южной Америке, Африке и Азии пострадали от протек­ционистской защиты и субсидирования производителей свеклы в Европе и США.

Кроме потери иностранных рынков, воюющие страны Европы пострадали от продолжавшегося падения доходов от морских перевозок и других отраслей сферы услуг. Немецкий морской флот, полностью блокированный в портах в ходе войны, перешел в руки союзников в счет репарационных выплат после ее оконча­ния. Действия немецких подводных лодок нанесли значительный урон британскому торговому флоту, в то время как Соединенные Штаты благодаря правительственной программе субсидирования строительства военного флота стали главным игроком на рынке международных морских перевозок впервые со времен окончания Гражданской войны в США. Лондон и другие европейские финан­совые центры потеряли также часть доходов от банковских, стра­ховых и других видов финансовых и коммерческих услуг, центры которых в ходе войны переместились в Нью-Йорк и другие стра­ны (например, Швейцарию).

Еще одной значительной статьей издержек войны была потеря доходов от иностранных инвестиций (и во многих случаях самих инвестиций). До войны Великобритания, Франция и Германия яв­лялись наиболее крупными иностранными инвесторами. Посколь­ку объемы импорта у Великобритании и Франции превышали объем экспорта, доходы от зарубежных инвестиций помогали фи­нансировать пассивное сальдо торгового баланса. Обе страны были вынуждены продать некоторые свои зарубежные активы для финансирования срочных закупок необходимых военных материа­лов. Стоимость других инвестиций сократилась в результате ин­фляции и связанных с этим валютных затруднений. Кроме того,

431
часть инвестиций была потеряна в результате дефолта или прямо­го аннулирования. Наиболее яркий пример связан с крупными французскими инвестициями в России, которые новое Советское правительство отказалось признать. В целом объем британских инвестиций за рубежом упал примерно на 15% (в то время как до войны он непрерывного повышался), а французских — более чем на 50%. Немецкие инвестиции в воюющих странах были конфис­кованы в период войны, а впоследствии все они были ликвидиро­ваны в счет репараций. Напротив, Соединенные Штаты преврати­лись из чистого должника в чистого кредитора в результате под­держания устойчивого активного сальдо торгового баланса и предоставления огромных займов союзникам.

И, наконец, одним из важнейших факторов расстройства и на­циональных экономик, и мирового хозяйства стала инфляция. На­пряженное состояние финансов военного времени заставило все воюющие страны (и некоторые невоюющие), кроме Соединенных Штатов, отойти от золотого стандарта, который в предвоенный период обеспечивал стабилизацию, или, по крайней мере, синхро­низацию, движения цен (см. главу 11). Все воюющие стороны прибегли к широким заимствованиям и к печатанию бумажных денег для финансирования войны. Это послужило причиной роста цен, хотя и не все они выросли в одной и той же пропорции в разных странах. В конце войны цены в Соединенных Штатах были в среднем в 2,5 раза выше, чем в 1914 г. В Великобритании они выросли по сравнению с 1914 г. примерно в 3 раза, во Фран­ции — в 5,5 раз, в Германии — больше чем в 15 раз, а в Болга­рии в 20 раз. Огромный диспаритет цен, а в конечном итоге и валютных курсов, сделал затруднительным возобновление между­народной торговли, а также послужил причиной жестоких соци­альных и политических потрясений.
Экономические последствия мира

Парижский мир, как стали называть послевоенное урегулиро­вание, вместо решения серьезных экономических проблем, воз­никших в результате войны, фактически обострил их. Миротвор­цы отнюдь не имели в виду достижение такого результата (за ис­ключением их политики в отношении Германии); они просто не смогли учесть экономические реалии. Две главные группы эконо­мических затруднений, возникших в результате заключения мир­ных договоров, — это рост экономического национализма, а также денежные и финансовые проблемы. Ни в одной из этих проблем нельзя винить мирные договоры, однако фактически эти договоры усугубили указанные проблемы вместо того, чтобы спо­собствовать их решению.

432
Рассматриваемые договоры получили свои наименования по названиям предместий Парижа, где они были подписаны. Самым важным из них был Версальский договор с Германией. Он вернул франции Эльзас и Лотарингию и разрешил французам на 15 лет оккупировать богатый углем Саарский бассейн. Он отдал боль­шую часть Западной Пруссии и часть богатой минеральными ре­сурсами Верхней Силезии воссозданной Польше. С учетом дру­гих, менее значительных изменений границ он отторг от Герма­нии 13% ее довоенной территории и сократил численность ее населения на 10% по сравнению с 1910 г. Германия потеряла почти 15% пахотных земель, около трех четвертей запасов желез­ной руды, большую часть залежей цинковой руды и четверть за­пасов угля. Разумеется, все немецкие колонии в Африке и на Тихом океане уже были оккупированы союзниками (включая Японию), чьи права на соответствующие территории были под­тверждены.

Кроме того, Германия была вынуждена передать союзникам свой военный флот, огромные запасы вооружений и военного сна­ряжения, большую часть своего торгового флота, 5000 локомоти­вов, 150 тыс. железнодорожных вагонов, 5000 грузовиков и мно­жество других товаров. Она также вынуждена была смириться с ограничениями на размер вооруженных сил, оккупацией союзни­ками Рейнской области сроком на 15 лет, а также рядом других разрушительных и просто унизительных условий. Наиболее уни­зительным было знаменитое положение о «вине за разжигание войны» — статья 231 Версальского договора, которая провозгла­шала «ответственность Германии и ее союзников за все потери и разрушения... ставшие последствиями войны...». Это положение было призвано оправдать претензии союзников на денежные репа­рации, однако сами союзники настолько серьезно расходились во мнениях по вопросам о характере и объеме репараций, что они не смогли договориться к моменту подписания договора и были вы­нуждены назначить Репарационную комиссию, которая должна была представить свой отчет к 1 мая 1921 г. Джон Мейнард Кейнс, экономический советник британской делегации на мирной конференции, был столь неприятно поражен решениями по данно­му вопросу, что подал в отставку со своего поста и написал став­шую бестселлером книгу «Экономические последствия Версаль­ского мирного договора», в которой он предсказывал ужасные пос­ледствия не только для Германии, но и для всей Европы, избежать которых можно, лишь пересмотрев решения по репарациям. Хотя против доводов Кейнса был выдвинут ряд возражений, последую­щий ход событий во многом подтвердил его предсказания.

Распад Австро-Венгерской империи в последние недели войны привел к появлению двух новых государств, Австрии и Венгрии, каждое из которых было намного меньше, чем те регионы, кото­рые раньше носили те же названия. Чехословакия, созданная путем объединения бывших австрийских и венгерских провинций,

433

и Польша, воссозданная на бывших землях Австрии, Германии и (главным образом) России, тоже стали независимыми националь­ными государствами. Сербия приобрела южно-славянские провин­ции Австрб-Венгрии и объединилась с Черногорией, что привело в созданию единой Югославии. Румыния как союзница западных держав получила большую территорию, ранее принадлежавшую Венгрии, в то время как побежденная Болгария, воевавшая про­тив них, лишилась части земель в пользу Греции, Румынии и Югославии. Италия получила Триест, Трентино, и немецкоязыч­ный Южный Тироль, входившие ранее в состав Австрии, Древняя Османская империя потеряла фактически все свои территории в Европе, за исключением земель, непосредственно примыкающих к Стамбулу, а также лишилась арабских провинций на Ближнем Востоке. В 1922 г. в результате революции на месте Османской империи была создана национальная Турецкая республика.

Довоенная Австро-Венгерская империя, хотя и сохраняла ана­хроничный политический режим, выполняла важную экономичес­кую функцию, поддерживая режим свободной торговли в бассей­не Дуная. Новые государства, появившиеся в результате распада империи, с ревностью смотрели на соседей и опасались попасть под влияние какой-либо из великих держав. Поэтому они стреми­лись отстаивать свой суверенитет в экономической сфере, пытаясь добиться экономического самообеспечения. Хотя полное самообес­печение было очевидным образом невозможно ввиду малого раз­мера и отсталости их экономик, эти попытки задерживали эконо­мическое восстановление всего региона и усиливали его неста­бильность. Вершины абсурда ситуация достигла в результате рас­пада транспортной системы. Непосредственно после войны в усло­виях непрерывных споров вокруг неурегулированных границ и стычек на спорных территориях каждая страна просто запретила поездам покидать свои пределы. На время торговля почти полнос­тью замерла. В конечном итоге были заключены соглашения, пре­одолевшие эти крайние проявления экономического национализ­ма, но другие виды ограничений сохранялись.

Экономический национализм не ограничивался новыми госу­дарствами, появившимися после распада империй. Россия в пери­од Гражданской войны просто исчезла со сцены международной экономики. Когда она вновь появилась в ней после победы совет­ского режима, характер ее внешнеэкономических связей оказался радикально отличным от довоенного. Государство стало единст­венным продавцом и покупателем в международной торговле. Оно покупало и продавало только то, что его политические руководи­тели считали стратегически необходимым или целесообразным.

На Западе страны, которые раньше были в высокой степени зависимы от международной торговли, прибегли к широкому кругу ограничений, включая не только протекционистские пошли­ны, но такие жесткие меры, как импортные квоты и запреты. В то же время они искали способы стимулирования своего собствен-

434

ного экспорта путем предоставления экспортных субсидий и реа­лизации других мер. Великобритания, бывшая в прошлом лиде­ром свободной международной торговли, в период войны ввела тарифы с целью финансирования военных расходов и сохранения рынка судоперевозок. После окончания войны они были сохране­ны (и даже повышены с одновременным расширением сферы их применения), — сначала на «временной» основе, а после 1932 г. в рамках официальной протекционистской политики. Кроме того, Великобритания заключила большое количество двусторонних торговых договоров, в которых она отказалась от принципа наи­большего благоприятствования, который столь значительно спо­собствовал расширению торговли в XIX в.

Соединенные Штаты, в которых тарифы и до войны были до­статочно высоки, подняли их до невиданного ранее уровня. Закон о чрезвычайном тарифе 1921 г. наложил полный запрет на им­порт немецких красителей. (Производство красителей отсутство­вало в США до войны и начало развиваться после конфискации немецких патентных прав в период войны.) Введенный в 1922 г. тариф Фордни — МакКамбера установил самые высокие тарифные ставки за всю историю американской таможенной политики, но даже они были превзойдены в 1930 г. тарифным законом Смута— Хоули, который президент Гувер подписал, несмотря на протесты более тысячи экономистов.

Губительные последствия политики неомеркантилизма, как она стала называться, не ограничились периодом непосредственно после принятия соответствующих законов. Каждая новая ограни­чительная мера провоцировала ответные меры других государств, чьи интересы она задевала. Например, после принятия тарифа Смута —Хоули десятки других стран немедленно ответили по­вышением пошлин на американскую продукцию. В то время как совокупный оборот мировой торговли более чем удвоился в тече­ние двух десятилетий до войны, он едва достиг довоенного уровня за два десятилетия после нее. За тот же период внешняя торговля европейских стран, которая также удвоилась за два довоенных де­сятилетия, достигла довоенного уровня лишь один раз — в 1929 г. В 1932 и 1933 гг. она была ниже, чем в 1900 г. Неумерен­ный экономический национализм привел к результату, обратному тому, который намеревались достичь его инициаторы: уровень производства и доходов снизился, а не возрос.

Хаос в денежно-кредитной и финансовой сферах, вызванный войной и усугубленный мирными договорами, привел к фактичес­ки полному распаду мировой экономики. Проблема репараций была главной причиной указанного хаоса, однако «репарационная путаница» являлась в действительности комплексом проблем, за­трагивавшим взаимные военные долги союзников и весь механизм международных финансов. Упорное стремление союзников, осо­бенно американцев, рассматривать каждый из упомянутых вопро-

435

сов отдельно, вместо признания их взаимосвязи, было главным фактором последовавшего краха.

До 1917 г. Великобритания являлась главным финансистом военных действий союзников. К этому году она одолжила союзни­кам около 4 млрд долл. Когда США вступили в войну, они пере­няли от Великобритании роль главного кредитора, поскольку фи­нансовые ресурсы Великобритании были почти полностью истоще­ны. В целом к концу войны взаимные долги союзников составля­ли более 20 млрд долл., причем около половины этой суммы при­ходились на займы, предоставленные правительством США. (Из них 2 млрд долл. представляли собой займы, предоставленные Американской администрацией помощи (AmericanReliefAgency) за период с декабря 1918 г. по 1920 г.) Великобритания ссудила союзникам более 7,5 млрд, примерно вдвое больше, чем получила от США, а Франция — около 2,5 млрд, примерно столько же, сколько заняла. Среди европейских союзников займы были тако­выми только по названию; они намеревались аннулировать их по окончании войны. Точно так же европейские союзники восприни­мали и американские займы, тем более что США последними вступили в войну и внесли меньший вклад живой силой и техни­кой, а их экономический ущерб от военных действий был ничто­жен. Однако Соединенные Штаты воспринимали военные займы как чисто коммерческие. Хотя они согласились после войны со­кратить ставки процента и продлить период выплаты, они настаи­вали на полном погашении основной суммы предоставленных кре­дитов.

Именно в данном аспекте вопрос о союзнических долгах ос­ложнил проблему репараций. Франция и Великобритания настаи­вали, чтобы Германия возместила не только потери гражданских лиц (репарации как таковые), но и все издержки союзных прави­тельств, связанные с ведением войны (компенсация). Президент Вильсон не выдвинул претензий со стороны Соединенных Штатов и пытался отговорить других от давления по данному вопросу; од­нако выдвинутые им аргументы не были убедительны ввиду его настоятельных требований к союзникам погасить свои военные долги. Французы хотели, чтобы США аннулировали военные долги, но настаивали на выплате репараций. Ллойд Джордж, бри­танский премьер-министр, предложил аннулировать и репарации, и военные долги, но американцы упрямо отказывались признавать какую-либо связь между ними. Отношение к вопросу американцев можно суммировать замечанием, впоследствии сделанным прези­дентом Кулиджем: «Они заняли деньги, разве не так?». Оконча­тельный компромисс потребовал от Германии выплатить столько, сколько, по мнению союзников, из нее можно было выжать, но из уважения к Вильсону вся сумма была названа «репарациями».

Тем временем немцы начали осуществлять платежи в счет ре­параций и наличными, и товарами (углем, химикатами и т.д.) еще в августе 1919 г., — даже еще до того, как был подписан мирный

436

договор, и задолго до того, как стала известна окончательная сумма репараций. Эти выплаты должны были быть зачтены при определении фактической суммы к погашению. Наконец, в конце апреля 1921 г., всего за несколько дней до предельного срока — 1 мая, Репарационная комиссия уведомила немцев, что общая сумма репараций составляет 132 млрд золотых марок (около 33 млрд долл.), т.е. в 2 раза превышает национальный доход Гер­мании.

Реально при общей слабости хозяйственных систем европей­ских стран и шатком положении мировой экономики Франция, Великобритания и другие союзники могли погасить военные долги перед США только в том случае, если бы они получили эквива­лентную сумму в виде репараций. Но возможность Германии пла­тить репарации полностью зависела от ее способности экспортиро­вать больше, чем импортировать, для получения иностранной ва­люты или золота, в которых должны были совершаться репараци­онные платежи. Однако экономические ограничения, наложенные на нее союзниками, сделали для Германии невозможным обеспе­чить активное сальдо торгового баланса, необходимое для совер­шения ежегодных платежей. В конце лета 1922 г. стоимость гер­манской марки начала стремительно снижаться под прессом репа­рационных платежей (а также в результате действий спекулян­тов). К концу года бремя репараций стало настолько тяжелым, что Германия совсем прекратила платежи.

В январе 1923 г. французские и бельгийские войска оккупиро­вали Рур, захватили рудники и железные дороги и пытались за­ставить немецких шахтеров и рабочих начать поставки угля. Немцы ответили пассивным сопротивлением. Правительство печа­тало огромные массы бумажных денег для выплаты компенсаций рабочим Рура, запустив волну неконтролируемой инфляции. В 1914 г. курс германской золотой марки составлял 4,2 марок за 1 доллар. В конце войны 1 доллар стоил 14 бумажных марок, к июлю 1922 г. ее курс упал до 493 за 1 доллар, а к январю 1923 г. — до 17,792 за 1 доллар. Затем обвальное падение стои­мости марки продолжалось со все нарастающей скоростью до 15 ноября 1923 г., когда была зафиксирована последняя офици­альная сделка, при которой обменный курс составил 4,2 триллио­на (4200000000000) марок за 1 доллар! Марка была буквально де­шевле, чем бумага, на которой она была напечатана. В этот мо-

^мент германские власти демонетизировали марку и заменили ее новой денежной единицей, рентенмаркой (rentenmark), по стои­мости равной 1 триллиону старых марок.

Пагубные последствия инфляции не могли быть ограничены Германией. Все вновь возникшие на месте бывшей империи Габс-

_; бургов государства, а также Болгария, Греция и Польша пережи­ли схожую галопирующую инфляцию. До войны паритет австрий­ской кроны составлял 5 крон за доллар; к августу 1922 г. (когда Лига Наций начала спонсировать стабилизационную программу,

437
которая успешно закончилась в 1926 г. введением новой денежной единицы, шиллинга) она обесценилась до 83600 крон за доллар. Пострадал даже французский франк: до войны золотой франк об­менивался по курсу пять франков за один доллар, но к 1919 г. он упал более чем вдвое, до 11 франков за доллар. В период фран­цузской оккупации Рура он сначала вырос, а затем стремительно упал, когда стало ясно, что оккупация не достигает своих целей. После того, как курс франка упал до 40 франков за доллар, пра­вительство наконец смогло стабилизировать курс на уровне 25,5 франков за доллар в 1926 г.

Как и предсказывал Кейнс, международная экономика столк­нулась с жестоким кризисом. Французы вывели свои войска из Рура в конце 1923 г., так и не сумев добиться своей цели — возобновления Германией репарационных выплат. Поспешно со­званная международная комиссия под председательством амери­канского банкира Чарльза Д. Дауэса рекомендовала сократить объем ежегодных репарационных выплат, реорганизовать немец­кий Рейхсбанк и предоставить Германии международный заем в размере 800 млн марок (около 200 млн долл.). Так называемый заем Дауэса, большую часть которого предоставили Соединенные Штаты, дал возможность Германии возобновить репарационные платежи и вернуться в 1924 г. к золотому стандарту. За этим последовал дальнейший приток американского капитала в немец­кую экономику в форме частных кредитов немецким муниципа­литетам и корпорациям, которые активно привлекали заемные средства в США и использовали их для модернизации и «ра­ционализации» своей деятельности. При этом германское прави­тельство получило иностранную валюту, необходимую для вы­платы репараций.

Катастрофическая инфляция оказала глубокое влияние на не­мецкое общество. Неравномерное воздействие инфляции на насе­ление привело к значительному перераспределению доходов и бо­гатства. В то время как небольшое число удачливых спекулянтов приобрели огромные состояния, большинство граждан, особенно представители «нижнего среднего класса» и лица, получающие фиксированный доход (пенсионеры, держатели облигаций, многие служащие), обнаружили, что их скромные сбережения исчезли в течение месяцев и недель, и испытали резкое снижение уровня жизни. Это сделало их восприимчивыми к призывам политиков экстремистского толка. Знаменательно, что как коммунисты, так и националисты значительно увеличили свое представительство в Рейхстаге за счет умеренных демократических партий во время выборов 1924 г.

В послевоенной Великобритании экономические проблемы также приняли угрожающие размеры. Еще до войны необычайно высокая зависимость Великобритании от международной торговли н чрезмерная доля быстроустаревавших отраслей в экономике га-

438
рантировали, что в XX в. Великобритания столкнется с трудным периодом реорганизации. В ходе войны англичане потеряли ино­странные рынки, зарубежные инвестиции, значительную часть своего торгового флота и другие источники доходов, поступаю­щих из-за рубежа. Однако они как никогда ранее зависели от им­порта продовольствия и сырья, и в то же время ответственность Великобритании в международной системе даже возросла, по­скольку Великобритания была наиболее мощной из европейских стран-победительниц, которая к тому же приняла под свое управ­ление новые заморские территории. Великобритания должна была увеличить экспорт, однако фабрики и рудники не работали, а без­работица росла. В 1921 г. более 1 млн рабочих — около 1/7 всей рабочей силы — не имели работы. В 1920-е гг. уровень безрабо­тицы редко падал ниже 10%, а в худшие годы депрессии он пре­вышал 25%.

Меры правительства, направленные на решение экономичес­ких проблем, были робкими, незатейливыми и неэффективными. Единственным инструментом решения проблемы безработицы была выдача пособий — система, которая совершенно не отвечала задаче поддержки семей безработных и в то же время возлагала тяжелое бремя на и без того напряженный бюджет. В остальном экономическая политика правительства предусматривала глав­ным образом максимальное сокращение бюджетных расходов; таким образом, она делала невозможным решение таких неот­ложных задач, стоящих перед страной, как расширение и мо­дернизация сети школ, больниц, дорог и осуществление других общественных работ. Единственная радикальная инициатива, реализованная правительством в экономической сфере, привела к катастрофе.

Великобритания отказалась от золотого стандарта в 1914 г., что было продиктовано необходимостью перестройки денежной системы в соответствии с задачей финансирования войны. С уче­том того, что до войны Лондон занимал положение неоспоримого центра мировых финансовых рынков, после войны проявилось на­стойчивое стремление к быстрому возврату к золотому стандарту для предотвращения дальнейшей эрозии его лидирующего финан­сового статуса, начавшейся во время войны. Главными нерешен­ными вопросами были: 1) как скоро можно к нему вернуться? и 2) при каком паритете фунта стерлингов? Ответ на первый вопрос зависел от накопления золотого запаса Английским банком. По общему мнению, он достиг необходимых размеров в середине 1920-х гг. Ответ на второй вопрос был менее однозначным. До войны фунт стерлингов был равен 4,86 долл., но Соединенные Штаты сохраняли золотой стандарт в течение всей войны. Вели­кобритания испытала более высокий уровень инфляции, чем США. Возвращение к золотому стандарту при восстановлении до­военного паритета поставило бы британскую промышленность в

439
невыгодное конкурентное положение относительно Соединенных Штатов и других стран, которые сохраняли паритет своей валюты к доллару или даже девальвировали ее. С другой стороны, бри­танцы всегда демонстрировали сильное желание поддерживать традиции, особенно в такой важной сфере, как финансовая. Более того, коль скоро подавляющая часть британских зарубежных ин­вестиций была номинирована в золоте или фунтах стерлингов, возврат к золотому стандарту при более низком курсе означал бы потери для инвесторов. В 1925 г. канцлер казначейства Уинстон Черчилль, который ранее перешел из стана либералов к консерва­торам, принял решение вернуть Великобританию к золотому стан­дарту при довоенном паритете. Для сохранения конкурентоспо­собности британской промышленности это требовало снижения цен примерно на 10%, которое, в свою очередь, требовало эквива­лентного падения заработной платы. Общий эффект состоял в перераспределении доходов от рабочих в пользу рантье.

Одной из отраслей, наиболее сильно пострадавших от потери иностранных рынков и роста издержек, была угольная промыш­ленность. Шахтеры относились к числу самых радикальных групп рабочего класса и уже провели несколько больших забастовок в первые послевоенные годы. Столкнувшись с сокращением зара­ботной платы в результате возврата к золотому стандарту, шахте­ры объявили забастовку 1 мая 1926 г. и убедили ряд других профсоюзов присоединиться к ним для того, чтобы забастовка стала всеобщей. В забастовке участвовали порядка 40% членов британских профсоюзов, в основном работавших на предприятиях коммунального хозяйства и в близких отраслях. Однако забастов­ка продолжалась только 10 дней и закончилась поражением проф­союзов. Добровольцы из среднего класса выполняли необходимую работу, и лидеры профсоюзов предпочли скорее сдаться, чем пойти на риск гражданской войны ввиду сильной оппозиции пра­вительства. Хотя всеобщая забастовка была короткой, она остави­ла тяжелый осадок классового раскола и ненависти, которые сде­лали еще более трудными согласованные действия нации для ре­шения как внутренних, так и международных проблем.

Несмотря на проблемы, испытываемые Великобританией, большая часть Европы в конце 1920-х гг. переживала период эко­номического процветания. В течение пяти лет, с 1924 г. по 1929 г., казалось, что ситуация полностью нормализовалась. Вос­становление материальных разрушений было в основном законче­но; самые насущные и срочные послевоенные проблемы были ре­шены; создание Лиги Наций, как представлялось, ознаменовало начало новой эры международных отношений. Большинство стран, особенно США, Германия и Франция переживали период процветания. Однако фундамент этого процветания был хрупким: оно зависело от продолжения добровольного притока капиталов из Америки в Германию.

440