Майкл Льюис - Большая игра на понижение. Тайные пружины финансов. Большая играна понижениемайкл ЛьюисТайные пружины финансовой катастрофыМайкл ЛьюисБ
 Скачать 2.94 Mb.
|
|
Э п и л о г Все взаимосвязано Примерно в то самое время, когда Айсман с партнерами си- дел на ступеньках собора в центре города, я поджидал Джона Гутфройнда, моего прежнего босса, с которым у нас была на- значена встреча за ланчем в одном из ресторанов Ист-Сайда, и размышлял среди прочего о том, с какой стати два человека, не питающие друг к другу ни малейшей симпатии, собираются завтракать вместе. Когда я написал книгу о финансовой ситуации 1980-х годов, десятилетие катилось к закату. Меня совершенно незаслуженно хвалили за своевременность публикации. Социальное напряже- ние, вызванное крахом ссудо-сберегательных организаций, вол- ной недружественных поглощений и выкупов с привлечением заемных средств, вылилось во взаимные нападки. Если боль- шинство студентов Университета штата Огайо видели в «По- кере лжецов» практическое пособие, то большинство теле- и радиожурналистов воспринимали меня как разоблачителя и правдолюба. (Исключение составлял Джеральдо Ривера, ко- торый пригласил меня вместе с юными актерами-наркоманами на передачу «Слишком юные для успеха».) На волне настро- ений, направленных против Уолл-стрит, Рудольф Джулиани Эпилог. Все взаимосвязано 267 удачно выстроил свою карьеру, однако последствия больше напоминали охоту на ведьм, нежели честную переоценку су- ществующего финансового порядка. Публичное линчевание Майкла Милкена, а затем и генерального директора Salomon Brothers Гутфройнда использовалось для отвлечения внимания от тех разрушительных сил, что подняли этих людей на вер- шину успеха. То же самое относилось и к обновлению культуры торговли Уолл-стрит. Фирмы с Уолл-стрит начали морщить нос, заслышав бранное слово, принуждать мужскую часть персонала обращаться с сотрудниками женского пола почти как с равными и увольнять трейдеров за один взгляд, брошенный на стрипти- зершу. В 2008 году Bear Stearns и Lehman Brothers больше по- ходили на почтенные компании, построенные на традицион- ных американских ценностях, чем любая фирма с Уолл-стрит образца 1985 года. Но эти изменения были прикрытием. Они лишь отвлекали внимание сторонних наблюдателей от истинной проблемы — растущей пропасти между интересами людей, торговавших фи- нансовыми рисками, и интересами остальной части общества. По поверхности омута пробежала легкая зыбь, однако в глу- бине он остался непотревоженным. Причина такой косности американской финансовой культу- ры — причина, по которой политики так медлили с перемена- ми даже после ипотечной катастрофы, — заключалась в том, что она формировалась очень долго и ее аксиомы слишком глу- боко укоренились. В чреве лопнувшего монстра оказалась пу- повина, уходившая в 1980-е годы. Причины кризиса 2008 года крылись не только в низкокачественных кредитах, выдан- ных в 2005 году, но и в идеях, зародившихся еще в 1985-м. В 1986 году, через год после начала работы в Salomon Brothers, мой приятель создал первый ипотечный производный инстру- мент. («Деривативы — как пистолеты, — повторяет он до сих пор. — Проблема не в них, а в том, в чьих руках они находят- ся».) Мезонинные CDO были придуманы отделом бросовых об- лигаций Майкла Милкена в Drexel Burnham в 1987 году. Пер- вые CDO, обеспеченные ипотечными кредитами, появились на свет в Credit Suisse в 2000 году благодаря трейдеру, профес- 268 Большая игра на понижение сиональное становление которого в 1980-х и начале 1990-х го- дов проходило в ипотечном отделе Salomon Brothers. Звали его Энди Стоун, и помимо интеллектуальной связи с кризисом низ- кокачественных ценных бумаг он имел к нему и личное от- ношение: Стоун был первым начальником Грега Липпманна на Уолл-стрит. Я не видел Гутфройнда с тех пор, как покинул Уолл-стрит, а до того всего пару раз сталкивался с ним в торговом зале. За несколько месяцев до моего увольнения начальство по- просило меня объяснить генеральному директору суть экзо- тических тогда сделок с деривативами, которые я заключил с одним европейским хедж-фондом. Я попытался. Гутфройнд сразу заявил, что ничего не смыслит во всех этих тонкостях, из чего я сделал вывод: именно так, демонстрируя пренебреже- ние к деталям, генеральный директор с Уолл-стрит доказывает свое высокое положение. Ему не было резона помнить об этих встречах, и они моментально выветрились у него из головы: после выхода моей книги, когда его стали доставать журнали- сты, он сказал, что не знаком со мной. В течение последующих лет до меня доходили какие-то обрывочные сведения о нем. Я знал, что после вынужденного ухода из Salomon Brothers ему пришлось несладко. Слышал, что за несколько лет до нашего совместного завтрака он выступал с докладом об Уолл-стрит в Школе бизнеса Колумбийского университета. Когда подо- шел его черед выступать, он посоветовал студентам найти более полезное занятие, нежели работа на Уолл-стрит. А начав рас- сказывать о собственной карьере, не выдержал и прослезился. Когда я отправил Гутфройнду электронное письмо с предло- жением позавтракать, то получил в ответ предельно вежливое и любезное согласие. С таким же достоинством он прошество- вал к столику, поболтал с владельцем ресторана и сделал заказ. Его движения стали более размеренными и неторопливыми, но в остальном он совершенно не изменился. Внешняя учти- вость все так же скрывала страстное желание видеть мир таким, какой он есть, а не таким, каким должен быть. Первые 20 минут мы свыкались с мыслью о том, что наше присутствие за одним столиком не повлечет за собой вселенской Эпилог. Все взаимосвязано 269 катастрофы. У нас нашелся общий знакомый. Мы оба признали, что генеральный директор с Уолл-стрит физически не мог усле- дить за всеми безумными нововведениями, появляющимися в фирме. («Я понимал до конца не все продукты, но и осталь- ные были не лучше».) Мы также согласились с тем, что у гене- рального директора инвестиционного банка с Уолл-стрит было страшно мало возможностей контроля за подчиненными. («Они сначала подлизываются к тебе, а потом творят, что хотят».) По мнению Гутфройнда, причина финансового кризиса была проста: «Жадность инвесторов и жадность банкиров». На мой взгляд, она коренилась гораздо глубже. Жадность всегда была неотделимой от Уолл-стрит, став практически ее обязательной чертой. Проблема заключалась в системе стимулов, призванной обуздывать эту жадность. Грань между спекуляцией и инвестированием тонка и услов- на. Даже самая разумная инвестиция несет отпечаток ставки в игре (вы теряете все свои деньги в надежде немного зарабо- тать), а самая безумная спекуляция имеет инвестиционный по- тенциал (вы можете вернуть свои деньги с процентами). По- жалуй, наилучшее определение «инвестирования» выглядит так: «спекуляция с шансами в твою пользу». Люди на короткой стороне рынка низкокачественных ипотечных кредитов ста- вили на шанс в свою пользу. Люди на другой стороне, т. е. вся финансовая система, ставили на шанс против себя. До насто- ящего момента история о большой игре на понижение была проще пареной репы. Единственная странность в ней заклю- чалась в том, что почти все значимые игроки с обеих сторон покинули стол богатыми. Стив Айсман, Майкл Бэрри и моло- дые основатели Cornwall Capital заработали десятки миллионов долларов. В 2007 году Грегу Липпманну заплатили $47 млн, (правда, $24 млн из них в виде акций с ограничениями), и по- лучить их он мог, только отработав в Deutsche Bank еще не- сколько лет. Но все эти люди оказались в итоге в выигрыше. Бизнес Вина Чау по управлению CDO прекратил существова- ние, но сам Чау положил в карман десятки миллионов долла- ров — да еще нахально пытался по дешевке скупать те самые низкокачественные ипотечные облигации, на которых потерял 270 Большая игра на понижение чужие миллиарды долларов. Хауи Хаблер потерял больше де- нег, чем любой другой трейдер за всю историю Уолл-стрит, тем не менее ему позволили оставить себе несколько десят- ков миллионов. Генеральные директора крупных фирм с Уолл- стрит все как один сделали неверные ставки. Все они, без ис- ключений, либо привели свои компании к банкротству, либо были спасены от банкротства правительством Соединенных Штатов. Но при этом никто из них не остался внакладе. Какова вероятность принятия разумных решений людьми, которым нет нужды принимать разумные решения — если они могут разбогатеть и без них? Все без исключения стимулы на Уолл-стрит были неправильными, и они остаются такими до сих пор. Но я не стал спорить с Джоном Гутфройндом. По- добно тому как ты превращаешься в девятилетнего ребенка, приезжая в родительский дом, в присутствии бывшего началь- ника ты превращаешься в подчиненного. Джон Гутфройнд все еще считался «королем Уолл-стрит», а я — пустым местом. Он изрекал истины, я же только задавал вопросы. Пока он гово- рил, его руки как магнит притягивали мой взгляд. Угрожающе огромные руки. Это были не руки изнеженного банкира с Уолл- стрит, а руки боксера. Я поднял глаза. Боксер улыбнулся, хотя улыбка вышла натянутой. И нарочито медленно произнес: «Твоя… гребаная… книга». Я улыбнулся в ответ, хотя получившаяся гримаса мало на- поминала улыбку. «Зачем ты пригласил меня на ланч?» — спросил он совер- шенно искренне и предельно вежливо. Сложно сказать человеку прямо, что ты не считаешь его воплощением зла. Не легче признаться, что, по твоему мне- нию, именно его решение привело к величайшему финансо- вому кризису в истории человечества. Джон Гутфройнд изме- нил уклад Уолл-стрит (заслужив при этом звание короля), когда в 1981 году превратил Salomon Brothers из частного товарище- ства в первую на Уолл-стрит публичную компанию. Он пошел против воли оставшихся не у дел партнеров Salomon. («Мне пре- тила его меркантильность», — признался мне Уиль ям Сало мон, сын одного из основателей Salomon Brothers, который назначил Эпилог. Все взаимосвязано 271 Гутфройнда генеральным директором, взяв обещание никогда не продавать фирму.) Плевать он хотел с высокой колокольни на неодобрительные отзывы со стороны других генеральных директоров с Уолл-стрит. И не стал упускать подвернувшуюся возможность. Вместе с другими партнерами он не только зара- ботал кучу денег, но и переложил конечный финансовый риск на плечи акционеров. Это не имело большого смысла для ак- ционеров компании. (Одна акция Salomon Brothers, купленная в 1986 году, когда я впервые попал в торговый зал, по текущей рыночной цене $42, сегодня была бы эквивалентна 2,26 акци- ям Citigroup, чья суммарная рыночная стоимость в первый тор- говый день 2010 года составляла $7,48.) Однако для трейдеров по облигациям в этом был глубочайший смысл. С того момента фирма с Уолл-стрит превратилась в черный ящик. Акционеры, которые финансировали принятие риска, по- нятия не имели, что делали те, кто принимает риск. Чем запу- таннее становились операции, тем меньше в них разбирались акционеры. Было ясно лишь одно: прибыли, полученные в ре- зультате сложных ставок, превосходили все возможные при- были от обслуживания клиентов и предоставления капитала результативным компаниям. Клиенты, как ни странно, стали неинтересными. (Стоит ли удивляться тому, что на рынке об- лигаций недоверие достигло точки, за которой покупатели уже не верили в схемы быстрого обогащения, предлагаемые продав- цом Грегом Липпманном?) В конце 1980-х и начале 1990-х го- дов в Salomon Brothers всего пять трейдеров, интеллектуальных прародителей Хауи Хаблера, приносили больше, чем годовая прибыль по всем остальным видам деятельности. Иными сло- вами, 10 000 других сотрудников, как группа, теряли деньги. В тот самый момент, когда Salomon Brothers продемон- стрировал все преимущества превращения инвестиционного банка в публичную компанию и принятия экзотических ри- сков, в психологической базе Уолл-стрит на смену доверию пришла слепая вера. Ни в одном инвестиционном банке, при- надлежавшем сотрудникам, соотношение заемных и собствен- ных средств не могло составлять 35 : 1; ни один из таких банков не стал бы покупать и держать мезонинные CDO на $50 млрд. 272 Большая игра на понижение Сомневаюсь, что какое-нибудь товарищество могло затеять ма- хинации с участием рейтинговых агентств, отдаться акулам кре- дитного бизнеса или продавать клиентам мезонинные CDO. Краткосрочная ожидаемая прибыль не покрывала долгосроч- ных ожидаемых убытков. Ни одно товарищество, если уж на то пошло, не взяло бы на работу никого даже отдаленно похожего на меня. Разве су- ществует хоть какая-то связь между учебой в Принстоне и та- лантом принятия финансовых рисков? После того как Cornwall Capital поставила против низкока- чественных кредитов, Чарли Ледли более всего беспокоился, что власти могут в любой момент вмешаться и не допустить банкротства простых американских заемщиков. Но власти этого, разумеется, не сделали. Зато они протянули руку по- мощи крупным фирмам Уолл-стрит, которые сами же и зава- рили эту кашу, делая глупые ставки на проблемных заемщиков. Правительство облегчило J. P. Morgan покупку обанкротив- шегося Bear Stearns, назначив крайне низкую цену и предоста- вив гарантии на самые сомнительные активы банка. Владельцы облигаций Bear Stearns получили компенсацию, а акционеры потеряли большую часть своих денег. Спонсируемые прави- тельством США Fannie Mae и Freddie Mac оказались на грани банкротства и были без промедления национализированы. Ру- ководство отправилось в отставку, акционеры сильно постра- дали, кредиторы избежали этой участи, но пребывали в неиз- вестности. Затем наступил черед Lehman Brothers, который просто бросили на произвол судьбы, вследствие чего ситуа- ция значительно усложнилась. Министерство финансов и Фе- деральная резервная система заявили было, что банкротство Lehman должно послужить уроком другим: не все проштра- фившиеся фирмы Уолл-стрит получат правительственные га- рантии. Однако затем, когда разверзлась преисподняя, ры- нок перестал функционировать, а на Министерство финансов и Федеральную резервную систему обрушился град упреков за глупое решение, последние пошли на попятную и заявили, что у них просто не было юридических полномочий для спа- сения Lehman. Несколькими днями позже о банкротстве Эпилог. Все взаимосвязано 273 объявила AIG, но Федеральная резервная система выделила ей кредит в размере $85 млрд (который очень быстро вырос до $180 млрд) на покрытие убытков по низкокачественным ипотечным облигациям. На этот раз Министерство финансов затребовало немалую цену за кредит и получило в собствен- ность подавляющую часть акций. Далее последовал холдинг Washington Mutual, на который Министерством финансов бес- церемонно наложило арест, что крайне негативно сказалось и на кредиторах, и на акционерах. Затем о банкротстве объя- вил Wachovia. Министерство финансов и Федеральная корпо- рация страхования депозитов поддержали его покупку компа- нией Citigroup, снова назначив бросовую цену и предоставив гарантию на плохие активы. За разрешение финансового кризиса взялись именно те, кто не сумел его предвидеть: министр финансов Генри Пол- сон, будущий министр финансов Тимоти Гайтнер, председа- тель Федеральной резервной системы Бен Бернанке, генераль- ный директор Goldman Sachs Ллойд Бланкфейн, генеральный директор Morgan Stanley Джон Мэк, генеральный директор Citigroup Викрам Пандит и т. д. Из-за роли, сыгранной в ипо- течном кризисе, некоторые руководители Уолл-стрит лиши- лись своих должностей, однако большинство остались на ме- стах, да к тому же стали играть важную роль в определении дальнейших действий. К ним присоединилась и горстка прави- тельственных чиновников, которые в свое время совершенно не интересовались деятельностью фирм с Уолл-стрит. Всех их объ единяло одно: они отличались гораздо меньшей прозор- ливостью и гораздо хуже видели истинную сущность американ- ской финансовой системы, чем одноглазый инвестиционный менеджер с синдромом Аспергера. К концу сентября 2008 года самая главная фигура финан- совой системы — министр финансов Генри Полсон убедил Конгресс США предоставить ему $700 млрд для покупки у банков низкокачественных ипотечных активов. Так роди- лась программа выкупа проблемных активов под названием TARP. Получив деньги, Полсон отказался от озвученной ра- нее стратегии и принялся одаривать миллиардами долларов 274 Большая игра на понижение Citigroup, Morgan Stanley, Goldman Sachs и несколько других компаний, выбранных по какой-то причине для спасения. Так, $13 млрд, которые AIG задолжала Goldman Sachs в резуль- тате ставок на низкокачественные ипотечные кредиты, были полностью, по 100 центов за доллар, выплачены американским правительством. Подобные щедрые подачки, равно как и под- разумеваемые правительственные гарантии, которыми они со- провождались, не только спасли фирмы с Уолл-стрит от бан- кротства, но и избавили от необходимости признания убытков по своим портфелям низкокачественных ипотечных креди- тов. Тем не менее всего через неделю после получения первых $25 млрд из кармана налогоплательщиков Citigroup призналась Министерству финансов, что — кто бы мог подумать! — рынки все равно не верят в ее возрождение. Министерство финан- сов в ответ выделило 24 ноября еще $20 млрд по программе TARP и предоставило гарантию на активы Citigroup в размере $306 млрд. Министерство не потребовало за это ни доли в ка- питале, ни кадровых перестановок, т. е. вообще ничего, за ис- ключением крошечного пакета привилегированных акций и варрантов «вне денег». Гарантия в размере $306 млрд — почти 2% от валового национального продукта США и при- близительно совокупный бюджет министерств сельского хо- зяйства, образования, энергетики, национальной безопасно- сти, жилищного строительства и городского развития, а также транспорта — была преподнесена в качестве подарка. Мини- стерство финансов так и не удосужилось разъяснить ни истин- ную сущность кризиса, ни действия, которые предпринимались в ответ на «падение цен акций» Citigroup. К этому моменту стало ясно, что $700 млрд не хватит, чтобы разобраться с проблемными активами, приобретенными за предыдущие годы трейдерами с Уолл-стрит. И тут Федераль- ная резервная система предприняла скандальный и беспреце- дентный шаг: выкупила у банков низкокачественные ипотеч- ные облигации. К началу 2009 года риски и убытки, связан- ные с плохими инвестициями более чем на триллион долларов, были переложены с крупных фирм Уолл-стрит на плечи на- логоплательщиков. Генри Полсон и Тимоти Гайтнер заявили, Эпилог. Все взаимосвязано 275 что паника и сумятица, последовавшие за банкротством Lehman Brothers, доказали: система не вынесет банкротства еще одной крупной финансовой компании. Они также утверждали, правда уже постфактум, что не имели законного права в организован- ном порядке ликвидировать гигантские финансовые компании. Но даже год спустя они не прилагали никаких усилий для об- ретения подобного права. Любопытно, конечно, учитывая тот факт, что они никогда не стеснялись требовать для себя тех или иных полномочий. Не только руководители Уолл-стрит, но и Министерство фи- нансов с Федеральной резервной системой очень быстро стали преподносить события на Уолл-стрит в 2008 году как «кризис доверия», как старую добрую финансовую панику, спровоциро- ванную банкротством Lehman Brothers. В августе 2009 года пре- зидент Goldman Sachs Гэри Кон даже публично заявил, что банк никогда не нуждался в правительственной помощи, поскольку был в состоянии выдержать любую кратковременную панику. Но между старой доброй финансовой паникой и событиями на Уолл-стрит в 2008 году огромная разница. Во время паники восприятие ситуации порождает свою реальность: в перепол- ненном театре кто-то кричит: «Пожар!» — и люди начинают давить друг друга, пытаясь пробраться к выходу. В 2008 году на Уолл-стрит реальность взяла верх над восприятием: пере- полненный театр сгорел дотла вместе со зрителями. Крупней- шие фирмы на Уолл-стрит либо обанкротились, либо оказались на грани банкротства. Проблема была не в том, что Lehman Brothers позволили пойти ко дну, а в том, что ему столько вре- мени позволяли процветать. Этот новый порядок — бесплатные деньги для капитали- стов, свободные рынки для всех остальных — плюс практи- чески мгновенное переделывание финансовой истории раз- дражали многих. Но мало кто чувствовал такое отвращение, как Стив Айсман. Самые влиятельные и высокооплачиваемые финансисты были полностью дискредитированы; без вмеша- тельства правительства все они лишились бы своих должно- стей. Тем не менее эти самые финансисты использовали прави- тельство для собственного обогащения. «Я могу понять, почему 276 Большая игра на понижение Goldman Sachs хочет участвовать в дискуссии по поводу буду- щего Уолл-стрит, — говорит Айсман. — Непонятно мне только одно: почему их вообще кто-то слушает». По мнению Айсмана, нежелание американского правительства допустить банкрот- ство банков является не решением, а симптомом серьезной дис- функции финансовой системы. Проблема заключается не в ис- ключительной важности банков как таковых для процветания американской экономики. Проблемой, на его взгляд, является колоссальный объем дефолтных свопов, покупаемых и прода- ваемых каждым из них. «Риск на рынке безграничен, — утверж- дает Айсман. — Банк с рыночной капитализацией в миллиард долларов мог выпустить дефолтные свопы на триллион долла- ров. Никто не знает, сколько их в действительности на рынке! И никто не знает, где они все!» Банкротство, скажем, Citigroup может быть экономически приемлемым. Оно принесет убытки сотрудникам, акционерам и держателям облигаций Citigroup, но их объемы известны. Однако банкротство Citigroup повле- чет за собой огромные выплаты по ставке неопределенных раз- меров: выплаты со стороны тех, кто продал дефолтные свопы на Citigroup, тем, кто купил их. Это еще одно последствие преобразования товариществ с Уолл-стрит в публичные компании: они стали объектом спе- куляции. Теперь не социальная и экономическая значимость делает банк слишком крупным, чтобы допустить его банкрот- ство, а количество сторонних ставок, сделанных на этот банк. В конце концов я не удержался и задал Джону Гутфройнду вопрос о самом важном и фатальном решении в его жизни — решении превратить товарищество в публичную компанию, ко- торое стало первым камешком, сброшенным с лавиноопасной вершины. «Да, — ответил он, — руководители других фирм осуждали этот шаг и недоумевали, как вообще можно пойти на такое. Но когда искушение стало слишком велико, они все поддались ему». Впрочем, Гутфройнд не стал отрицать, что глав- ной целью превращения товарищества в акционерную компа- нию был перенос финансового риска на акционеров. «Теперь, если что не так, это их проблема, — подтвердил он, — и кста- ти, не только их». Если инвестиционный банк с Уолл-стрит Эпилог. Все взаимосвязано 277 облажается, его риски становятся проблемой правительства США. «Принцип невмешательства государства в экономику действует лишь до тех пор, пока ты по уши не увязнешь в дерь- ме», — ухмыльнулся Гутфройнд. Ведь он-то уже вышел из игры. Теперь вина лежала на других. Он с любопытством следил, как я записываю его слова. «Это еще зачем?» Я ответил, что теперь, когда мир, описанный мною в «По- кере лжецов», умирает, пожалуй, пришло время обновить кар- тину. Может быть, даже выпустить 20-е, юбилейное издание. «Меня сейчас стошнит», — промолвил Гутфройнд. Несмотря на то что ему было крайне неприятно мое обще- ство, я испытывал огромное удовольствие от нашей беседы. Он оставался все тем же жестким, прямолинейным и резким чело- веком. Гутфройнд сыграл не последнюю роль в создании мон- стра, но в нем до сих пор продолжала жить прежняя Уолл-стрит, на которой действовал принцип: «Давши слово — держись». На той Уолл-стрит уволившиеся сотрудники не доставляли не- приятностей бывшим начальникам, превращая их в персонажей своих книг. «Все-таки, — наконец произнес Гутфройнд, — со- гласись: твоя гребаная книга разрушила мою карьеру и сделала карьеру тебе». С этими словами бывший король прошлой Уолл- стрит протянул мне тарелку с заказанным им блюдом и ласково предложил: «Не желаешь попробовать яйца со специями?» До этого момента я не обращал внимания на то, что он ел. А теперь увидел, что он заказал фирменное блюдо — роскош- ное, изысканное лакомство ушедшей эпохи. Чья фантазия по- родила яйца со специями? Кто сумел предвидеть, что из обык- новенного яйца можно приготовить такое объедение? Протя- нув руку, я подхватил с тарелки одно яйцо. Ведь бесплатно же. Халява никогда не теряет своей привлекательности. Благодарности Редактор ныне почившего журнала Portfolio Кайл Поуп под- держал идею рассказать историю моей работы на Уолл-стрит. Брэндон Адамс любезно предложил свою помощь в поиске не- известных фактов и цифр и продемонстрировал такое глубокое знание предмета, что я даже призадумался: возможно, эту кни- гу стоило писать ему, а не мне. Среди других сокровищ, кото- рые он откопал, оказался А. Барнетт-Харт, студент Гарвардско- го университета, автор диссертации о рынке CDO, обеспечен- ных низкокачественными ипотеками. Эта диссертация намного интереснее любого исследования Уолл-стрит на данную тему. Марк Розенталь был моим проводником в дьявольском мире низкокачественных кредитов и дебрях рейтинговых агентств и щедро отдавал мне как свое время, так и знания. Ал Цукер- ман из литературного агентства Writers House в высшей сте- пени профессионально представлял и данную книгу, и другие мои работы. Многие читали рукопись частично или полностью и давали дельные советы: Джон Сео, Дуг Штумпф, мой отец Том Льюис и моя жена Табита Сорен. Джанет Бирн тщательно и профессионально отредактировала рукопись и к тому же ока- залась идеальным читателем. Старлинг Лоренс из издательства Благодарности 279 W. W. Norton, который готовил к печати почти все мои книги, включая «Покер лжецов», как всегда, поражал своей мудростью и широтой натуры. Я не смог бы написать достойную документальную книгу без тесного сотрудничества с моими героями. Стив Айсман, Майкл Бэрри, Чарли Ледли, Джейми Май, Винсент Дэниел, Дэнни Мозес, Портер Коллинз и Бен Хокетт приоткрыли для меня тайны своей личной жизни. Невзирая на огромный риск для себя, они поделились мыслями и чувствами. И за это я бесконечно им благодарен. Льюис Майкл БОЛЬШАЯ ИГРА НА ПОНИЖЕНИЕ Тайные пружины финансовой катастрофы Руководитель проекта Я. Грецова Корректор С. Чупахина Компьютерная верстка К. Свищёв Дизайн обложки DesignDepot Подписано в печать 20.01.2011. Формат 60×90 1 / 16 Бумага офсетная № 1. Печать офсетная. Объем 18 печ. л. Тираж 5000 экз. Заказ № . ООО «Альпина» 123060, Москва, а/я 28 Тел. (495) 980-53-54 www.alpinabook.ru e-mail: info@alpinabook.ru БОЛЬШАЯ ИГРА НА ПОНИЖЕНИЕ Майкл Льюис Тайные пружины финансовой катастрофы Майкл Льюис Б О ЛЬ Ш А Я ИГ Р А Н А ПОНИ Ж Е НИЕ Мировой бестселлер Лучшая деловая книг а 2010 г. Журналистское расследование махинаций У олл-стрит Майкл Льюис — известный американский писатель и публицист, автор 13 книг, в том числе международного бестселлера «Покер лжецов». Льюис окончил Принстонский университет, факультет истории искусств, но, увлекшись финансами, решил сменить профессию. Он получил степень магистра в Лондонской школе экономики и стал трейдером в Salomon Brothers. Пять лет спустя, разочаровавшись в своей работе, Льюис покинул компанию, чтобы заняться финансовой журналистикой. Серия разоблачительных книг об Уолл-стрит принесла ему мировую известность. Статьи и очерки Льюиса публиковались в The Wall Street Journal, The Economist, The New York Times Magazine и других авторитетных изданиях. Подобно детективу, Льюис сложил из отдельных эпизодов цельную картину мирового финансового кризиса 2007–2009 годов и превратил повествование в захватывающий роман с яркими персонажами, которые видят надувающийся ипотечный пузырь, делают ставки против него и в конечном счете выигрывают. В своем путешествии к сердцу финансовой системы автор пытается понять, что привело к нынешнему кризису. Он встречает свидетелей того, как все начиналось, людей, которые заснули у штурвала, и тех, кто активно вел нас к краю пропасти. Почему мы были так слепы? Откуда все это пошло? Можно ли было этого избежать? И кто, в конце концов, виноват? У Майкла Льюиса есть ответы на все эти вопросы. Восторженно встреченная читателями всего мира, «Большая игра на понижение» бьет рекорды продаж и уже получила звание «Книга года» в десятках авторитетных рейтингов, включая Amazon, The New York Times и Bloomberg. Майкл Льюис Тайные пружины финансовой катастрофы БОЛЬШАЯ ИГРА НА ПОНИЖЕНИЕ От автора книги «Покер лжецов» Лучшая деловая книга 2010 г. по верcии журнала The Economist Cover_bolhsaya_igra.indd 1 Cover_bolhsaya_igra.indd 1 21/01/2011 17:12 21/01/2011 17:12 |