Сборник АРГО 2020_compressed. Ассоциация российских географовобществоведов тихоокеанский институт географии дво ран xi научная Ассамблея
 Скачать 7.5 Mb.
|
|
– доимперскую, имперскую, советскую и постсоветскую [4]. Каждой из них соответствует специфический конкретно-исторический тип геополитических отношений, в том числе ГПС, геополитические тренды и структуры пространства, обусловленные как внутренними, так и внешними геополитических факторов. В доимперскую эпоху , с XIII в., но особенно активно с XVI в., утверждается тренд развития этно-государственных ГПС различного цивилизационного типа в ходе взаимодействия внутренних и внешних цивилизационно-геополитических государство- и регионообразующих факторов. Они сформировали полицентричную структуру евразийского геополитического пространства со славяно- православным русско-княжеским ядром (Новгородская республика, Киевское, Владимирское и другие русские княжества), западно- цивилизационным фасадом – на западе (Литва, Польша, Швеция и др.), восточно-христианским фасадом – на юго-западе (Византия и др.), исламским – на востоке (Золотая орда, Казанское, Сибирское ханства) и на юге (Астраханское, Крымское ханства, Османская империя и др.). В имперскую эпоху (XVIII – начало XX веков) в результате формирования российской геополитической системы доминировал геополитический тренд расширения российско-евразийской региональной общности, первоначально в западном, а затем в южном и восточном направлениях за счёт колонизации новых территорий посредством установления с ними колониально-геополитических отношений военно-политического, идеологического (самодержавие, православие) и экономического характера. Сложилась моноцентрическая имперская геополитическая структура евразийского пространства, объединявшая ГПС метрополии и колоний. В советскую эпоху (1918 – 1991 годы) геополитическим трендом становится дальнейшее расширение евразийской геополитической общности усилиями Советской России и СССР и её радикальная трансформация вследствие действия внутренних и внешних факторов формационно-геополитического (социалистического) характера. Геополитическая структура Евразийского пространства приобретает интернационально-моноцентрический характер на новой основе – идеологической (коммунистическая идеология, интернационализм), социально-экономической (централизованная плановая экономика, социальное равенство), государственно-геополитической (унитарно- федеративная модель управления, союзные и автономные советские 75 республики) и интернационально-геополитической (ГПС социалистических стран и интегрировавших их международных организаций – СЭВ, ОВД и др.). Основной геополитический тренд развития евразийского геополитического пространства в постсоветскую эпоху (с 1990 г.) – формирование его полицентричной структуры и геополитическая регионализация вследствие дезинтеграционно-интеграционых процессов: дробление на государственные, межгосударственные и внутригосударственные ГПС различного типа, внутренняя геополитическая регионализация в связи с распадом СССР и мировой социалистической системы, интеграционные процессы между постсоциалистическими государствами. При этом новые государственные ГПС представлены разнонаправленными цивилизационно-геополитическими векторами развития: Западным (евроатлантическим) (прибалтийские государства, а также современные Грузия, Украина, Молдова) и Евразийским (россиецентричным) (страны ОДКБ, ЕАС, СНГ, непризнанные государства) с разномасштабным влиянием на них азиатских векторов (тюркоцентричного, ираноцентричного, китаецентричного). Дезинтеграцинно-интеграционные процессы в Евразийском геополитическом пространстве сформировали его трёхуровневую геополитическую структуру, представленную следующими уровнями: 1) макрорегиональным: ГПС международных региональных организаций как регионы «де-юре» разного типа – СНГ, ОДКБ, СГРБ, ЕАЭС, ГУАМ, СГБМ, ОЧЭС, ШОС; 2) межгосударственным субрегиональным: «ГПС-субрегионы» «де-юре», в частности СГРБ, «Европрибалтика» (прибалтийские страны-члены ЕС и НАТО), Молдавия-Приднестровье, Армения- Нагорный Карабах, «геополитические треугольники» Азербайджан- Грузия-Турция, Россия-Абхазия-Южная Осетия и др.; 3) внутригосударственным: «биполярные» и «многополярные» ГПС «де-факто» на основе исторических этно-культурных областей и внешнего цивилизационно-геополитического воздействия на них (Россия, Белоруссия, Украина, Молдавия, Азербайджан, Киргизия, Таджикистан) или создания новых внутренних территориально- политических систем «де-юре» (федеральные округа в России); 74 Геополитические системы Евразийского геополитического пространства, как и Евразийский макрорегион в целом, прошли в своём развитии четыре геополитические эпохи – доимперскую, имперскую, советскую и постсоветскую [4]. Каждой из них соответствует специфический конкретно-исторический тип геополитических отношений, в том числе ГПС, геополитические тренды и структуры пространства, обусловленные как внутренними, так и внешними геополитических факторов. В доимперскую эпоху , с XIII в., но особенно активно с XVI в., утверждается тренд развития этно-государственных ГПС различного цивилизационного типа в ходе взаимодействия внутренних и внешних цивилизационно-геополитических государство- и регионообразующих факторов. Они сформировали полицентричную структуру евразийского геополитического пространства со славяно- православным русско-княжеским ядром (Новгородская республика, Киевское, Владимирское и другие русские княжества), западно- цивилизационным фасадом – на западе (Литва, Польша, Швеция и др.), восточно-христианским фасадом – на юго-западе (Византия и др.), исламским – на востоке (Золотая орда, Казанское, Сибирское ханства) и на юге (Астраханское, Крымское ханства, Османская империя и др.). В имперскую эпоху (XVIII – начало XX веков) в результате формирования российской геополитической системы доминировал геополитический тренд расширения российско-евразийской региональной общности, первоначально в западном, а затем в южном и восточном направлениях за счёт колонизации новых территорий посредством установления с ними колониально-геополитических отношений военно-политического, идеологического (самодержавие, православие) и экономического характера. Сложилась моноцентрическая имперская геополитическая структура евразийского пространства, объединявшая ГПС метрополии и колоний. В советскую эпоху (1918 – 1991 годы) геополитическим трендом становится дальнейшее расширение евразийской геополитической общности усилиями Советской России и СССР и её радикальная трансформация вследствие действия внутренних и внешних факторов формационно-геополитического (социалистического) характера. Геополитическая структура Евразийского пространства приобретает интернационально-моноцентрический характер на новой основе – идеологической (коммунистическая идеология, интернационализм), социально-экономической (централизованная плановая экономика, социальное равенство), государственно-геополитической (унитарно- федеративная модель управления, союзные и автономные советские 75 республики) и интернационально-геополитической (ГПС социалистических стран и интегрировавших их международных организаций – СЭВ, ОВД и др.). Основной геополитический тренд развития евразийского геополитического пространства в постсоветскую эпоху (с 1990 г.) – формирование его полицентричной структуры и геополитическая регионализация вследствие дезинтеграционно-интеграционых процессов: дробление на государственные, межгосударственные и внутригосударственные ГПС различного типа, внутренняя геополитическая регионализация в связи с распадом СССР и мировой социалистической системы, интеграционные процессы между постсоциалистическими государствами. При этом новые государственные ГПС представлены разнонаправленными цивилизационно-геополитическими векторами развития: Западным (евроатлантическим) (прибалтийские государства, а также современные Грузия, Украина, Молдова) и Евразийским (россиецентричным) (страны ОДКБ, ЕАС, СНГ, непризнанные государства) с разномасштабным влиянием на них азиатских векторов (тюркоцентричного, ираноцентричного, китаецентричного). Дезинтеграцинно-интеграционные процессы в Евразийском геополитическом пространстве сформировали его трёхуровневую геополитическую структуру, представленную следующими уровнями: 1) макрорегиональным: ГПС международных региональных организаций как регионы «де-юре» разного типа – СНГ, ОДКБ, СГРБ, ЕАЭС, ГУАМ, СГБМ, ОЧЭС, ШОС; 2) межгосударственным субрегиональным: «ГПС-субрегионы» «де-юре», в частности СГРБ, «Европрибалтика» (прибалтийские страны-члены ЕС и НАТО), Молдавия-Приднестровье, Армения- Нагорный Карабах, «геополитические треугольники» Азербайджан- Грузия-Турция, Россия-Абхазия-Южная Осетия и др.; 3) внутригосударственным: «биполярные» и «многополярные» ГПС «де-факто» на основе исторических этно-культурных областей и внешнего цивилизационно-геополитического воздействия на них (Россия, Белоруссия, Украина, Молдавия, Азербайджан, Киргизия, Таджикистан) или создания новых внутренних территориально- политических систем «де-юре» (федеральные округа в России); 76 Литература 1. Каледин Н.В. Политическая география: истоки, проблемы, принципы научной концепции. СПб., Изд-во СПбГУ, 1996. 2. Каледин Н.В., Елацков А.Б. Геополитическая самоорганизация общества как теоретический объект политической географии и геополитики // Общественная география в меняющемся мире: фундаментальные и прикладные исследования: материалы международной науч. конф. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2019. С. 53- 56. 3. Каледин Н.В., Елацков А.Б. Политическая география, геополитика и геополитические факторы процессов регионализации // Проблемы регионального развития в начале XXI века: материалы международной науч. конф. Калининград, Издательство БФУ им. И.Канта, 2019. С. 83-90. 4. Каледин Н.В., Каледин В.Н. Пространственно-временная динамика интеграционно-дезинтеграционных процессов в Евразии // Россия и её регионы в полимасштабных интеграционно- дезинтеграционных процессах: материалы международной науч. конф. Пермь, Изд-во Пермского ун-та, 2017. С.39-44. Сведения об авторе: Каледин Николай Владимирович, кандидат географических наук, доцент, доцент кафедры региональной политики и политической географии Института наук о Земле Санкт-Петербургского государственного университета n.kaledin@spbu.ru +7 911 1824911 УДК 339.92 Кузнецов А.В. Kuznetsov A.V. ЛОКАЛИЗАЦИЯ ИНВЕСТИЦИЙ ТНК РАЗНЫХ СТРАН В КРУПНЕЙШИХ ГОРОДАХ ЕАЭС LOCALIZATION OF FDI OF MNES FROM VARIOUS COUNTRIES IN LARGEST CITIES OF THE EAEU На основе национальной статистики и косвенных оценок выявлены крупнейшие города ЕАЭС – ведущие реципиенты прямых иностранных инвестиций. Бесспорное лидерство принадлежит Москве, но часть капиталовложений просто приписана к расположенным в ней 77 штаб-квартирам дочерних структур иностранных ТНК. Выделяются также Алматы, Санкт-Петербург и Минск. У ТНК разных стран есть свои предпочтения. Так, в Петербурге повышенную роль играют инвесторы Северной Европы. The study was carried out at MGIMO-University under the Russian Science Foundation support (project no.19-18-00251). On the basis of national statistics and indirect estimates, the leading recipients of foreign direct investment were identified among the largest cities of the EAEU. The undisputed leadership belongs to Moscow, but part of the capital investment is simply attributed to the headquarters of subsidiaries of foreign TNCs located in the city. Almaty, Saint Petersburg and Minsk are also singled out. TNCs from different countries have their own preferences. For example, Northern European investors play an increased role in St. Petersburg. Ключевые слова: прямые иностранные инвестиции, ТНК, Москва, Санкт-Петербург, Минск, Нур-Султан, Алматы Key words: foreign direct investments, TNCs, Moscow, St. Petersburg, Minsk, Nur-Sultan, Almaty По данным ЮНКТАД, накопленные прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в странах ЕАЭС составили на конец 2018 г. 586,8 млрд. долл. или 1,8% мирового объема таких капиталовложений [1, p. 216-219]. Данные, публикуемые ЕЭК, чуть выше – 690,9 млрд. долл., причем величина взаимных ПИИ стран ЕАЭС невелика – около 24 млрд. долл. [2, с. 24-25]. Распределение между государствами-членами, учитывая масштабы их экономики, относительно равномерное – например, на Россию приходится лишь 69-72% ПИИ (при вкладе в ВВП интеграционной группировки на уровне почти 87%), а даже в занимающей последнее место Киргизии накоплено 4-5 млрд. долл. Однако нельзя сбрасывать со счетов и внутрирегиональные контрасты в распределении ПИИ. В данной статье основное внимание уделено значению крупнейших городов ЕАЭС как реципиентов ПИИ. Для рассмотрения выбраны все столицы государств-членов (у всех численность населения превышает 1 млн. чел.), а также Санкт- Петербург (второй по людности город ЕАЭС) и Алматы (крупнейший город Казахстана, второй по значению страны – реципиента ПИИ в ЕАЭС). Поскольку все страны ЕАЭС собирают сведения о ПИИ по сопоставимой методике (в соответствии с рекомендациями ОЭСР и МВФ), в региональном анализе мы будем опираться на национальные сведения об иностранных капиталовложениях. В России статистику 76 Литература 1. Каледин Н.В. Политическая география: истоки, проблемы, принципы научной концепции. СПб., Изд-во СПбГУ, 1996. 2. Каледин Н.В., Елацков А.Б. Геополитическая самоорганизация общества как теоретический объект политической географии и геополитики // Общественная география в меняющемся мире: фундаментальные и прикладные исследования: материалы международной науч. конф. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2019. С. 53- 56. 3. Каледин Н.В., Елацков А.Б. Политическая география, геополитика и геополитические факторы процессов регионализации // Проблемы регионального развития в начале XXI века: материалы международной науч. конф. Калининград, Издательство БФУ им. И.Канта, 2019. С. 83-90. 4. Каледин Н.В., Каледин В.Н. Пространственно-временная динамика интеграционно-дезинтеграционных процессов в Евразии // Россия и её регионы в полимасштабных интеграционно- дезинтеграционных процессах: материалы международной науч. конф. Пермь, Изд-во Пермского ун-та, 2017. С.39-44. Сведения об авторе: Каледин Николай Владимирович, кандидат географических наук, доцент, доцент кафедры региональной политики и политической географии Института наук о Земле Санкт-Петербургского государственного университета n.kaledin@spbu.ru +7 911 1824911 УДК 339.92 Кузнецов А.В. Kuznetsov A.V. ЛОКАЛИЗАЦИЯ ИНВЕСТИЦИЙ ТНК РАЗНЫХ СТРАН В КРУПНЕЙШИХ ГОРОДАХ ЕАЭС LOCALIZATION OF FDI OF MNES FROM VARIOUS COUNTRIES IN LARGEST CITIES OF THE EAEU На основе национальной статистики и косвенных оценок выявлены крупнейшие города ЕАЭС – ведущие реципиенты прямых иностранных инвестиций. Бесспорное лидерство принадлежит Москве, но часть капиталовложений просто приписана к расположенным в ней 77 штаб-квартирам дочерних структур иностранных ТНК. Выделяются также Алматы, Санкт-Петербург и Минск. У ТНК разных стран есть свои предпочтения. Так, в Петербурге повышенную роль играют инвесторы Северной Европы. The study was carried out at MGIMO-University under the Russian Science Foundation support (project no.19-18-00251). On the basis of national statistics and indirect estimates, the leading recipients of foreign direct investment were identified among the largest cities of the EAEU. The undisputed leadership belongs to Moscow, but part of the capital investment is simply attributed to the headquarters of subsidiaries of foreign TNCs located in the city. Almaty, Saint Petersburg and Minsk are also singled out. TNCs from different countries have their own preferences. For example, Northern European investors play an increased role in St. Petersburg. Ключевые слова: прямые иностранные инвестиции, ТНК, Москва, Санкт-Петербург, Минск, Нур-Султан, Алматы Key words: foreign direct investments, TNCs, Moscow, St. Petersburg, Minsk, Nur-Sultan, Almaty По данным ЮНКТАД, накопленные прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в странах ЕАЭС составили на конец 2018 г. 586,8 млрд. долл. или 1,8% мирового объема таких капиталовложений [1, p. 216-219]. Данные, публикуемые ЕЭК, чуть выше – 690,9 млрд. долл., причем величина взаимных ПИИ стран ЕАЭС невелика – около 24 млрд. долл. [2, с. 24-25]. Распределение между государствами-членами, учитывая масштабы их экономики, относительно равномерное – например, на Россию приходится лишь 69-72% ПИИ (при вкладе в ВВП интеграционной группировки на уровне почти 87%), а даже в занимающей последнее место Киргизии накоплено 4-5 млрд. долл. Однако нельзя сбрасывать со счетов и внутрирегиональные контрасты в распределении ПИИ. В данной статье основное внимание уделено значению крупнейших городов ЕАЭС как реципиентов ПИИ. Для рассмотрения выбраны все столицы государств-членов (у всех численность населения превышает 1 млн. чел.), а также Санкт- Петербург (второй по людности город ЕАЭС) и Алматы (крупнейший город Казахстана, второй по значению страны – реципиента ПИИ в ЕАЭС). Поскольку все страны ЕАЭС собирают сведения о ПИИ по сопоставимой методике (в соответствии с рекомендациями ОЭСР и МВФ), в региональном анализе мы будем опираться на национальные сведения об иностранных капиталовложениях. В России статистику 78 ПИИ обобщает ЦБ РФ, причем в разрезе регионов он использует методы, завышающие показатели за счет учета капиталов, путешествующих по кругу через офшоры и другие перевалочные базы. Так, на конец 2018 г. в России им зарегистрировано 497,4 млрд. долл. ПИИ, из которых на Москву пришлось 223,0 млрд. долл. (в том числе только с Кипра – 46,9 млрд.), а на Санкт-Петербург – 19,2 млрд. долл. (из них с Кипра – 7,4 млрд.) [3]. Таким образом, на два крупнейших города России приходится почти 49% всех накопленных в стране ПИИ. Однако, как было показано уже несколько лет назад, даже безотносительно к псевдо-иностранному статусу ПИИ из некоторых офшоров, немалая часть капиталовложений в Москве только зарегистрирована (например, инвестиции в нефтегазовый сектор), будучи приписана к головным штаб-квартирам иностранных ТНК [4]. Фактические ПИИ в Москве вряд ли превышают 100 млрд. долл., а в Санкт-Петербурге – 10 млрд. долл. Правда, необходимо учесть также немалый объем ПИИ в пригородах двух крупнейших российских городов, т.е. фактические капиталовложения в столичных городских агломерациях. Более того, важно подчеркнуть, что крупнейшие города и их пригороды очень часто становятся первыми центрами локализации дочерних предприятий ведущих ТНК, приходящих с инвестициями в ту или иную страну [5]. В Казахстане роль двух крупнейших городов как получателей иностранных капиталовложений не столь велика, так как в стране доминируют ПИИ в нефтегазовый сектор, и они четко привязаны в статистике Национального банка Республики Казахстан к соответствующим регионам, богатым углеводородным сырьем. В настоящее время доступна статистика о притоке ПИИ за 2014-2018 гг., который в целом по стране составил 105,8 млрд. долл. (тогда как общий объем накопленных ПИИ достиг 160,4 млрд.). При этом в Алматы поступило только 21,9 млрд. долл., а в Нур-Султан (бывшую Астану) – 3,0 млрд., т.е. доля двух крупнейших городов составила 23,5% [6]. Вероятно, общие накопленные ПИИ, зарегистрированные в Алматы, превышают 30 млрд. долл. Похожая на российскую ситуация, по-видимому, складывается в Белоруссии, где лидирует столица (отчасти за счет регистрации ПИИ в штаб-квартирах иностранных дочерних структур). Регулярных публикаций о распределении ПИИ между регионами страны нет, но обрывочные сведения Белстата показывают, что в Минске регистрируется примерно 60-75% всех ПИИ в стране (например, [7]). При общем объеме ПИИ в Белоруссии на уровне более 20 млрд. долл. (хотя есть и более скромные оценки) Минск среди городов- 79 реципиентов ПИИ в ЕАЭС выходит на 4-е место после Москвы, Алматы и Санкт-Петербурга. Занимающий 5-е место в ЕАЭС Нур-Султан в любом случае обгоняет Ереван и Бишкек, которые сосредотачивают далеко не все ПИИ, пришедшие в Армению и Киргизию соответственно. Вместе с тем надо учитывать, что в Сахалинской области России и Атырауской области Казахстана накопленные ПИИ исчисляются десятками миллиардов долларов, поэтому города этих регионов, к которым в статистике привязаны соответствующие вложения в добычу нефтегазового сырья, формально будут обгонять все города ЕАЭС, кроме Москвы и Алматы (однако в любом случае такая статистика центральными банками или статистическими ведомствами государств- членов ЕАЭС не публикуется). Специфика отраслевой структуры и разное географическое положение определяют различия в предпочтениях ТНК отдельных стран в качестве прямых инвесторов в различных городах ЕАЭС. Прежде всего следует отметить «эффект соседства» (подробнее объяснение этого феномена см. [8]). Например, в Санкт-Петербурге из 19,2 млрд. долл. накопленных на конец 2018 г. ПИИ 1267 млн. долл. пришлось на шведские, а 921 млн. долл. – на финляндские капиталовложения. Это означает, что в Петербурге было сосредоточено 27,8% всех шведских и 20,2% всех финляндских ПИИ в России, тогда как в целом в «северной столице» было накоплено лишь 3,9% прямых иностранных капиталовложений в Российской Федерации. Важную роль играет отраслевая специализация стран, где находится соответствующий город. Однако в целом у столичных городов повышена роль ПИИ в сферу услуг (в частности, розничную торговлю, телекоммуникационный и банковский бизнес). Например, по данным рейтинга «Эксперт-400», в России по итогам 2018 г. в десятку крупнейших по размеру выручки компаний, подконтрольных иностранному капиталу, входили две французские торговые сети – «Леруа Мерлен Восток» и «Ашан» [9]. При этом к весне 2019 г., по данным сайта компании, «Леруа Мерлен» открыл свыше 100 магазинов более чем в 60 городах России, однако почти ¼ из них находилась в Москве и ее ближайших пригородах. Из более чем 300 магазинов четырех разных форматов, открытых в России компанией «Ашан», свыше 40% находилось в Москве и Московской области. Для сравнения: в третьем по людности городе России – Новосибирске, уступающем столице по численности населения менее чем в 10 раз, было лишь по 3 магазина «Леруа Мерлен» и «Ашан». 78 ПИИ обобщает ЦБ РФ, причем в разрезе регионов он использует методы, завышающие показатели за счет учета капиталов, путешествующих по кругу через офшоры и другие перевалочные базы. Так, на конец 2018 г. в России им зарегистрировано 497,4 млрд. долл. ПИИ, из которых на Москву пришлось 223,0 млрд. долл. (в том числе только с Кипра – 46,9 млрд.), а на Санкт-Петербург – 19,2 млрд. долл. (из них с Кипра – 7,4 млрд.) [3]. Таким образом, на два крупнейших города России приходится почти 49% всех накопленных в стране ПИИ. Однако, как было показано уже несколько лет назад, даже безотносительно к псевдо-иностранному статусу ПИИ из некоторых офшоров, немалая часть капиталовложений в Москве только зарегистрирована (например, инвестиции в нефтегазовый сектор), будучи приписана к головным штаб-квартирам иностранных ТНК [4]. Фактические ПИИ в Москве вряд ли превышают 100 млрд. долл., а в Санкт-Петербурге – 10 млрд. долл. Правда, необходимо учесть также немалый объем ПИИ в пригородах двух крупнейших российских городов, т.е. фактические капиталовложения в столичных городских агломерациях. Более того, важно подчеркнуть, что крупнейшие города и их пригороды очень часто становятся первыми центрами локализации дочерних предприятий ведущих ТНК, приходящих с инвестициями в ту или иную страну [5]. В Казахстане роль двух крупнейших городов как получателей иностранных капиталовложений не столь велика, так как в стране доминируют ПИИ в нефтегазовый сектор, и они четко привязаны в статистике Национального банка Республики Казахстан к соответствующим регионам, богатым углеводородным сырьем. В настоящее время доступна статистика о притоке ПИИ за 2014-2018 гг., который в целом по стране составил 105,8 млрд. долл. (тогда как общий объем накопленных ПИИ достиг 160,4 млрд.). При этом в Алматы поступило только 21,9 млрд. долл., а в Нур-Султан (бывшую Астану) – 3,0 млрд., т.е. доля двух крупнейших городов составила 23,5% [6]. Вероятно, общие накопленные ПИИ, зарегистрированные в Алматы, превышают 30 млрд. долл. Похожая на российскую ситуация, по-видимому, складывается в Белоруссии, где лидирует столица (отчасти за счет регистрации ПИИ в штаб-квартирах иностранных дочерних структур). Регулярных публикаций о распределении ПИИ между регионами страны нет, но обрывочные сведения Белстата показывают, что в Минске регистрируется примерно 60-75% всех ПИИ в стране (например, [7]). При общем объеме ПИИ в Белоруссии на уровне более 20 млрд. долл. (хотя есть и более скромные оценки) Минск среди городов- 79 реципиентов ПИИ в ЕАЭС выходит на 4-е место после Москвы, Алматы и Санкт-Петербурга. Занимающий 5-е место в ЕАЭС Нур-Султан в любом случае обгоняет Ереван и Бишкек, которые сосредотачивают далеко не все ПИИ, пришедшие в Армению и Киргизию соответственно. Вместе с тем надо учитывать, что в Сахалинской области России и Атырауской области Казахстана накопленные ПИИ исчисляются десятками миллиардов долларов, поэтому города этих регионов, к которым в статистике привязаны соответствующие вложения в добычу нефтегазового сырья, формально будут обгонять все города ЕАЭС, кроме Москвы и Алматы (однако в любом случае такая статистика центральными банками или статистическими ведомствами государств- членов ЕАЭС не публикуется). Специфика отраслевой структуры и разное географическое положение определяют различия в предпочтениях ТНК отдельных стран в качестве прямых инвесторов в различных городах ЕАЭС. Прежде всего следует отметить «эффект соседства» (подробнее объяснение этого феномена см. [8]). Например, в Санкт-Петербурге из 19,2 млрд. долл. накопленных на конец 2018 г. ПИИ 1267 млн. долл. пришлось на шведские, а 921 млн. долл. – на финляндские капиталовложения. Это означает, что в Петербурге было сосредоточено 27,8% всех шведских и 20,2% всех финляндских ПИИ в России, тогда как в целом в «северной столице» было накоплено лишь 3,9% прямых иностранных капиталовложений в Российской Федерации. Важную роль играет отраслевая специализация стран, где находится соответствующий город. Однако в целом у столичных городов повышена роль ПИИ в сферу услуг (в частности, розничную торговлю, телекоммуникационный и банковский бизнес). Например, по данным рейтинга «Эксперт-400», в России по итогам 2018 г. в десятку крупнейших по размеру выручки компаний, подконтрольных иностранному капиталу, входили две французские торговые сети – «Леруа Мерлен Восток» и «Ашан» [9]. При этом к весне 2019 г., по данным сайта компании, «Леруа Мерлен» открыл свыше 100 магазинов более чем в 60 городах России, однако почти ¼ из них находилась в Москве и ее ближайших пригородах. Из более чем 300 магазинов четырех разных форматов, открытых в России компанией «Ашан», свыше 40% находилось в Москве и Московской области. Для сравнения: в третьем по людности городе России – Новосибирске, уступающем столице по численности населения менее чем в 10 раз, было лишь по 3 магазина «Леруа Мерлен» и «Ашан». 80 В завершение необходимо отметить, что анализ географии ПИИ именно в разрезе городов является новым направлением исследований транснационального бизнеса [10]. Наиболее продуктивным, на наш взгляд, является как раз анализ материалов ведущих ТНК о локализации их предприятий, который может успешно дополнить весьма скудную официальную статистическую информацию о накопленных ПИИ. |