Майкл Льюис - Большая игра на понижение. Тайные пружины финансов. Большая играна понижениемайкл ЛьюисТайные пружины финансовой катастрофыМайкл ЛьюисБ

• Название: Большая играна понижениемайкл ЛьюисТайные пружины финансовой катастрофыМайкл ЛьюисБ
• Дата: 14.12.2022
• Размер: 2.94 Mb.
• Имя файла: Майкл Льюис - Большая игра на понижение. Тайные пружины финансов.pdf
• Тип: Документы; #844748
• страница: 10 из 12

Г л а в а 9
Потеря интереса
Хауи Хаблер вырос в Нью-Джерси и играл в футбол в государ- ственном колледже в Монклере. Все, кто был с ним знаком, об- ращали внимание на накачанную шею футболиста, огромную го- лову и властные манеры, которые истолковывались то как ма- ска, то как вызывающая восхищение прямолинейность. Он был шумным, упрямым и задиристым. «Столкнувшись с ин- теллектуальным противником своих сделок, Хауи не утруж- дался поисками интеллектуальных аргументов, — вспоминает один из бывших руководителей Хаблера в Morgan Stanley. —
Он просто говорил: “Катитесь к чертовой матери”». Одним Ха- блер нравился, другим нет, но к началу 2004 года мнение дру- гих людей перестало иметь какое-либо значение, поскольку вот уже почти 10 лет Хауи Хаблер зарабатывал деньги для Morgan
Stanley на торговле облигациями. Точнее — облигациями, обе- спеченными активами, иными словами, в его ведении находи- лись ставки банка на низкокачественные ипотечные бумаги.
Вплоть до взлета рынка низкокачественных ипотечных обли- гаций, изменившего смысл деятельности трейдера по обли- гациям, обеспеченным активами, карьера Хаблера во многом напоминала карьеру Грега Липпманна. Как и у всех прочих

Глава 9. Потеря интереса 215
трейдеров по облигациям, обеспеченным активами, его ра- бота походила на покер с низкими ставками, приносивший вы- игрыш, пока на рынке не происходило ничего из ряда вон вы- ходящего. Цены падали, но потом всегда поднимались до преж- него уровня. Облигации, обеспеченные активами, можно было либо принимать, либо любить, но ненавидеть их представля- лось бессмысленным, поскольку инструмента для игры против них не существовало.
В Morgan Stanley в условиях бума в сфере низкокачествен- ных ипотечных кредитов зародилась идея выпустить вместо
«шоколада с ореховой начинкой» «ореховую начинку с шокола- дом». Фирма была лидером по переносу финансовой технологии упаковки корпоративных кредитов на сегмент потребительских кредитов. Специалисты по количественному анализу — финан- совые интеллектуалы Morgan Stanley играли важную роль в обу- чении рейтинговых агентств Moody’s и S&P, технике оценки
CDO, которые выпускались на основе пулов облигаций, обе- спеченных активами. В этих условиях было бы удивительно, если бы в недрах Morgan Stanley не появилась идея создать дефолтные свопы на облигации, обеспеченные активами. От- дел Хауи Хаблера, работающий с низкокачественными ипотеч- ными бумагами, выпускал облигации ускоренными темпами.
Для этого команде Хаблера приходилось «складировать» кре- диты порою месяцами. В промежутке между покупкой креди- тов и продажей облигаций, выпущенных под эти кредиты, его команда несла потери от обесценивания. «Единственной причи- ной создания дефолтных свопов было желание защитить отдел ипотечных ценных бумаг, возглавляемый Хауи Хаблером», — говорит один из «изобретателей». Если бы Morgan Stanley уда- лось найти кого-то, кто продал бы ему страховку на его кре- диты, Хаблер смог бы устранить рыночный риск, связанный со складированием ипотечных кредитов.
Первоначально, т. е. в 2003 году, считалось, что дефолтный своп на низкокачественные ипотечные кредиты является разо- вым нестандартным страховым контрактом, который заклю- чался между Morgan Stanley и каким-нибудь другим банком или страховой компанией подальше от глаз широкого рынка.

216 Большая игра на понижение
Обычные люди даже не слышали такого названия — «дефолт- ные свопы» — и, будь воля Morgan Stanley, никогда бы не услы- шали. По своей сути это были странные, непрозрачные, нелик- видные бумаги, оценка которых ставила в тупик всех, кроме
Morgan Stanley. «Индивидуализированные» — так их называют на рынке. К концу 2004 года у Хаблера сложилось циничное отношение к определенным низкокачественным ипотечным об- лигациям, и ему хотелось найти красивый способ сыграть про- тив них. Аналогичная идея посетила и интеллектуалов Morgan
Stanley. В начале 2003 года один из них выдвинул предложе- ние: под эту цель они создают небольшую группу, которой бу- дет управлять один интеллектуал — он сам. Но об этом факте трейдеры быстро забыли. «Эту фишку придумал один из специ- алистов по количественному анализу, а они [Хаблер и его трей- деры] слизали ее», — говорит продавец облигаций из Morgan
Stanley, очевидец событий. Один из близких приятелей Ха- блера, трейдер по имени Майк Эдман, стал официальным ав- тором новой идеи: дефолтные свопы на казавшиеся вечными пулы низкокачественных кредитов.
Один из рисков игры против низкокачественных кредитов был связан с тем, что, пока цены на жилье росли, заемщики могли воспользоваться рефинансированием для погашения пер- воначальных кредитов. Пул кредитов, на который покупалась страховка, сокращался, а вместе с ним и страховое покрытие.
Дефолтные свопы Эдмана решали эту проблему с помощью примечаний мелким шрифтом в контрактах, согласно которым
Morgan Stanley покупал страховку на последний непогашен- ный кредит в пуле. Morgan Stanley делал ставку не на весь пул низкокачественных ипотечных кредитов, а на несколько кре- дитов с наименьшей вероятностью погашения. Размер ставки при этом не менялся, словно ни один кредит из пула не пога- шался. Они покупали страховку от наводнения, по которой им выплачивалась стоимость целого дома, в случае если на него попадала хоть одна капля воды.
В таком виде новые индивидуализированные дефолтные свопы Morgan Stanley неизбежно исполнялись. Для полной выплаты страховки убытки по пулу кредитов должны были

Глава 9. Потеря интереса 217
составлять всего 4% (такое с пулами низкокачественных кре- дитов случалось только в хорошие времена). Единственная про- блема, с точки зрения трейдеров Хауи Хаблера, заключалась в поиске покупателя — достаточно глупого, чтобы занять дру- гую сторону в сделке, иными словами, готового продать Morgan
Stanley аналог страховки на дом, предназначенный под снос.
«Они нашли одного клиента, готового играть на длинной сто- роне транша какой-то фигни уровня “три В”», — говорит один из бывших коллег Хаблера. Между строк читалось: они нашли какого-то простофилю. Дурака. Клиента, которого можно об- вести вокруг пальца. «Вот так это начиналось: это была первая сделка Хауи».
К началу 2005 года Хауи Хаблер, отыскав достаточное число простофиль, приобрел индивидуализированные дефолтные сво- пы на $2 млрд. С точки зрения простофиль, дефолтные свопы, приобретаемые Хауи Хаблером, были бесплатными деньгами:
Morgan Stanley обязался выплачивать им 2,5% в год сверх без- рисковой ставки за право владеть облигациями инвестицион- ного класса (рейтинг «три В»), обеспеченными активами. Эта идея особенно пришлась по душе немецким институциональ- ным инвесторам, которые либо не заметили примечаний мел- ким шрифтом, либо принимали рейтинги на веру.
К весне 2005 года Хауи Хаблер и его трейдеры были уве- рены, и не без причины, в том, что эти дьявольские страхо- вые полисы окупятся. И хотели купить еще. Именно в этот мо- мент Майкл Бэрри начал проталкивать идею стандартизирован- ных дефолтных свопов. Грег Липпманн из Deutsche Bank, пара трейдеров из Goldman Sachs и еще несколько человек встрети- лись для проработки деталей контракта. Упирающегося и про- тестующего Майка Эдмана из Morgan Stanley силой притащили на встречу, поскольку с момента превращения дефолтных сво- пов на низкокачественные ипотечные облигации в стандартные и открыто торгуемые команда Хауи Хаблера лишалась возмож- ности продавать свою сомнительную частную версию.
В тот момент, в апреле 2006 года, механизм выпуска низ- кокачественных ипотечных облигаций работал на полную мощность. Хауи Хаблер — главный трейдер по облигациям

218 Большая игра на понижение из Morgan Stanley — и его команда из восьми человек приносили, по их прикидкам, около 20% прибыли банка.
С $400 млн в 2004 году прибыль возросла до $700 млн в 2005 году, а в 2006 году приблизилась к $1 млрд. В конце года Хаблер должен был получить $25 млн, но работа обыч- ного трейдера по облигациям его больше не устраивала. Са- мые талантливые трейдеры с Уолл-стрит переходили из своих фирм в хедж-фонды, где могли зарабатывать не десятки, а сотни мил лионов.
Крутому трейдеру по облигациям с Уолл-стрит не пристало собирать крохи от сделок с глупыми инвесторами. «Работу с клиентами Хауи считал пустой тратой времени, — говорит один из трейдеров, близко знакомых с Хаблером. — Он всегда этим занимался, но давно утратил интерес»*. Хаблер мог зара- ботать сотни миллионов долларов, пользуясь недальновидно- стью клиентов Morgan Stanley. Он мог заработать миллиарды, используя капитал банка и играя против них.
Со своей стороны руководство Morgan Stanley всегда опа- салось, что Хаблер и его маленькая команда могут в любой мо- мент уйти и создать собственный хедж-фонд. Чтобы их удер- жать, Хаблеру предложили особые условия: собственная тор- говая группа с собственным роскошным названием — GPCG, или Global Proprietary Credit Group. Согласно новым услови- ям, Хаблер оставлял себе часть полученной прибыли. По сло- вам одного из членов команды, «идея была в том, чтобы вместо
$1 млрд мы тут же начали приносить $2 млрд в год». Хаблер и его команда, понятное дело, рассчитывали на приличную долю заработанных денег. В случае успеха Morgan Stanley обещал Хаблеру позволить выделиться в самостоятельную инвестиционную фирму, 50% которой будут принадлежать
* За рассказы о том, что он видел и делал, мог поплатиться практиче- ски любой человек, имеющий отношение к финансовому кризису. Это отно- силось не только к тем, кто продолжал работать на крупные фирмы с Уолл- стрит, но также и к тем, кто уже уволился, поскольку сотрудники этих фирм, как правило, подписывали соглашение о неразглашении информации. Бывшие сотрудники Morgan Stanley не такие пуганые, как покинувшие Goldman Sachs, но и они хранят молчание.

Глава 9. Потеря интереса 219
ему. Помимо всего прочего, эта фирма должна была работать с CDO, обеспеченными низкокачественными ценными бумага- ми. И соперничать ей предстояло с фирмой Вина Чау, Harding
Advisory.
Весь цвет торгового зала Morgan Stanley жаждал к нему при- соединиться. «Предполагалось, что это будет элита из элит, — говорит один из трейдеров. — Хауи взял к себе самых толко- вых». Избранные перебрались на отдельный этаж офиса Morgan
Stanley в центре Манхэттена, на восемь этажей выше своих прежних отделов. Там они отгородились от мира, стремясь соз- дать хотя бы иллюзию отсутствия в Morgan Stanley конфликта интересов. Трейдеры со второго этажа, работавшие с клиен- тами, не должны были делиться с командой Хаблера на десятом никакой информацией о своих операциях. Тони Туфариэлло, глава отделения глобальной торговли облигациями и, стало быть, номинальный начальник Хауи Хаблера, все никак не мог определиться с местом и поэтому обосновался в команде Ха- блера и постоянно бегал между вторым и десятым этажами*.
Хауи Хаблеру были нужны не только люди. Ему до смерти хо- телось забрать торговые позиции своей команды. Их детали были настолько сложны, что один трейдер по низкокачествен- ным ипотечным облигациям из Morgan Stanley заметил: «Не ду- маю, что руководство Хауи до конца понимало операции, ко- торые он проворачивал». Но общая идея была проста: Хаблер с командой сделал огромную ставку на то, что низкокачествен- ные кредиты станут проблемными. Но бриллиантом короны в их тщательно выстроенных торговых позициях оставались
* Конфликты интересов не редкость на фирмах с Уолл-стрит, торгующих облигациями, но в Morgan Stanley они отличались особой злокачественностью и наименьшей известностью. Когда фирма торгует акциями и облигациями за свой счет и одновременно выступает посредником в торговле ими для кли- ентов, она испытывает большой соблазн использовать клиентов в собствен- ных корыстных интересах. Фирмы с Уолл-стрит любят поговорить о соз- дании «китайских стен» для предотвращения перетока информации между отделами, обслуживающими клиентов, и трейдерами, торгующими за счет фирмы. Винсент Дэниел из FrontPoint Partners наиболее емко выразил свое отношение к подобному хвастовству: «Когда я слышу о “китайских стенах”, то сразу думаю: “Лжецы вы хреновы”».

220 Большая игра на понижение
$2 млрд в индивидуализированных дефолтных свопах, кото- рые, как считал Хаблер, в один прекрасный день принесут им
$2 млрд чистой прибыли. Пулы ипотечных кредитов вот-вот начнут нести убытки, тут-то Хаблер и снимет сливки.
Оставалась, правда, одна загвоздка: текущие премии по стра- ховым полисам съедали краткосрочную прибыль, получаемую командой Хауи. «Ожидалось, что команда будет зарабатывать
$2 млрд в год, — говорит один из членов группы. — А эта по- зиция в дефолтных свопах обходилась нам в $200 млн». Чтобы компенсировать текущие затраты, Хаблер решил продать не- которое количество дефолтных свопов на низкокачественные
CDO с рейтингом «три А» и стать получателем премии*. Беда была в том, что премия по якобы гораздо менее рискованным
CDO с рейтингом «три А» не превышала одной десятой от пре- мии по CDO с рейтингом «три В». Чтобы компенсировать рас- ходы, нужно было продать примерно в 10 раз больше дефолт- ных свопов, чем имелось на тот момент. Вместе с трейдерами
Хаблер, не посвящая кого-либо в детали, быстро провернул эту операцию в пять-шесть приемов с Goldman Sachs, Deutsche
Bank и рядом других банков.
К концу января 2007 года, когда представители индустрии низкокачественных ипотечных облигаций собрались в Лас-
Вегасе для самовосхваления, Хауи Хаблер продал дефолт- ные свопы на CDO «три А» стоимостью примерно $16 млрд.
Никогда еще элитный трейдер по облигациям с Уолл-стрит, а вместе с ним и весь рынок низкокачественных ипотечных облигаций не демонстрировал свое заблуждение с такой оче- видностью. С сентября 2006-го по январь 2007 года трейдер по облигациям, занимающий в Morgan Stanley особое положе- ние, купил $16 млрд в CDO с рейтингом «три А», состоявших преимущественно из низкокачественных ипотечных облигаций с рейтингом «три В», которые превратились в пыль, как только убытки по базисным пулам кредитов достигли примерно 8%.
* Напомним, что продажа дефолтного свопа на что-либо и владение этим чем-либо связаны с одинаковым риском. Когда стоимость CDO класса
«три А» падает до нуля, вы теряете одинаково, держите ли вы эту облигацию или продаете дефолтный своп на нее.

Глава 9. Потеря интереса 221
По сути, Хауи Хаблер делал ставку на то, что не все низкокаче- ственные облигации с рейтингом «три В» станут проблемными.
Он был достаточно умен, чтобы не питать иллюзий по поводу рынка, но ему не хватило ума, чтобы понять, как далеко дол- жен зайти его цинизм.
В Morgan Stanley никогда, похоже, не задавались вопросом, стоит ли позволять элитным трейдерам покупать $16 млрд в низкокачественных ипотечных облигациях. Команда Хауи
Хаблера, занимавшаяся торговлей за собственный счет, была обязана предоставлять информацию о проведенных сделках и высшему руководству, и отделу управления риском, однако из того, что она предоставляла, невозможно было понять ха- рактер риска. Риск, связанный с низкокачественными бумага- ми на $16 млрд, включался в отчетах о риске Morgan Stanley в категорию «три А», где вполне могли оказаться казначейские облигации. Помимо этого, он представлялся в виде показателя стоимости под риском (VaR). Этот инструмент, традиционно помогающий руководителям на Уолл-стрит оценивать действия трейдеров, характеризует исключительно уровень отклонения цены акции или облигации в прошлом. При этом последние изменения имеют больший вес. Поскольку резких колебаний стоимости CDO с рейтингом «три А» никогда не наблюда- лось, во внутренних отчетах Morgan Stanley они фигурировали как практически безрисковые. В марте 2007 года трейдеры Ха- блера подготовили презентацию, с которой начальник Хабле- ра выступил перед советом директоров Morgan Stanley. В ней всячески расхваливалась «сильная структурированная позиция» на рынке низкокачественных ипотечных бумаг. Никто не задал очевидного вопроса: что случится с сильной структурирован- ной позицией, если уровень дефолтов низкокачественных за- емщиков превысит ожидаемый?
Хауи Хаблер брал на себя огромный риск, даже если не го- ворил о нем или, возможно, вообще не понимал, что творит.
Он сделал крупную ставку на повышение тех же самых тран- шей CDO, на понижение которых ставила Cornwall Capital.
Эти CDO состояли из тех же самых низкокачественных об- лигаций, против которых играли FrontPoint Partners и Scion

222 Большая игра на понижение
Capital. Более 20 лет запутанность рынка облигаций помогала трейдерам по облигациям с Уолл-стрит обманывать клиентов.
А сейчас трейдер по облигациям обманул сам себя.
Вопрос заключался в том, как сильно коррелируют цены различных низкокачественных ипотечных облигаций в соста- ве CDO. Диапазон ответов был предельно широким: от нуля
(цены никак не связаны друг с другом) до 100% (цены меня- ются одновременно). Moody’s и Standard & Poor’s считали, что в пулах облигаций с рейтингом «три В» корреляция составляла
30%, но это означало совсем не то, о чем можно было подумать.
Это не значило, например, что, если одна облигация становит- ся проблемной, вероятность превращения остальных облига- ций в проблемные составляет 30%. Такой показатель означал, что при превращении одной облигации в проблемную другие облигации падают очень мало.
Отрицание того, что кредиты были по сути одинаковыми и обреченными на массовые дефолты при прекращении ро- ста цен на жилье, позволяло Moody’s и S&P присваивать рей- тинг «три А» примерно 80% траншей каждой CDO. (И делало возможным весь бизнес с CDO.) Оно также позволило Хауи
Хаблеру принять решение о покупке облигаций на $16 млрд.
Morgan Stanley, наравне с другими фирмами с Уолл-стрит, убеждал рейтинговые агентства в том, что к потребительским кредитам можно подходить так же, как к корпоративным, т. е. как к активам, риски по которым можно существенно снизить в результате объединения в пул. Занимавшиеся уговорами счи- тали, что выполняют маркетинговую функцию: они прекрасно знали о разнице между корпоративными и потребительскими кредитами, которая ускользнула от внимания рейтинговых агентств. Она заключалась в слишком короткой истории рынка низкокачественных ипотечных облигаций и в отсутствии пре- цедентов крушения рынка недвижимости в национальном мас- штабе. Элитные трейдеры по облигациям из Morgan Stanley не особенно над этим задумывались. Хауи Хаблер доверял рей- тинговым агентствам.
У трейдеров по облигациям, говорившим с Хаблером по те- лефону, создавалось впечатление, что он считал эти ставки

Глава 9. Потеря интереса 223
безрисковыми. Он собирался получать маленький процент… ни за что. В своей уверенности он был, разумеется, не одинок.
Хаблер и трейдер из Merrill Lynch жарко обсуждали возмож- ность покупки для Morgan Stanley $2 млрд в CDO с рейтин- гом «три А» у Merrill Lynch. Хаблер хотел получать от Merrill
Lynch 28 базисных пунктов (0,28%) сверх безрисковой ставки, а Merrill Lynch настаивал на 24. Обсуждая сделку в $2 млрд — сделку, в результате которой двухмиллиардные убытки Merrill
Lynch переносились на Morgan Stanley, — два трейдера спо- рили о процентных платежах, составлявших $800 000 в год.
Из-за этой спорной суммы сделка так и не состоялась. Хаблер точно так же мелочился и в разговоре с Deutsche Bank, кото- рый, правда, имел другой исход. Грег Липпманн во всех кори- дорах Deutsche Bank кричал о том, что стоимость этих CDO с рейтингом «три А» рано или поздно упадет до нуля. Deutsche
Bank выплатил Хаблеру 28 базисных пунктов, на которых тот так настаивал, и заключил с ним две сделки по $2 млрд каж- дая, одну в декабре 2006 года, а вторую в январе 2007 года.
«Когда мы заключали сделки, то оба убеждали друг друга в том, что в этих бумажках нет никакого риска», — вспоминает один из сотрудников Deutsche Bank, работавших с CDO и имевших дело с Хаблером.
В мрачный и странный период, длившийся с начала фев- раля по июнь 2007 года, рынок низкокачественных ипотеч- ных бумаг походил на гигантский воздушный шар, удержи- ваемый у земли десятком крупных фирм с Уолл-стрит. Каж- дая фирма тянула за свою веревочку, но постепенно до всех дошло: как бы сильно они ни упирались, шар все равно ото- рвет их от земли. В июне фирмы одна за другой стали молча ослаблять хватку. По распоряжению генерального директора
Джейми Даймона J. P. Morgan покинул рынок к концу осени
2006 года. Благодаря Липпманну Deutsche Bank никогда особо не цеплялся за веревку. Затем наступила очередь Goldman
Sachs. Этот не просто отпустил шар, но и сделал крупную ставку против рынка низкокачественных бумаг, придав шару

224 Большая игра на понижение приличное ускорение*. Июньское крушение хедж-фондов низкокачественных бумаг Bear Stearns вырвало веревку из рук банка — и шар взмыл высоко в небо.
Незадолго до этого, в апреле 2007 года, Хауи Хаблер, испы- тывавший, похоже, опасения по поводу размеров своей ставки, заключил сделку с Ральфом Чоффи, управлявшим обреченными хедж-фондами Bear Stearns. Волна дефолтов смела New Century, крупнейшую в стране компанию по выдаче низкокачественных ипотечных кредитов, и та объявила 2 апреля о банкротстве.
Morgan Stanley планировал продать Чоффи $6 млрд из своих
$16 млрд в CDO класса «три А». Цена немного снизилась —
Чоффи требовал доходность 40 базисных пунктов (0,40%) сверх безрисковой ставки. Хаблер посовещался с президентом
Morgan Stanley, Зои Круз. Вместе они решили, что лучше со- хранить риск по низкокачественным бумагам, чем реализовать убыток в несколько десятков миллионов долларов. Это реше- ние в конечном счете обошлось Morgan Stanley почти в $6 млрд, тем не менее генеральный директор банка Джон Мэк не при- нимал участия в обсуждении. «Мэк ни разу не снизошел до раз- говора с Хауи, — рассказывает один из близких приятелей Ха- блера. — За все время у них не было ни одной встречи»**.
* Goldman Sachs выбрал интересный момент для ухода с рынка. Долгое время спустя после описанных событий банк утверждал, что это произошло в декабре 2006 года. Однако трейдеры из крупных фирм с Уолл-стрит уве- рены, что он не менял позиций до весны и начала лета 2007 года, когда New
Century, крупнейший в стране ипотечный кредитор, объявил о банкротстве.
Начало игры Goldman на понижение именно в этот момент могло бы объяс- нить хаос, воцарившийся не только в банке, но и на рынке низкокачествен- ных бумаг в конце июня. Goldman Sachs не покидал дом до тех пор, пока его не охватило пламя: он просто выскочил первым да к тому же захлопнул за со- бой дверь.
** Тема разговоров между Хаблером и Круз до сих пор остается спорной.
Согласно версии из окружения Зои Круз, ее беспокоил юридический риск ведения дел с проблемными хедж-фондами Bear Stearns. К тому же, по той же версии, Хаблер никогда не говорил о рискованности CDO с рейтингом «три
А» и убедил Круз в том, что Morgan Stanley не грозят большие убытки, — возможно, Хаблер и сам не понимал риска. Друзья Хаблера, со своей сто- роны, утверждают, что Круз фактически контролировала его сделки и не по- зволила сбросить крупный пакет CDO с рейтингом «три А». На мой взгляд

Глава 9. Потеря интереса 225
Правда, к маю 2007 года разногласия между Хауи Хаблером и Morgan Stanley обострились. Что удивительно, они не были связаны с разумностью владения $16 млрд в сложных ценных бумагах, чья стоимость в конечном счете зависела от того, сможет ли стриптизерша из Лас-Вегаса с пятью объектами не- движимости или мексиканец — сборщик клубники с домом за $750 000 выплачивать резко возрастающие проценты. Кон- фликт был вызван тем, что Morgan Stanley не сдержал данное
Хаблеру обещание о выделении его бизнеса в инвестицион- ную фирму, принадлежащую ему на 50%. Возмущенный беско- нечными проволочками, Хауи Хаблер пригрозил увольнением.
В попытках его задобрить банк пообещал ему и другим трейде- рам еще большую долю в прибылях GPCG. В 2006 году Хаблер получил $25 млн; в 2007 году он, несомненно, заработал бы го- раздо больше.
Через месяц после того, как Хаблер выторговал более выгод- ные для себя условия, его работодатель, банк Morgan Stanley, наконец-то задал неприятный вопрос: что случится с их огром- ной ставкой, если дефолты в нижнем сегменте среднего класса американцев превысят ожидаемый уровень? Как поведет себя ставка при убытках, прогнозируемых самым пессимистичным аналитиком Уолл-стрит? До сих пор ставка Хаблера прохо- дила стресс-тестирование для сценариев с 6%-ными убытками по низкокачественным пулам, т. е. при максимальном размере убытков из недавнего прошлого. Теперь трейдерам Хаблера пришлось анализировать состояние ставки при 10%-ных убыт- ках. Запрос, поступивший непосредственно от директора по управлению риском Тома Долы, разозлил и обеспокоил и на взгляд трейдеров с Уолл-стрит, версия Хаблера гораздо менее правдо- подобна. «Да ни разу не было такого, чтобы он предложил выйти из сделки, а она отказалась, — заявляет один из трейдеров, хорошо знакомый с ситуа- цией. — Хауи никогда не заикался о том, что мы можем потерять $10 млрд, если не выйдем из сделки. Он выдвигал аргументы, чтобы этого не делать».
Привычка трейдеров с Уолл-стрит приписывать все заслуги себе, а в неудачах винить руководство аукнулась позднее, когда их фирмы, презрительно отма- хивавшиеся от правительственного регулирования в хорошие времена, стали умолять правительство о помощи, как только атмосфера накалилась. Успех — это личное достижение; провал — социальная проблема.

226 Большая игра на понижение команду Хаблера. «Запрос казался более чем странным, — го- ворит один из ее членов. — И породил беспокойство и тре- вогу. Трейдеры возмущались: мол, эти ребята сами не знают, что несут. Если убытки составят 10%, миллионы людей ока- жутся на улице». (Убытки по пулам, на которые ставила ко- манда Хаблера, в конечном счете достигли 40%.) Как заметил один из руководителей Morgan Stanley, не входивший в команду
Хаблера, «они не желали раскрывать результаты. И постоянно заверяли, что ничего подобного не случится».
Через 10 дней команда трейдеров Хаблера получила резуль- тат, который не особо хотелось демонстрировать: при 10%-ных убытках прогнозная прибыль в $1 млрд могла обернуться убыт- ком в $2,7 млрд. Как выразился один из руководителей Morgan
Stanley, «сотрудники отдела по управлению риском вернулись со стресс-теста в расстроенных чувствах». Хаблер и трейдеры попытались их успокоить. Расслабьтесь, увещевали они, таких убытков никогда не будет.
Но отдел по управлению риском не мог успокоиться. Его сотрудникам казалось, что ни Хаблер, ни трейдеры не пони- мают до конца собственные ставки. Хаблер упорно твердил, что играет против рынка низкокачественных ипотечных обли- гаций. Но если так, почему во время краха этого рынка он те- ряет миллиарды долларов? Как выразился один из руководи- телей отдела по управлению риском из Morgan Stanley, «одно дело ставить на красное или черное и понимать, что ты ставишь на красное или черное. И совсем другое — ставить на некую разновидность красного цвета и не понимать этого».
В начале июля в Morgan Stanley прозвенел первый тревожный звонок. И поступил он от Грега Липпманна и его руководства из Deutsche Bank, который во время телефонной конферен- ции сообщил Хауи Хаблеру и его руководству, что по дефолт- ным свопам на $4 млрд, проданным Хаблером отделу CDO в Deutsche Bank полгода назад, произошли благоприятные для Deutsche Bank кредитные события. Не будет ли Morgan
Stanley так любезен перечислить $1,2 млрд в Deutsche Bank

Глава 9. Потеря интереса 227
к концу дня? Или, как выразился Липпманн, если верить сло- вам одного из участников этого разговора, «ребята, с вас один и две десятых миллиарда».
Низкокачественные CDO с рейтингом «три А» на сотни миллионов долларов, осевшие в фирмах с Уолл-стрит и счи- тавшиеся безрисковыми, теперь, по словам Липпманна, стоили
70 центов за доллар. Хауи Хаблер очень удивился. «Как 70 цен- тов? Согласно нашим моделям, они стоят 95 центов», — заявил один из представителей Morgan Stanley, участвовавший в теле- фонной конференции.
«А согласно нашим моделям, они стоят 70», — парировал представитель Deutsche Bank.
«Ну что ж, а согласно нашим моделям, они стоят 95», — по- вторил представитель Morgan Stanley, после чего принялся раз- глагольствовать о низкой корреляции тысяч облигаций с рей- тингом «три В» в его CDO и о том, что несколько проблемных облигаций не обесценивают остальные.
Однако Грег Липпманн прервал его: «Чувак, выкинь свою модель. Я делаю рынок. Они стоят 70–77. У тебя есть три ва- рианта на выбор. Ты можешь продать их мне по 70. Можешь купить по 77. Или отдать мне мои, черт их дери, один и две де- сятых миллиарда».
Morgan Stanley больше не желал покупать низкокачествен- ные ипотечные облигации. Хауи Хаблер больше не желал по- купать бумаги, обеспеченные низкокачественными облигаци- ями: он выпустил из рук веревку, связывающую его с рвущимся ввысь шаром. Тем не менее он не хотел терять деньги и настаи- вал на своем варианте: ему не нужны дополнительные облига- ции по 77, но его CDO с рейтингом «три А» все равно стоят
95 центов за доллар. Он просто переложил решение вопроса на свое руководство, которое после переговоров с руководством
Deutsche Bank согласилось перечислить $600 млн. Альтерна- тивой для Deutsche Bank была передача вопроса в комиссию из трех произвольно выбранных банков с Уолл-стрит для оценки реальной стоимости CDO с рейтингом «три А». Это было при- нятое на Уолл-стрит средство обмана и введения в заблуждение, и Deutsche Bank не горел желанием прибегать к нему.

228 Большая игра на понижение
В любом случае Deutsche Bank воспринимал обеспече- ние не так уж серьезно. «Та телефонная конференция, кото- рую организовал Грег, — рассказывает один из руководителей
Deutsche Bank, — была последним делом с точки зрения ве- дения бизнеса. Капитал Morgan Stanley составлял $70 млрд.
Мы знали, что у него есть деньги». В Deutsche Bank даже воз- никли разногласия по поводу точности названной Липпманном цены. «Он заломил такую сумму, — говорит один из участни- ков обсуждения, — что многие сомневались в ее справедли- вости. Вряд ли Morgan Stanley действительно был должен нам
$1,2 млрд».
Но правильность суммы подтвердилась. Это было начало падения, завершившегося всего через несколько месяцев на телефонной конференции с участием генерального дирек- тора Morgan Stanley и аналитиков Уолл-стрит. Число дефол- тов росло, облигации повсеместно обесценивались, а вместе с ними и CDO на их основе. Несколько раз Deutsche Bank предлагал Morgan Stanley возможность выйти из сделки. Когда
Грег Липпманн позвонил Хауи Хаблеру в первый раз, тот мог выйти из 4-миллиардной сделки с убытком в $1,2 млрд; когда
Липпманн позвонил во второй раз, цена выхода поднялась до $1,5 млрд. Каждый раз Хауи Хаблер или кто-нибудь из его трейдеров пытался оспорить цену и отказывался от предложе- ния. «Мы без конца спорили с этими недоумками», — говорит трейдер из Deutsche Bank. Агентов Deutsche Bank по взыска- нию долгов не покидало ощущение того, что трейдеры по обли- гациям из Morgan Stanley не ведали, что творят. Они не лгали, они действительно не понимали сути низкокачественных CDO.
Корреляция между низкокачественными облигациями с рей- тингом «три В» составляла не 30, а все 100%. Стоило обесце- ниться одной, как обесценивались все остальные, поскольку все они зависели от одних и тех же экономических факторов.
В конечном счете вряд ли стоило ждать, что CDO будут падать со 100 до 95, до 77, потом до 70 и, наконец, до 7. Входящие в их состав облигации были либо полностью качественными, либо полностью некачественными. Так что CDO стоили либо
100, либо ничего.

Глава 9. Потеря интереса 229
Грег Липпманн позволил Morgan Stanley выйти из сделки по цене в 7 центов, хотя за вход тот заплатил примерно 100 цен- тов за доллар. Убытки по первым $4 млрд из 16-миллиардной ошибки Хауи Хаблера составили приблизительно $3,7 млрд.
К этому моменту Липпманн перестал общаться с Хаблером, по- скольку последний потерял место в Morgan Stanley. «Хауи вроде как отправился в отпуск на несколько недель и больше на ра- боте не появился», — говорит один из членов его команды. Ему позволили уволиться в октябре 2007 года с несколькими милли- онами долларов в кармане, обещанными ему в конце 2006 года в качестве стимула. Общая сумма причиненных им убытков, по данным, представленным совету директоров банка, соста- вила чуть более $9 млрд — самый крупный операционный убы- ток в истории Уолл-стрит. Другие фирмы потеряли намного больше, однако их убытки, как правило, связывались с предо- ставлением низкокачественных ипотечных кредитов. В момент крушения рынка Citigroup, Merrill Lynch и прочие сидели на го- рах этого добра, которое, по сути, представляло собой отходы поточного производства CDO. Банки держали CDO, обеспе- ченные низкокачественными ипотеками, не ради самих этих бумаг, а ради вознаграждения, которое могла принести их про- дажа. Потери Хауи Хаблера стали результатом простой игры.
Хаблер и его трейдеры, считавшие себя очень умными, решили сыграть на неэффективности рынка. Но своими действиями лишь усугубили эту неэффективность.
Перебравшись в Нью-Джерси и обзаведясь засекреченным телефонным номером, Хауи Хаблер утешался тем, что ока- зался не самым большим дураком. Он отпустил веревку слиш- ком поздно и не успел спасти Morgan Stanley, но, хлопнув- шись на землю, видел, как взмывший в небо шар тащит за со- бой кое-кого из обитателей Уолл-стрит. В начале июля, всего за пару дней до звонка Липпманна с требованием выплатить
$1,2 млрд, Хаблер нашел парочку покупателей для своих CDO с рейтингом «три А». Одним из них была Mizuho Financial
Group, трейдинговое крыло второго по величине банка Япо- нии. Японцы, озадаченные новыми финансовыми изобрете- ниями американцев, старались держаться от них подальше.

230 Большая игра на понижение
По какой-то причине, известной, похоже, только самой Mizuho
Financial Group, компания возомнила себя умным трейдером и перекупила у Morgan Stanley $1 млрд в CDO, обеспеченных низкокачественными долговыми обязательствами.
Другой покупатель, банк UBS, выкупил $2 млрд в CDO с рейтингом «три А», принадлежавших Хауи Хаблеру, а также короткие позиции в облигациях с рейтингом «три В» на пару сотен миллионов. Иными словами, в июле, за несколько мгно- вений до крушения рынка, UBS приценился к сделке Хабле- ра и сказал: «Мы возьмем еще вот эти». В результате размер приобретенных Хауи Хаблером обязательств в CDO с рейтин- гом «три А» сократился с $16 млрд примерно до $13 млрд. Че- рез несколько месяцев, пытаясь объяснить акционерам убытки в $37,4 млрд, понесенные на рынке низкокачественных цен- ных бумаг США, UBS опубликовал отчет, состоявший из прав- ды только наполовину. В отчете указывалось, что небольшая группа американских трейдеров по облигациям, нанятых
UBS, до самого конца активно уговаривала банк приобрести еще больше низкокачественных ипотечных облигаций у других фирм с Уолл-стрит. «Если бы люди знали о сделке, открытого возмущения не миновать, — говорит один из трейдеров UBS, участник событий. — Это была весьма сомнительная опера- ция. И она держалась в строгом секрете. Нашлось бы немало таких, кто, знай они о происходящем, подняли бы мятеж. Мы забрали у Хауи Хаблера корреляционную сделку, хотя все зна- ли, что корреляция равна единице». (Иначе говоря, составля- ла 100%.) По его словам, проводившие сделку трейдеры UBS руководствовались собственными моделями, согласно которым они должны были получить $30 млн прибыли.
19 декабря 2007 года Morgan Stanley организовал собрание инвесторов. Банк хотел объяснить, как получилось, что опе- рационный убыток в $9,2 млрд — плюс-минус пара миллиар- дов — превысил прибыль, которую принесли почти 50 000 его сотрудников. «Мне крайне неприятно сообщать о подобных ре- зультатах, — начал Джон Мэк. — Они являются следствием ошибочных решений, принятых одним из отделов, работающих с долговыми инструментами, и плохого управления риском…

Глава 9. Потеря интереса 231
Фактически все списания этого квартала явились следствием действий одного отдела из нашего подразделения, занимающе- гося ипотечными бумагами». Генеральный директор пояснил, что Morgan Stanley хеджировал риск, связанный с низкокаче- ственными ипотеками, и что «этот хедж не сработал должным образом в чрезвычайной рыночной ситуации, сложившейся в октябре и ноябре». Однако ситуация на рынке в октябре и но- ябре вовсе не была чрезвычайной; в октябре и ноябре рынок впервые верно оценивал риск, связанный с низкокачествен- ными ипотеками. Чрезвычайными следует считать, скорее, со- бытия, предшествовавшие октябрю и ноябрю.
Заявив, что «как глава этой фирмы он несет ответственность за ее работу», Мэк принялся отвечать на вопросы аналитиков из других фирм с Уолл-стрит. На выяснение причин неприятно- сти потребовалось некоторое время, но в конце концов их уста- новили. Четыре аналитика приняли решение не доставать Мэка слишком сильно по поводу, похоже, самых крупных операцион- ных убытков за всю историю Уолл-стрит, после чего слово взял
Уильям Танона из Goldman Sachs.
ТАНОНА: И снова вопрос о риске, который в последнее время всех волнует… Объясните, откуда же у вас взялись такие огромные убытки. Я считал, что у вас существуют лимиты на по- зиции и лимиты на риск. Меня удивляет, что один ваш отдел мог потерять $8 млрд [sic].
ДЖОН МЭК: Неправильный вопрос.
ТАНОНА: Простите?
ДЖОН МЭК: Добрый день. Привет. И…
ТАНОНА: Я скучал без вас…
ДЖОН МЭК: Билл, послушайте, давайте начистоту. Во-первых, эта сделка была признана и прошла по счетам. Во-вторых, она была внесена в нашу систему управления риском. Все очень просто. Если разобраться, все просто и так неприятно, поэ- тому я не очень складно выражаюсь. Когда эти ребята про- водили стресс-тестирование позиции, они не представляли… что дефолты могут достичь такого уровня. Справедливо- сти ради скажу, что наш отдел по управлению риском также

232 Большая игра на понижение не провел должного тестирования*. Вот и все объяснение. Мы попались на высоких хвостовых рисках. Вот что случилось.
ТАНОНА: Ладно. Хорошо. Еще один вопрос. Я удивлен, что ваш показатель VaR остался на прежнем уровне в этом квартале, учитывая понесенные убытки. Кроме того, как я понимаю, это были трейдинговые активы. Итак, можете прояснить, почему в нынешнем квартале не произошло резкого увеличения VaR?**
МЭК: Билл, я думаю, VaR очень хорошо отражает изменчивый трейдинговый риск. Но с точки зрения (невнятно)… в отно- шении этого, я с удовольствием вернусь к вопросу, когда мы с ним разберемся, а в настоящий момент я не могу ответить.
Услышав этот бессмысленный набор слов, присутствующие должны были осознать свою неспособность разобраться со слож- нейшими нюансами торговли облигациями. На самом деле ска- занное свидетельствовало о том, что генеральный директор и сам не разбирался в сложившейся ситуации. Среди коллег — генеральных директоров Джон Мэк слыл человеком, который достаточно хорошо осведомлен о рисках торговли облигация- ми в своей фирме. В конце концов, он и сам в прошлом работал трейдером по облигациям и профессионально вырос в услови- ях культуры принятия риска, существовавшей в Morgan Stanley.
Но он не просто не понял намерений своих трейдеров, когда они только зарождались, — он не смог даже внятно объяснить, что произошло, после того как банк потерял $9 млрд.
Наконец наступил финал: последний покупатель риска, связан- ного с низкокачественными ипотечными кредитами, перестал покупать. 1 августа 2007 года акционеры выдвинули первый иск
* От людей, возглавляющих крупные фирмы с Уолл-стрит, не следует ждать простого языка, поскольку их доходы во многом зависят от тех, кто счи- тает, что их действия нельзя описать доступным образом. Джон Мэк пытался, не признаваясь прямо, сказать, что никто в Morgan Stanley не представлял, какие риски принял Хауи Хаблер, включая самого Хауи Хаблера.
** Данный вопрос можно сформулировать иначе: почему облигации Хауи
Хаблера упали со 100 до 7, а все представленные отчеты говорили о невоз- можности их сильного падения?

Глава 9. Потеря интереса 233
против Bear Stearns в связи с банкротством его хедж-фондов, специализировавшихся на низкокачественных ипотечных бу- магах. Этот иск сильно обеспокоил трех молодых основателей
Cornwall Capital, которые владели огромным количеством де- фолтных свопов, купленных преимущественно у Bear Stearns.
После Лас-Вегаса Чарли Ледли не мог избавиться от ощуще- ния чудовищности происходящего. Бен Хокетт, единственный из троицы, имевший опыт работы в крупной фирме с Уолл- стрит, также предрекал катастрофический финал. А Джейми
Май просто считал многих с Уолл-стрит негодяями. Все трое опасались, что Bear Stearns обанкротится и не сможет выпла- тить свои долги. «Рано или поздно наступит момент, когда ни с одной фирмой с Уолл-стрит нельзя будет иметь дело, — говорит Бен, — и этот момент наступит именно так».
Всю первую неделю августа они пытались ухватить тенден- цию изменения цен CDO с рейтингом «два А», которые всего несколько месяцев назад торговались практически как без- рисковые. «Лежащие в их основе облигации обесценивались, и все, с кем мы говорили, предлагали нам два пункта», — заме- чает Чарли. Вплоть до конца июля Bear Stearns и Morgan Stanley утверждали, что CDO с рейтингом «два А» стоят 98 центов за доллар. Рынок все повторял и повторял спор между Хауи
Хаблером и Грегом Липпманном.
Cornwall Capital принадлежали дефолтные свопы на 20 пар- шивых CDO, но каждая из этих бумаг была порочна по-своему, поэтому определить их точную стоимость не представлялось возможным. Ясность существовала в одном: рискованная ставка перестала быть рискованной. Дилеры с Уолл-стрит всегда го- ворили, что им ни за что не избавиться от этих непонятных дефолтных свопов на транши CDO «два А», но рынок запани- ковал и с готовностью покупал страховку на все, имевшее от- ношение к низкокачественным ипотечным облигациям. Ситуа- ция изменилась: впервые Cornwall столкнулась с перспективой потери немалых денег из-за события, которое могло вызвать отскок рынка: например, из-за вмешательства правительства
США и предоставления гарантий на все низкокачественные ипотечные кредиты. И разумеется, в случае краха Bear Stearns

234 Большая игра на понижение они теряли все. Если раньше перспектива катастрофы маячила далеко впереди, то сейчас угроза нависла прямо над ними. Они ринулись прикрывать тылы — искать покупателя на накоплен- ные ими странные и как никогда актуальные страховые полисы.
Эта работа легла на плечи Бена Хокетта. Чарли Ледли попы- тался было выступить в качестве трейдера, но с позором прова- лился. «Эти мелкие нюансы, — ругался Чарли. — Нужно точно знать, что говорить, а если не знаешь, все на тебя набрасыва- ются. Я вроде бы говорил: “Продавать!”, а все понимали — “По- купать!” Меня как обухом по голове ударили: торговля не мое дело». Бен зарабатывал трейдингом на жизнь, и единственный из троих знал, что и как следует говорить. Однако он вместе с семьей жены укатил отдыхать на юг Англии.
Вот так и получилось, что, сидя в пабе под названием The
Powder Monkey в городе Эксмаут, графство Девоншир, Англия,
Бен Хокетт занялся поисками покупателя на $205 млн в дефолт- ных свопах на мезонинные транши CDO «два А». В The Powder
Monkey действовала единственная в городе надежная точка бес- проводного подключения к Интернету, и никто из посетите- лей паба, увлеченных напитками, не обращал особого внима- ния на американца в углу, молотящего по клавиатуре компью- тера и говорящего по мобильному телефону с двух часов дня до 11 вечера. До того момента только три фирмы с Уолл-стрит проявили готовность вести дела с Cornwall Capital и заключить с нею контракт ISDA, необходимый для работы с дефолтными свопами: Bear Stearns, Deutsche Bank и Morgan Stanley. «Бен всегда говорил нам, что без ISDA заключать сделки возможно, но не принято», — замечает Чарли. Но и момент был не со- всем обычный. В пятницу, 3 августа, Бен обзванивал все круп- ные фирмы Уолл-стрит и говорил: «Мы не знакомы, и я знаю, что вы не подпишите с нами контракт ISDA, но у меня есть страховка на низкокачественные CDO, которую я готов про- дать. Вы согласны работать со мной без контракта ISDA?» «Со- трудники отделов облигаций отвечали отказом, — говорит
Бен, — на что я советовал им позвонить главе кредитного от- дела или главе отдела по управлению риском и поинтересо- ваться их мнением на этот счет». В ту пятницу только один

Глава 9. Потеря интереса 235
банк изъявил желание работать с ними — UBS. И желание его было очень сильным. Последний из тех, кто удерживал воздуш- ный шар, только что отпустил веревку.
В понедельник, 6 августа, Бен пришел в The Powder Monkey и снова принялся торговать. За страховые полисы стоимо- стью полпроцента UBS предлагал ему 30 пунктов авансом.
Другими словами, $205 млн в дефолтных свопах, принадле- жавших Cornwall, покупка которых обошлась в $1 млн, вдруг стали стоить чуть более $60 млн (30% от $205 млн). Теперь интерес проявлял не только UBS; представители Citigroup,
Merrill Lynch и Lehman Brothers, ответившие отказом в пят- ницу, в понедельник спохватились. Все они отчаянно стара- лись оценить риски CDO, выпущенных их же фирмами. «Мне было проще, поскольку им приходилось рассматривать каждую сделку, а я хотел просто деньги», — рассказывает Бен. Cornwall была готова продать 20 позиций. Интернет-соединение то по- являлось, то пропадало, равно как и телефонная связь. Не ис- чезало только рвение фирм с Уолл-стрит, жаждавших приоб- рести страховку от пожара на горящий дом. «Впервые за все время цены более-менее адекватно отражали реальную стои- мость этих бумаг, — поясняет Чарли. — Позиции, которые Bear
Stearns оценил в $600 000, на следующий день стоили $6 млн».
В четверг к 11 вечера миссия Бена завершилась. В этот са- мый день, 9 августа, французский банк BNP объявил о том, что инвесторы в его фонды денежного рынка не могут изъять средства из-за проблем с американскими низкокачественными ипотечными кредитами. Бен, Чарли и Джейми так и не поняли, почему швейцарский банк выкупил три четверти их ставок.
Буквы U, B, S практически не упоминались в стенах Cornwall
Capital до тех пор, пока банк не начал умолять их продать стра- ховку, которая резко подскочила в цене. «Я даже и не подо- зревал, что UBS занимается низкокачественными бумагами, — говорит Чарли. — До сих пор удивляюсь, как это мы не со- риентировались и не продали в короткую UBS». Освобождая
Cornwall от дефолтных свопов, ни UBS, ни другие покупатели с Уолл-стрит не понимали, что принимают на себя риск краха
Bear Stearns: для фирм с Уолл-стрит подобное предположение

236 Большая игра на понижение казалось немыслимым. Cornwall Capital, появившаяся че- тыре с половиной года назад с капиталом в $110 000, получила в итоге больше $80 млн за ставку стоимостью $1 млн. «Здорово, что не мы оказались дураками за столом», — замечает Джейми.
Они действительно не были дураками. Рискованная ставка оку- пилась в пропорции 80 : 1. И никто в The Powder Monkey даже не поинтересовался, чем это Бен занимается.
Многочисленное английское семейство его жены удивля- лось, разумеется, где это он пропадает целыми днями, и Бен пытался это объяснить. Он считал происходившие события чрезвычайно важными. По его мнению, банковская система оказалась несостоятельной, что привело к серьезным потря- сениям. Когда рушится банковская система, прекращается кредитование, нет кредитов — нет торговли, а если нет тор- говли — что ж, запаса хлора для системы водоснабжения Чи- каго хватает только на восемь дней. В больницах кончаются лекарства. Современный мир держится на возможности поку- пать сейчас, а платить позднее. «Я вернулся домой к полуночи и принялся обсуждать с шурином будущее его детей, — рас- сказывает Бен. — Затем попросил всех родственников удосто- вериться, что их счета в HSBC застрахованы. Посоветовал им держать на руках некоторое количество наличных денег, по- скольку вскоре могли возникнуть проблемы. Но объяснить все было сложно». Как рассказать невинным гражданам свободного мира о роли дефолтных свопов на транши CDO «два А»? Он по- пытался было, но его английские родственники как-то странно на него посмотрели. Они поняли, что кто-то потерял очень много денег, а Бен только что хорошо заработал, но дальше этого дело не пошло. «Я не мог растолковать им эти вещи, — признается он. — Они же англичане».
Через 22 дня, 31 августа 2007 года, Майкл Бэрри распечатал специальный счет и принялся активно избавляться от дефолт- ных свопов. Инвесторы получили наконец возможность забрать свои деньги. К этому моменту размер их вложений вырос более чем в два раза. Всего несколько месяцев назад Бэрри предлага- ли 200 базисных пунктов — или 2% от условной суммы — за его дефолтные свопы, которые поднялись до рекордного уровня

Глава 9. Потеря интереса 237
$1,9 млрд. А сейчас фирмы с Уолл-стрит, отчаянно пытавшиеся смягчить свое падение, готовы были дать 75, 80 и 85 процент- ных пунктов. В конце квартала он сообщил, что активы фонда выросли более чем на 100%. К концу года при портфеле стои- мостью менее $550 млн его реализованная прибыль превысила
$720 млн. Но инвесторы молчали. «Даже когда стало понятно, что год выдался на славу и я оказался прав, праздновать победу желания не было, — признается Бэрри. — Процесс зарабаты- вания денег представлялся мне совсем не таким». Своему пер- вому инвестору, Gotham Capital, он, не дожидаясь его реакции, отправил электронное сообщение с одной-единственной фразой:
«Не стоит благодарности». Бэрри твердо вознамерился вышвыр- нуть Gotham Capital из фонда и настаивал на продаже их доли.
Когда его попросили назвать цену, он ответил: «Можете оставить себе те десятки миллионов, которые вы почти что не дали мне заработать для вас в прошлом году, и будем квиты».
Когда Бэрри начинал свой бизнес, он решил не брать с инвес- торов обычную 2%-ную комиссию за управление средствами.
В тот год, когда ему не удалось заработать, из-за отсутствия комиссии пришлось уволить сотрудников. Об изменении по- литики он известил всех письмом, вызвавшим новую волну не- годования среди инвесторов, хотя его стараниями они разбога- тели. «Я просто удивляюсь твоей способности выводить людей из себя, — говорил один из друзей по переписке. — У тебя на- стоящий талант».
Собирая информацию о синдроме Аспергера, Бэрри узнал о роли, которую играли его увлечения. Они помогали ему укрыться от враждебного мира. Вот почему у людей с син- дромом Аспергера увлечения проявляются так ярко. Странно только, почему люди не могут их контролировать. «Врач, к ко- торому я обращался, помог мне во всем разобраться, — писал
Бэрри, — и когда я принимаюсь анализировать свою жизнь, то многое встает на места:
Давайте посмотрим, правильно ли я понял — услышать такое всегда лучше из уст врача. Если взять человека, которому очень трудно интегрироваться в общество и который по этой причине

238 Большая игра на понижение чувствует себя непонятым, отвергнутым и одиноким, то становится понятно, что ярко выраженные, страстные увлечения помогают ему формировать собственное «я» в классическом понимании. Дети с синдромом Аспергера демонстрируют удивительную сосредото- ченность и исключительно быстро, порой намного быстрее свер- стников, осваивают интересующие их предметы. Утверждение эго оказывает успокаивающее воздействие, даря детям с синдромом
Аспергера возможность пережить чувства, которые им доступны редко, если доступны вообще. Пока увлечение обеспечивает упо- мянутое утверждение, опасности перемен практически не суще- ствует. Но если увлечение наталкивается на препятствие или чело- век теряет к нему интерес, негативная реакция проявляется весьма остро, особенно если причиной являются другие люди. Увлечение в этом случае начинает вызывать именно то, чего страдающий син- дромом Аспергера пытается избежать, — непонимание, гонение, неприятие окружающих. И человеку с синдромом Аспергера при- ходится искать новое увлечение для утверждения своего эго».
Большую часть 2006-го и начало 2007 года д-р Майкл Бэрри провел как в кошмарном сне. В электронном сообщении он писал: «Самые близкие мои партнеры начинают меня нена- видеть… Этот бизнес убивает что-то очень важное в жизни.
Правда, я еще не определил, что именно. Но частичка меня умерла. Я это чувствую». Утратив интерес к финансовым рын- кам, он приобрел свою первую гитару. Странно… Он не умел играть на гитаре и не блистал музыкальными способностями.
Он и играть-то не хотел. Ему интересно было выяснить, из ка- ких пород дерева делают гитары, а также покупать обычные гитары, усилители и электрогитары. Вот такая у него возникла потребность — узнать о гитарах все, что только можно.
Бэрри потерял интерес к финансовым рынкам очень свое- временно. Финал уже приближался, что-либо изменить не пред- ставлялось возможным. Через шесть месяцев Международный валютный фонд оценит убытки по низкокачественным акти- вам, выпущенным в США, в $1 трлн. Из-за беспардонной лжи американских финансистов финансовая система США понесла

Глава 9. Потеря интереса 239
убыток в $1 трлн. Откреститься от него не могла ни одна фирма с Уолл-стрит. Все увязли по уши, поскольку желающих поку- пать больше не было. Под каждым крупным западным финан- совым институтом была своя бомба. Фитили уже горели, и по- тушить их никто не мог. Оставалось только наблюдать за бегу- щим огоньком и масштабами разрушений.