камерон краткая история. 5 Моим внукам Лукасу, Марго Лиль, Киле, Грэхему Зэйн
 Скачать 12.31 Mb.
|
|
Глава 12 СТРАТЕГИЧЕСКИЕ СЕКТОРЫ 374 В нашем кратком очерке моделей развития отдельных стран в главах 9 и 10 мы полностью игнорировали (или лишь вскользь упоминали) множество характеристик процесса развития, которые заслуживают более полного рассмотрения в подробном исследовании процесса индустриализации. Однако даже для обобщенного исследования, каким является настоящий труд, три вопроса должны быть рассмотрены несколько более детально для того, чтобы углубить понимание этого процесса. Эти вопросы касаются развития сельского хозяйства, финансов и банковской системы, а также роли государства в экономическом развитии. Сельское хозяйство Уже указывалось, что одним из главных структурных сдвигов в экономике, который произошел в XIX в., было сокращение относительного размера аграрного сектора. Однако это не означает, что сельское хозяйство потеряло свое значение — дело обстояло прямо противоположным образом. Предпосылкой снижения относительных масштабов сельскохозяйственного сектора являлся рост его производительности, и масштабы сокращения доли сельского хозяйства были пропорциональны росту его производительности. Иными словами, способность общества поднять уровень потребления своих членов выше простого прожиточного минимума и переместить значительную часть своей рабочей силы в другие, потенциально более производительные сферы деятельности, основывается на росте производительности аграрного сектора. (Данное утверждение не учитывает возможности импортных поставок продуктов питания, которые большинство индустриализирующихся стран, особенно Великобритания, в известных масштабах осуществляли в XIX в.; но эти страны также имели собственное высокопроизводительное сельское хозяйство.) Рост производительности сельского хозяйства может внести вклад в общее экономическое развитие по пяти основным каналам. 374 1. Аграрный сектор может генерировать избыток населения (рабочую силу), который может найти занятость в несельскохозяйственном секторе экономики. 2. Аграрный сектор может обеспечивать продовольствием и сырьем людей, занятых в несельскохозяйственном секторе экономики. 3. Население, занятое в сельском хозяйстве, может предъявлять спрос на продукцию обрабатывающей промышленности и сферы услуг. 4. Посредством как добровольных инвестиции, так и налогообложения аграрный сектор может предоставлять капитал для несельскохозяйственного сектора. 5. Сельскохозяйственный экспорт может обеспечивать приток иностранной валюты, необходимой для приобретения отсутствующих в национальной экономике капитальных благ и сырьевых товаров, используемых несельскохозяйственными отраслями. Для того, чтобы общество экономически развивалось, аграрный сектор не обязательно должен выполнять пять перечисленных функций, но трудно представить себе ситуацию, чтобы экономическое развитие происходило без того, чтобы он выполнял хотя бы две или три из них. А чтобы это произошло, производительность сельского хозяйства должна расти. К началу XIX в. сельское хозяйство Великобритании уже было самым производительным в Европе. Этот факт непосредственно связан с ранним развитием британской индустриализации. Хотя аграрное население продолжало расти в абсолютных цифрах до 1850-х гг., оно на протяжении долгого времени обеспечивало рабочими руками несельскохозяйственные отрасли. Этот переток аграрного населения в города стал особенно заметен во второй половине XVIII в. и первой половине XIX в. (Как правило, из деревни в город переезжали не сами фермеры, а их дочери и сыновья.) Кроме того, британское сельское хозяйство удовлетворяло большинство потребностей страны в продуктах питания и некоторых видах сырья, таких как шерсть, а также ячмень и хмель для пивоваренного производства. В первой половине XVIII в. оно давало даже излишек зерна для экспорта. Хотя после 1760 г. такого излишка уже не было, британские фермеры продолжали обеспечивать большую часть национального потребления продуктов питания — даже после отмены Хлебных законов. В действительности период с середины 1840-х до середины 1870-х гг. можно считать эрой «расцвета фермерского хозяйства», когда британское сельское хозяйство, как и британская промышленность, находились на пике своего развития. Технические усовершенствования — легкие железные плуги, паровые молотилки, механические уборочные машины и широкое использование удобрений — увеличили производительность даже в большей степени, чем введение 375 плодопеременного хозяйства и сопутствующих технологий. Приблизительно после 1873 г., вследствие растущего импорта дешевого американского зерна, британские фермеры сократили свои посевы пшеницы, но многие из них переключились на производство мясной и молочной продукции с более высокой добавленной стоимостью, часто используя импортное зерно в качестве корма для скота. Процветающий аграрный сектор служил также рынком сбыта для британской промышленности. До середины XIX в. сельское население страны предъявляло даже больший спрос на продукцию основных промышленных отраслей, чем иностранные государства. Хотя имелось мало примеров вложения доходов, полученных от сельского хозяйства, в промышленность (за исключением угольной отрасли, когда богатые землевладельцы вкладывали деньги в разработку шахт, находившихся на территории их поместий), сельскохозяйственные доходы внесли значительный вклад в создание общественной инфраструктуры: каналов и дорог в XVIII в., железных дорог в XIX в. Таким образом, можно говорить о том, что сельское хозяйство Великобритании сыграло важную роль в подъеме британской промышленности. Роль сельского хозяйства в континентальной Европе отличалась от его роли в Великобритании, а также не была одинаковой в разных регионах Европы. В целом, как говорилось в главах 9 и 10, существовала сильная корреляция между производительностью сельского хозяйства и успехом индустриализации, причем степень достигнутого прогресса убывала при движении с северо-запада Европы на юг и восток. Аграрные реформы часто являлись предпосылкой значительного повышения производительности. Однако аграрные реформы бывают разные, и не все они приносят ожидаемый результат. Как таковая аграрная реформа подразумевает изменение системы землевладения. Примером аграрной реформы могут служить огораживания в Англии, приведшие к замене системы открытых полей относительно большими фермами. Французская революция, упразднившая Старый режим и утвердившая во Франции крестьянское землевладение, для которого был характерен небольшой размер ферм, дает пример другого типа аграрной реформы. Реформы французского типа были проведены и в ряде территорий, оккупированных французами, особенно это относится к Бельгии и левобережью Рейна. С другой стороны, прусские реформы, проведенные в 1807 г. и позднее (см. главу 9), хотя и освободили крепостных, обязали их отдать большую часть земель своим бывшим господам, что привело к созданию еще больших, чем прежде, поместий. В Швеции и Дании крепостное право было отменено во второй половине XVIII в., после чего в этих странах начались огораживания, в результате которых к середине XIX в. был создан класс состоятельных крестьян-собственников. 376 В других странах аграрные реформы были менее успешны. В монархии Габсбургов Иосиф II пытался в 1780-х гг. облегчить бремя, лежащее на крестьянах, но безуспешно; полного освобождения крестьян пришлось ждать до революции 1848 г. В Испании и Италии робкие попытки провести аграрные реформы вошли в противоречие с потребностью правительства в финансовых средствах и потерпели провал. Балканские страны унаследовали свою систему землевладения от периода турецкого господства и не предприняли никаких серьезных попыток изменить ее. Характерной чертой Сербии и Болгарии был малый размер крестьянских владений: население росло, а право первородства, которое могло бы предотвратить дробление владений, отсутствовало. С другой стороны, хотя для Греции и Румынии также был характерен небольшой размер крестьянских владений, в них существовали и крупные поместья, которые обрабатывались фермерами-арендаторами. Ни одна из этих систем не способствовала достижению высокой производительности сельского хозяйства. Российская империя имела ту отличительную особенность, что в ней были проведены две различные по своему типу аграрные реформы в течение жизни двух поколений. Освобождение крестьян, неохотно проведенное в 1861 г. после поражения в Крымской войне, не привело к принципиальному изменению структуры российского сельского хозяйства. Бывшие крепостные, получив независимость от своих господ, были подчинены крестьянской общине, миру. Чтобы покинуть общину, крестьянам необходимо было получить специальный паспорт, но даже если они уходили, они были обязаны платить свою часть налогов и выкупных платежей. Техника оставалась неизменной, а обрабатываемые участки периодически перераспределялись между семьями с учетом изменений в их составе. С учетом этого неудивительно, что производительность оставалась низкой, а крестьянские волнения возрастали. После революции 1905—1906 гг. правительство отменило дальнейшие выкупные платежи и начало так называемую Столыпинскую аграрную реформу. Реформа была ориентирована на введение частной собственности на землю и консолидацию земельных наделов. В результате «ставки на сильного» производительность российского сельского хозяйства начала расти, но вскоре вся страна была потрясена бедствиями войны и революции. ^Функционирование французского сельского хозяйства на первый взгляд кажется столь же противоречивым и парадоксальным, как и развитие французской промышленности. Хотя Франция и является классическим примером страны мелкого крестьянского землевладения, которое часто обвиняли в технической отсталости и отсутствии связи с рынком, в ней было также множество прогрессивных фермеров. В 1882 г., когда morcellement(дробление владений) достигло своего апогея, в стране насчитывалось около 4,5 млн участков площадью 10 гектаров и меньше, но на них приходилось лишь 27% земель сельскохозяйственного назначения. 377 Они были расположены преимущественно в менее плодородных районах юга и запада страны. С другой стороны, более 45% земли было консолидировано во владения площадью 40 и более гектаров, которые располагались главным образом в более плодородных районах севера и востока Франции. Эти процветающие фермы производили излишек, направляемый на рынок, который мог прокормить растущее городское население при постоянно улучшающемся качестве питания. Более того, несмотря на легендарную привязанность французских крестьян к земле, более 5 млн человек оставили сельское хозяйство и освоили другие профессии (так же, как и в Великобритании, это были в основном дети фермеров, а не сами фермеры). Есть также некоторые свидетельства того, что сбережения, сделанные в сельском хозяйстве, использовались для инвестиций в промышленность или, по крайней мере, в инфраструктуру. Наконец, виноделие, которое является прежде всего отраслью сельского хозяйства, сохранило свое значение как важный источник валютных поступлений. В Бельгии, Нидерландах и Швейцарии сельское хозяйство к началу индустриализации уже многие годы было ориентировано на рынок. Все три страны находились в числе лидеров по уровню производительности сельского хозяйства на континенте. В Швейцарии численность занятых в сельском хозяйстве составляла в среднем 500 тыс. человек, достигнув максимума в 650 тыс. человек в 1850 г., а затем сократившись примерно до 450 тыс. в 1915 г. Но его доля в совокупной рабочей силе снизилась с 60% в начале XIX в. до примерно 25% в 1915 г. Аналогичные процессы происходили в Бельгии и Нидерландах. Большие различия существовали в функционировании сельского хозяйства различных германских государств, а позже и объединенной Германской империи. На юго-западе Баден и Вюртемберг имели большое количество мелких крестьянских владений, таких же, как и во Франции, но не все они обязательно были неэффективными. На севере и востоке, в Мекленбурге и в прусских провинциях Померания, Восточная и Западная Пруссия крупные поместья, как правило, использовали наемный труд, но не все они были высокоэффективными. Эти крупные поместья, по крайней мере, с XV в. экспортировали зерно в Западную Европу (см. главу 5). Они продолжали выполнять эту функцию и в XIX в. — до тех пор, пока широкомасштабный импорт американского и русского зерна не вызвал падения цен и перехода к протекционизму, как было показано в предыдущей главе. К этому времени численность населения Германии выросла в такой степени, что избытка зерна для экспорта больше не было бы даже в том случае, если бы цены оставались на прежнем уровне. К 1890-м гг. Германия уже импортировала около 10% объема внутреннего потребления зерна. Освобождение крепостных в Пруссии в 1807 г. не привело сразу же к каким-либо значительным переменам. До тех пор, пока 378 крестьяне оставались на своих наделах, они продолжали исполнять свои обычные повинности и пользоваться своими обычными правами. Но вследствие постепенного роста численности населения и еще более быстрого роста спроса на труд в прирейнских регионах, который начался в середине столетия, произошло существенное перераспределение населения с востока на запад. Абсолютная численность сельскохозяйственной рабочей силы продолжала расти до 1914 г., достигнув в 1908 г. 10 млн человек, но в пропорциональном отношении ко всей рабочей силе она сократилась с 56% в середине века до менее 35% к 1914 г. Сельское хозяйство внесло большой вклад в экономическое развитие Дании и Швеции, но не Норвегии. Однако, если посмотреть на весь первичный сектор, который включает наряду с сельским хозяйством также лесное хозяйство и рыболовство, картина окажется совершенно иной. Во всех этих странах первичный сектор давал основную массу продовольствия и растущее число рабочих рук для других секторов (а также, особенно в случае Норвегии и Швеции, приток рабочей силы эмигрантов в сельское хозяйство США). Первичный сектор также обеспечивал рынок для местной промышленности и, по крайней мере в Швеции, где государство строило железные дороги, внес — через налогообложение — свой вклад в формирование капитала. Однако наиболее важный канал влияния первичного сектора скандинавских стран на экономическое развитие был связан с экспортом. Как отмечалось в главе 10, лес и лесопродукты составляли большую часть шведского экспорта до 1900 г., а в середине столетия заметное место в структуре экспорта занимал овес. После упадка торговли овсом Швеция экспортировала некоторое количество мяса и молочных продуктов. Лес был также одним из главных товаров норвежского экспорта, но еще более важным был экспорт рыбы. В 1860 г. на рыбу приходилось 45% совокупного товарного экспорта, а накануне Первой мировой войны его доля все еще составляла более 30%. Как уже упоминалось, почти весь датский экспорт состоял из сельскохозяйственных продуктов с высокой добавленной стоимостью. Финляндия, которая входила в состав Российской империи на правах Великого княжества, иногда включается в состав скандинавских стран. Однако, в отличие от Дании, Швеции и Норвегии, она не претерпела в XIX в. каких-либо значительных структурных изменений. Она оставалась преимущественно аграрной страной с низкопроизводительным сельским хозяйством и низким уровнем доходов. Ее главным предметом экспорта был лес, а в конце столетия она стала вывозить и древесную массу. Для монархии Габсбургов, подобно Германии, были характерны существенные региональные различия. В начале XIX в. около трех четвертей совокупной рабочей силы в австрийской части империи (включая Богемию и Моравию) были заняты в сельскохозяйственном секторе, а в венгерской части эта доля была еще 379 выше. К 1870 г., когда соответствующий показатель в Австрии упал примерно до 60%, Венгрия едва достигла показателя, который был характерен для Австрии в начале столетия. Накануне Первой мировой войны эта доля в самой Австрии и Богемии снизилась до 40%, но в Венгрии она по-прежнему оставалась выше 60%. Рост сельскохозяйственного выпуска на протяжении всего столетия, как в абсолютном выражении, так и в расчете на одного рабочего, как представляется, был вполне удовлетворительным в обеих частях империи. Крестьянское население представляло собой вполне емкий, если не сказать динамичньзй, рынок для продукции текстильной промышленности и другие потребительских товаров. Венгерская часть монархии «экспортировала» сельскохозяйственные продукты, особенно пшеницу и муку, в австрийскую часть в обмен на промышленные товары, а такЖ<е инвестиции. Неспособность империи в целом обеспечить значительный сельскохозяйственный экспорт может быть объяснена двумя основными факторами: трудностью транспортировки и емкостью внутреннего рынка, который поглощал основную часть продукции. Состояние австро-венгерского сельского хозяйства, как и австро-венгерской промышленности, красноречиво отражало положение империи «между западом и востоком». Как уже отмечалось, Испания, Португалия ги Италия, — к которым мы теперь можем добавить Грецию, схожкую с ними во многих отношениях, — не проводили в XIX в. ско-лько-нибудь существенных аграрных реформ. Большая часть населения этих стран даже в начале XX в. была занята в сельском хозяйстве, уровень производительности и доходов в экономике оставался одним из самых низких в Европе. Их население не моглю служить в качестве перспективного рынка для промышленной продукции, не говоря уже о снабжении последней капиталами.- Хотя все четыре страны экспортировали некоторое количество фруктов и вина, для производства которых они имели подходящий климат, все они оставались частично зависимыми от импортга продовольственного зерна. Для небольших государств Юго-Восточной^ Европы даже в большей степени, чем для рассмотренных вышле средиземноморских стран, оставалось характерным отсталое и: непроизводительное сельское хозяйство, которое не создавало рьынка для промышленных изделий, не производило достаточного к количества продуктов и сырья и не давало рабочих рук для городской промышленности. Однако оно обеспечивало небольшой иззбыток продукции для экспорта, как указывалось в главе 10. Российская империя также оставалась накануне Первой мировой войны преимущественно сельской и аграрно»й страной. Тем не менее, сельское хозяйство играло в России нескхолько иную роль, чем в Юго-Восточной Европе или в Средиземноморье. По-прежнему отсталое российское сельское хозяйство обеспечивало продо- 380 вольствием население страны и создавало излишек для экспорта, который оказался решающим для рывка России к индустриализации в конце XIX в. — начале XX в. Прежде считалось, что экспортный излишек обеспечивался за счет крестьян, которые выплачивали высокие налоги («голодный экспорт»), но результаты недавних исследований показали, что производительность сельского хозяйства и уровень жизни сельского населения росли, по крайней мере, после 1885 г. Если это действительно было так, то Россия находилась на пути экономического развития, по которому ранее прошли страны Западной Европы и Соединенные Штаты. Сельское хозяйство играло важную роль в процессе американской индустриализации и в достижении Соединенными Штатами статуса ведущей экономической державы мира. С колониального времени сельское хозяйство не только в избытке снабжало городское население продуктами питания и сырьем, но также обеспечивало большую часть американского экспорта. Южные колонии поставляли в Европу табак, рис и индиго в обмен на промышленные товары, в которых нуждалась их растущая экономика. Новая Англия и среднеатлантические колонии обменивали рыбу, муку и другие продукты питания в Вест-Индии на сахар, черную патоку и испанские серебряные доллары, которые в конечном итоге стали основой американской денежной системы. В первой половине XIX в. хлопок стал «королем» экспорта; более 80% объемов его производства направлялось за границу, преимущественно в Ланкашир. После Гражданской войны, когда территории к западу от Миссисипи были соединены с атлантическим побережьем железными дорогами и когда упали фрахтовые тарифы на океанские перевозки, главными предметами экспорта стали кукуруза и пшеница. В этот период около 20 — 25% всего сельскохозяйственного выпуска уходило на иностранные рынки, в то время как для промышленных товаров соответствующая доля составляла только 4 — 5%. Американское сельское хозяйство с самого начала было ориентировано на рынок. Хотя имелись примеры надомного производства предметов домашнего обихода, например, домотканой одежды, американские фермеры очень рано переключились на приобретение продукции сельских ремесленников и небольших предприятий, которые изготавливали орудия труда и другие промышленные товары. Было подсчитано, что в 1830-е гг. расходы сельских домохозяйств составляли более трех четвертей всех потребительских расходов. Хотя эта пропорция сокращалась вместе с ростом городского населения, абсолютные показатели продолжали расти. В конце столетия такие компании, занимающиеся торговлей по почте, как SearsRoebuckи MontgomeryWard, нашли выгодным снабжать сельское население стандартными потребительскими товарами массового производства. Быстрый естественный прирост населения, преимущественно сельского, также поставлял рабочую силу для несельскохозяйст- 381 венных занятий. Этот источник рабочей силы был дополнен, особенно с 1880-х гг., эмигрантами из Европы (большинство из которых также были представителями сельского населения), но все же большая часть несельскохозяйственной рабочей силы была местного происхождения. В этом отношении показательно, что многие известные бизнесмены (например, Генри Форд), политики и государственные деятели (в частности, Авраам Линкольн) имели сельские корни. У нас нет достаточных данных для того, чтобы установить со сколько-нибудь приемлемой степенью уверенности вклад американского сельского хозяйства в формирование несельскохозяйственного капитала. Вероятнее всего, этот вклад был незначительным. (С другой стороны, почти все — и весьма значительные — капиталы, вложенные в сельскую инфраструктуру и оборудование, были аккумулированы в сельскохозяйственном секторе.) В любом случае ясно, что сельскохозяйственный сектор американской экономики сыграл положительную роль в промышленной трансформации Соединенных Штатов. Соединенные Штаты не проводили и не нуждались в проведении аграрной реформы европейского типа, но они получили огромный стимул к развитию аграрного сектора благодаря использованию государственных земель. После Войны за независимость федеральное правительство приобрело право собственности на большую часть территорий к западу от Аппалачей, а после покупки Луизианы и последующих территориальных приобретений — и на большую часть земель к западу от Миссисипи. С самого начала правительство проводило политику продажи земли частным владельцам (и некоторым компаниям) по низким ценам — другими словами, политику свободного рынка земли. Однако поначалу минимальные участки были достаточно велики (640 акров), что отпугивало частных покупателей среднего достатка, особенно когда продажа велась за наличные или в краткосрочный кредит. Однако постепенно политика изменилась: земля стала продаваться дешевле и меньшими участками. Эта тенденция получила логическое развитие в Законе о свободном поселении 1862 г., согласно которому поселенцы могли получать бесплатно 160 акров земли при условии, что они проживали на ней и обрабатывали ее в течение пяти лет. Пожалуй, ни в одной другой стране сельское хозяйство не играло такую жизненно важную роль в процессе индустриализации, как в Японии. Ко времени революции Мэйдзи ее население составляло приблизительно 30 млн человек; по европейским стандартам, плотность населения страны была достаточно высокой. К началу Первой мировой войны население превысило 50 млн, в результате чего плотность населения стала очень высокой. Несмотря на этот факт и недостаток пахотной земли, японское сельское хозяйство было достаточно эффективным, чтобы снабжать население продовольствием на протяжении большей части довоенного 382 периода (после 1900 г. некоторое количество риса импортировалось из колоний) и обеспечивать большую часть японского экспорта, как было показано в главе 10. Благодаря земельному налогу, введенному в 1873 г., сельское хозяйство финансировало большую часть правительственных расходов (94% в 1870-х гг. и почти 50% в 1900 г.) и тем самым, косвенным образом, являлось одним из источников формирования капитала. Несмотря на свою бедность, крестьянское население Японии представляло собой самый большой рынок для японской промышленности. Наконец, оно также давало рабочую силу для промышленности: доля занятых в сельском хозяйстве сократилась с 73% в 1870 г. до 63% в 1914 г., в то время как доля промышленной рабочей силы возросла за тот же период с менее чем 10% до почти 20%. |