билеты по русской литературе. Билеты по Русской литературе. Билет 1 3 Билет 2 5 Билет 3 9

• Название: Билет 1 3 Билет 2 5 Билет 3 9
• Анкор: билеты по русской литературе
• Дата: 13.04.2022
• Размер: 286.87 Kb.
• Имя файла: Билеты по Русской литературе.docx
• Тип: Документы; #471927
• страница: 7 из 31

Билет № 9

Творчество М. Горького после революции. Жанры, проблемы, характеры.

После Февральской революции, в апреле 1917 года, Горький выразил свои оптимистические надежды на ее великий освободительный смысл, веру в ее разум: «Русский народ обвенчался со Свободой. Будем верить, что от этого союза в нашей стране, измученной и физически, и духовно, родятся новые сильные люди».

Расценивая «междуклассовую борьбу» как неизбежный, «хотя и трагический момент данного периода истории», М. Горький в то же время призывал народ и правительство «отказаться от грубейших насилий над человеком».

Вопрос о насилии стал важнейшим в его расхождении с правительством большевиков после Октябрьской революции, в 1917-1918 годах. С гневом Горький выступает против насильственных – «нечаевско-бакунинских», как он их характеризует, – методов борьбы, против пагубного для России идейного максимализма, против арестов правительством «всех несогласномыслящих», в защиту интеллигенции, «мозга страны». Предостерегая об опасности иллюзий – «грез» о всемирной революции, об угрозе догматизма вождей, тех, для которых «догма выше человека», писатель расценивает Октябрь как преждевременный и опасный для России эксперимент, жестокий опыт. Изо дня в день, последовательно Горький выступает с позиций защитника демократии и культуры. Позднее он счел подобные разногласия с большевиками своей ошибкой, связанной с «тревогой за судьбу» рабочего класса.

В период пребывания Горького за границей, в Европе (1921-1928), когда связи с Россией хотя и не прерывались, но не могли быть всесторонними и непосредственными, мировоззрение писателя постепенно менялось в сторону усиления «социального идеализма», идеализации нового, «коллективного человека», нарастающего абстрагирования в представлениях писателя о русской, советской действительности.

В основе своей марксистское, ориентированное на социалистическую революцию, миропонимание М. Горького в 1920-1930-е годы вместе с тем несет на себе ярко выраженный отпечаток воззрений рационалистически-просветительского типа, с их установкой на всесильный человеческий разум, на всемогущее знание. Подобные установки были восприняты писателем еще от авторитетной для него традиции русской демократии 1860-1870-х годов, а позже были закреплены его марксистской ориентацией.

Социально-педагогические установки Горького особенно настойчиво проявлялись во второй половине 1920-х–1930-е годы, в его переписке с советскими писателями, когда, исходя из своей «спасительной» романтической веры в нового человека, он неукоснительно требовал от литературы оптимистического, утверждающего пафоса и исключительно этой мерой измерял ценность художественного произведения.

Во всех случаях «мудрости старости» он предпочитает «мудрость молодости». На этой основе Горький воздвигал свой способ художественного обобщения, типизации, в соответствии с которым типическим считается то, что возникает в жизни вопреки обычаю и что со временем должно стать обычаем, или, говоря словами писателя, то исключение, которое обещает быть правилом. В духе своей эпохи, творившей культ нового, грядущего «завтра», Горький снижал значимость прошлого, традиций, корней в жизни страны, как и отдельного человека. Это проскальзывает во многих его высказываниях: он говорил о «ненависти к прошлому», о том, что «наш самый безжалостный враг – наше прошлое», что русский народ – «нация без традиций». Подобные убеждения писателя питали его мировоззренческое (не только биографическое — по условиям воспитания, городского детства) отталкивание Горького от крестьянства, стойкий его скептицизм в отношении к мужику, к деревне, а это, в свою очередь, определяло в понимании им социально-политической ситуации в стране в 1920-1930-е годы, годы укрепляющегося сталинизма. Скорым и неправым был его суд над деревней в статье «О русском крестьянстве» (1922).

Позиция Горького в отношении к крестьянству – один из серьезнейших факторов, объясняющих возможность «союза» писателя со сталинизмом, вольного или невольного примирения с ним в конце 1920-х-1930-е годы. Выразилось это в цепи таких фактов, как одобрение Горьким сталинской политики коллективизации, закономерно приведшей к раскрестьяниванию, публичная поддержка репрессивных судебных процессов начала 1930-х годов, их идеологическое оправдание провозглашением лозунга – «Если враг не сдается, его уничтожают», в подписи Горького, утвердившего своим авторитетом ложь первой книги о ГУЛАГе – сборника «Беломорско-Балтийский канал».

В объяснении причин «союза» Горького со сталинизмом надо учитывать не только момент психологический (возможный страх перед всесилием диктатора), но и обстоятельства иного порядка – положение, в которое он по возвращении в СССР волей Сталина и уловками Ягоды был поставлен, – изоляцию («узник в собственном доме»), мешающую ему адекватно представить и оценить обстановку в стране, и весомость его идеологических шор, предрассудков и иллюзий.

Однако самым надежным судией художника остаются его творческие создания, произведения – главное мерило его подлинной значимости.

В 1920-1930-е годы Горький, мечтая о будущем, пишет по преимуществу о прошлом.

Весьма богатый, плодоносный слой в творчестве писателя 1920-х годов составили портретные очерки, которые примыкают к «Моим университетам». Среди них литературные портреты «Л.Н. Толстой», «Время Короленко», «О Михайловском», «А.А. Блок», «Сергей Есенин», а также мемуарные очерки «Иван Вольнов», «Н.А. Бугров», «Савва Морозов» и др. из «Заметок из дневника». Воспоминания Горького складываются не только как «памятник» герою, нередко лицу замечательному, но и как внутренний с ним спор, скрытый диалог. Особенно ярко это обнаруживается в очерках об «учителях» жизни, таких, как «Л.Н. Толстой» или «Время Короленко» и «В.Г. Короленко».

Потребность художника в осмыслении совершившегося в 1917 году в России исторического перелома и его истоков вызывает в творчестве Горького переход от «малого» эпоса к большому. В середине 1920-х годов он осуществляет давно зревший у него замысел художественной истории поколений. Таким произведением явился роман «Дело Артамоновых».

Историзм художественного мышления Горького получает еще больший размах в четырехтомном романе «Жизнь Клима Самгина», над которым он работал с 1925 года до 1936-го, до своей смерти (первая часть вышла в 1927 году, вторая — в 1928-м, третья – в 1931-м и четвертая, незаконченная, печаталась в 1933-м (частично) и в 1937-м). Замысел был грандиозен – представить жизнь русской интеллигенции в панораме жизни всей России на переломе истории, за 40 лет – с 80-х годов XIX века до 1917-го, до крушения последней русской монархии.

В «Жизни Клима Самгина» рассматриваются традиционные для русской культуры проблемы: интеллигенция и революция, народ и интеллигенция, личность и история, революция и судьба России. Интеллигенция предстает в романе во множестве фигур, различных идейных, философских и политических течений, в многообразии точек зрения на жизнь – в диалоге, полилоге, «хаосе» голосов. Перед читателем проходят консерваторы и революционеры, атеисты, ницшеанцы и сторонники нового христианства, оптимисты и пессимисты, декаденты (Нexaeва), народники (отец Клима Иван Самгин, его брат Яков, писатель Катин и многие другие), социал-демократы, марксисты (Кутузов, Елизавета Спивак, Поярков, Гогин, Любаша Сомова), такие самобытные индивидуальности, как умный, трезвый и циничный интеллигент-делец Варавка, ироничный и скептичный аристократ Туробоев, «купеческий сын», миллионер, сочувствующий марксистам Лютов, гуманист, вечный защитник женщин врач Макаров, интеллигент-плебей, журналист Дронов, пророк-идеалист Томилин, насквозь земная, отрицающая христианство и поверившая в святость хлыстовских радений Марина Зотова.

Разветвленная и многоликая система персонажей в романе держится концентрической формой повествования, единой господствующей в ней точкой зрения Самгина. Вместе с тем автор настойчиво подчеркивает, что Клим смотрит на все сквозь серые, дымчатые очки, обесцвечивающие и искажающие картину мира.

В нашей культуре Максим Горький останется прежде всего не памятью о его удивительной жизни и странной, трагической писательской судьбе: начав «буревестником», глашатаем эпохи, он окончил пленником времени. Он останется в русской литературе своими художественными произведениями, с богатством колоритных характеров, неповторимостью ситуаций, свежестью авторского голоса и мечтой о человеке, который когда-нибудь будет Гордым.