молодая_гвардия. Александр Фадеев Молодая Гвардия
 Скачать 5.3 Mb.
|
|
Брюкнером и другими, что они сразу поняли, с кем имеют дело. Его стали бить тут же в кабинете требуя назвать и других сообщников они же, трое, были вечером в клубе и не могли сами разгрузить машину! На его счастье подошло время, когда майстер Брюкнер и вахтмайстер Балдер обедали. И Стаховича оставили в покое до вечера. Вечером с ним обошлись ласково и сказали, что его сразу же отпустят, если он назовет, кто похитил подарки. Он снова сказал, что они сделали это втроем. Тогда его отдалив руки Фенбонга и терзали до тех пор, пока не вырвали фамилию Тюленина. Про остальных он сказал, что не разобрал их в темноте. Жалкий, он не знал, что, выдав Тюленина, он вверг себя в пучину еще более страшных мучений, потому что люди, в руках которых он находился, знали, что они должны сломить его до конца именно теперь, когда он проявил слабость. Его мучили и отливали водой и опять мучили. И уже перед утром, потеряв облик человека он взмолился он не заслужил такой муки, он был только исполнителем, были люди, которые приказывали ему, пусть они и отвечают Ион выдал штаб Молодой гвардии вместе со связными. Он не назвал только Ульяны Громовой- неизвестно почему. В какую-то сотую мгновения он увидел ее прекрасные черные глаза перед собой и не назвал ее. Четвертого января была доставлена из поселка Краснодон в жандармерию Лядская, и ей дали очную ставку с Выриковой. Каждая считала другую виновницей своих злоключений, и они на глазах невозмутимого Балдера и потешавшегося Кулешова стали браниться, как базарные торговки, и разоблачать друг друга- Извини-подвинься, ты была пионервожатая. - красная до того, что не стало видно веснушек на ее скуластом лице, кричала Лядская. - Ох ты, вся Первомайка помнит, кто ходил с кружкой на Осоавиахим! - сжав кулачки кричала Вырикова, таки пронзая ненавистную острыми косичками. Они едва не полезли в драку. Их развели и подержали сутки под арестом. Потом их порознь снова вызвали к вахтмайстеру Балдеру. Схватив за руку сначала Вырикову, а потом точно также Лядскую, Кулешов каждой шипел одно и тоже- Будешь еще ангела из себя строить Говори, кто состоит в организации! И Вырикова, а потом Лядская, заливаясь слезами и клянясь, что они не только не состоят в организации, а всю жизнь ненавидели большевиков, также как большевики их, назвали всех комсомольцев и всех видных ребят, которые остались на Первомайке ив поселке Краснодон. Они прекрасно знали своих товарищей по школе и по месту жительства, кто нес общественную работу, кто как настроен, и каждая назвала десятка по два фамилий, которые довольно точно определяли круг молодежи, связанной с Молодой гвардией». Вахтмайстер Балдер, свирепо вращая глазами, сказал каждой из них, что он не верит в ее непричастность к организации и должен предать ее наряду с выданными ею преступниками страшным мучениям. Но он жалеет ее, есть выход из положения... Вырикова и Лядская были выпущены из тюрьмы одновременно, каждая не зная, но предполагая, что другая тоже не вышла чистенькой. Им положено было жалованье по двадцать три марки в месяц. Они сунули друг другу деревянные руки, как если бы между ними ничего не было- Дешево отделались, - сказала Вырикова. - Заходи как-нибудь. - Уж правда, что дешево, как-нибудь зайду, - сказала Лядская. И они разошлись, Первые дни после ареста Земнухова и его товарищей по клубу Уля не ночевала дома. Была какая-то странная закономерность в арестах, каждый из которых немедленно становился известным на Первомайке. Арестовали сначала родителей тех членов штаба, кто ушел из города. Потом арестовали родителей Арутюнянца, Сафонова и Левашова, то есть тех ребят, близких к штабу, кто тоже ушел из города. Четвертого января на работе у себя в механическом цехе был арестован Володя Осьмухин. Толя Гром гремит, отказавшийся из-за Володи уйти вместе с Арутюнянцем, узнал об этом от Елизаветы Алексеевны- Что же ты делаешь Ты же губишь себя Уходи немедленно. - в порыве материнского отчаяния воскликнула Елизавета Алексеевна- Не пойду я, - тихо сказал Толя. - Чего же я пойду - Ион махнул шапкой. Нет, он не мог никуда пойти, если Володя в тюрьме. В тот же день была арестована Тося Мащенко и еще кое-кто из рядовых членов Молодой гвардии». Никто из оставшихся на свободе не мог предположить, что эти новые аресты, их приливы и отливы зависят от страшной стихии признаний Стаховича. После того как он выдавал кого-нибудь, ему давали отдых. Начинали мучить снова, ион опять кого-нибудь выдавал. Но эти аресты, как предсказывал Олег, не затронули Первомайки и поселка Краснодон. И Уля вернулась домой. Проснувшись в своей постели после того, как она столько дней провела у подруг, Уля по внутренней потребности отвлечь себя от тяжелых мыслей, с рвением занялась домашними делами, вымыла пол, собрала завтракать. Мать, посветлев оттого, что дочка дома, даже встала к столу. Отец был угрюм и молчалив. Все дни, что Уля не ночевала дома, а только днем забегала на час другой проведать родных или взять что-нибудь, все эти дни Матвей Максимовичи Матрена Савельевна только и говорили об арестах в городе, избегая смотреть в глаза друг другу. Уля попробовала было заговорить о посторонних делах, мать неловко поддержала ее, но так фальшиво это прозвучало, что они обе смолкли. Уля даже не запомнила, когда она вымыла и перетерла посуду и убрала со стола. Отец ушел по хозяйству Уля стояла у окна, спиной к матери, в простом темно-синем с белыми пятнышками домашнем платье, которое она так любила. Тяжелые волнистые косы ее покойно, свободно сбегали по спине до гибкой сильной талии ясный свет солнца, бивший в оттаявшее окно сквозил через вившиеся у висков неприглаженные волосы. Уля стояла и смотрела в окно на степь и пела. Она не пела стой поры, как пришли немцы Мать штопала что-то, полулежа в постели. Она с удивлением услышала, что дочь поет, и даже отложила штопку. Дочь пела что-то совсем незнакомое матери, пела свободным грудным голосом. Служил ты недолго, но честно Во славу родимой земли. Никогда Матрена Савельевна даже не слышала этих слов. Что-то тяжелое, скорбное было в пении дочери, .Подымется мститель суровый, И будет он нас посильней. Уля оборвала песню и все стояла так, глядя в окно на степь- Что это ты пела - спросила мать- Так, не думаючи, что вспомнилось, - сказала Уля, не оборачиваясь. В это время распахнулась дверь, ив комнату, запыхавшись, вбежала старшая сестра Ули. Она была полнее Ули, румяная, светлая, в отца, но теперь на ней лица не было- К Поповым жандармы пришли - сказала она задыхающимся шопотом, будто ее могли услышать там, у Поповых. Уля обернулась- Вот как От них лучше подальше, - не изменившись в лице, сказала Уля спокойным голосом, подошла к двери, неторопливо надела пальто и накрылась платком. Нов это время она уже услышала топот тяжелых ботинок по крылечку, чуть откинулась на цветастый полог которым занавешена была зимняя одежда, и повернула лицо к двери. Так на всю жизнь она и запомнилась материна фоне этого цветастого полога, выделившего сильный профиль ее лица, с подрагивающими ноздрями и длинными полуопущенными ресницами, словно пытавшимися притушить огонь, бивший из глаз ее, ив белом платке, еще не повязанном и ниспадавшем по ее плечам. В горницу вошли начальник полиции Соликовский и унтер Фенбонг в сопровождении солдата с ружьем- Вот она и сама красотка - сказал Соликовский. - Не успела Ай-я-яй. - сказал он, окинув взглядом ее стройную фигуру в пальто ив этом ниспадавшем платке- Голубчики Родимые мои - запричитала мать, пытаясь подняться с постели. Уля вдруг гневно сверкнула на нее глазами, и мать осеклась и примолкла. Нижняя челюсть у нее тряслась. Начался обыск. Отец толкнулся в дверь, но солдатне впустил его. В это время обыск шел и у Анатолия. Его производил следователь Кулешов. Анатолий стоял посреди комнаты в распахнутом пальто, без шапки, немецкий солдат держал его сзади за руки. Полицай наступал на Таисью Прокофьевну и кричал- Давай веревку, тебе говорят Таисья Прокофьевна, рослая, красная от гнева, кричала- Очумел ты, - чтоб я дала тебе веревку родного сына вязать. Аспиды вы, истинно слово аспиды- Дай ему веревку, мама, чтобы он не визжал, - говорил Анатолий, раздувая ноздри, - ах же шестеро, как же им вести одного несвязанного?. Таисья Прокофьевна заплакала, вышла в сени и бросила веревку к ногам сына. Улю поместили в ту большую общую камеру, где сидели Марина с маленьким сыном, Мария Андреевна Борц, Феня - сестра Тюленина, а из молодогвардейцев Аня Сопова из пятерки Стаховича, белая, рыхлая, полногрудая девушка, которая была уже так сильно избита, что едва могла лежать. Камеру освободили от посторонних, ив течение дня она заполнилась девушками с Первомайки. Среди них были Майя Пегливанова, Саша Бондарева, Шура Дубровина, сестры Иванихины - Лиля, Тоня, и другие. Не было ни нар, ни коек, девушки и женщины размещались на полу. Камера была так забита что начала оттаивать, и с потолка все время капало. Соседняя, тоже большая камера, судя по всему, была отведена для мальчиков. Туда все время приводили арестованных. Уля стала выстукивать Кто там сидит Оттуда ответили Кто спрашивает Уля назвала себя. Ей отвечал Анатолий. В соседней камере сидело большинство мальчиков-первомаицев: Виктор Петров, Боря Гловань, Рагозин, Женя Шепелев, брат Саши Бондаревой - Вася, - их арестовали вместе. Если уж так случилось, девушкам все-таки стало теплее оттого, что мальчишки с Первомайки сидят рядом- Я очень боюсь мучений, - чистосердечно призналась Тоня Иванихина со своими детскими крупными чертами лица и длинными ногами. - Я, конечно, умру, ничего не скажу, а только я очень боюсь- Бояться ненужно наши близко, а может быть мы еще устроим побег - сказала Саша Бондарева. - Девочки, вы совсем не знаете диалектики. - начала было Майя, и как ни тяжело было у всех на душе, все вдруг рассмеялись так трудно было представить, что такие слова можно произносить в тюрьме. - Конечно Ко всякой боли можно притерпеться - говорила нерастерявшаяся Майя. К вечеру в тюрьме стало тише. В камере горела под потолком тусклая электрическая лампочка, оплетенная проволокой, углы камеры лежали во мраке. Иногда доносился какой нибудь дальний окрик по-немецки, и кто-то пробегал мимо камеры. Иногда несколько пар ног стуча, проходило по коридору, и слышно было звяканье оружия. Однажды они все вскочили потому что донесся ужасный звериный крик, - кричал мужчина, и от этого было особенно страшно. Уля простукала в стенку к мальчикам- Это не из вашей камеры? Оттуда ответили- Нет. Но девушки сами услышали, когда повели из соседней камеры. И тотчас же послышался стук- Уля. Уля. Она отозвалась- Говорит Виктор. Толю увели. Уля вдруг явственно увидела перед собой лицо Анатолия, его всегда серьезные глаза которые обладали такой особенностью вдруг просиять, точно одарить, и содрогнулась представив себе, что ему предстоит. Нов это время щелкнул ключ в замке, дверь их камеры отворилась и развязный голос произнес- Громова!... Вот что осталось в ее памяти. Некоторое время она стояла в приемной Соликовского. В кабинете кого-то били. В приемной на диване сидела жена Соликовского с завитыми бледнорусыми пакляными волосами, с узелком в руке, и, зевая, ожидала мужа, а рядом сидела маленькая девочка с такими же пакляными волосами и сонными глазами и ела пирожок с яблочной начинкой. Дверь открылась и из кабинета вывели Ваню Земнухова с неузнаваемо опухшим лицом. Он чуть не натолкнулся на Улю, иона едва не вскрикнула. Потом она вместе с Соликовским стояла перед майстером Брюкнером, и тот, должно быть не в первый уже раз, совершенно равнодушно задал ей какой-то вопрос. И Шурка Рейбанд, с которым она танцевала в клубе перед войной и который пытался за ней ухаживать, теперь, делая вид, что ее совершенно не знает, перевел ей этот вопрос. Но она не расслышала того, что он ей сказал, потому что она, еще будучи на воле, приготовила то, что она скажет, если ее арестуют. Иона с холодным выражением лица сказала это- Яне буду отвечать на вопросы, потому что не признаю завами права судить меня. Вам нужны жертвы, я приготовилась быть одной из них. Делайте со мной, что хотите, новы больше ничего от меня не услышите. И майстер Брюкнер, который за эти дни, наверно, много раз слышал подобные фразы, не рассердился, а сделал движение пальцами и сказал- К Фенбонгу!. Ужасна была не боль от мучений, - она могла перенести любую боль, она даже не помнила как били ее, - ужасно было, когда они кинулись ее раздевать иона, чтобы избавиться от их рук вынуждена была сама раздеться перед ними. Когда ее вели назад в камеру, навстречу ей пронесли на руках Анатолия Попова с запрокинутой светлой головой и свесившимися до полу руками, из угла его рта струйкой текла кровь. Уля всеже помнила, что должна владеть собой, когда войдет в камеру, и, может быть, ей это удалось. Она входила в камеру, а полицай, сопровождавший ее крикнул- Иванихина Антонина!... Уля разминулась в дверях с Тоней, взглянувшей на нее кроткими, полными ужаса глазами, и дверь за Улей закрылась. Нов это время на всю тюрьму прозвучал пронзительный детский крик не Тонин, а просто какой-то девочки- Они взяли мою младшую - вскричала Мария Андреевна. Она, как тигрица, кинулась на дверь и стала биться в нее и кричать - Люся. Они схватили тебя, маленькую Пустите Пустите!. Маленький сынишка Марины проснулся и заплакал Глава сорок девятая Эти дни Любку видели в Ворошиловграде, в Каменске, в Ровеньках, однажды она попала даже в Миллерово. Круг ее знакомств среди вражеских офицеров сильно вырос. Карманы ее были набиты дареным печеньем, конфетами, шоколадом, иона простодушно угощала ими первого встречного. отчаянной отвагой и беспечностью кружилась она по самой кромке пропасти, с детской улыбкой и сощуренными голубыми глазами, в которых иногда проскальзывало что- то жестокое. В эту поездку в Ворошиловград Олег просил ее снова лично связаться с Иваном Федоровичем, чтобы тот знал, что Молодая гвардия готова в любой момент выступить с оружием в руках, и чтобы предусмотреть связь с областным центром в решающие дни, когда фронт приблизится к Донбассу. Но Ивана Федоровича уже не было в Ворошиловграде. Человек с которым Любка была связана, сказал ей, что немцы сильно свирепствуют в городе и что Иван Федорович выехал на село. Человек этот сам менял квартиры чуть лине ежедневно. Он был немыт, небрит, с глазами красными от бессонницы, но очень возбужден новостями с фронта. Ему нужны были сведения о ближних резервах немцев, о снабжении, об отдельных частях, - целый ворох сведений. Любке снова пришлось связаться с интендантским полковником, и был момент, когда ей показалось, что вряд ли она сможет выкарабкаться. Все интендантское управление, во главе с этим полковником с несвежим лицом и обвисающими брылями, покидало Ворошиловград, покидало с неслыханной торопливостью. Поэтому и у самого полковника, который, чем больше он пил, становился все стеклянней, и у других офицеров было отчаянное настроение. Любка выкарабкалась только потому, что их было слишком много. Они мешали друг другу и ссорились, ив конце концов она все-таки очутилась на квартире, где жила девочка гриб-боровик. Любка даже унесла с собой банку чудного варенья, подаренного ей лейтенантом, который все еще на что-то надеялся. Любка разделась и легла в постель, в холодной, нетопленой комнате с высоким потолком. В это время раздался страшный стук в дверь. Любка приподняла голову. В соседней комнате проснулись гриб-боровик и ее мама. В дверь так стучали, будто хотели ее выломать. Любка быстро выскочила из-под одеяла, - от холода она спала в лифе ив чулках, - сунула ноги в туфли и влезла в платье. В комнате было совсем темно. Хозяйка испуганно спрашивала в сенях, кто это ей отвечали грубые голоса, - это были немцы. Любка подумала, что это перепившиеся офицеры приехали к ней, и сильно растерялась Она еще не успела сообразить, что ей предпринять, как в комнату к ней, стуча тяжелыми ботинками на толстой подметке, вошли три человека, и один из них осветил Любку электрическим фонарем- Licht! * (* - Свет (немецк.)- вскричал чей-то голос,.и Любка узнала лейтенанта. Да, это был они два жандарма. У лейтенанта было перекошено лицо от злости, когда он держа над головой ночник, поданный ему из-за двери хозяйкой, всматривался в Любку. Он передал ночник жандарму и изо всей силы ударил Любку по лицу. Потом растопыренными пальцами он разбросал лежавшие на стуле у изголовья мелкие предметы туалета, будто искал что-то. Губная гармоника, лежавшая под носовым платком, упала на пол, лейтенант со злобой наступил на нее и смял каблуком. Жандармы произвели обыск по всей квартире, а лейтенант уехали Любка поняла, что это неон привез жандармов, а они нашли Любку через него где-то что-то открылось, но что - этого она не могла знать. Дама, хозяйка квартиры, и девочка гриб-боровик оделись и, ежась от холода, наблюдали за обыском. Вернее, дама наблюдала, а гриб-боровик с жгучим интересом и любопытством неотрывно смотрела на Любку. В последний момент Любка порывисто прижала гриб- боровик к себе и поцеловала его прямо в крепкую щечку. Любку привезли в ворошиловградскую жандармерию. Какой-то чин просмотрел ее документы и с помощью переводчика расспросил ее, действительно ли она Любовь Шевцова ив каком городе она проживает. При допросе присутствовал, сидя в углу, какой-то паренек, лица его Любка не рассмотрела. Паренек все время дергался. У Любки забрали чемодан с платьем и со всеми вещами, кроме разных мелких предметов, банки с вареньем и пестрого большого платка которым она повязывала иногда шею и который попросила вернуть ей, чтобы завязать все, что у нее осталось. Так она и появилась, в оставшемся на ней ярко-пестром крепдешиновом платье и с этим узелком с различными принадлежностями косметики и с банкой варенья, в камере первомайцев - днем, когда шел допрос. |