Майкл Льюис - Большая игра на понижение. Тайные пружины финансов. Большая играна понижениемайкл ЛьюисТайные пружины финансовой катастрофыМайкл ЛьюисБ

• Название: Большая играна понижениемайкл ЛьюисТайные пружины финансовой катастрофыМайкл ЛьюисБ
• Дата: 14.12.2022
• Размер: 2.94 Mb.
• Имя файла: Майкл Льюис - Большая игра на понижение. Тайные пружины финансов.pdf
• Тип: Документы; #844748
• страница: 9 из 12

Г л а в а 8
Затянувшееся затишье
В тот самый день, когда Стив Айсман стал первым, кто испы- тал почти сексуальное удовольствие от исследования в Grant’s
Interest Rate Observer, д-р Майкл Бэрри получил от своего фи- нансового директора копию этой же статьи вместе с шутливой припиской: «Майк, ты что, подрабатываешь в Grant’s?»
«Да нет», — ответил Бэрри, не особенно обрадовавшись тому, что кто-то разделяет его взгляды. — Странно только, что Grant’s не связался с нами…» Живя в мире финансов, он держался в стороне от него, словно находился по другую сто- рону оконного стекла и не мог заставить себя постучаться. Он первым, еще в начале 2003 года, заметил неладное в американ- ской финансовой системе: расширение кредитования за счет
использования финансовых инструментов. Мудреные финансо- вые продукты изобретались с единственной целью — кредито- вать людей, которые никогда не смогут вернуть деньги. «Я аб- солютно уверен в том, что финальным актом этой пьесы станет кризис финансовых институтов, которые творят такие глупо- сти, — писал он в апреле 2003 года своему приятелю, которого удивляла мрачность квартальных писем, адресованных инве- сторам Scion Capital. — У меня есть дело. Зарабатывать деньги

194 Большая игра на понижение для моих клиентов. Точка. Но как же погано на душе, когда ты делаешь ставки, которые должны принести колоссальную при- быль в случае трагедии». Весной 2005 года он раньше других инвесторов разглядел грядущую трагедию и прямо поставил на понижение низкокачественных ипотечных облигаций.
Теперь, в феврале 2007 года, дефолты по низкокачественным кредитам достигли рекордных уровней, финансовые институты зашатались, но никто не помнил, что Бэрри говорил и делал до этого. А он просил инвесторов набраться терпения — ведь вложения могут окупиться, только когда истечет срок действия завлекающих ставок по ипотечным кредитам 2005 года. Ин- весторы ждать не желали. Многие не доверяли Бэрри, а он, в свою очередь, считал, что они его предали. С самого начала он знал финал, но промежуточных этапов представить не мог.
«Тогда мне хотелось заснуть и проснуться в 2007 году», — го- ворит Бэрри. Чтобы сохранить ставки против низкокачествен- ных ипотечных облигаций, ему пришлось уволить половину и без того маленького штата и ликвидировать миллиардные ставки против компаний, наиболее тесно связанных с рын- ком низкокачественных ипотечных кредитов. Сейчас он был как никогда одинок. Единственное, что изменилось, — это его видение причин происходящего.
Незадолго до этого жена притащила Бэрри на прием к пси- хологу Стэнфордского университета. Воспитательница дет- ского сада обратила внимание на отклонения в поведении их четырех летнего сына Николаса и посоветовала родителям показать ребенка врачу. Николас не спал во время тихого часа и засыпал, когда воспитательница что-нибудь рассказывала. Его психологическая деятельность была «очень активной». Майкл
Бэрри подавил в себе раздражение. В конце концов, он и сам был врачом и понимал, что воспитательница намекает на не- замеченный им синдром дефицита внимания. «В ординатуре я работал с людьми, страдавшими дефицитом внимания и ги- перактивностью, и всегда считал, что этим диагнозом злоупо- требляют, — говорит он. — Это такой “спасительный” диагноз для родителей, которым нужно медицинское обоснование, что- бы напичкать ребенка лекарствами или чтобы оправдать его

Глава 8. Затянувшееся затишье 195
дурное поведение». Бэрри подозревал, что его сын отличается от других детей, но отличается в хорошую сторону. «Он задает массу вопросов, — рассказывает Бэрри. — Я всегда поощрял его любознательность, поскольку сам в детстве засыпал всех вопросами и ужасно расстраивался, когда мне затыкали рот».
Он стал внимательнее наблюдать за сыном и заметил, что маль- чику, несмотря на умственные способности, трудно общаться с окружающими. «Любые попытки сближения с его стороны почему-то отталкивали от него детей, хотя он не делал им ни- чего дурного». Бэрри вернулся домой и сказал жене: «Не пере- живай! Он нормальный ребенок!»
Бросив на него удивленный взгляд, жена поинтересовалась:
«Откуда ты знаешь?»
На что д-р Майкл Бэрри ответил: «Он моя копия! В детстве я был таким же».
Заявления в несколько детских садов вернулись с отказом без всяких объяснений. Сдавшись под напором родителей, ди- ректор одного из садиков сказал Бэрри, что у его сына пробле- мы с мелкой и крупной моторикой. «Он очень плохо справ- лялся с ножницами и карандашами, — поясняет Бэрри. — Ну подумаешь. Я до сих пор рисую, как четырехлетний ребенок, и терпеть не могу манипуляции с ножницами». Но чтобы успо- коить жену, он согласился протестировать сына. «Тест просто докажет, что он умный ребенок, этакий “рассеянный гений”».
По результатам тестов, проведенных детским психологом, мальчику был поставлен диагноз — синдром Аспергера. Клас- сический случай, сказала психолог и порекомендовала отдать
Николаса в специальную школу. Д-р Майкл Бэрри не знал что и думать: у него сохранились довольно смутные воспоми- нания об этом синдроме со времен учебы в медицинском. Жена вручила ему стопку книг об аутизме и смежных расстройствах.
Сверху лежали книги психолога Тони Аттвуда «Полное описа- ние синдрома Аспергера» и «Синдром Аспергера: руководство для родителей и специалистов».
«Выраженное нарушение невербального общения, например визуального контакта…»
Есть.

196 Большая игра на понижение
«Неспособность общения со сверстниками…»
Есть.
«Отсутствие спонтанного желания разделить с окружаю- щими радость, успехи или интересы…»
Есть. «Трудности в интерпретировании социальных / эмоцио- нальных сигналов…»
Есть.
«Трудности с выражением эмоций или нарушение меха- низма, сдерживающего проявление гнева…»
Есть.
«…Увлеченность компьютерами объясняется тем, что с ними не нужно разговаривать и общаться, к тому же они логичны, последовательны и не склонны к смене настроения. Именно поэтому компьютеры являются идеальным объектом интереса для людей с синдромом Аспергера…»
Есть.
«У многих людей имеется хобби… Разница между нормаль- ным проявлением и эксцентричностью, характерной для син- дрома Аспергера, заключается в том, что своим увлечениям человек предается в уединении, посвящает им практически все время и постоянно о них говорит».
Есть… есть… есть.
Прочтя несколько страниц, Майкл Бэрри осознал, что чи- тает не про сына, а про самого себя. «Много ли найдется лю- дей, которые, открыв книгу, находят в ней инструкцию с объ- яснением многого в своей жизни? — говорит он. — Отврати- тельно читать о том, кто ты есть. Мне казалось, я не такой, как остальные, но книга говорила, что я в действительности такой же, как и другие. У нас с женой — типичной парой с синдромом Аспергера — родился сын с синдромом Аспер- гера». Стеклянный глаз потерял свое значение как причина; удивительно, что его вообще удавалось считать причиной. Раз- ве мог стеклянный глаз объяснить патологический страх плов- ца перед глубиной — страх перед тем, что таится под толщей воды? Разве мог он объяснить детскую страсть к стирке де- нежных купюр? Маленький Майкл мыл долларовые купюры, вытирал их полотенцем, а затем складывал между страницами

Глава 8. Затянувшееся затишье 197
книги и прижимал сверху стопкой книг. И все это для того, чтобы иметь «новые» деньги. «В одно мгновение я превра- тился в карикатуру, — говорит Бэрри. — Я всегда отличался феноменальным умением сосредотачиваться и очень быстро усваивать материал. И мне казалось, это моя индивидуальная особенность. И вот выясняется, что это типичное качество многих людей с синдромом Аспергера. Теперь мои действия можно объяснить заболеванием».
Бэрри не желал мириться с этим открытием. Он обладал да- ром находить и анализировать информацию, представлявшую для него интерес. А интерес к собственной персоне всегда был вне конкуренции. И вот в 35 лет он узнал о себе нечто новое — и сразу же пожалел об этом. «Я сразу подумал, что наверняка многие живут с таким синдромом и даже не подозревают о нем.
И задумался: может, оно и к лучшему? Может быть, эти знания пойдут мне на пользу?»
Бэрри обратился к психологу, желая разобраться, как его синдром сказывается на жене и детях. Однако его работу эта новая информация не затронула. Не изменилась ни манера ин- вестировать, ни манера общаться с инвесторами. Он не расска- зал им о своем расстройстве. «Я не считал, что это существен- ный факт, подлежавший раскрытию, — поясняет он. — У меня не было какого-то нового заболевания. Оно всегда во мне си- дело». В то же время диагноз объяснял многое в его выборе способа зарабатывать на жизнь: навязчивую потребность в не- опровержимых фактах, стремление к логичности, умение легко и быстро «переваривать» скучную и объемную финансовую от- четность. Люди с синдромом Аспергера не в состоянии кон- тролировать свою увлеченность. Его интерес к финансовым рынкам, а не, скажем, к коллекционированию каталогов газо- нокосилок можно считать чистой воды везением. Посмотрев на ситуацию с такой точки зрения, он подумал, что сложные современные финансовые рынки были будто специально соз- даны на радость людям с синдромом Аспергера. «Проспекты эмиссии низкокачественных ипотечных облигаций по силам одолеть только человеку с синдромом Аспергера», — замечает
Бэрри.

198 Большая игра на понижение
В начале 2007 года Майкл Бэрри очутился в типичной для него странной ситуации. Он купил страховку на массу ре- ально дрянных низкокачественных ипотечных облигаций, соз- данных на основе кредитов 2005 года, но это были его лич-
ные дефолтные свопы. Другие практически не имели с ними дело — почему-то считалось, будто кредиты 2005 года каче- ственнее кредитов 2006 года. На языке рынка облигаций они назывались «старыми». Это был самый главный аргумент: пулы кредитов, против которых он ставил, воспринимались как «от- носительно чистые». Чтобы доказать ошибочность подобных утверждений, Бэрри провел собственное исследование и выяс- нил: дефолты по пулам кредитов, на понижение которых он ста- вил, были почти в два раза вероятнее, чем в целом по сделкам с низкокачественными бумагами 2005 года, а обращения взы- скания на недвижимость по ним — на треть. Кредиты, выдан- ные в 2006 году, были действительно хуже кредитов 2005 года, но и последние качеством не отличались, а, кроме того, были ближе к моменту изменения процентной ставки. Для игры на понижение он выбрал самых подходящих домовладельцев.
На протяжении 2006 года и в первые месяцы 2007 года
Бэрри посылал свой перечень дефолтных свопов в Goldman
Sachs, Bank of America и Morgan Stanley с просьбой показать его потенциальным покупателям. Он хотел получить представ- ление о рыночной цене. В этом, в конце концов, и заключалась официальная функция дилеров — посредничество и формиро- вание рынка. Однако данную функцию они не выполняли. «Соз- давалось впечатление, что дилеры просто брали мой перечень и делали ставки сами», — говорит Бэрри. С каждым месяцем от сервисеров, отвечавших за сбор платежей по кредитам, по- ступали все более тревожные данные: качество кредитов, лежа- щих в основе облигаций, стремительно ухудшалось, тем не ме- нее стоимость страхования этих облигаций падала. «Логика меня подвела, — сокрушается Бэрри. — Я не мог объяснить происходящее». В конце каждого дня проводился небольшой перерасчет: если рынок низкокачественных бумаг падал, банки переводили деньги ему, а если рынок укреплялся, он переводил деньги банкам. Судьба Scion Capital зависела от этих ставок,

Глава 8. Затянувшееся затишье 199
но в краткосрочной перспективе она определялась не откры- тым и свободным рынком, а Goldman Sachs, Bank of America и Morgan Stanley, которые ежедневно решали, принесут дефолт- ные свопы Майка Бэрри прибыль или убыток.
У Майка Бэрри и вправду сформировался весьма необыч- ный портфель дефолтных свопов. Они отбирались необычной личностью, обладавшей необычным взглядом на финансовые рынки и действовавшей без оглядки на кого-либо. Одно только это обстоятельство позволяло фирмам с Уолл-стрит навязывать ему свои цены. Поскольку никто больше не покупал и не про- давал аналогичные инструменты, определить их стоимость было крайне затруднительно, поэтому Goldman Sachs и Morgan
Stanley определяли ее на свое усмотрение. Бэрри выявил зако- номерности в их политике управления рынком: все хорошие новости относительно рынка жилья и экономики в целом трак- товались как подвод потребовать дополнительное обеспечение со стороны Scion Capital, плохие же новости рассматривались как не имеющие отношения к сделанным ставкам. Фирмы всегда заявляли, что у них нет собственных позиций, а портфель сба- лансирован, но их поведение свидетельствовало об обратном.
«Чистая позиция банка определялась в соответствии с выбран- ным ориентиром, — говорит Бэрри. — Не думаю, что эти ори- ентиры у них были рыночными. Скорее, они руководствовались собственными потребностями». Иными словами, причиной, по которой банки не признавали прибыль по его ставкам, было то, что они сами находились на другой стороне. «При общении с дилерами они разговаривают с тобой, глядя на свой баланс, — писал он в марте 2006 года своему юристу Стиву Друскину. —
Содержание баланса и есть их точка зрения. Goldman, похоже, влез в это по уши. Они говорят так, будто с пулами ипотечных кредитов все в порядке. Ни к чему нагнетать панику… и это приносит определенные плоды. Пока они в состоянии привле- кать на рынок больше денег, проблема не возникает. Именно это и происходит последние три-четыре года».
К апрелю 2006 года он перестал покупать страховку на низ- кокачественные ипотечные облигации. При портфеле активов стоимостью $555 млн он сделал этих специфических ставок

200 Большая игра на понижение на $1,9 млрд — ставок, которые должны были бы окупиться, но пока не окупались. В мае он избрал новую тактику: стал предлагать трейдерам с Уолл-стрит продать ему еще больше де- фолтных свопов по приемлемой для них цене, прекрасно зная, что те откажутся. «Ни разу контрагенты не согласились про- дать свопы по моим ценам, — писал он в электронном сооб- щении. — 80–90% позиций из моего перечня не продавались ни за какие деньги». Исправно функционирующий рынок учи- тывает новую информацию в ценах бумаг; этот же многомил- лиардный рынок даже не пошевелился. «Одно из старейших правил в мире инвестиций гласит: если вы прочли о событии в газете — уже слишком поздно, — говорит Бэрри. — Так оно и есть, но только не в этот раз». Стив Друскин чем больше знакомился с рынком, тем больше удивлялся тому, насколько он контролировался. «Поразительнее всего то, что они сумели создать из этих воображаемых бумаг целый рынок, — говорит он. — Это же не реальные активы». Словно Уолл-стрит решила позволить всем и каждому спекулировать на пунктуальности коммерческих авиалиний. Вероятность прибытия рейса United
Flight 001 точно по расписанию зависит от погоды, неполадок, опытности пилота и много еще от чего. Но вероятность изме- нения графика можно было не принимать во внимание, пока самолет не приземлится, вовремя или с опозданием. Крах ипо- течных кредиторов вроде Ownit и ResCap и убытки по пулам низкокачественных кредитов выше ожидаемых не имели значе- ния. Значимым было лишь то, что имело значение с точки зре- ния Goldman Sachs и Morgan Stanley.
Крупнейший в мире рынок капитала был на самом деле не рынком, а чем-то еще — только вот чем? «Я фактически пы- таюсь убедить своих контрагентов в том, что неизменный про- игрыш свидетельствует о мошенничестве на рынке дефолт- ных свопов, — писал Бэрри в электронном письме своему инвестору. — Что если дефолтные свопы — фальсификация?
Я не могу отделаться от этого вопроса и думаю, никогда раньше у меня не было столько оснований считать именно так. В этом году мы не должны потерять 5% на дефолтных свопах». Сво- ему продавцу из Goldman Sachs он писал: «Я думал, что играю

Глава 8. Затянувшееся затишье 201
на понижение рынка жилья, но это не так, ведь дефолтные свопы сфальсифицированы?» Когда спустя несколько месяцев Goldman
Sachs объявил о том, что отчисляет $542 000 на каждого сотруд- ника в бонусный фонд 2006 года, он снова написал: «Как быв- ший посетитель автозаправок, парковок, врач-стажер и в настоя- щее время сексуальный раб Goldman Sachs я оскорблен».
В середине 2006 года до него стали доходить слухи о дру- гих инвестиционных менеджерах, которые делали аналогичные ставки. Некоторые даже звонили ему с просьбой о помощи.
«Мне столько раз говорили, что я должен выйти из сделки, — рассказывает Бэрри. — А я смотрел на этих людей и думал: как здорово, что у них есть возможность войти в сделку».
Если бы рынок был хоть чуточку рациональным, ему бы уже давно пришел конец. «Крупнейшие в мире фонды воспользо- вались моими идеями и скопировали мою стратегию, — писал он в одном из электронных писем. — Поэтому, если это слу- чится, не только Scion заработает деньги. Но и всем это сде- лать не удастся».
На душе у Бэрри скребли кошки. «Такое впечатление, будто я пожираю сам себя», — писал он жене в середине сентября.
Источником его печали служили, как и всегда, другие люди.
Больше всего хлопот ему доставляли собственные инвесторы.
Когда в 2000 году он создал фонд, то оглашал только кварталь- ную прибыль, предупредив инвесторов о том, что не будет ин- формировать их о своих планах. Теперь они требовали отчетов каждый месяц, а то и каждые две недели и постоянно докучали вопросами об обоснованности его пессимизма. «Я практически убедился: чем лучше идея и чем прогрессивнее мыслит менед- жер, тем больше инвесторы вас ругают», — говорит он. Его не очень волновало, насколько прогнил рынок ценных бумаг, поскольку он верил: рано или поздно на нем восторжествует здравый смысл. Компании либо разоряются, либо процветают.
Кредиты либо погашаются, либо нет. Но люди, чьими деньгами он управлял, были неспособны эмоционально дистанциро- ваться от рынка. Они реагировали на те же поверхностные раз- дражители, что и весь прогнивший рынок низкокачественных ипотечных бумаг, и пытались заставить Бэрри подстраиваться

202 Большая игра на понижение под рыночное безумие. «Я изо всех сил стараюсь не терять вы- держку, — обращался он в письме к одному из инвесторов. —
Но я не могу быть терпеливее своих инвесторов». В ответ на жа- лобы другого инвестора он писал: «Умный менеджер хедж- фонда — это тот, у кого есть правильная идея и кого инвесторы покидают как раз перед тем, как идея начнет приносить деньги».
Когда он зарабатывал для них гигантские деньги, их не было видно и слышно; но как только он начал немного терять, они набросились на него с сомнениями и подозрениями:
— На мой взгляд, дефолтные свопы — это чудовище, которое та- щит нас в море. Это повторение истории про старика и море.
— Когда, по-вашему, прекратятся потери? (В августе опять 5%-ное снижение.) Ваша нынешняя стратегия более рискованна?
— Я физически страдаю из-за вас… Как вы посмели?
— Можете объяснить, почему мы теряем деньги на этой пози- ции? Если потенциальные потери фиксированы, то, учитывая, сколько мы уже потеряли, они должны составлять незначитель- ную часть портфеля.
Последний вопрос возникал уже не раз: почему человек, от- бирающий акции, теряет столько денег на одной экзотической позиции рынка облигаций? И он пытался дать на него ответ: нужно выплачивать ежегодную премию в размере примерно 8% от портфеля, пока существуют базисные кредиты: скорее всего, около пяти лет, но, возможно, что и все 30. Восьмипроцентный платеж за пять лет составит 40%. Если стоимость дефолтных свопов упадет наполовину, Scion потеряет в результате перео- ценки позиции по рынку 20%.
Что хуже всего, в контрактах на дефолтные свопы был пункт, позволявший крупным фирмам с Уолл-стрит аннули- ровать сделки с Scion, если активы последнего упадут ниже определенного уровня. Возникла реальная угроза подобного исхода. Большинство инвесторов Бэрри приняли условие

Глава 8. Затянувшееся затишье 203
о «замораживании» капитала и два года не имели права изы- мать деньги по собственному желанию. Но из $555 млн, имев- шихся в его распоряжении, $302 млн можно было вывести уже в конце 2006 — середине 2007 года, и инвесторы выстроились в очередь, требуя назад свои деньги. В октябре 2006 года цены на американскую жилую недвижимость продемонстрировали рекордное падение за последние 35 лет. Всего за несколько не- дель до того, как с ABX, индексом ипотечных облигаций класса
«три В», произошло первое «кредитное событие» (т. е. убытки), над фондом Майкла Бэрри, который к этому времени полно- стью сконцентрировался на игре против низкокачественных ипотечных бумаг, нависла угроза бегства инвесторов. «Мы впали в клиническую депрессию, — говорит один из аналити- ков Бэрри, которых тот непонятно для чего нанимал, поскольку все исследования предпочитал проводить самостоятельно. —
На работу ходить не хотелось. Сделка оборачивалась против нас, а инвесторы стремились выйти из игры».
Однажды вечером, когда Бэрри жаловался жене на полное отсутствие долгосрочной перспективы на финансовых рын- ках, его осенило: соглашение с инвесторами давало ему право держать их деньги, если те были вложены в «ценные бумаги, для которых отсутствует публичный рынок или которые явля- ются неликвидными». Решение о наличии публичного рынка для той или иной ценной бумаги оставалось за менеджером.
Если Майкл Бэрри считал, что такого рынка нет — что он, на- пример, временно не функционирует или является мошенни- ческим, — ему дозволялось перевести инвестиции на отдель- ный счет. Другими словами, инвесторы не могли получить свои деньги обратно до тех пор, пока сделанная ставка не принесет результата.
И он принял единственно правильное и логичное, на его взгляд, решение: перевел дефолтные свопы на отдельный счет.
Жаждавшие вернуть свои деньги инвесторы, среди которых был и Gotham Capital, первым поддержавший фонд, узнали об этом решении из лаконичного письма: Бэрри заморозил при- мерно 50–55% их денег. За этим письмом последовал кварталь- ный отчет, который, по замыслу Бэрри, должен был немного

204 Большая игра на понижение поднять всем настроение. Но таким уж он уродился: ему было наплевать на то, что о нем думают окружающие. И по-другому он, похоже, не умел. Его письмо больше смахивало не на из- винение, а на агрессивный наскок. «Сейчас я с еще большим оптимизмом смотрю на будущее портфеля, и это не имеет от- ношения к акциям» — так оно начиналось. Далее Бэрри объяс- нял, что открыл позицию на рынке, которой должны завидовать все инвестиционные менеджеры. Он сделал ставку не на «жи- лищный Армагеддон» (хотя и подозревал его приближение), а на «худшие 5% кредитов, выданных в 2005 году». Инвесторы должны радоваться. Судя по тону письма, Бэрри считал, что по- ставил мир на колени, хотя, по идее, должен был чувствовать, что это мир поставил на колени его. Один из крупнейших нью- йоркских инвесторов отправил ему электронное сообщение:
«Я бы поостерегся жонглировать фразами вроде “Мы заняли короткую позицию в портфеле ипотечных бумаг, что сделал бы каждый, если бы понимал существующую ситуацию” и “Рано или поздно кому-то из крупнейших фондов придется реально проштудировать проспект эмиссии”». Один из двух его пре- данных друзей по переписке заметил: «Никто, за исключением северокорейского диктатора Ким Чен Ира, не написал бы по- добное письмо при убытках в 17%».
Партнеры из Gotham Capital стали угрожать ему судебным иском. Вскоре к ним присоединились и остальные. Правда, ру- ководители Gotham отличились: они вылетели из Нью-Йорка в Сан-Хосе и попытались угрозами заставить Бэрри вернуть им вложенные $100 млн. В январе 2006 года глава Gotham Джо- эль Гринблатт появился на телевидении с рекламой своей но- вой книги. Когда его попросили назвать наиболее успешных
«стоимостных инвесторов», он принялся расхваливать редкий талант по имени Майк Бэрри. Спустя 10 месяцев Гринблатт вместе с партнером Джоном Петри проделал 3000 миль, чтобы обозвать Бэрри лжецом и заставить отказаться от сделки, кото- рую тот считал самым удачным решением за всю свою карьеру.
«Если и был какой-то момент в жизни, который мне бы хотелось вычеркнуть, так это вот этот, — вспоминает Бэрри. — Джоэль был мне как крестный отец, партнер в моей фирме, человек,

Глава 8. Затянувшееся затишье 205
который меня “открыл” и первым поддержал. Я уважал его, преклонялся перед ним». Сейчас, когда Гринблатт убеждал его в том, что ни один судья не поддержит решение о переводе на отдельный счет явно ликвидных бумаг, все чувства, пита- емые Бэрри к этому человеку, испарились. Когда Гринблатт попросил список низкокачественных ипотечных облигаций, на понижение которых играл Бэрри, тот отказал ему. Гринблатт видел ситуацию так: он дал этому парню $100 млн, а он не же- лает не только их возвращать, но даже говорить с ним.
В чем-то Гринблатт был прав. Переводить на отдельный счет несомненно ликвидные инвестиции было не принято. Майкл
Бэрри мог бы ликвидировать свою ставку против рынка низко- качественных ипотечных облигаций по не очень высокой цене.
Немалое число инвесторов полагало, что Майк Бэрри про- сто не хочет мириться с рынком: он принял неверное реше- ние и не желает признавать убыток. Но в глазах Бэрри мне- ние рынка было мошенническим, а Джоэль Гринблатт не ведал, о чем говорил. «Было совершенно очевидно, что они до сих пор не понимают сути позиции в дефолтных свопах», — говорит он.
Бэрри прекрасно знал, что многие из тех, кто доверил ему деньги, теперь его ненавидели. Поэтому ему пришлось: а) за- крыться в своем офисе и еще чаще и громче, чем обычно, кри- чать: «Отвалите!»; б) научиться презирать собственных ин- весторов; в) пытаться разъяснять им свои действия, хотя те не желали его слушать. «Я бы посоветовал вам меньше говорить и больше слушать, — писал его юрист Стив Друскин в конце октября 2006 года. — Они затевают против вас судебный про- цесс».
«Это было интересно, — говорит Кип Обертинг, кото- рый свел Бэрри с другим крупным инвестором, компанией
White Mountains. — Ведь он четко разъяснял свои действия.
К тому же заработал для инвесторов кучу денег. Казалось, люди не отвернутся от него». Они не только отвернулись, но побе- жали от него со всех ног. Они его ненавидели. «Не понимаю, почему люди не видят, что я не желаю им плохого», — расстраи- вался Майкл Бэрри. Поздно вечером 29 декабря он в одиноче- стве сидел в своем кабинете и писал электронное сообщение

206 Большая игра на понижение жене: «Все это так меня угнетает; мне бы хотелось пойти домой, но сейчас я дико зол и подавлен».
В январе 2007 года, как раз перед поездкой Стива Айс- мана и Чарли Ледли в Лас-Вегас, Майкл Бэрри принялся со- ставлять отчет, объяснявший инвесторам, почему, несмотря на 10%-ный рост индекса S&P, он потерял 18,4%. Тот, кто ин- вестировал в его фонд с самого начала, получил за прошедшие шесть лет прибыль в размере 186% по сравнению с 10,13% по индексу S&P 500. Однако долгосрочный успех Бэрри больше никого не убеждал. Его оценивали по результатам за месяц. «За последний год мои показатели были ниже по- казателей коллег и друзей на 30–40 процентных пунктов, — писал он. — Инвестиционный менеджер не может без вся- ких последствий из никого превратиться в человека, кото- рого сперва все дружно превозносят, а потом так же дружно поливают грязью». И таким последствием стала твердая уве- ренность в своей правоте и ошибочности мнения финансо- вого рынка. «Я всегда считал, что благодаря упорному труду один талантливый аналитик в состоянии охватить значитель- ную часть инвестиционного ландшафта, и это убеждение оста- ется неизменным».
После этого Бэрри вновь обратился к своим дефолтным сво- пам: все существенные факты указывали на успешный исход.
Всего за два последних месяца обанкротились три крупных ипотечных кредитора… По прогнозам Центра ответственно- го кредитования (Center for Responsible Lending), в 2007 году
2,2 млн за емщиков потеряют свои дома, а каждый пятый получа- тель ипотечного кредита, выданного в 2005 году, объявит дефолт.
Майкл Бэрри как нельзя лучше подходил на роль злодея с Уолл- стрит. Его квартальные отчеты, которые он считал конфи- денциальными, постоянно просачивались в прессу. В одном из специализированных журналов появилась мерзкая статья, автор которой утверждал, что, переведя инвестиции на от- дельный счет, Бэрри повел себя неэтично. Бэрри был уверен: статью заказал один из его инвесторов. «Майк вовсе не был

Глава 8. Затянувшееся затишье 207
параноиком, — заявил нью-йоркский инвестор, наблюдав- ший за действиями прочих нью-йоркских инвесторов Scion
Capital. — На него просто спустили всех собак. Представляя
Бэрри Плохишом, его превращали в этакого жадного социопа- та, который хочет заграбастать все деньги. К тому же он всегда мог снова стать невропатологом. Это первое, к чему каждый норовил прицепиться: Майк был врачом». До Бэрри стали до- ходить странные слухи. Он будто бы бросил жену и пустился в бега. Он будто бы перебрался в Южную Америку. «В послед- нее время я веду на удивление бурную жизнь», — сообщал он одному своему приятелю по переписке.
Учитывая происходящее в последнее время, я решил перегово- рить со многими нашими инвесторами — впервые за всю историю фонда. То, что я услышал, выбило меня из колеи. Складывается впечатление, что инвесторы просматривали мои письма по диаго- нали, а многие верили не анализу и фактам, а слухам и сплетням.
Говорят, что я создал фонд прямых инвестиций, пытался приобре- сти венесуэльскую золотодобывающую компанию, создал незави- симый хедж-фонд Milton’s Opus, развелся, обанкротился, никогда не раскрывал информацию по сделкам с деривативами, взял в долг
$8 млрд, два последних года жил в Азии, обозвал всех на Уолл- стрит идиотами, перекачал весь капитал на свой личный счет и превратил Scion в очередной Amaranth*. И все это чистая правда.
Бэрри никогда не соответствовал типичным представлениям о менеджере хедж-фонда. Он по многу дней подряд ходил на ра- боту в одних и тех же шортах и футболках. Отказывался наде- вать туфли со шнурками, часы и даже обручальное кольцо. Чтобы успокоиться на работе, врубал тяжелый металл. «Думаю, окру- жающие терпели все эти причуды, пока дела шли хорошо, — го- ворит он. — Но как только возникли трудности, причуды пре- вратились в признаки некомпетентности и неуравновешенно- сти — даже по мнению сотрудников и деловых парт неров».
* Хедж-фонд из Коннектикута, который потерял в начале 2006 года
$6,8 млрд на сделках с природным газом и рухнул, вызвав большой резонанс.

208 Большая игра на понижение
После конференции в Лас-Вегасе рынок понизился, а по- том восстанавливался до конца мая. По мнению Чарли Ледли из Cornwall Capital, интриганы из банков с Уолл-стрит, рейтин- говых агентств и правительственных регулирующих органов раз- вращали финансовую систему США. Стив Айсман из FrontPoint
Partners считал рынок бестолковым и бредовым: в финансовой культуре, где за кратковременной паникой следовал головокру- жительный подъем, любая продажа по сниженным ценам рас- сматривалась как очередная возможность для покупки. Майклу
Бэрри рынок низкокачественных ипотечных бумаг представ- лялся сплошными махинациями, которые проворачивались отде- лами по работе с низкокачественными облигациями. «Учитывая масштабное мошенничество со стороны наших контрагентов, идея выведения дефолтных свопов с отдельного счета больше не рассматривается», — писал он в конце марта 2007 года.
Первая половина 2007 года стала очень странным периодом в истории финансов. Реальные факты, связанные с состоянием рынка жилья, все больше расходились с ценами облигаций и сто- имостью страховки на облигации. Крупные фирмы с Уолл-стрит предпочитали попросту игнорировать неприятные сведения.
Однако на рынке стали происходить незначительные изменения, которые сразу же отражались входящей электронной почтой
Майкла Бэрри. Его продавец из Citigroup прислал ему 19 марта первый серьезный анализ пула ипотечных кредитов. Эти кре- диты относились не к категории низкокачественных, а к кате- гории Alt-A*. Правда, продавец все равно пытался расписать, какая доля пула состояла из кредитов с выплатой только процен- тов, какой процент составляли дома, в которых проживали соб- ственники, и т. д. Так поступает человек, которого интересует кредитоспособность заемщиков. «Когда я анализировал эти пулы
* Разница между ними довольно поверхностна. У заемщиков категории
Alt-A скоринг FICO был выше 680, а у низкокачественных заемщиков — ниже. Кредиты Alt-A тем не менее выдавались при неполном комплекте доку- ментов, например при отсутствии документального подтверждения доходов.
На практике ипотечные кредиты Alt-A на общую сумму $1,2 трлн, выданные в США между 2004 и 2008 годом, и низкокачественные кредиты на общую сумму в $1,8 трлн имели одинаковую вероятность дефолта.

Глава 8. Затянувшееся затишье 209
в 2005 году, — писал Бэрри в письме, уподобившись Стэнли, на- блюдавшему за туристами, которые топали по тропе, проложен- ной им в джунглях, — брокерские фирмы не занимались ничем, даже отдаленно похожим на подобный анализ. Я рассматривал скрытые вторые ипотеки* как индикатор финансовых затрудне- ний покупателей и использовал в качестве весомого критерия в процессе отбора. Но в то время никто из торгующих дерива- тивами понятия не имел, о чем я говорю, и никто в них особо не вникал». В период затишья с февраля по июнь 2007 года они вдруг обрели значимость. Рынок лихорадило. В первом квартале
2007 года Scion Capital вырос почти на 18%.
А потом что-то случилось — хотя поначалу было трудно понять, что именно. 14 июня обанкротились два хедж-фонда, работавших с низкокачественными ипотечными облигациями и фактически принадлежавших Bear Stearns. За последующие две недели публично торгуемый индекс низкокачественных ипотечных облигаций с рейтингом «три В» упал почти на 20%.
Тогда-то, по мнению Бэрри, Goldman Sachs испытал нервный срыв. Его самые крупные позиции были открыты в Goldman, который то ли не хотел, то ли не мог определить их стоимость и необходимый размер обеспечения, перемещаемого туда-сюда.
В пятницу, 15 июня, исчезла продавец Бэрри из Goldman Sachs
Вероника Гринштайн. Он и писал, и звонил ей, но она не отве- чала. В следующий понедельник Гринштайн объявилась и объ- яснила, что «уезжала на денек».
«Это типичное явление в тех случаях, когда ситуация на рын- ке складывается в нашу пользу, — писал Бэрри. — Люди забо- левают, пропадают по необъяснимым причинам».
20 июня Гринштайн сообщила Бэрри о том, что в Goldman
Sachs произошел «системный сбой».
«Как забавно, — ответил Бэрри. — Из Morgan Stanley при- шло почти такое же сообщение. А продавец из Bank of America рассказывает о перебоях в подаче электроэнергии. Для меня
* Скрытая вторая ипотека — это второй ипотечный кредит, получен- ный под купленный дом сверх первой ипотеки. Она является скрытой только для того, кто выдал первый кредит и кто вряд ли получит обратно свои деньги, поскольку у заемщика нет оплаченной доли жилья.

210 Большая игра на понижение все ваши “системные сбои” — не что иное, как попытка оття- нуть время, чтобы хоть как-то разобраться в хаосе». Продавец из Goldman попыталась было возразить: мол, даже при паде- нии индекса низкокачественных ипотечных облигаций рынок страхования даже не пошелохнется. Но говорила она по своему мобильному, а не офисному телефону, переговоры по которому записывались.
Банки теряли почву под ногами. Все без исключения. На про- тяжении без малого двух лет в конце каждого месяца Бэрри на- блюдал, как трейдеры с Уолл-стрит переоценивают позиции не в его пользу. В конце каждого месяца его ставки против низ- кокачественных ипотечных облигаций таинственным образом обесценивались. Конец месяца случался и тогда, когда трейдеры отсылали руководству отчеты о прибылях и убытках. 29 июня
Бэрри получил сообщение от продавца из Morgan Stanley Арта
Рингнесса, в котором говорилось, что Morgan Stanley желает удостовериться в «справедливости переоценки». На следую- щий день аналогичное сообщение поступило из Goldman Sachs.
Впервые за два года Goldman Sachs в конце месяца не обернул его ставку против него самого. «Впервые они подходили к пе- реоценке наших позиций так тщательно, — замечает Бэрри, — а все потому, что сами участвовали в этих сделках». Рынок наконец-то осознал, что серьезно болен.
В тот момент, когда Goldman проявил такой интерес к сделке Бэрри, рынок испытал мощное потрясение. Налицо были признаки всеобщего помешательства: теперь все горели желанием с ним пообщаться. Morgan Stanley, который ранее отказывался верить негативным новостям на рынке низкокаче- ственных бумаг, позвонил с просьбой продать все, что у него есть, «в любом объеме». До Бэрри дошли слухи — вскоре под- твердившиеся, — что принадлежавший Goldman Sachs фонд под названием Global Alpha понес колоссальные убытки по низ- кокачественным бумагам и что Goldman, ранее игравший на по- вышение, спешно переориентируется на ставки против рынка низкокачественных ипотечных бумаг.
Именно об этом он говорил своим инвесторам еще ле- том 2005 года, когда просил просто проявить выдержку.

Глава 8. Затянувшееся затишье 211
У сомнительных ипотечных кредитов на три четверти трил- лиона долларов наступил срок перехода от завлекающих ста- вок к новым, более высоким. Тот пул кредитов, на понижение которого Бэрри сделал ставку, OOMLT 2005–3, наглядно пока- зывал общую ситуацию. OOMLT 2005–3 — это краткое обозна- чение пула низкокачественных ипотечных кредитов, выданных
Option One — компанией, чей генеральный директор выступал с речью на конференции в Лас-Вегасе. Именно посреди его вы- ступления Стив Айсман вышел из зала, предварительно пока- зав ноль. Большинство кредитов выдавалось с апреля по июль
2005 года. С января по июнь 2007 года показатели по пулу — просрочки по выплатам, процент банкротств, процент обраще- ний взыскания на недвижимость — оставались относительно стабильными. Убытки были намного выше, чем предполага- лось рейтингами облигаций, выпущенных под эти кредиты, од- нако не слишком менялись из месяца в месяц. С 25 февраля по 25 мая (25-го числа каждого месяца поступала информа- ция о перечисленных средствах) суммарный показатель бан- кротств, просрочек и обращений взыскания по пулу OOMLT
2005–3 вырос с 15,6 до 16,9%. К 25 июня общее число дефол- тов по кредитам подскочило до 18,68%. В июле оно выросло уже до 21,4%, в августе — до 25,44, а в конце года остановилось на отметке 37,7%. Иными словами, больше трети заемщиков из пула перестали производить выплаты по кредитам. Убытки могли уничтожить не только облигации, на понижение которых ставил Майкл Бэрри, но и облигации с более высоким рейтин- гом из той же башни. Тот факт, что паника на Уолл-стрит нача- лась до 25 июня, навела Майка Бэрри на мысль: фирмы с Уолл- стрит используют внутреннюю информацию по платежам.
«Сервисеры нередко принадлежали дилерам, — писал он, — и поэтому последние могли знать об ухудшении показателей».
За месяцы, предшествовавшие краху OOMLT 2005–3, — и всех прочих пулов ипотек, на которые он купил дефолтные свопы, — Майкл Бэрри не раз обращал внимание на выска- зывания Бена Бернанке и Генри Полсона, министра финан- сов США. Каждый неоднократно повторял, что не прогнози- рует «массовой паники» на финансовых рынках, вызванной

212 Большая игра на понижение убытками по низкокачественным ипотечным кредитам. «Когда в 2005 году я впервые начал продавать в короткую эти ипо- теки, — писал Бэрри в электронном письме, — то точно знал, что ставки не окупятся в течение двух лет. Причина проста.
Огромное количество ипотечных кредитов, выданных за по- следние годы, имели одну особенность — период завлекаю- щей ставки. Период завлекающей ставки у кредитов 2005 года только сейчас подошел к концу, а у кредитов 2006 года он исте- чет лишь в 2008 году. Неужели здравомыслящий человек в на- чале 2007 года, в разгар величайшей аферы с завлекающими ставками, действительно может думать, что крах рынка низко- качественных ценных бумаг не приведет к панике? А это ведь еще цветочки».
Трейдеры по низкокачественным ипотечным облигациям играли на их повышение и ошиблись — и теперь отчаянно ста- рались продать свои позиции или купить страховку. Дефолт- ные свопы Майкла Бэрри нежданно-негаданно вошли в моду.
Правда, его по-прежнему шокировала медлительность, с кото- рой рынок перерабатывал существенную информацию. «Все эти сделки, без сомнения, привязаны к дате изменения процент- ной ставки, — говорит он, — а изменение процентной ставки только стимулирует новый виток падения. Я никак не мог пове- рить в происходящее. Мне казалось, кто-то обязательно должен был предвидеть события до июня 2007 года. Если глаза у ана- литиков с Уолл-стрит открылись только после июньских собы- тий, то я не могу представить, чем они вообще целыми днями занимаются?»
К концу июля ситуация стремительно менялась в его поль- зу — а он читал о гениальных личностях вроде Джона Полсо- на, которые делали такие же ставки через год после него. Но- востная служба Bloomberg News опубликовала статью о не- скольких людях, которые предвидели грядущую катастрофу.
Только один из них работал трейдером по облигациям в круп- ной фирме с Уолл-стрит: никому доселе не известный Грег Липп- манн из Deutsche Bank. Ни о FrontPoint, ни о Cornwall в статье не упоминалось, а инвестор, о котором следовало сказать в пер- вых строках, в одиночестве сидел в своем офисе в Купертино,

Глава 8. Затянувшееся затишье 213
Калифорния. Майкл Бэрри разослал статью из Bloomberg News всем сотрудникам, сопроводив примечанием: «Липпманн пре- творил мою идею в жизнь. Честь ему и хвала». Его собствен- ные инвесторы, чьи вложения он увеличил вдвое, а может быть и больше, проглотили язык. От них не последовало ни изви- нений, ни благодарности. «Никто не соизволил прийти и ска- зать: “Да, ты был прав”, — вспоминает Бэрри. — Все хранили молчание. Необыкновенное молчание. Это молчание выводило меня из себя». С инвесторами он продолжал общаться старым излюбленным методом — посредством писем. В начале июля
2007 года, когда произошел обвал рынка, он поднял интересный вопрос. «Почему так мало говорят об инвесторах, которым не- приятности на рынке низкокачественных ипотечных бумаг на- несли серьезный ущерб?.. Почему мы не слышим об очередном
Long-Term Capital?»