молодая_гвардия. Александр Фадеев Молодая Гвардия
 Скачать 5.3 Mb.
|
|
Улю. - За исключением Ули: она, как член штаба, может быть в любой момент раскрыта. Мы честно боролись, - сказал они мы имеем право разойтись с сознанием выполненного долга. Мы потеряли трех товарищей, среди них лучшего из лучших - Ваню Земнухова. Номы должны разойтись без чувства упадка и уныния. Мы сделали все, что смогли. Он замолчал. И никто не хотели не мог больше говорить. Пять месяцев шли они рядом друг с другом. Пять месяцев под властью немцев, где каждый день по тяжести физических и нравственных мучений и вложенных усилий был больше, чем просто день в неделе. Пять месяцев, - как пронеслись они И как же все изменилось за это время Сколько познали высокого и ужасного, доброго и черного, сколько вложили светлых прекрасных сил своей души в общее дело и друг в друга!. Только теперь им стало видно, что это была за организация Молодая гвардия, скольким обязаны они ей. И вот они должны были сами своими руками распустить ее. Девушки - Валя, Нина, Оля - тихо плакали. Уля сидела внешне спокойная, и страшный сильный свет бил из ее глаз. Сережка, склонив лицо к столу, выпятив свои подпухшие губы выводил ногтем узоры по скатерти. Туркенич молчал, глядя перед собой светлыми глазами в тонком рисунке его губ явственней обозначалась суровая волевая складка- Есть д-другие мнения - спросил Олег. Других мнений не было. Но Уля сказала- Яне вижу необходимости уходить мне сейчас. Мы, первомайцы, мало были связаны с клубом. Я подожду, может бытья могу работать дальше. Я буду осторожна- Тебе надо уйти, - сказал Олеги снова очень серьезно посмотрел на нее. Сережка, все время молчавший, вдруг сказал- Ей обязательно надо уходить- Я буду осторожна, - снова сказала Уля. С тяжелым чувством, не глядя друг на друга, они приняли решение оставить тройку из штаба в составе Анатолия Попова, Сумского и Ули, если она не уйдет. Если вернется Люба и выяснится, что она может остаться, она будет четвертой. Наметили возможные места явок у Натальи Алексеевны, у Кондратовича, у коммунистки с почты. Вынесли решение уходить всем так скоро, как только будет возможно. Олег сказал, что они девушки связные не уйдут до тех пор, пока всех не предупредят. Но никто из членов штаба и близких к штабу сегодня уже не должен был ночевать дома. Они вызвали Жору, Сергея Левашова и Степу Сафонова и сообщили им решение штаба. Потом они стали прощаться, Уля подошла к Олегу. Они обнялись- Сп-пасибо, - сказал Олег. - Спасибо, что ты была и есть. Она нежно провела рукой по его волосам. Но когда девушки стали прощаться с Улей, Олег не выдержали вышел во двор. Сережка вышел за ним. Они стояли неодетые, на морозе, под слепящим солнцем 1943 года- Ты все понял - глухо спросил Олег. Сережка кивнул головой- Все. Стахович может не выдержать. Так- Да. И нехорошо было бы сказать об этом нехорошо не доверять, когда не знаешь. Его уже наверно, мучают, а мы на свободе. Они помолчали- Куда думаешь итти? - спросил Сережка- Попробую перейти фронт- И я. Пойдем вместе- Конечно. Только со мной Нина и Оля- Я думаю, Валя тоже пойдет снами- сказал Сережка. Сергей Левашов с угрюмыми неловким выражением пошел прощаться к Туркеничу. - Обожди, ты что - сказал Туркенич, внимательно глядя на него- Я останусь пока, - угрюмо сказал Левашов. - Неразумно, - тихо сказал Туркенич. - Ты ей не помощь и не защита. Ты еще не дождешься ее, как тебя возьмут. А она - девушка ловкая или убежит, или обманет- Не пойду, - сказал Левашов. - Пойдешь со мной через фронт - резко сказал Туркенич. - Я еще пока не сменен. Левашов смолчал- Ну, товарищ комиссар, вместе через фронт - сказал Туркенич, увидев вошедшего Олега Но узнав, что образовалась уже группа в пять человек, покрутил головой - Всемером многовато Значит, до встречи здесь же, в рядах Красной Армии. Они взялись за руки, потянулись поцеловаться. Туркенич вдруг вырвался, махнул обеими руками и выбежал. Сергей Левашов поцеловал Олега и вышел за Туркеничем. У Степы Сафонова была родня в Каменске: он решил ждать там прихода Красной Армии. Ау Жоры в душе шла борьба, о какой он никому не мог сказать. Но он понимал, что ему нельзя оставаться. Должно быть, ему придется все-таки пойти в Новочеркасск к дяде, до которого они не дошли тогда с Ваней Земнуховым. Жора вспомнил вдруг весь их поход, слезы брызнули у него из глаз, ион вышел на улицу. Несколько минут они пробыли впятером Олег, Сережка и девушки-связные. Было решено что Сережке уже не стоит возвращаться домой, а Оля предупредит его родных через Витю Лукьянченко Потом Валя, Нина и Оля ушли оповестить членов организации о принятом решении, а Сережка оделся и пошел караулить он понимал, что Олегу надо побыть одному с семьей В то время когда в маленькой комнате бабушки происходило это совещание, родные Олега уже знали об аресте Земнухова и других и знали, что дети совещаются об этом. В доме хранилось оружие, красная материя для флагов, листовки, - все это Елена Николаевна и дядя Коля частью перепрятали, частью сожгли. Радиоприемник дядя Коля зарыл в подвале под кухней, обкатал землю и поставил на это место бочку с квашеной капустой. Но вот все это было сделано, и родные, сойдясь в комнате дяди Коли и привычно и невпопад откликаясь на болтовню и шалости трехлетнего сынишки Марины, как приговоренные, ждали чем кончится совещание. Дверь захлопнулась за последним из товарищей, и Олег вошел в комнату. Все повернулись к нему. Следы душевной борьбы и деятельности сошли с лица его, но сошло итак часто возникавшее детское выражение. Лицо его выражало скорбь- Мама. - сказал он. - И ты, бабуся. И ты,Коля, и Марина. - Он положил свою большую руку наголову мальчика, с веселым криком обнявшего егоза ногу. - Мне придется с вами проститься. Помогите мне собраться. А потом посидим напоследок вместе, как сиживали когда-то. Давно. - И отзвук улыбки, далекой, нежной, тронул его глаза и губы. Все встали и окружили его. .Снуют, снуют материнские руки, снуют, как птицы, над нежнейшими из нежнейших одежек, когда еще и одевать-то некого, когда он еще только острыми, нежными до замирания сердца толчками стучится в материнском животе, снуют, укутывая в первую прогулку, снуют обряжая в школу, а там ив первый отъезда там ив дальний поход, - вся жизнь из проводов и встреч, редких минут счастья, вечных мук сердца, - снуют, пока есть над кем, пока есть надежда снуют и когда нет надежды, обряжая дитя в могилу. И всем нашлось дело. Еще перебрали с дядей Колей бумаги. Пришлось сжечь дневник Кто-то зашил в тужурку его комсомольский билет, бланки временных комсомольских билетов Зачинили белье - одну смену. Уложили все в вещевой мешок продукты, мыло, зубную щетку иголку с нитками, белыми и черными. Нашли старую меховую шапку-ушанку для Сережки Тюленина. И еще продукты - в другой мешок, для Сережки, ведь их же пятеро. Не удалось только посидеть, как сиживали когда-то. Сережка то заходил, то уходил. Потом вернулись Валя, Нина и Оля. И уже ночь спустилась. И надо было прощаться. Никто не плакал. Бабушка Вера всех оглядела, у той застегнула пуговицу, тому поправила сумку. Судорожно прижимала к себе каждого и отталкивала, а Олега придержала дольше прижавшись к его шапке острым подбородком. Олег взял мать за руку они вышли в другую комнату- Прости меня, - сказал он. Мать выбежала водвори мороз ударил ей в лицо ив ноги. Она уже не видела их, она только слышала, как они хрустят по снегу, - едва слышен был этот звука вот уже и его не стало. А она все стояла и стояла под темным звездным небом. На рассвете таки не сомкнувшая глаз Елена Николаевна услышала стук в дверь. Она быстро накинула платье, спросила- Кто? Их было четверо начальник полиции Соликовский, унтер Фенбонг и двое солдат. Они спросили Олега. Елена Николаевна сказала, что он пошел по селам менять вещи на продукты. Они обыскали квартиру и арестовали всех жильцов, даже бабушку Веру Васильевну и Марину с трехлетним сыном. Бабушка едва успела предупредить соседей, Саплиных, чтобы присмотрели за домом. В тюрьме их рассадили по разным камерам. Марина с мальчиком попала в камеру, где сидело много женщин, не имевших никакого отношения к Молодой гвардии. Но среди них были Мария Андреевна Борц и сестра Сережки Тюленина - Феня, которая жила с детьми отдельно от семьи. От Фени Марина узнала, что старики - Александра Васильевна и даже скрюченный дед со своей клюшкой - тоже арестованы, а сестры Надя и Даша успели уйти Глава сорок восьмая Ваню Земнухова взяли на заре. Он собрался навестить Клаву в Нижней Александрова, встал затемно, прихватил с собой горбушку хлеба, надел пальто и шапку-ушанку и вышел на улицу. Необыкновенной чистоты и густоты ярко-желтая заря ровной полосой лежала на горизонте ниже серо-розовой дымки, растворявшейся в бледном ясном небе. Несколько дымков, розоватых и желтоватых, очень кучных ив тоже время очень воздушных, стояло над городом. Ваня ничего этого не увидел, но он с детства помнил, что так это бывает в такое ясное раннее морозное утро ина лице его, без очков, - он спрятал их во внутренний карман, чтобы они не отпотевали, - появилось счастливое выражение. С этим счастливым выражением они встретил подошедших к дому четырех человек, пока не рассмотрел что это немцы-жандармы и новый следователь полиции - Кулешов. В тот момент, как они подошли вплотную к нему и Ваня узнал их, Кулешов уже что -то спрашивал его, и Ваня понял, что они пришли за ним. Ив тоже мгновение, как это всегда бывало у него в решающие моменты жизни, он стал предельно холодно спокоен, и вопрос Кулешова дошел до него- Да, это я, - сказал Ваня- Достукался. - сказал Кулешов. - Я предупрежу родных, - сказал Ваня. Но он уже знал, что они не дадут ему войти в дом, и отвернувшись, постучал в ближнее окно - не по стеклу, а кулаком по среднему переплету рамы. В тоже мгновение Кулешов и солдат жандармерии схватили егоза руки, и Кулешов быстро ощупал ему карманы пальто и сквозь пальто карманы брюк. Открылась форточка, и выглянула сестра Ваня не мог разглядеть выражение ее лица- Скажи папане имаме, вызвали в полицию, пусть не тревожатся, скоро вернусь, - сказал он. Кулешов хмыкнул, покачал головой ив сопровождении немца-солдата взошел на крылечко: они должны были произвести обыск. А немец-сержант и другой солдат повели Ваню по узкой тропинке, протоптанной вдоль ряда домов в неглубоком снегу на этой малоезженной улице Сержанту и солдату пришлось итти по снегу, они отпустили Ваню и пошли за ним в затылок. Ваню, как он был в пальто и шапке-ушанке ив потертых ботинках со стоптанными каблуками, втолкнули в маленькую темную камеру с заиндевевшими стенами и склизким полом и заперли за ним дверь на ключ. Он остался один. Утренний свет чуть пробивался в узкую щель под потолком. В камере не было ни нар, ни койки. Острый запах исходил из параши в углу. Догадки, за что он взят, стало ли им известно что-нибудь о его деятельности, просто ли по подозрению, предал ли кто-нибудь, мысли о Клаве, о родителях, товарищах нахлынули на него Но он привычным усилием воли, словно уговаривая себя Спокойно, Ваня, только спокойно привел себя к единственной и главной для него сейчас мысли Терпи, там видно будет.» Ваня сунул окоченевшие руки в карманы пальто и прислонился к стене, склонив голову в ушанке, итак с присущим ему терпением простоял долго, он не знал сколько, - может быть несколько часов. Тяжелые шаги одного или нескольких человек беспрерывно звучали вдоль по коридору из конца вконец, хлопали двери камер. Доносились отдаленные или более ближние голоса. Потом шаги нескольких человек остановились у его камеры, и хриплый голос спросил - В этой. К майстеру!... И человек этот прошел дальше, и ключ завизжал в замке. Ваня отделился от стены и повернул голову. Вошел немецкий солдатне тот, что сопровождал его, а другой, с ключом, наверно дежурный по коридору, и полицай, лицо которого было знакомо Ване, потому что за это время они изучили всех полицаев. Ваня был отведен полицаем в приемную майстера Брюкнера, где, под охраной другого полицейского, Ваня увидел мальчишку, одного из тех, кого они посылали продавать сигареты. Мальчишка, очень осунувшийся, немытый, взглянул на Ваню, вскинул плечами, втянул в себя воздух носом и отвернулся. Ваня почувствовал некоторое облегчение. Но все равно ему придется все отрицать если он признает хотя бы, что он, Земнухов, украл подарки для того, чтобы немного подработать, от него потребуют выдать соучастников. Нет, не следует думать, что дело может сложиться благоприятно. Немец-писарь вышел из кабинета майстера и посторонился, придерживая дверь- Иди. иди. - с испуганным выражением торопливо сказал полицай, подтолкнув Ваню к дверям. И другой полицай также подтолкнул мальчишку, взяв его сзади за шею, Ваня и мальчишка почти разом вступили в кабинет, и дверь за ними затворилась. Ваня снял шапку. В кабинете было несколько человек. Ваня узнал майстера Брюкнера, сидевшего откинувшись за столом, с толстыми складками шеи над воротником мундира, и смотревшего прямо на Ваню округлившимися, как филина, глазами- Ближе Смирненький стал. - хрипло, словно голос его сквозь чащу продирался, сказал Соликовский, стоявший сбоку перед столом майстера с хлыстом в громадной руке. Следователь Кулешов, стоявший с другого боку, протянув длинную руку, подхватил под руку мальчишку и рывком подтащил его к столу- Он - спросил он с тихой усмешкой, мигнув в сторону Вани- Он. - едва выговорил мальчишка, втянул воздух косом и застыл. Кулешов, довольный, взглянул на майстера, потом на Соликовского. Переводчик поту сторону стола, почтительно склонившись к майстеру, пояснил, что здесь произошло. В этом переводчике Ваня признал Шурку Рейбанда, с которым он был хорошо знаком, как и все в Краснодоне, - Понял. - И Соликовский, прищурившись, посмотрел на Ваню узкими глазами, которые так далеко были спрятаны за его напухшими скулами, будто выглядывали из-за гор- Расскажи господину майстеру, с кем трудился. Живо- Не знаю, о чем выговорите- прямо взглянув на него, сказал Ваня своим глуховатым баском- Видала- с удивлением и возмущением сказал Соликовский Кулешову. - Такое им советская власть дала образование! А мальчишка при словах Земнухова испуганно посмотрел на него и поежился, точно ему стало холодно- Не совестно тебе Мальчишку бы пожалел, ведь он за тебя страдает, - сказал Кулешов с тихой укоризной. - Посмотри, это что лежит? Ваня оглянулся, куда указывал взгляд Кулешова. Возле стены лежал вскрытый мешок с подарками, часть из которых высыпалась на пол- Не знаю, какое это может иметь ко мне отношение. Мальчика этого вижу в первый раз, - сказал Ваня, становившийся все более и более спокойным. Майстеру Брюкнеру, которому Шурка Рейбанд переводил все, что они говорили, видимо надоело это, ион, мельком взглянул на Рейбанда, пробурчал что-то. Кулешов почтительно смолк, Соликовский вытянулся, опустив руки по швам- Господин майстер требует рассказать, сколько раз ты нападал на машины, с какой целью кто соучастник, что делали кроме, - всё, всё рассказать. - глядя мимо Вани, холодно говорил Шурка Рейбанд. - Как я мог нападать на машины, когда я даже тебя не вижу, это же тебе известно - сказал Ваня- Прошу отвечать господину майстеру. Но господину майстеру, видно, все уже было ясно, ион, сделав движение пальцами, сказал- К Фенбонгу! В одно мгновение все переменилось, Соликовский громадной рукой схватил Ваню за воротники, злобно сотрясая его, выволок в приемную, повернул лицом к себе и с силой ударил его крест-накрест хлыстом по лицу. На лице Вани выступили багровые полосы. Один удар пришелся на угол левого глаза, и глаз сразу стал оплывать, Полицай, приведший его, схватил егоза воротники они вместе с Соликовским, толкая Ваню и пиная коленями, поволокли его по коридору. В помещении, куда его втолкнули, сидели унтер Фенбонг и два солдата службы СС; они сидели с утомленными лицами и курили- Если ты, мерзавец, сейчас жене выдашь своих. - страшным шипящим голосом заговорил Соликовский, схватив Ваню за лицо громадной рукой с твердыми железными ногтями на пальцах. Солдаты, докурив и ногой притушив окурки, неторопливыми умелыми движениями сорвали с Вани пальто и всю одежду и голого швырнули на окровавленный топчан, Фенбонг красной рукой, поросшей светлыми волосами, также неторопливо перебрал на столе линьки из скрученного электрического провода и подал один Соликовскому, а другой взял себе, опробовав его взмахом в воздухе. И они вдвоем по очереди стали бить Ваню по голому телу, оттягивая линьки на себя. Солдаты держали Ваню за ноги и за голову. Кровь выступила по его телу после первых же ударов. Как только они начали бить его, Ваня дал себе клятву, что никогда больше не раскроет рта чтобы отвечать на вопросы, и никогда не издаст ни одного стона. И так он молчал все время, пока его били. Время от времени его переставали бить, и Соликовский спрашивал- Вошел в разум? Ваня лежал молча, не подымая лица, и его начинали бить снова. Не более чем за полчаса до него, на том же топчане также били Мошкова. Мошков, как и Ваня, отрицал какое бы тони было участие свое в хищении подарков. Стахович, который жил далеко на окраине, был арестован позже них; Стахович, как все молодые люди его складки, у которых основная двигательная пружина в жизни - самолюбие, мог быть более или менее стоек, мог даже совершить истерически героискии поступок на глазах у людей, особенно людей, ему близких или обладающих моральным весом. Но при встрече с опасностью или с трудностью один на один он был трус. Он потерял себя уже в тот момент, как его арестовали. Но он был умен тем изворотливым умом, который мгновенно находит десятки и сотни моральных оправданий, чтобы облегчить свое положение. При очной ставке с мальчишкой Стахович сразу понял, что новогодние подарки - единственная улика против него и его товарищей, которые не могут не быть арестованы. И мысль перевести все это в уголовное дело, чистосердечно признаться, что они сделали это втроем пустить слезу о страшной нужде и голоде и обещать искупить все честным трудом, - мысль эта мгновенно пришла ему в голову. Ион с такой искренностью проделал все это перед майстером |