БРОНЗОВАЯ ПТИЦА. Чрезвычайное происшествие Генка и Славка сидели на берегу Утчи
 Скачать 265.2 Kb.
|
|
Глава 22 Путешествие продолжается Они устроились на ночлег в большом стогу сена; перенесли туда свои вещи, а лодку вытащили из воды и приторочили цепью к дереву. На ужин им достались только кусочки хлеба, смоченные речной водой. Последние лучи солнца светились в верхушках деревьев, но на лесных тропинках лежали густые тени. Утих птичий гомон. Сразу пропали куда-то шмели и мухи. И вот уже в кустах и на траве заискрились светлячки. Новые звуки оживили лес: визгливо хохотал филин, отвратительно закричала сова; она то плакала жалобно, как маленький ребенок, то стонала, как тяжелобольной, свистела, пищала, то просто ухала: «Уху! Уху!..» И этот крик сразу напомнил мальчикам лодочника. Им стало жутко. В сене что-то шуршало. Генка предположил, что это змеи. Но Жердяй уверил его, что змей здесь нет. Опять прокричала сова. – Вот раскричалась! – поежился Генка. – Не надоело ей. – Еще, бывает, леший так кричит, – сказал Жердяй. Генка заворочался на сене и засмеялся. – Вот-вот, ты еще сегодня про леших не рассказывал. – В лесу лешие водятся, – убежденно сказал Жердяй, – а в болоте – болотные, моховики, боровики. В воде – водяные и еще русалки. А в избе – домовые. – Сам-то ты их видел? – громко зевнул Генка. – Разве их увидишь! – тихо засмеялся Жердяй. – Их только колдун или ведьма могут увидеть. А чтобы человек увидел – этого не бывает. А пойдешь в лес, леший тебя и начнет кружить… Кружит, кружит… Пять верст пройдешь и опять на старое место выйдешь. Почему так получается? А потому, что леший кружит. – Не поэтому, – сказал Миша. – А почему? – Вот почему. Когда человек идет, то он левой ногой делает шаг чуть больше, чем правой, и постепенно забирает вправо. И в результате получается круг. Понял? – Как же так? – Генка приподнялся на локте. – Значит, если я иду по улице по левой стороне, то постепенно приду на правую? – Нет, – возразил Миша, – на улице есть ориентир – сама улица. Человек идет и незаметно для самого себя все время исправляет шаг. А в лесу прямого ориентира нет, и человек своего шага не исправляет. Правильно, Славка, так я объяснил? Но в ответ он услышал только тихое посапывание. Славка спал. – Последуем его примеру, – сказал Миша, – а то завтра рано вставать. …С первыми лучами солнца Миша проснулся и начал будить ребят. Жердяй поднялся сразу. Славке очень не хотелось вставать, но он пересилил себя и, зевая, поплелся к реке умываться. Генка же зарылся в сено и так скрючился, что за него невозможно было уцепиться. Спал он даже тогда, когда ребята потащили его к реке. И только когда раскачали, чтобы бросить в воду, он проснулся, вырвался и объявил: – Зря будили, я бы сам проснулся к завтраку. Но завтрак не из чего было готовить. Подтянув потуже пояса, мальчики сели в лодку и двинулись в путь. Они проплыли версты три. Вдруг Генка потянул носом раз, другой и сказал: – Ребята, каша! Мальчики тоже принюхались. Действительно, пахло кашей, пшенной, чуть пригорелой. Пахло так густо, смачно, аппетитно, что у мальчиков даже слезы навернулись на глаза. – Пахнет с правого берега, – деловито сказал Миша. – Жердяй, правь туда, а вы, ребята, нажмите! Вдохновленные все усиливающимся запахом каши, ребята нажали на весла. Миша стоял на носу лодки, поворачивая собственный нос то в одну, то в другую сторону… Вскоре они увидели на пригорке белые палатки красноармейского лагеря. Возле коновязи били копытами кони, блестел на солнце длинный ряд умывальников, подвешенных к перекладине меж двух деревьев, трепетали на ветру красные полотнища с лозунгами, виднелись щиты на стрельбищах, рвы и насыпи. Но лагерь был пуст, красноармейцы, вероятно, были на ученье. Только у самого берега дымилась походная железная кухня. Из нее-то и пахло кашей. Красноармеец с красным от жара лицом орудовал у котла громадной шумовкой. Второй красноармеец, стоя на коленях, колол дрова и подбрасывал их в печь. Мальчики подошли к кухне. Повар покосился на них, но, ничего не сказав, отвернулся. Мальчики стояли, хотя и понимали, что стоять глупо. Но ужасно хотелось есть, и они не знали, как приступить к делу. Наконец Миша спросил: – Скажите, пожалуйста, товарищи, здесь вчера не появлялись два пионера, два мальчика в лодке? Мы их разыскиваем. Повар даже не обернулся. А его помощник сказал: – Не видали. Может, и были. Не видали. Опять наступило молчание. Генка льстиво посмотрел в спину кашевару: – Вам не надо чем-нибудь помочь? Повар скосил на него сердитые глаза, отвернулся и сказал: – Игнатюк, миски! Второй красноармеец поднялся, достал из-под навеса четыре глубокие алюминиевые тарелки. Повар большой черпалкой наложил в них кашу, затем другим черпаком, поменьше, полил кашу маслом. Генка сбегал к лодке за ложками. Обжигаясь, мальчики принялись за еду. Некоторое время слышалось только громкое чавканье и хлюпанье каши. Когда тарелки были пусты, повар опять обернул к ним свое красное, сердитое лицо, посмотрел каждому в глаза и ударил черпаком по котлу: – Игнатюк, добавки! Игнатюк собрал тарелки. Повар наполнил их новой порцией каши, меньше первой, но именно как раз такой, какая требовалась, чтобы окончательно насытиться. Повар хотя и не любил разговаривать, но хорошо знал свое дело. – Игнатюк, – сказал он, не оборачиваясь, – сухим пайком по порции хлеба! Игнатюк вынес из-под навеса по большому ломтю хлеба и вручил ребятам. – Кру-гом марш! – не оборачиваясь, скомандовал повар. – Спасибо! – весело прокричали мальчики и побежали к лодке. В лодке Миша отобрал у всех хлеб, спрятал в мешок и, подняв кверху палец, глубокомысленно изрек: – Свет не без добрых людей!.. Сытые и веселые, мальчики энергично гребли. Теперь-то уж близко Фролкин брод. А дальше, по словам Жердяя, Игорь и Сева уплыть не могли… – А вот и Фролкин брод, – сказал Жердяй. Речку перегораживали два бревна, опирающиеся на вбитые у берега сваи. Это и был Фролкин брод. Вдали слышался глухой шум. – На мельнице вода шумит, – сказал Жердяй. – Тут она, плотина, близко. На берегу лежала опрокинутая вверх дном лодка. Поднатужась, мальчики перевернули ее. – Знакома тебе эта лодка? – с неожиданной тревогой спросил Миша Жердяя. Заикаясь от волнения, Жердяй сказал: – Кузьмина лодка, убитого. – Не может быть! – закричал Генка. Но Жердяй хорошо знал все лодки в деревне. Это была лодка Кузьмина. Ошеломляющее известие! Мальчики испуганно переглянулись. Опять Кузьмин, опять загадочное убийство. И в эту историю замешаны Игорь и Сева. Как им досталась лодка Кузьмина? Где они ее взяли? Ведь когда Кузьмин и Николай поплыли на Халзин луг, Игорь и Сева были уже у иностранцев, то есть гораздо ниже Халзина луга. А с плота они сошли еще ниже, у Песчаной отмели… – Они эту лодку взяли случайно, – неуверенно произнес наконец Миша, – не знали, что она принадлежала Кузьмину. Жердяй, ты уверен, что это лодка Кузьмина? – Спрашиваешь!.. – Допустим, – продолжал Миша, – но ребята этого не знали и не могли знать. Просто нашли беспризорную лодку. А вытащили ее на берег, чтобы хозяин увидел и забрал. – Безобразие! – сказал Генка. – Из лагеря удрали, чужую лодку захватили… – Подожди, не ругайся, – остановил его Миша. – Во всяком случае, ясно: Николай никуда не угнал и не спрятал лодку. А это очень важно. Найдем ребят и все разузнаем. Видите, лодка еще мокрая, ее недавно вытащили из воды. Может быть, даже сегодня утром. Тут какая деревня близко? – Стуколово, – ответил Жердяй. – Версты три будет. Мальчики оставили Жердяя стеречь обе лодки, а сами отправились в деревню. Глава 23 Беглецы Дорога шла сначала берегом, потом опушкой леса, затем круто поворачивала в поле. По опушке за стадом коров шел пастух, парень с перекинутым за плечо кнутовищем. Две собачонки отчаянно залаяли на ребят, но, подбежав к ним, подхалимски завиляли хвостами. – Пройдем мы тут в деревню? – спросил Миша пастуха. – Пройдете, – ответил пастух. И долго потом смотрел вслед мальчикам. Деревня, казалось, еще спала. На улице ни души, все ворота заперты, собаки и те не лаяли. Мальчики миновали сельпо и увидели большую избу с вывеской «Стуколовский сельсовет». Двери в сельсовете были открыты настежь. Но внутри никого не было. Одиноко стоял обшарпанный стол с выдвинутыми ящиками. Висел на стене деревянный ящик телефона. Хлопала открытая оконная рама. Скрипели под ногами половицы, краска на них сохранилась только у стен, а в середине была вытерта. Мальчики вышли из сельсовета и увидели старичка сторожа в тулупе, с колотушкой в руке. Он подозрительно уставился на них и спросил: – Вам чего? Мальчики объяснили, что они из лагеря, разыскивают двух ребят, приплывших сюда вчера на лодке. Сторож молча слушал их, не то жуя что-то, не то просто шевеля губами. Потом строго сказал: – Пошли! – Куда? – Там разберут! Пошли! В полном недоумении мальчики последовали за ним. Сторож, смешно ковыляя в огромных рваных валенках, со странной и в то же время комичной подозрительностью поглядывал на ребят. Так они дошли до большой пятистенной избы. – Входите! – строго сказал сторож и вошел вслед за ними. В темных сенях Миша нащупал ручку двери и потянул ее. Дверь открылась. Мальчики вошли в избу, и их глазам представилась такая картина. За большим квадратным столом без скатерти сидели Игорь, Сева и милиционер. Обыкновенный милиционер в форме. Его фуражка и ремень с пристегнутым пистолетом лежали на лавке. У печи возилась хозяйка. Задняя половина комнаты была отгорожена ситцевой занавеской, за ней слышались визг и возня ребятишек. Игорь, Сева и милиционер мирно ели картошку с огурцами. Но Миша сразу сообразил, что ребята арестованы. И ему стали понятны и удивление пастуха, и суетливая строгость сторожа. – Вот, товарищ, – сказал сторож милиционеру, – еще троих привел. Этих двух разыскивали. Из-за занавески высунулась белобрысая голова, за ней другая. Через минуту шесть ребятишек, белобрысых, нестриженых, в длинных рубахах, выстроились перед занавеской и молча уставились на вошедших мальчиков. При виде своих товарищей Сева и Игорь перестали жевать и приподнялись. Но предупреждающий жест милиционера удержал их на месте. – Кто такие? – с важным видом спросил милиционер. Миша объяснил, кто они такие и зачем сюда явились. – Так, – сказал милиционер, перебрасывая картошку с ладони на ладонь и дуя на нее. – Документы у вас есть? При ребятах были комсомольские билеты, у Генки, кроме того, членские билеты МОПРа и Авиахима. Все это они положили перед милиционером. Тот скосился на документы и снова принялся за картошку. Ел он ее долго, и все молча смотрели, как он это делает. Даже старик сторож, которому давно бы следовало отправиться на свой пост, не двигался с места. Игорь, чернявый, горбоносый нервный паренек с ежиком жестких черных волос на голове, беспокойно поглядывал то на мальчиков, то на милиционера. Сева, толстый, флегматичный, сидел, опустив голову, затем, не поднимая головы, протянул руку, взял огурец и захрустел на всю избу. Наконец милиционер вытер губы и руки и начал рассматривать документы. Делал он это так долго, что Миша усомнился в его грамотности. Но милиционер назвал его фамилию, потом Генкину, Славкину и даже заметил, что у Генки не уплачены членские взносы в МОПР и Авиахим. Однако документы произвели на него кое-какое впечатление, и он, вынув из сумки лист бумаги и карандаш, начал составлять протокол. На вопрос, знает ли он «предъявленных» ему мальчиков, Миша ответил, что знает, назвал фамилию Севы и Игоря и их московский адрес. Милиционер сверил с показаниями Игоря и Севы и убедился, что сведения совпадают. На вопрос, когда и зачем Игорь и Сева уехали из лагеря, Миша ответил, что уехали они третьего дня утром по глупости, что видно из оставленной ими записки. С бесстрастным видом милиционер приколол записку к протоколу. В заключение Миша подписал протокол. Все в нем было написано правильно, хотя и с грамматическими ошибками. – Почему вы их задержали? – спросил Миша. – По подозрению, – ответил милиционер, затягивая на себе пояс и оправляя кобуру. – Какому подозрению? – В соучастии. – Каком соучастии? – Соучастии в убийстве гражданина Кузьмина. – Что вы говорите! – закричал Миша. – Этого не может быть. – Есть улики, – сказал милиционер, надевая фуражку. Он повернулся к сторожу: – Аким Семенович, я в уезд позвоню. А ты посмотри, – он многозначительно кивнул на мальчиков. Сторож закрыл за милиционером дверь, придвинул табурет и уселся с видом, доказывающим его твердую решимость никого отсюда не выпускать. Теперь мальчики могли поговорить. – Добегались? – спросил Генка. Игорь и Сева опустили головы. – Расскажите, что произошло, – сказал Миша. – Ни в чем мы не виноваты! – ответил Игорь дрожащим голосом. Сева засопел, но ничего к этому не добавил. – Почему вас задержали? – Вот честное слово, – захныкал Игорь, – мы ни в чем не виноваты! У нас развалился плот. Видим – на реке лодка, беспризорная. Мы ее взяли, только доплыть сюда. А нам не верят… – Лодку нашли на Песчаной косе? – спросил Миша. – Да. Откуда ты знаешь? – Знаю, – ответил Миша с таким видом, по которому Игорь и Сева могли судить, что ему известно не только это, но и многое другое. – Будете теперь знать, как из лагеря бегать! – добавил Генка. – Когда вы прибыли к иностранцам и когда уехали от них? – спросил Миша. Пораженные такой осведомленностью, Игорь и Сева рассказали, что к иностранцам они приплыли в первый же день, то есть во вторник, а уплыли от них на другой день, то есть в среду. И как только уплыли, то почти тут же нашли лодку, пересели в нее и поплыли дальше. И вот здесь их задержали. – А красноармейцы вас кормили? – Кормили. – Вот видите, а вы говорите, что сразу приплыли сюда. Надо точно рассказывать, а вы путаете. Вот вам и не верят. Игорь и Сева опять понурили головы. – Мы вас, конечно, выручим, – продолжал Миша, – хотя вы этого и не заслужили… – Чтоб знали в другой раз, как из лагеря бегать, – вставил Генка. Игорь и Сева еще ниже опустили головы. – Вас, конечно, не стоит выручать, – продолжал Миша, – выкручивайтесь как хотите… Но мы вас выручим только ради чести и репутации отряда. Хотя вам, видно, наплевать и на то и на другое. Игорь мотнул головой в знак протеста. Сева подумал и снова потянулся за огурцом. – Да, да, – продолжал Миша, – вам наплевать… Если бы вы дорожили авторитетом отряда, то не сбежали бы. Теперь вся Москва говорит, что в нашем отряде нет ни дисциплины, ни порядка. Вам это безразлично, конечно… Что для вас отряд, что для вас коллектив? Но мы дорожим репутацией отряда и выручим вас. Выручим вас, вернем в лагерь, и пусть все обсуждают ваш поступок. Посмотрим, как вы будете оправдываться, посмотрим… Миша еще, наверно, долго выговаривал бы Игорю и Севе, но вернулся милиционер и объявил, что Игоря и Севу приказано доставить в город, к следователю. – Мы тоже поедем, – заявил Миша, – одних ребят мы не отпустим. – Проезд для всех свободный, – ответил милиционер. Миша взял с собой Генку, а Славке велел вместе с Жердяем вернуться в лагерь. И он велел Славке ничего в лагере не рассказывать о злоключениях ребят. И если приедут их родители, то сказать, что ребята нашлись и скоро вернутся в лагерь. Славка отправился к лодке. Милиционер с Игорем и Севой двинулись к станции. Вслед за ними зашагали Миша с Генкой. Глава 24 В городе у следователя Следователь оказался вовсе не таким, каким представлял себе Миша. Мише всегда казалось, что следователь должен быть высоким, мрачным, сосредоточенным человеком с настороженным и проницательным взглядом, подтянутый, молчаливый, недоверчивый. Перед ними же сидел небольшой человек с самым обыкновенным лицом, серенькими глазами, рассеянный и, как казалось Мише, невнимательный. Заваленный папками шатающийся стол был покрыт рваным куском зеленого картона, усеянным чернильными кляксами и испещренным неразборчивыми надписями и ничего не значащими рисунками. Следователь несколько раз выходил из комнаты, оставляя на столе бумаги, и Миша удивлялся этому: ведь бумаги несомненно секретные. И вообще, все здесь открыто, сотрудники громко разговаривают, люди входят и выходят. Это сильно поколебало Мишино уважение к учреждению, где, по его представлению, велась тайная, опасная и самоотверженная борьба с преступниками. Игоря и Севу следователь, казалось, совсем не слушал. Он писал и писал что-то постороннее: бумагу он передал другому сотруднику со словами: «Это к делу Кочеткова», и тут же принялся писать следующую. Когда Миша рассказывал про то, что на них напал лодочник Дмитрий Петрович, и про парней в лесу, то следователь был так невнимателен, что Миша обиженно замолчал. Продолжая писать, следователь наконец спросил: – Вы сумеете показать место, где нашли лодку? – Конечно, – ответил Игорь. – У Песчаной косы. – Сколько до нее от Халзина луга? На этот вопрос ответил Миша: – Верст семь или восемь. Следователь поднял голову и, постукивая по столу карандашом, сказал: – Семь верст… Как же там очутилась лодка? Отнести ее течением не могло: расстояние большое, река узка и извилиста, лодку бы обязательно прибило к берегу. Значит, лодку отогнали. Кто? Рыбалин? Но какой ему смысл отгонять лодку на такое расстояние и затем возвращаться обратно? Допустим, что убийца не Рыбалин, а кто-то другой. И этот другой отогнал лодку. Зачем? Ведь таким образом он только наводит на свой след, доказывает свое присутствие, в то время как его задача – скрыть свое присутствие и свалить все на Рыбалина. Третья возможность: лодку увел посторонний человек. Но убийство произошло вчера утром, и лодку вы нашли тоже вчера утром. Следовательно, она была отогнана сразу после убийства. И этот случайный человек не мог не видеть того, что произошло на берегу, хотя бы тела убитого Кузьмина. Он на минуту задумался, потом продолжал: – Рыбалин категорически отрицает свою причастность к убийству. Улики против него тяжелые, но обстоятельства еще неясны. Одним из обстоятельств, кстати, самым загадочным, и является угон лодки. Будь лодка на Песчаной косе, нам было бы легче найти человека, пригнавшего ее туда. Но вы забрали лодку и этим запутали следы. Теперь все сложнее. Игорь и Сева сидели не поднимая глаз, подавленные сознанием своей вины. – Все, что вы рассказали, – правда? – спросил следователь и первый раз посмотрел на мальчиков так, как, по мнению Миши, и полагалось смотреть следователю: пытливо и строго. – Честное слово! – в один голос сказали Игорь и Сева. Миша заявил, что ручается за мальчиков. – Верю, – сказал следователь, – но ребята еще могут мне понадобиться. Придется дня на два задержаться в городе. У кого бы они могли остановиться? Есть у вас в городе знакомые? Знакомых у ребят не было. – Куда же вас девать? – задумался следователь. – Вот что… Я дам записку в губоно. Ребят дня на два поместят в детдом, а потом мы их переправим в лагерь. Он написал записку и передал ее Мише. – А к кому там обратиться? – спросил Миша. – Кто там… Обратитесь лучше всего к товарищу Серову. Детские учреждения в его ведении. Серов, Серов… Кто же это такой? Знакомая фамилия… Ах да, ведь это им подписана охранная грамота на усадьбу… – Вы их надолго задержите? – спросил на прощание Миша. – Дня два, не больше, – ответил следователь. |