Главная страница
Навигация по странице:

  • Сельское хозяйство

  • камерон краткая история. 5 Моим внукам Лукасу, Марго Лиль, Киле, Грэхему Зэйн


    Скачать 12.31 Mb.
    Название5 Моим внукам Лукасу, Марго Лиль, Киле, Грэхему Зэйн
    Анкоркамерон краткая история.doc
    Дата24.04.2017
    Размер12.31 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлакамерон краткая история.doc
    ТипДокументы
    #4628
    страница30 из 44
    1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   44
    Глава 12 СТРАТЕГИЧЕСКИЕ СЕКТОРЫ

    374 В нашем кратком очерке моделей развития отдельных стран в главах 9 и 10 мы полностью игнорировали (или лишь вскользь упоминали) множество характеристик процесса развития, которые заслуживают более полного рассмотрения в подробном исследова­нии процесса индустриализации. Однако даже для обобщенного исследования, каким является настоящий труд, три вопроса долж­ны быть рассмотрены несколько более детально для того, чтобы углубить понимание этого процесса. Эти вопросы касаются разви­тия сельского хозяйства, финансов и банковской системы, а также роли государства в экономическом развитии.

    Сельское хозяйство

    Уже указывалось, что одним из главных структурных сдвигов в экономике, который произошел в XIX в., было сокращение от­носительного размера аграрного сектора. Однако это не означает, что сельское хозяйство потеряло свое значение — дело обстояло прямо противоположным образом. Предпосылкой снижения отно­сительных масштабов сельскохозяйственного сектора являлся рост его производительности, и масштабы сокращения доли сельского хозяйства были пропорциональны росту его производительности. Иными словами, способность общества поднять уровень потребле­ния своих членов выше простого прожиточного минимума и пере­местить значительную часть своей рабочей силы в другие, потен­циально более производительные сферы деятельности, основыва­ется на росте производительности аграрного сектора. (Данное ут­верждение не учитывает возможности импортных поставок про­дуктов питания, которые большинство индустриализирующихся стран, особенно Великобритания, в известных масштабах осущест­вляли в XIX в.; но эти страны также имели собственное высоко­производительное сельское хозяйство.)

    Рост производительности сельского хозяйства может внести вклад в общее экономическое развитие по пяти основным кана­лам.

    374
    1. Аграрный сектор может генерировать избыток населения (рабочую силу), который может найти занятость в несельскохо­зяйственном секторе экономики.

    2. Аграрный сектор может обеспечивать продовольствием и сырьем людей, занятых в несельскохозяйственном секторе эконо­мики.

    3. Население, занятое в сельском хозяйстве, может предъяв­лять спрос на продукцию обрабатывающей промышленности и сферы услуг.

    4. Посредством как добровольных инвестиции, так и налогооб­ложения аграрный сектор может предоставлять капитал для не­сельскохозяйственного сектора.

    5. Сельскохозяйственный экспорт может обеспечивать приток иностранной валюты, необходимой для приобретения отсутствую­щих в национальной экономике капитальных благ и сырьевых то­варов, используемых несельскохозяйственными отраслями.

    Для того, чтобы общество экономически развивалось, аграр­ный сектор не обязательно должен выполнять пять перечислен­ных функций, но трудно представить себе ситуацию, чтобы эконо­мическое развитие происходило без того, чтобы он выполнял хотя бы две или три из них. А чтобы это произошло, производитель­ность сельского хозяйства должна расти.

    К началу XIX в. сельское хозяйство Великобритании уже было самым производительным в Европе. Этот факт непосредст­венно связан с ранним развитием британской индустриализации. Хотя аграрное население продолжало расти в абсолютных цифрах до 1850-х гг., оно на протяжении долгого времени обеспечивало рабочими руками несельскохозяйственные отрасли. Этот переток аграрного населения в города стал особенно заметен во второй по­ловине XVIII в. и первой половине XIX в. (Как правило, из де­ревни в город переезжали не сами фермеры, а их дочери и сыно­вья.)

    Кроме того, британское сельское хозяйство удовлетворяло большинство потребностей страны в продуктах питания и некото­рых видах сырья, таких как шерсть, а также ячмень и хмель для пивоваренного производства. В первой половине XVIII в. оно да­вало даже излишек зерна для экспорта. Хотя после 1760 г. такого излишка уже не было, британские фермеры продолжали обеспе­чивать большую часть национального потребления продуктов пи­тания — даже после отмены Хлебных законов. В действительнос­ти период с середины 1840-х до середины 1870-х гг. можно счи­тать эрой «расцвета фермерского хозяйства», когда британское сельское хозяйство, как и британская промышленность, находи­лись на пике своего развития. Технические усовершенствова­ния — легкие железные плуги, паровые молотилки, механические уборочные машины и широкое использование удобрений — увели­чили производительность даже в большей степени, чем введение

    375
    плодопеременного хозяйства и сопутствующих технологий. При­близительно после 1873 г., вследствие растущего импорта дешево­го американского зерна, британские фермеры сократили свои по­севы пшеницы, но многие из них переключились на производство мясной и молочной продукции с более высокой добавленной сто­имостью, часто используя импортное зерно в качестве корма для скота.

    Процветающий аграрный сектор служил также рынком сбыта для британской промышленности. До середины XIX в. сельское население страны предъявляло даже больший спрос на продук­цию основных промышленных отраслей, чем иностранные госу­дарства. Хотя имелось мало примеров вложения доходов, полу­ченных от сельского хозяйства, в промышленность (за исключе­нием угольной отрасли, когда богатые землевладельцы вкладыва­ли деньги в разработку шахт, находившихся на территории их по­местий), сельскохозяйственные доходы внесли значительный вклад в создание общественной инфраструктуры: каналов и дорог в XVIII в., железных дорог в XIX в. Таким образом, можно гово­рить о том, что сельское хозяйство Великобритании сыграло важ­ную роль в подъеме британской промышленности.

    Роль сельского хозяйства в континентальной Европе отлича­лась от его роли в Великобритании, а также не была одинаковой в разных регионах Европы. В целом, как говорилось в главах 9 и 10, существовала сильная корреляция между производительнос­тью сельского хозяйства и успехом индустриализации, причем степень достигнутого прогресса убывала при движении с северо-запада Европы на юг и восток. Аграрные реформы часто являлись предпосылкой значительного повышения производительности. Од­нако аграрные реформы бывают разные, и не все они приносят ожидаемый результат.

    Как таковая аграрная реформа подразумевает изменение систе­мы землевладения. Примером аграрной реформы могут служить огораживания в Англии, приведшие к замене системы открытых полей относительно большими фермами. Французская революция, упразднившая Старый режим и утвердившая во Франции крес­тьянское землевладение, для которого был характерен небольшой размер ферм, дает пример другого типа аграрной реформы. Ре­формы французского типа были проведены и в ряде территорий, оккупированных французами, особенно это относится к Бельгии и левобережью Рейна. С другой стороны, прусские реформы, про­веденные в 1807 г. и позднее (см. главу 9), хотя и освободили крепостных, обязали их отдать большую часть земель своим быв­шим господам, что привело к созданию еще больших, чем прежде, поместий. В Швеции и Дании крепостное право было отменено во второй половине XVIII в., после чего в этих странах начались огораживания, в результате которых к середине XIX в. был со­здан класс состоятельных крестьян-собственников.

    376

    В других странах аграрные реформы были менее успешны. В монархии Габсбургов Иосиф II пытался в 1780-х гг. облегчить бремя, лежащее на крестьянах, но безуспешно; полного освобож­дения крестьян пришлось ждать до революции 1848 г. В Испании и Италии робкие попытки провести аграрные реформы вошли в противоречие с потребностью правительства в финансовых средст­вах и потерпели провал. Балканские страны унаследовали свою систему землевладения от периода турецкого господства и не предприняли никаких серьезных попыток изменить ее. Характер­ной чертой Сербии и Болгарии был малый размер крестьянских владений: население росло, а право первородства, которое могло бы предотвратить дробление владений, отсутствовало. С другой стороны, хотя для Греции и Румынии также был характерен не­большой размер крестьянских владений, в них существовали и крупные поместья, которые обрабатывались фермерами-арендато­рами. Ни одна из этих систем не способствовала достижению вы­сокой производительности сельского хозяйства.

    Российская империя имела ту отличительную особенность, что в ней были проведены две различные по своему типу аграрные ре­формы в течение жизни двух поколений. Освобождение крестьян, неохотно проведенное в 1861 г. после поражения в Крымской войне, не привело к принципиальному изменению структуры рос­сийского сельского хозяйства. Бывшие крепостные, получив неза­висимость от своих господ, были подчинены крестьянской общи­не, миру. Чтобы покинуть общину, крестьянам необходимо было получить специальный паспорт, но даже если они уходили, они были обязаны платить свою часть налогов и выкупных платежей. Техника оставалась неизменной, а обрабатываемые участки пери­одически перераспределялись между семьями с учетом изменений в их составе. С учетом этого неудивительно, что производитель­ность оставалась низкой, а крестьянские волнения возрастали. После революции 1905—1906 гг. правительство отменило даль­нейшие выкупные платежи и начало так называемую Столыпин­скую аграрную реформу. Реформа была ориентирована на введе­ние частной собственности на землю и консолидацию земельных наделов. В результате «ставки на сильного» производительность российского сельского хозяйства начала расти, но вскоре вся стра­на была потрясена бедствиями войны и революции.

    ^Функционирование французского сельского хозяйства на пер­вый взгляд кажется столь же противоречивым и парадоксальным, как и развитие французской промышленности. Хотя Франция и является классическим примером страны мелкого крестьянского землевладения, которое часто обвиняли в технической отсталости и отсутствии связи с рынком, в ней было также множество про­грессивных фермеров. В 1882 г., когда morcellement(дробление владений) достигло своего апогея, в стране насчитывалось около 4,5 млн участков площадью 10 гектаров и меньше, но на них при­ходилось лишь 27% земель сельскохозяйственного назначения.

    377

    Они были расположены преимущественно в менее плодородных районах юга и запада страны. С другой стороны, более 45% земли было консолидировано во владения площадью 40 и более гекта­ров, которые располагались главным образом в более плодород­ных районах севера и востока Франции. Эти процветающие фермы производили излишек, направляемый на рынок, который мог прокормить растущее городское население при постоянно улучшающемся качестве питания. Более того, несмотря на леген­дарную привязанность французских крестьян к земле, более 5 млн человек оставили сельское хозяйство и освоили другие про­фессии (так же, как и в Великобритании, это были в основном дети фермеров, а не сами фермеры). Есть также некоторые свиде­тельства того, что сбережения, сделанные в сельском хозяйстве, использовались для инвестиций в промышленность или, по край­ней мере, в инфраструктуру. Наконец, виноделие, которое явля­ется прежде всего отраслью сельского хозяйства, сохранило свое значение как важный источник валютных поступлений.

    В Бельгии, Нидерландах и Швейцарии сельское хозяйство к началу индустриализации уже многие годы было ориентировано на рынок. Все три страны находились в числе лидеров по уровню производительности сельского хозяйства на континенте. В Швей­царии численность занятых в сельском хозяйстве составляла в среднем 500 тыс. человек, достигнув максимума в 650 тыс. чело­век в 1850 г., а затем сократившись примерно до 450 тыс. в 1915 г. Но его доля в совокупной рабочей силе снизилась с 60% в начале XIX в. до примерно 25% в 1915 г. Аналогичные процессы происходили в Бельгии и Нидерландах.

    Большие различия существовали в функционировании сельско­го хозяйства различных германских государств, а позже и объеди­ненной Германской империи. На юго-западе Баден и Вюртемберг имели большое количество мелких крестьянских владений, таких же, как и во Франции, но не все они обязательно были неэффек­тивными. На севере и востоке, в Мекленбурге и в прусских провин­циях Померания, Восточная и Западная Пруссия крупные помес­тья, как правило, использовали наемный труд, но не все они были высокоэффективными. Эти крупные поместья, по крайней мере, с XV в. экспортировали зерно в Западную Европу (см. главу 5). Они продолжали выполнять эту функцию и в XIX в. — до тех пор, пока широкомасштабный импорт американского и русского зерна не вы­звал падения цен и перехода к протекционизму, как было показано в предыдущей главе. К этому времени численность населения Гер­мании выросла в такой степени, что избытка зерна для экспорта больше не было бы даже в том случае, если бы цены оставались на прежнем уровне. К 1890-м гг. Германия уже импортировала около 10% объема внутреннего потребления зерна.

    Освобождение крепостных в Пруссии в 1807 г. не привело сразу же к каким-либо значительным переменам. До тех пор, пока

    378

    крестьяне оставались на своих наделах, они продолжали испол­нять свои обычные повинности и пользоваться своими обычными правами. Но вследствие постепенного роста численности населе­ния и еще более быстрого роста спроса на труд в прирейнских ре­гионах, который начался в середине столетия, произошло сущест­венное перераспределение населения с востока на запад. Абсолют­ная численность сельскохозяйственной рабочей силы продолжала расти до 1914 г., достигнув в 1908 г. 10 млн человек, но в про­порциональном отношении ко всей рабочей силе она сократилась с 56% в середине века до менее 35% к 1914 г.

    Сельское хозяйство внесло большой вклад в экономическое развитие Дании и Швеции, но не Норвегии. Однако, если посмот­реть на весь первичный сектор, который включает наряду с сель­ским хозяйством также лесное хозяйство и рыболовство, картина окажется совершенно иной. Во всех этих странах первичный сек­тор давал основную массу продовольствия и растущее число рабо­чих рук для других секторов (а также, особенно в случае Норве­гии и Швеции, приток рабочей силы эмигрантов в сельское хозяй­ство США). Первичный сектор также обеспечивал рынок для местной промышленности и, по крайней мере в Швеции, где госу­дарство строило железные дороги, внес — через налогообложе­ние — свой вклад в формирование капитала. Однако наиболее важный канал влияния первичного сектора скандинавских стран на экономическое развитие был связан с экспортом. Как отмеча­лось в главе 10, лес и лесопродукты составляли большую часть шведского экспорта до 1900 г., а в середине столетия заметное место в структуре экспорта занимал овес. После упадка торговли овсом Швеция экспортировала некоторое количество мяса и мо­лочных продуктов. Лес был также одним из главных товаров нор­вежского экспорта, но еще более важным был экспорт рыбы. В 1860 г. на рыбу приходилось 45% совокупного товарного экспор­та, а накануне Первой мировой войны его доля все еще составля­ла более 30%. Как уже упоминалось, почти весь датский экспорт состоял из сельскохозяйственных продуктов с высокой добавлен­ной стоимостью.

    Финляндия, которая входила в состав Российской империи на правах Великого княжества, иногда включается в состав сканди­навских стран. Однако, в отличие от Дании, Швеции и Норвегии, она не претерпела в XIX в. каких-либо значительных структур­ных изменений. Она оставалась преимущественно аграрной стра­ной с низкопроизводительным сельским хозяйством и низким уровнем доходов. Ее главным предметом экспорта был лес, а в конце столетия она стала вывозить и древесную массу.

    Для монархии Габсбургов, подобно Германии, были характер­ны существенные региональные различия. В начале XIX в. около трех четвертей совокупной рабочей силы в австрийской части им­перии (включая Богемию и Моравию) были заняты в сельскохо­зяйственном секторе, а в венгерской части эта доля была еще

    379
    выше. К 1870 г., когда соответствующий показатель в Австрии упал примерно до 60%, Венгрия едва достигла показателя, кото­рый был характерен для Австрии в начале столетия. Накануне Первой мировой войны эта доля в самой Австрии и Богемии сни­зилась до 40%, но в Венгрии она по-прежнему оставалась выше 60%.

    Рост сельскохозяйственного выпуска на протяжении всего сто­летия, как в абсолютном выражении, так и в расчете на одного рабочего, как представляется, был вполне удовлетворительным в обеих частях империи. Крестьянское население представляло собой вполне емкий, если не сказать динамичньзй, рынок для про­дукции текстильной промышленности и другие потребительских товаров. Венгерская часть монархии «экспортировала» сельскохо­зяйственные продукты, особенно пшеницу и муку, в австрийскую часть в обмен на промышленные товары, а такЖ<е инвестиции. Не­способность империи в целом обеспечить значительный сельскохо­зяйственный экспорт может быть объяснена двумя основными факторами: трудностью транспортировки и емкостью внутреннего рынка, который поглощал основную часть продукции. Состояние австро-венгерского сельского хозяйства, как и австро-венгерской промышленности, красноречиво отражало положение империи «между западом и востоком».

    Как уже отмечалось, Испания, Португалия ги Италия, — к ко­торым мы теперь можем добавить Грецию, схожкую с ними во мно­гих отношениях, — не проводили в XIX в. ско-лько-нибудь суще­ственных аграрных реформ. Большая часть населения этих стран даже в начале XX в. была занята в сельском хозяйстве, уровень производительности и доходов в экономике оставался одним из самых низких в Европе. Их население не моглю служить в каче­стве перспективного рынка для промышленной продукции, не го­воря уже о снабжении последней капиталами.- Хотя все четыре страны экспортировали некоторое количество фруктов и вина, для производства которых они имели подходящий климат, все они оставались частично зависимыми от импортга продовольствен­ного зерна.

    Для небольших государств Юго-Восточной^ Европы даже в большей степени, чем для рассмотренных вышле средиземномор­ских стран, оставалось характерным отсталое и: непроизводитель­ное сельское хозяйство, которое не создавало рьынка для промыш­ленных изделий, не производило достаточного к количества продук­тов и сырья и не давало рабочих рук для городской промышлен­ности. Однако оно обеспечивало небольшой иззбыток продукции для экспорта, как указывалось в главе 10.

    Российская империя также оставалась накануне Первой миро­вой войны преимущественно сельской и аграрно»й страной. Тем не менее, сельское хозяйство играло в России нескхолько иную роль, чем в Юго-Восточной Европе или в Средиземноморье. По-прежне­му отсталое российское сельское хозяйство обеспечивало продо-

    380
    вольствием население страны и создавало излишек для экспорта, который оказался решающим для рывка России к индустриализа­ции в конце XIX в. — начале XX в. Прежде считалось, что экс­портный излишек обеспечивался за счет крестьян, которые выпла­чивали высокие налоги («голодный экспорт»), но результаты не­давних исследований показали, что производительность сельского хозяйства и уровень жизни сельского населения росли, по край­ней мере, после 1885 г. Если это действительно было так, то Рос­сия находилась на пути экономического развития, по которому ранее прошли страны Западной Европы и Соединенные Штаты.

    Сельское хозяйство играло важную роль в процессе американ­ской индустриализации и в достижении Соединенными Штатами статуса ведущей экономической державы мира. С колониального времени сельское хозяйство не только в избытке снабжало город­ское население продуктами питания и сырьем, но также обеспечи­вало большую часть американского экспорта. Южные колонии по­ставляли в Европу табак, рис и индиго в обмен на промышленные товары, в которых нуждалась их растущая экономика. Новая Анг­лия и среднеатлантические колонии обменивали рыбу, муку и дру­гие продукты питания в Вест-Индии на сахар, черную патоку и ис­панские серебряные доллары, которые в конечном итоге стали ос­новой американской денежной системы. В первой половине XIX в. хлопок стал «королем» экспорта; более 80% объемов его производ­ства направлялось за границу, преимущественно в Ланкашир. После Гражданской войны, когда территории к западу от Миссиси­пи были соединены с атлантическим побережьем железными доро­гами и когда упали фрахтовые тарифы на океанские перевозки, главными предметами экспорта стали кукуруза и пшеница. В этот период около 20 — 25% всего сельскохозяйственного выпуска ухо­дило на иностранные рынки, в то время как для промышленных то­варов соответствующая доля составляла только 4 — 5%.

    Американское сельское хозяйство с самого начала было ориен­тировано на рынок. Хотя имелись примеры надомного производ­ства предметов домашнего обихода, например, домотканой одеж­ды, американские фермеры очень рано переключились на приоб­ретение продукции сельских ремесленников и небольших пред­приятий, которые изготавливали орудия труда и другие промыш­ленные товары. Было подсчитано, что в 1830-е гг. расходы сель­ских домохозяйств составляли более трех четвертей всех потреби­тельских расходов. Хотя эта пропорция сокращалась вместе с рос­том городского населения, абсолютные показатели продолжали расти. В конце столетия такие компании, занимающиеся торгов­лей по почте, как SearsRoebuckи MontgomeryWard, нашли вы­годным снабжать сельское население стандартными потребитель­скими товарами массового производства.

    Быстрый естественный прирост населения, преимущественно сельского, также поставлял рабочую силу для несельскохозяйст-

    381

    венных занятий. Этот источник рабочей силы был дополнен, осо­бенно с 1880-х гг., эмигрантами из Европы (большинство из кото­рых также были представителями сельского населения), но все же большая часть несельскохозяйственной рабочей силы была мест­ного происхождения. В этом отношении показательно, что многие известные бизнесмены (например, Генри Форд), политики и госу­дарственные деятели (в частности, Авраам Линкольн) имели сель­ские корни.

    У нас нет достаточных данных для того, чтобы установить со сколько-нибудь приемлемой степенью уверенности вклад амери­канского сельского хозяйства в формирование несельскохозяйст­венного капитала. Вероятнее всего, этот вклад был незначитель­ным. (С другой стороны, почти все — и весьма значительные — капиталы, вложенные в сельскую инфраструктуру и оборудова­ние, были аккумулированы в сельскохозяйственном секторе.) В любом случае ясно, что сельскохозяйственный сектор американ­ской экономики сыграл положительную роль в промышленной трансформации Соединенных Штатов.

    Соединенные Штаты не проводили и не нуждались в проведе­нии аграрной реформы европейского типа, но они получили ог­ромный стимул к развитию аграрного сектора благодаря исполь­зованию государственных земель. После Войны за независимость федеральное правительство приобрело право собственности на большую часть территорий к западу от Аппалачей, а после покуп­ки Луизианы и последующих территориальных приобретений — и на большую часть земель к западу от Миссисипи. С самого начала правительство проводило политику продажи земли частным вла­дельцам (и некоторым компаниям) по низким ценам — другими словами, политику свободного рынка земли. Однако поначалу ми­нимальные участки были достаточно велики (640 акров), что от­пугивало частных покупателей среднего достатка, особенно когда продажа велась за наличные или в краткосрочный кредит. Одна­ко постепенно политика изменилась: земля стала продаваться де­шевле и меньшими участками. Эта тенденция получила логичес­кое развитие в Законе о свободном поселении 1862 г., согласно которому поселенцы могли получать бесплатно 160 акров земли при условии, что они проживали на ней и обрабатывали ее в те­чение пяти лет.

    Пожалуй, ни в одной другой стране сельское хозяйство не иг­рало такую жизненно важную роль в процессе индустриализации, как в Японии. Ко времени революции Мэйдзи ее население со­ставляло приблизительно 30 млн человек; по европейским стан­дартам, плотность населения страны была достаточно высокой. К началу Первой мировой войны население превысило 50 млн, в ре­зультате чего плотность населения стала очень высокой. Несмотря на этот факт и недостаток пахотной земли, японское сельское хо­зяйство было достаточно эффективным, чтобы снабжать населе­ние продовольствием на протяжении большей части довоенного

    382

    периода (после 1900 г. некоторое количество риса импортирова­лось из колоний) и обеспечивать большую часть японского экс­порта, как было показано в главе 10. Благодаря земельному нало­гу, введенному в 1873 г., сельское хозяйство финансировало боль­шую часть правительственных расходов (94% в 1870-х гг. и почти 50% в 1900 г.) и тем самым, косвенным образом, являлось одним из источников формирования капитала. Несмотря на свою бед­ность, крестьянское население Японии представляло собой самый большой рынок для японской промышленности. Наконец, оно также давало рабочую силу для промышленности: доля занятых в сельском хозяйстве сократилась с 73% в 1870 г. до 63% в 1914 г., в то время как доля промышленной рабочей силы возросла за тот же период с менее чем 10% до почти 20%.
    1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   44


    написать администратору сайта