камерон краткая история. 5 Моим внукам Лукасу, Марго Лиль, Киле, Грэхему Зэйн

• Название: 5 Моим внукам Лукасу, Марго Лиль, Киле, Грэхему Зэйн
• Анкор: камерон краткая история.doc
• Дата: 24.04.2017
• Размер: 12.31 Mb.
• Имя файла: камерон краткая история.doc
• Тип: Документы; #4628
• страница: 31 из 44

Финансы и банки

Процесс индустриализации в XIX в. сопровождался быстрым (увеличением числа и функций банков и других финансовых ин­ститутов, необходимых для предоставления финансовых услуг, в которых испытывал потребности в огромной степени выросший и постоянно усложняющийся экономический механизм. Хотя бан­ковские системы всех стран имели некоторые общие черты, опре­деляемые выполняемыми ими функциями, они имели разную структуру, поскольку последняя определяется прежде всего зако­нодательством и историческим развитием, уникальным для каж­дой страны. Из широкого спектра возможных форм взаимодейст­вия между финансовым сектором и другими секторами экономи­ки, которые он обслуживает, можно выделить три типичных слу­чая: 1) случай, когда финансовый сектор играет позитивную, сти­мулирующую роль; 2) случай, когда финансовый сектор по суще­ству нейтрален или просто не мешает экономическому росту; 3) случай, когда неадекватная финансовая система препятствует развитию промышленности и торговли.

Происхождение банковской системы Великобритании было уже проанализировано в главе 7. (Необходимо подчеркнуть, что английская и шотландская банковские системы были отличны друг от друга вплоть до второй половины XIX в. Банковская сис­тема Ирландии также имела свою специфику, в то время как бан­ковская система Уэльса являлась придатком английской.) В нача­ле XIX в. Английский банк — по существу это был «Лондонский банк» — все еще был единственным акционерным банком. Много­численные небольшие «местные банки» в провинции были обяза­ны использовать партнерскую форму организации, которая делала их уязвимыми к финансовым паникам и кризисам. После особен­но жестокого кризиса в конце 1825 г. парламент разрешил дея­тельность акционерных банков (которым, однако, была запрещена

383

эмиссия банкнот). Через несколько лет (в 1844 г.) парламент при­нял Закон о банках, который определил структуру британской банковской системы на период не только до Первой мировой войны, но и после нее.

Согласно Закону о банках 1844 г. Английский банк перестал быть единственным акционерным банком, но зато получил моно­полию на эмиссию банкнот. Он оставался прежде всего банком правительства (хотя его акционерами были частные лица), предо­ставляя ему финансовые услуги. Однако он во все возрастающей степени становился «банком для банков», и к концу столетия он осознанно принял на себя функции центрального банка. Наряду с Английским банком в британской банковской системе (Закон о банках 1845 г. распространил условия закона 1844 г. на Шотлан­дию и фактически объединил обе системы) функционировало множество акционерных коммерческих банков, которые принима­ли вклады от населения и предоставляли кредит (в основном краткосрочный) коммерческим предприятиям. Число этих банков в Лондоне и в провинциях до 1870-х гг. быстро увеличивалось. После этого, благодаря поглощениям и слияниям, их число сокра­тилось и к 1914 г. составляло порядка сорока. Из них пять имели центральные офисы в Лондоне и широкую сеть филиалов по всей стране, контролируя почти две трети совокупных активов банков­ской системы.

Еще одна характерная особенность британской банковской сис­темы, частные торговые банки Лондона, была менее заметна, чем две предыдущие. Эти частные банки, такие как N.M.Rothschild & Sons, Baring Brothers и J.S.Morgan & Co. (Морган был амери­канцем, его сын — известный впоследствии Дж.П.Морган), зани­мались преимущественно финансированием внешнеторговых опе­раций и сделками с иностранной валютой, но они также участво­вали в размещении выпусков ценных бумаг на Лондонской фон­довой бирже. Эта биржа почти полностью специализировалась на иностранных инвестициях, оставляя провинциальным фондовым биржам функцию аккумуляции капитала для национальной эко­номики.

Кроме институтов, о которых было сказано, Великобритания имела множество других специализированных финансовых инсти­тутов: сберегательные банки, строительные и ссудные общества и т.д. Хотя средства, которыми они располагали, нельзя назвать не­значительными, они не играли заметной роли в процессе инду­стриализации. В целом британская банковская система достаточно пассивно отвечала на требования, которые ей предъявлялись, не ускоряя и не замедляя процесс экономического развития.

384 Банковская система Франции, как и английская, возглавля­лась Банком Франции, на деятельность которого решающее влия­ние оказывали политические соображения. Работал он в основном с правительством.

384 Созданный Наполеоном в 1800 г., он быстро приобрел монополию на эмиссию банкнот и получил другие при-385-вилегии.

385 В период правления Наполеона и по настоянию послед­него банк создал несколько филиалов в провинциальных городах, но отказался от них как от нерентабельных после падения импе­рии. Подобно Английскому Банку, он стал фактически «париж­ским банком», предоставив нескольким эмиссионным банкам, ко­торые были созданы по его образцу, действовать в главных про­винциальных городах. До 1848 г. он успешно блокировал все по­пытки добиться от правительства разрешения на создание других акционерных банков, а в год революционного переворота добился превращения провинциальных эмиссионных банков в свои филиалы.

До 1848 г. во Франции не было акционерных банков, кроме Банка Франции, равно как и аналогов британских «местных бан­ков». В сущности, в стране ощущался острый недостаток банков, поскольку провинциальные нотариальные конторы (notaries), ко­торые выполняли некоторые брокерские функции, не были спо­собны заменить собой отсутствующие банки. Пытаясь восполнить этот пробел, ряд предпринимателей создали в Париже в 1830 — 1840-х гг. коммандитные банки. Но и они не смогли удовлетво­рить спрос на банковские услуги, и все так или иначе стали жер­твами финансового кризиса, сопровождавшего революцию 1848 г.

Однако в первой половине XIX в. Франция имела еще один важный тип финансовых институтов. Это были lahautebanqueparisienne, частные торговые банки, схожие с лондонскими торго­выми банками. Ведущие позиции среди них занимал банк братьев Ротшильдов, основанный Джеймсом (Жаком) де Ротшильдом, брат которого Натан вел дела в Лондоне. (Они и еще трое их бра­тьев, сыновья «придворного еврея» — банкира австрийских импе­раторов — Мейера Амшеля Ротшильда, основали филиалы семей­ного банка во Франкфурте, Вене и Неаполе, а также в Лондоне и Париже в период правления Наполеона.) Как и в Лондоне, основ­ные активы этих частных банков были связаны с финансировани­ем международной торговли и участием в сделках с иностранной валютой и драгоценными металлами, но после наполеоновских войн банки начали размещать облигации иностранных займов и другие ценные бумаги, эмитируемые, в частности, компаниями по строительству и эксплуатации каналов и железных дорог.

После государственного переворота 1851 г. и провозглашения в следующем году Второй империи Наполеон III пытался умень­шить зависимость правительства от Ротшильда и других предста­вителей lahautebanqueпутем создания новых финансовых инсти­тутов. В реализации этого замысла он нашел ревностных помощ­ников в лице братьев Эмиля и Исаака Перейра, бывших сотруд­ников Ротшильда, которые решили открыть собственное дело. С благословения императора они основали в 1852 г. SocieteGeneratedeCreditFonder, ипотечный банк, и SocieteGeneratedeCreditMobilier, инвестиционный банк, специализировавшийся на финан­сировании железнодорожного строительства. Впоследствии прави­тельство дало разрешение на создание других акционерных бан-

13 — 5216

385
ков, некоторые из которых последовали примеру CreditMobilier(чьи операции во многом строились по модели SocieteGeneratedeBelgique', см. главу 9), а другие приняли за образец английские акционерные коммерческие банки. Французские банки, частные и акционерные, также взяли курс на размещение французских ин­вестиций за рубежом. Французская банковская система в первой половине XIX в., сдерживаемая правительственным консерватиз­мом и ограничительной политикой Банка Франции, не смогла полностью реализовать свой потенциал в содействии развитию экономики. Во второй половине столетия ситуация стала изме­няться, однако в целом во Франции роль банков в экономичес­ком развитии оставалась менее выраженной, чем в Бельгии и Германии.

Первые шаги бельгийской банковской системы были в основ­ных чертах обрисованы в главе 9. SocieteGeneratedeBelgiqueи BanquedeBelgiqueтворили чудеса в стимулировании индустриа­лизации своей маленькой страны, но сам масштаб их деятельнос­ти, а также напряженность конкурентной борьбы поставили их в затруднительное положение. В 1850 г. правительство создало На­циональный банк Бельгии с полномочиями центрального банка, имевшего монополию на эмиссию банкнот, лишив прочие банки этой привилегии, но предоставив им возможность продолжать ис­полнение обычных коммерческих и инвестиционных функций. В целом бельгийская банковская система заслуживает высокой оцен­ки за ее роль в стимулировании развития экономики страны.

Голландцы утратили командные позиции в европейских фи­нансах и торговле, которые они занимали в XVII в., но все еще имели резервы финансовой мощи. Когда в 1814 г. было создано королевство Объединенных Нидерландов, Нидерландский банк пришел на смену Амстердамскому банку, который был ликвиди­рован в период французской оккупации. Кроме того, голландская банковская система включала в себя несколько старых частных банков (среди которых лидирующие позиции принадлежали банку «Хоуп и компания»), занимавшихся главным образом ин­вестициями в государственные обязательства, а также kassiers— денежных менял и брокеров.

В 1850-е гг., после успехов SocieteGeneratedeBelgiqueи, не­много позже, CreditMobilier, голландские предприниматели при­шли к мнению, что и в их стране подобные институты могут спо­собствовать индустриализации. В 1856 г. они четыре раза обраща­лись с предложением создать подобные банки, но правительство, полагаясь на советы Нидерландского банка, их отвергло. В 1863 г., когда поступило четыре новых предложения, два из Амс­тердама и два из Роттердама, правительство пересмотрело свою прежнюю позицию и утвердило все четыре. Они имели разную судьбу. Один из них, филиал французского CreditMobilier, бы­стро вышел за пределы своих возможностей и был ликвидирован в 1868 г. Другие действовали успешнее и приняли участие в фи-

386

нансировании роста голландской промышленности в последние де­сятилетня XIX в.

Швейцария в XX в. превратилась в ведущий финансовый центр мира, но до 1914 г. ее позиции были гораздо более скром­ными. Женева являлась одним из ключевых финансовых центров Европы в эпоху Ренессанса, а швейцарские частные банки играли важную роль в XVIII в. Тем не менее, основа последующего вы­дающегося положения Швейцарии была заложена в XIX в. В 1850-х, 1860-х и 1870-х гг. было основано множество новых бан­ков по модели французского CreditMobilier, включая несколько ставших впоследствии знаменитыми: Швейцарское кредитное об­щество (1856 г.), Швейцарский федеральный банк в Берне (1864 г.), Швейцарское банковское общество (созданное в 1872 г. на базе банка г. Винтертур, основанного в 1862 г.). Два других важнейших банка, Швейцарский банковский союз (SchweizerisheBankverein) и Швейцарский народный банк, появились путем слияния банков, возникших в 1856 и 1869 гг. соответственно.

В первой половине XIX в. нельзя было сказать, что в Герма­нии существовала банковская система. Наличие множества суве­ренных государств со своими собственными денежными системами не позволяло создать единую финансовую систему. Пруссия, Сак­сония и Бавария имели банки, обладавшие монополией на эмис­сию банкнот (первый из них был основан в Баварии в 1835 г.), но они в сильной степени зависели от правительств и обслужива­ли главным образом его финансовые потребности. Существовало также множество частных банков, особенно в крупных торговых центрах, таких как Гамбург, Франкфурт, Кельн, Дюссельдорф, Лейпциг и столица Пруссии Берлин, но они занимались преиму­щественно финансированием местной и международной торговли или, в некоторых случаях, размещением частных капиталов. Од­нако, начиная с 1840-х гг., некоторые из них начали принимать участие в учредительских операциях, размещая акции новых про­мышленных предприятий и особенно железных дорог. Это яви­лось предвестием новой эры в немецком банковском деле.

Отличительной чертой немецкой финансовой системы, в том виде, в каком она сложилась во второй половине столетия, были «универсальные» акционерные банки, занимавшиеся как кратко­срочным коммерческим кредитованием, так и долгосрочными ин­вестициями и учредительскими операциями. Получившие назва­ние кредитных банков (название некорректное, поскольку все банковские операции включают использование кредита), они перехватили из рук частных банков и стали расширять учреди­тельские операции. (В действительности некоторые кредитные банки представляли собой трансформировавшиеся частные банки.)

Первым из таких новых учреждений был кельнский SchaaffhausenscherBankverein, основанный в революционном 1848 г. По тем временам это была своего рода аномалия или нов-

387
шество, поскольку он был создан на руинах обанкротившегося частного банка «Абрахам Шааффхаузен и Компания»: охваченное паникой правительство в Берлине удалось убедить отказаться от обычной практики запрета на создание акционерных банков, чтобы сдержать финансовый кризис. Потребовалось несколько лет для того, чтобы привести дела банка в порядок, и лишь позд­нее он стал выполнять функции подлинного кредитного банка. Тем временем прусское правительство вернулось к своей прежней политике и не разрешало создание акционерных банков до 1870 г.

Первым примером целенаправленного создания банка нового типа был случай с BankfurHandelundIndustriezuDarmschtadt, больше известным как DarmschtadterBank, который был основан в столице Великого герцогства Гессен-Дармштадт в 1853 г. Его учредители, частные банкиры Кельна, сначала намеревались осно­вать его в своем городе, но столкнулись с запретом правительства. Тогда они сделали попытку основать банк во Франкфурте, круп­ном финансовом центре, но сенат этого вольного города, в кото­ром ведущие позиции занимали местные банкиры, также ответил отказом. Правительство Великого герцогства, чья столица распо­лагалась всего несколькими милями южнее Франкфурта, оказа­лось более сговорчивым. Новый банк был создан по модели осно­ванного годом ранее французского CreditMobilierи получал от него как финансовую, так и техническую помощь. С самого нача­ла банк развернул операции по всей Германии.

Столкнувшись с отказом прусского правительства разрешить создание акционерных банков, учредители использовали органи­зационную форму коммандитного общества, поскольку создание подобных обществ не требовало разрешения правительства. Неко­торые из них были созданы в 1850—1860-х гг.; из этой группы следует особо отметить берлинские Disconto-Gesellschaftи Ber­linerHangelsgesellschaft. Между тем некоторые из мелких немец­ких государств не имели прусской антипатии к акционерным бан­кам. Наконец, в 1869 г. Северогерманский союз (под этим эвфе­мистическим названием фактически скрывалась разросшаяся после австро-прусской войны Пруссия) принял закон, скопиро­ванный с соответствующих британских и французских законов, который разрешал свободное создание акционерных банков.

Вслед за принятием этого закона и под влиянием эйфории, вы­званной победой Пруссии над Францией в 1870 г., ко времени кризиса июня 1873 г. было создано более сотни новых кредитных банков. В ходе последовавшей за ним депрессии большинство из них — преимущественно самые слабые и чрезмерно увлекавшиеся спекулятивными операциями — разорились. Затем процесс кон­центрации и слияний, схожий с тем, что происходило в Великоб­ритании, привел к тому, что на финансовой арене стало домини­ровать около дюжины крупных банков, имевших сеть филиалов по всей Германии и за рубежом. Самыми знаменитыми из них были т.н. «D-банки» — Deutsche Bank, Disconto-Gesellschaft,

388
DresdnerBankи DarmschtadterBank; капитал каждого из них превышал 100 млн марок, а их правления находились в Берлине. Они не только финансировали немецкую промышленность (как тогда говорили, они сопровождали предприятия «от колыбели до могилы»), но также способствовали расширению внешней торгов­ли Германии, предоставляя кредит экспортерам и иностранным покупателям.

Еще одним институциональным новшеством был созданный в 1875 г. Рейхсбанк, который стал во главе финансовой структуры Германии. Он также отчасти был детищем прусской победы над Францией, которая повлекла за собой получение огромной кон­трибуции. Номинально он был просто реорганизованным Прус­ским государственным банком, но его ресурсы и полномочия в ог­ромной степени выросли. Он обладал монополией на эмиссию банкнот и выполнял функции центрального банка. В этом качест­ве он имел возможность поддерживать кредитные банки в случа­ях, когда они испытывали трудности, и тем самым давал им воз­можность осуществлять рискованные операции, на которые они не пошли бы в ином случае.

Развитие банковского дела в Германии во второй половине

XIX в. являлось одним из наиболее поразительных сопутствую­щих явлений — а с точки зрения некоторых авторов, фактически причиной — столь же быстрого процесса индустриализации. Воз­можно, роли банков придается слишком большое значение. В успех германской промышленности внесли свой вклад множество других факторов, а сам этот успех, в свою очередь, внес вклад в успех и процветание банковской системы. Однако факт остается фактом: банки сыграли выдающуюся роль в промышленном раз­витии страны. В целом немецкая банковская система к началу

XX в. была, возможно, самой мощной в мире.

Австрия (или Габсбургская монархия) создала свою современ­ную банковскую систему примерно в то же время, что и Герма­ния. В действительности Австрийский национальный банк был ос­нован еще в 1817 г., но это было привилегированное учреждение, схожее с Английским банком или Банком Франции, которое зани­малось в основном приведением в порядок расстроенных после на­полеоновских войн государственных финансов. В Австрии функ­ционировало также несколько частных банков, среди которых самые заметные позиции занимал банкирский дом Ротшильдов. (Все пять братьев Ротшильдов получили баронские титулы Ав­стрийской империи в 1820-х гг., отчасти в награду за их роль в восстановлении австрийских государственных финансов.) Однако первым современным акционерным банком стал Creditanstalt, ос­нованный в декабре 1855 г. Его создание явилось прямым резуль­татом соперничества братьев Перейра с Ротшильдами.

388 Перейра сделали предложение создать банк в тот период, когда им удалось приобрести для CreditMobilierкомпанию Австрийских государ­ственных железных дорог, но Ротшильды, которые были «при-389-дворными евреями» Габсбургов со времен наполеоновских войн, вырвали у них инициативу.

389 Этот банк остается и сегодня, после многочисленных трансформаций, одним из наиболее влиятельных финансовых институтов в Центральной Европе.

389 Кроме Creditanstalt, было создано множество других крупных акционерных банков в Вене, Праге и Будапеште, а также более мелких банков в провинциальных городах, но ввиду специфики общих хозяйственных условий и институциональных ограничений они по большей части не демонстрировали того динамизма, кото­рый был присущ германской банковской системе.

Хотя экономика Швеции в первой половине XIX в. была отно­сительно отсталой, она имела долгую банковскую традицию. SvcrigcsRiksbank(предшественник Национального банка Шве­ции), основанный в 1656 г., был первым банком, выпускавшим настоящие банкноты. Некоторые частные эмиссионные банки су­ществовали с первой половины XIX в. Тем не менее, современная история банковского дела в Швеции, подобно истории многих других европейских стран, начинается с 1850-х и 1860-х гг., а об­разцом для шведских банков также был CreditMobilier. Сток­гольмский EnskildaBank, основанный в 1856 г., являлся первым в Швеции банком нового типа. За ним последовали SkandinavskaBankcnв 1864 г. и StockholmsHandelsbank(впоследствии Sven-skaHandelsbank) в 1871 г. Все три этих банка, так же, как неко­торые более мелкие банки в провинции, успешно занимались ком­мерческими и инвестиционными операциями. Можно спорить по поводу того, способствовала ли успешная трансформация швед­ской экономики процветанию банков или наоборот, но ясно, что оба эти процесса происходили параллельно.

В первой половине XIX в. Дания имела центральный банк (Л/' ationalbank), который принадлежал частным акционерам, но контролировался правительством, и множество небольших сбере­гательных банков. Как и в Швеции, современная банковская ис­тория Дании берет свое начало в 1850-х гг.; более того, как и в Швеции, в банковской системе Дании доминировали три больших акционерных банка, расположенные в Копенгагене: Privatbank(1857 г.), Landsmanbanken(1871 г.) и Handelsbanken(1873 г.). Норвегия и Финляндия имели менее развитую финансовую систе­му, чем Дания и Швеция, но во всех четырех странах, благодаря высокому уровню грамотности, население было лучше готово к тому, чтобы воспользоваться преимуществами банковских услуг.

В средиземноморских странах современные банковские инсти­туты также получили развитие в 1850-х и 1860-х гг., но в основ­ном по французской инициативе и с опорой на французский капи­тал. В Испании существовал эмиссионный банк, BancodeSanCarlos(позже переименованный в Банк Испании), основанный французским банкиром в 1782 г., но, как и другие банки подоб­ного типа, он занимался прежде всего обслуживанием государст­венных финансов. Барселона, важный торговый и промышленный

390
центр страны, также имела эмиссионный банк, ведущий свою ис­торию с 1840-х гг., но он не занимался учредительской деятель­ностью. Братья Перейра пытались создать испанский филиал своего банка в 1853 г. (тогда же, когда разворачивалась эпопея с DarmschtadtcrBank), но не смогли получить разрешения от реак­ционного правительства, находившегося в то время у власти в Ис­пании. Однако в 1855 г., когда смена правительства привела к власти «умеренную» партию, они уговорили министра финансов внести в Кортесы законопроект, позволяющий правительству да­вать разрешения на создание банков по образцу CreditMobilier. В начале следующего года они создали SociedadGeneraldeCreditoMobiliarioEspanol.

Закон, согласно которому был создан этот банк, также содер­жал положение, позволяющее правительству утверждать создание подобных институтов без дополнительной санкции Кортесов. Дру­гие французские предприниматели тоже не теряли времени зря. Почти одновременно на испанской почве появились четыре банка по модели CreditMobilier, три из которых были основаны на французские капиталы (в том числе один был учрежден Ротшиль­дами). Все они приняли участие в лихорадке железнодорожного учредительства и строительства, а некоторые, особенно CreditoMobiliario, учредили ряд других промышленных и финансовых компаний, включая первую в Испании страховую компанию со­временного типа. Таким образом, то достаточно скромное эконо­мическое развитие, которое наблюдалось в Испании на протяже­нии XIX в., во многом явилось результатом деятельности основан­ных с французским участием кредитных компаний.

Вскоре после учреждения CreditoMobiliarioEspanolбратья Перейра договорились с португальским правительством о созда­нии аналогичного банка в Лиссабоне. Однако верхняя палата пор­тугальского парламента отказалась ратифицировать это соглаше­ние. Позже в том же году другому французскому финансисту, ко­торый помог правительству разместить государственный заем, была предоставлена привилегия на создание в Португалии банка по образцу CreditMobilier, но он оказался недолговечным. Учре­дитель обанкротился в период кризиса 1857 г., и банк обанкро­тился вместе с ним. Впоследствии французские предприниматели внесли свой вклад в создание двух ипотечных банков, схожих с CreditFonder, но более никто из учредителей не считал Португа­лию подходящим местом для создания инвестиционных банков.

Братья Перейра также хотели открыть филиал в быстро раз­вивающемся Пьемонте. Кавур, добрый гений этой страны, привет­ствовал их начинание, желая создать противовес влиянию Рот­шильдов, которые фактически монополизировали финансы коро­левства. Но, в конце концов, он не решился вступать в конфликт с этим финансовым колоссом и даровал банку Ротшильдов CassadelCommercioedelleIndustrieпривилегию единственного акцио­нерного инвестиционного банка в Пьемонте. Он принимал участие

391

во множестве предприятий Ротшильдов в Италии, Швейцарии и Австрии, а также в самом Пьемонте, однако плохое управление и «безответственность крупных финансистов, связанных с ним» (как было сказано в одном финансовом журнале), привели к большим убыткам. Ротшильды ушли из него в 1860 г., после чего банк находился в состоянии стагнации до 1863 г., когда братья Перейра купили контрольный пакет акций, увеличили его капитал и переименовали в SocietaGeneratedeCreditoMobiliareItaliano. В последующие годы он имел отношение к созданию практически всех новых предприятий в Италии, включая железные дороги и металлургические заводы. Он имел тесные связи с высокими пра­вительственными кругами, по своему влиянию уступая лишь На­циональному банку Италии. Однако в разгар кризиса 1893 г. се­рьезные скандалы по поводу внутренней организации этого банка и его связей с правительством привели к его ликвидации.

Большинство других итальянских банков, созданных в 1860-х гг., также использовали французский капитал, но только один из них, BancodiCreditoItaliano, находился под столь же мощным французским влиянием, как и Credito Mobiliare. Он тоже пал жертвой кризиса 1893 г. В следующем году образовавшийся ваку­ум заполнили два новых крупных банка, на этот раз созданные по немецкой инициативе и с немецким капиталом: Вапса Соттег-cialeItalianaв Милане и CreditoItalianoв Генуе. Хотя немецкий капитал ушел из этих банков около 1900 г. (его отчасти заместил французский), эти два института сыграли главную роль в про­мышленном прорыве Италии накануне Первой мировой войны.

В 1850-х гг. французские банковские учредители стремились к получению концессий в Юго-Восточной Европе, но время для них еще не пришло. И Сербия, и Румыния тогда отвергли предложе­ния учредить банки по образцу CreditMobilicr; в 1863 г. сам CreditMobilicrподписал соглашение с румынским правительст­вом, но его ратификация была заблокирована парламентом. Через два года, после государственного переворота, находившийся у власти князь Куза дал разрешение французским и британским финансистам основать банк Румынии (BancdRomanici). Наконец, в 1881 г. в Румынии был создан SocietatedeCreditMobiliarпри финансовом участии французов.

Крымская воина трагически обнажила экономическую отста­лость России перед лицом Запада и побудила царское правитель­ство к началу кампании по строительству железных дорог и к от­мене крепостного права. Она также привела к необходимости перестройки финансовой и банковской системы. Главным финан­совым институтом стал Государственный банк, основанный в 1860 г. Он полностью принадлежал правительству и находился под непосредственным контролем министерства финансов. Внача­ле он не занимался эмиссией банкнот — бумажные деньги выпус­кало само финансовое ведомство, но после перехода России к зо­лотому стандарту в 1897 г. банк получил монополию на эмиссию

392

банкнот. Государственный банк контролировал государственные сберегательные банки и создал Крестьянский поземельный банк (1882 г.), Дворянский поземельный банк (1885 г.), а также Зем­ский и городской банк (1912 г.). Он владел акциями Заемного и Учетного банка Персии (1890 г.) и Русско-Китайского банка (1895 г.), созданных для поддержки экономического проникнове­ния России в эти страны.

Кроме того, банковская система России включала в себя раз­личные небольшие учреждения — кооперативные, коммунальные, ипотечные и другие банки, но самую важную роль, после Госу­дарственного банка, играли акционерные коммерческие банки. Первым из них был Петербургский Частный Коммерческий банк, основанный в 1864 г. К 1914 г. насчитывалось 50 акционерных банков, большинство из которых имело правления в Санкт-Петер­бурге и Москве и широкую сеть отделений (более 800) по всей стране. Двенадцать крупнейших банков, восемь из которых бази­ровались в Петербурге, контролировали около 80% всех активов банковской системы. Другой отличительной чертой этих банков была степень иностранного участия. Многие из них были основа­ны или управлялись французскими, немецкими, британскими или другими иностранными банкирами. Иностранные банки, особенно французские, владели большей частью их акций. В 1916 г. ино­странным банкам принадлежало 45% капитала десяти крупнейших банков страны, причем половина этой суммы приходилась на французские банки. Российские акционерные банки, в сотрудни­честве со своими иностранными партнерами, внесли огромный вклад в русскую индустриализацию после 1885 г., осуществлению которой также во многом способствовали иностранные предприни­матели и инженеры (см. главу 10).

Кроме того, европейские финансисты применяли свои знания и опыт в странах Ближнего и Среднего Востока. Первый акцио­нерный банк, основанный в этом регионе (и первый британский акционерный банк за рубежом), — Банк Египта — начал опера­ции в 1855 г. Это вызвало недовольство многочисленных фран­цузских частных банкиров в Александрии, которые выразили про­тест своему консулу, но безуспешно. Через некоторое время фран­цузы сами стали учреждать в Египте акционерные банки.

Схожий процесс происходил в дряхлеющей Османской импе­рии. В 1856 г. группа британских финансистов создала в Констан­тинополе Оттоманский банк, функционировавший как обычный коммерческий банк. Несколько лет спустя он ходатайствовал о предоставлении ему монополии на выпуск банкнот, но получив­шие образование во Франции министры-реформаторы в тот пери­од стремились к укреплению связей с французским финансовым рынком. В 1863 г. они вынудили Оттоманский банк к слиянию с французской банковской группой, возглавляемой CreditMobilier, в результате чего был образован новый Имперский Оттоманский банк. Это было крайне необычное учреждение, совмещавшее

393

функции центрального банка (с монополией на эмиссионную дея­тельность) и функции обычного коммерческого и инвестиционного банка. Кроме того, на банк были возложены обязанности изымать из обращения бумажные и низкопробные металлические деньги, собирать и переводить в казначейство налоги в регионах, где на­ходились его филиалы, и обслуживать государственный долг. До­ходы только за первые семь месяцев операций составили почти 20% от суммы вложенного капитала. Банк процветал на протяже­нии предвоенных десятилетий и даже достиг соглашения с Муста-фой Кемалем (Ататюрком) после Первой мировой войны.

Персия (современный Иран) также имела подобное учрежде­ние, Имперский банк Персии, основанный на британские средства в 1889 г. Его учредители намеревались использовать банк для фи­нансирования железнодорожного строительства, но российское правительство, опасавшееся британского проникновения к южным границам империи, оказало дипломатическое давление на шаха, чтобы не допустить строительства железных дорог. Банк, осно­ванный, таким образом, «по ошибке», и управлявшийся дилетан­тами в финансовой сфере, мало способствовал экономическому развитию Персии.

Ситуация со многими другими зарубежными британскими бан­ками была принципиально иной. Начиная с 1850-х гг. за рубе­жом, особенно в Индии и Латинской Америке, было учреждено множество банков с британскими уставами и британским капита­лом. Они являлись не филиалами британских банков, а самостоя­тельными банками, основанными главным образом британскими торговцами, оперирующими за границей. Одним из наиболее из­вестных был Банк Гонконга и Шанхая, который сыграл выдаю­щуюся роль в финансировании экономики Китая и в настоящее время является крупной многонациональной корпорацией. Глав­ной функцией этих банков было финансирование международной торговли, но они также принимали участие в эмитировании цен­ных бумаг иностранных правительств и корпораций. Со временем они столкнулись с конкуренцией не только местных банков, но и отделений других европейских банков.

Развитие банковского дела в Соединенных Штатах в XIX в. сдерживалось рядом обстоятельств. В первые годы независимости борьба между сторонниками Гамильтона, которые выступали за сильную роль федерального правительства, и Джефферсона, ко­торые предпочитали оставить максимум полномочий в руках от­дельных штатов, непосредственно отразилась на истории банков­ского дела. Поначалу взяли верх сторонники Гамильтона, добив­шись от Конгресса учреждения Банка Соединенных Штатов (1791 — 1811 гг.). Но когда срок его хартии истек, ее продлению воспрепятствовали лоббисты интересов штатов и банков, учреж­давшихся на уровне штатов (эти банки, которые были уже доста­точно многочисленны, с завистью относились к деятельности Банка Соединенных Штатов). Второй Банк Соединенных Штатов

394
(1816—1836 гг.) постигла та же судьба. До начала Гражданской войны было предпринято множество институциональных экспери­ментов. Некоторые штаты придерживались принципа «свободного учреждения банков» (когда создать банк мог любой желающий), другие организовали государственное управление банками, а тре­тьи вообще пытались запретить создание банков. Несмотря на эту кажущуюся неразбериху, экономика получила банковские услуги, в которых она нуждалась, и продолжала быстро расти.

В период Гражданской войны, отчасти в качестве меры управ­ления финансами в военное время, Конгресс создал Националь­ную банковскую систему, которая позволила федеральным банкам конкурировать с банками, учрежденными на уровне штатов. Кон­куренция была неравноправной, поскольку Конгресс обложил дискриминационным налогом эмиссию банкнот банками штатов, что заставило многие из них перейти в категорию национальных. Однако они вовремя поняли, что можно продолжать банковский бизнес на основе операций с чековыми депозитами, в результате чего банки штатов на протяжении последних десятилетий XIX в. успешно восстановили свой статус.

Банковская система и на уровне штатов, и на национальном уровне страдала от чрезмерно жестких ограничений и правил регу­лирования. К примеру, основание банковских филиалов было в большинстве случаев запрещено. Банки не могли заниматься кре­дитованием международной торговли; это означало, что финанси­рование значительных импортных и экспортных операций страны осуществлялось европейскими банками и относительно небольшим числом частных торговых банков, таких как J.P.Morgan& Co, на которые не распространялись ограничения, налагаемые на акцио­нерные банки. Некоторые полагают, что отсутствие центрального банка сделало страну более восприимчивой к периодически возни-кавшим финансовым паникам и депрессиям. Чтобы преодолеть эту слабость, Конгресс в 1913 г. создал Федеральную резервную систе­му. Это решение (наряду с другими принятыми мерами) лишило национальные банки их эмиссионной функции, но предоставило иМ свободу занятия международными финансовыми операциями.

В целом опыт Соединенных Штатов, где наблюдался быстрый экономический рост и существовала подвижная, но несколько ха­отичная банковская система, по всей видимости, показывает, что, хотя банки необходимы для экономического роста в индустриаль­ных обществах, рациональная банковская система сама по себе вовсе не является такой уж необходимостью.
Роль государства

Немногие из аспектов экономической истории XIX в. покрыты столь же плотной пеленой неверных интерпретаций, как роль го-

395
сударства, или правительства, в хозяйственной системе. С одной стороны, существует миф о laissezfaire, гласящий, что, помимо издания и (в той или иной степени) обеспечения выполнения уго­ловного законодательства, государство совершенно не вмешива­лось в экономику. С другой стороны, существует марксистская точка зрения о том, что правительства действовали в роли «испол­нительных комитетов» правящего класса — буржуазии. Однако, историческая реальность, сложная и многовариантная, сильно от­личается от обоих этих упрощенных представлений.

Правительство может выполнять в экономике разнообразные функции. Основная функция правительства, от исполнения кото­рой оно не может уклониться ни при каких обстоятельствах, со­стоит в создании законодательной базы экономической деятель­ности. Спектр возможных вариантов простирается от политики полного невмешательства до тотального государственного контро­ля. Фундаментальные проблемы связаны здесь не с вмешательст­вом или невмешательством как таковым, а с неопределенностью. «Правила игры» должны быть ясными и четко определенными, а за их исполнением должен осуществляться эффективный кон­троль. Эти правила включают в себя, как минимум, определение прав (прав собственности и других) и обязанностей (контракт­ных, юридических и т.д.). Воровство является преступлением и в обществе свободного предпринимательства, и в социалистическом обществе.

Вторая большая категория методов, с помощью которых пра­вительство оказывает влияние на хозяйственную жизнь, включает в себя меры по стимулированию экономики, не связанные с непо­средственным осуществлением хозяйственной деятельности. Они включают в себя установление таможенных пошлин, налоговых льгот, компенсаций, субсидий и т.д. (в т.ч. и такие специфичес­кие меры, как учреждение туристических и иммиграционных бюро). Не все подобные меры обязательно благоприятствуют эко­номическому росту. Например, протекционистские тарифы могут продлить жизнь неэффективным производствам.

С мерами по стимулированию экономики во многом схожи ре­гулятивные функции правительства, хотя обычно подразумевают достижение иных целей. Они простираются от мер по защите здо­ровья и безопасности отдельных групп рабочих до детального контроля за ценами, заработной платой и выпуском продукции. Целью такого регулирования может быть ускорение экономичес­кого роста — например, путем запрета или регулирования част­ных монополий, но чаще они ориентированы на решение других задач — чаще всего на преодоление неравенства или эксплуата­ции. В последнем случае незапланированным побочным эффектом регулирования может быть торможение роста.

Наконец, правительства могут непосредственно принимать участие в производительной деятельности. Здесь также существу­ет широкий круг возможностей — от развития системы образова-

396

ния до тотальной собственности и контроля над всеми производ­ственными активами, как это было в Советском Союзе. Такое участие правительства в экономике может быть в основе своей предпринимательским или инновационным, как, например, в слу­чае строительства канала Эри штатом Нью-Йорк или японских образцовых фабрик; в таком случае оно благоприятно для частно­го предпринимательства. Напротив, государственные предприятия могут конкурировать с частными предприятиями или вытеснять их, как в случае с государственной собственностью на предпри­ятия коммунального сектора и связи.

Принимая во внимание столь обширный набор возможностей, обратимся к рассмотрению вопроса о том, какую роль в экономи­ке реально играли правительства в XIX в. Поскольку некоторые из функций правительства, особенно первую, мы уже рассмотрели в главе 8, а вопросы торговой политики — в главе И, наш крат­кий очерк будет сосредоточен на других функциях.

Великобритания обычно считается родиной laissezfaire, или j«минималистского государства». Но каков был действительный рразмер» правительства в Великобритании? В течение всего сто­летия после наполеоновских войн доля расходов центрального (правительства в валовом национальном продукте составляла в среднем менее 10%, а в мирное время — около 6 — 8%. (Для оп­ределения фактических размеров правительства следует учесть также расходы местных органов власти, составлявшие, вероятно, не более 2 — 3% ВНП.) Велика эта доля или мала? По сравнению с долей государственных расходов в ВНП, характерной для XX в. (от 30% до 50% и более), она, несомненно, мала. С другой стороны, 10% — это не так уж и мало...

Несмотря на то, что Великобритания имела репутацию «роди­ны laissczfaire», размеры государственного сектора в этой стране были, по-видимому, типичны для Европы в целом. Возможно, в относительном выражении они были даже несколько больше, чем в большинстве континентальных государств. В Германской импе­рии и в Соединенных Штатах доля расходов центрального прави­тельства в национальном доходе была, как правило, ниже 5%. Но, разумеется, это были государства федеративного типа, где расхо­ды региональных и местных властей превосходили расходы цент­рального правительства. Как это ни странно звучит, страны, где доля государственных расходов была выше, относились к числу самых бедных стран Южной и Восточной Европы (в частности, к ним относились Испания, Италия и Россия). В балканских стра­нах доля государственных расходов в начале 1900-х гг. составля­ла 20-30%.

Перейдем теперь от обсуждения размера правительства к во­просу о том, каковы были меры государственной политики, спо­собствовавшие или препятствовавшие экономическому развитию. Начнем вновь с Великобритании. Большинство людей восприни­мают как должное, что одной из функций правительства является

397
обеспечение почтового сообщения (хотя последние годы неэффек­тивность почтовой службы и появление альтернативной частной курьерской службы ставят этот тезис под сомнение). До XIX в. частная курьерская служба сосуществовала с неповоротливой, не­эффективной государственной почтовой службой, которая содер­жалась преимущественно в целях цензуры, шпионажа и получе­ния государственных доходов. Рождение современной почтовой службы произошло в 1840 г., когда сэр Роуланд Хилл, генераль­ный почтмейстер Соединенного королевства, ввел в обращение почтовые марки ценой 1 пенни для предварительной оплаты поч­товой корреспонденции. В течение нескольких лет большинство западных государств переняли подобную систему. Когда вскоре вошел в употребление электрический телеграф, показалось логич­ным подчинить его государственной почтовой монополии. Подоб­ная же история повторилась после изобретения телефона. Боль­шинство континентальных стран последовали примеру Великобри­тании, но в Соединенных Штатах развитие и телеграфной, и те­лефонной связи было оставлено в руках частного предпринима­тельства.

Самым необычным примером частного предпринимательства была Ост-Индская компания. Основанная в XVII в. как чисто коммерческое предприятие, к началу XIX в. она стала подлинной правительницей Индии, «государством в государстве». После вос­стания сипаев в 1857 г., когда местная милиция восстала против своих офицеров, общественное мнение осознало аномальность си­туации и принудило правительство распустить компанию, управ­ленческие функции которой перешли к Министерству по делам Индии. Это решение казалось правильным и нормальным, но через несколько лет, в 1875 г., премьер-министр Бенджамен Диз-раэли сделал правительство собственником одного из самых круп­ных частных предприятий того времени, выкупив у египетского хедива акции зарегистрированной во Франции Компании Суэцко­го канала. Этот шаг обосновывался интересами национальной обо­роны. Подобные аргументы выдвигались и при покупке Англо-Персидской нефтяной компании в 1914 г., накануне Первой миро­вой войны. Такое объяснение можно было признать адекватным, учитывая условия и обстоятельства времени, но эти действия едва ли соответствуют репутации Великобритании как образца «мини­малистского государства».

Но в одной области Великобритания действительно соответст­вовала своей репутации. Нигде Великобритания не отставала в такой степени от других западных стран, как в деле государствен­ной поддержки образования. До 1870 г. все школы содержались на средства частных или религиозных фондов и организаций, и большинство из них были платными, кроме приходских школ в Шотландии. В результате половина населения вообще не получа­ла никакого формального образования. Только выходцы из обес­печенных слоев населения могли получить образование на уровне

398

выше начального. Этот фактор более чем какой-либо другой по­служил сохранению архаической классовой структуры британско­го общества в эпоху быстрых социальных перемен и способство­вал относительному упадку промышленного лидерства Великобри­тании. Билль об образовании 1870 г. обеспечил государственную поддержку частным и церковным школам, которые отвечали неко­торым минимальным требованиям. Однако только в 1891 г. обра­зование стало бесплатным и всеобщим (хотя бы в принципе) ддя детей до двенадцати лет. Еще в 1920-х гг. только один из восьми детей школьного возраста посещал среднюю школу.

В области высшего образования Англия также отставала от континентальных стран и Соединенных Штатов. До тех пор, пока в XX в. не были введены государственные стипендии, универсше-ты Оксфорда и Кембриджа были открыты только для сыновей обеспеченных, прежде всего аристократических фамилий. В про­тивоположность этому в Шотландии, имевшей гораздо меньшую численность населения, существовало четыре древних и npoueeia-ющих университета, открытых для всех абитуриентов. Лондон­ский университетский колледж, существовавший с 1825 г., в 1898 г., после вхождения в его состав ряда других колледжей, был преобразован в Лондонский университет. В 1880 г. Манчес­тер стал первым провинциальным городом, получившим новый университет. К началу XX в. было учреждено еще несколько уни­верситетов, но даже после Первой мировой войны только четыре человека из тысячи в соответствующей возрастной группе учились в университетах.

Большинство континентальных стран имели длительную тра­дицию государственного патернализма или этатизма, если исполь­зовать французский термин. В некоторых из них государство вда-дело лесами, рудниками и даже промышленными предприятиями. Последние производили военное и морское снаряжение, но не только. Так, во Франции королевские мануфактуры выпускали изделия из фарфора и хрусталя, гобелены и т.д.; аналогично об­стояло дело и в других странах. Когда в XVIII в. превосходство британских технологий в некоторых отраслях стало очевидным, правительства стали поддерживать попытки получить доступ к этим технологиям с помощью шпионажа или по иным каналам, В частности, Франция и Пруссия начали коксовую выплавку чугуна на принадлежащих государству предприятиях, однако эти экспе­рименты не имели коммерческого успеха. Лишь после наполеонов­ских войн частные предприниматели вернулись к использованию соответствующих технологий.

Этот пример показывает, что государство должно было изме­нить свои традиции патернализма в ходе индустриализации. Наи­более яркий пример представляет собой горнодобывающая про­мышленность Рура. В Пруссии, как и во Франции и некоторых Других странах, добыча полезных ископаемых, даже на частных рудниках, должна была проводиться под надзором инженеров ко-

399

ролевского горного департамента (в основе соответствующей прак­тики лежал т.н. Direktionsprinzip — «принцип управления»). Такое положение дел было приемлемым до тех пор, пока добыча ограничивалась относительно неглубокими залежами в самой Рур­ской долине, но когда в конце 1830-х и в 1840-х гг. к северу от нее были открыты богатые «глубинные пласты», консерватизм ко­ролевского горного департамента стал серьезной помехой. Разра­ботка вновь открытых залежей требовала увеличения капитало­вложений для строительства более глубоких шахт, приобретения паровых насосов и другого горного оборудования. Горнодобываю­щие компании, некоторые из которых принадлежали француз­ским, бельгийским и британским предпринимателям, начали дол­гую изматывающую борьбу с прусскими властями, которая, нако­нец, закончилась в 1865 г. заменой принципа управления принци­пом инспектирования (Inspektionsprinzip), в соответствии с кото­рым правительственные инженеры лишь инспектировали рудники на предмет их безопасности.

Быстрое развитие транспортных технологий, особенно в сфере железнодорожного транспорта, побудило правительства всех стран к вмешательству в отрасли транспортного сектора. Британ­ское правительство, верное своим минималистским традициям, ог­раничилось незначительным вмешательством, предоставив учреж­дение железнодорожных компаний, строительство и большинство вопросов управления частной инициативе. Но даже в Великобри­тании парламенту пришлось принять законодательство, разрешав­шее компаниям покупать землю под дороги, а Закон о железных дорогах 1844 г. установил ряд правил, в том числе зафиксировал уровень максимального тарифа на перевозку пассажиров третьим классом. (Этот закон также предусматривал право правительства на выкуп железных дорог после истечения срока действия их хар­тий, но это право не использовалось вплоть до окончания Второй мировой войны.)

В других странах правительства принимали гораздо большее участие в сооружении железных дорог. Как мы видели, вновь воз­никшее бельгийское государство в 1830-х гг. взяло на себя стро­ительство основной железнодорожной сети и управление ею. После того, как строительство этой сети было завершено, частным компаниям было разрешено строить вспомогательные железнодо­рожные линии, но когда эти компании столкнулись с финансовы­ми затруднениями в 1870-х гг., правительство спасло их от бан­кротства. Во Франции долго велись споры по вопросу относитель­но государственной или частной собственности на железные доро­ги. В конечном итоге сторонники частного предпринимательства одержали верх, но с многочисленными оговорками, резервирую­щими за правительством широкие полномочия. Когда одна из крупных компаний обанкротилась, правительство взяло на себя дальнейшее обслуживание дороги. Как отмечалось в главе 9, гер­манские государства придерживались разной политики в начале

400
эры железнодорожного строительства: некоторые из них сооружа­ли дороги за счет казны, другие предоставили выполнение этой задачи частным предпринимателям. Впоследствии, после создашия империи, Бисмарк учредил имперское железнодорожное ведомст­во, в обязанности которого входил выкуп частных компаний и ис­пользование железных дорог как инструмента экономической по­литики, например, путем установления преференциальных тари­фов на перевозку экспортных товаров. (Однако ранее, в 1865 г., Бисмарк продал принадлежавшие прусскому государству акции железной дороги Кельн —Минден ради получения финансовых средств на войну с Австрией.)

Политика Австро-Венгерской империи в отношении железных дорог претерпевала изменения, так же, как и политика России: сначала основной акцент был сделан на государственное владе«ие и управление железными дорогами, затем эти функции были переданы частным компаниям, после чего произошел возврат к го­сударственной собственности. Другие страны, даже если они и не придерживались с самого начала принципа государственного вла­дения железнодорожной сетью (как это было в Швеции с 1855 г.), рано или поздно приходили к нему. Даже там, где этого не произошло, например, во Франции до Первой мировой войны, государство сконцентрировало в своих руках значительные регу­лирующие функции. В Соединенных Штатах федеральное прави­тельство до Гражданской войны передало железнодорожную по­литику в сферу компетенции штатов, но вскоре после окончания войны передало частным компаниям значительные земельные пло­щади в качестве стимула к сооружению трансконтинентальных линий. В 1887 г. в ответ на жалобы фермеров и других лиц Кон­гресс создал Федеральную торговую комиссию (Interstate Com­merce Commission) для регулирования деятельности железных дорог.

Эти несколько примеров далеко не исчерпывают многообразия методов, с помощью которых государство оказывало влияние на экономику. Однако они иллюстрируют многообразие и порой про­тиворечивость функций правительства. Если в ретроспективе XIX в. представляется столетнем, когда правительство играло меньшую роль в экономике, чем это было в предыдущие столетия или в XX в., это не означает, что оно вообще не играло никакой роли.