Политология - часть 2. Этатология этатология это учение о государстве. В данном разделе мы рассмотрим такие его аспекты, как сущность государства, его атрибуты и функции, модели, механизмы и структуры государства
 Скачать 0.94 Mb.
|
|
Мировая практика показывает, что на происхождение и учреждение субъектов, их легитимацию и ранжирование, а следовательно, и на формирование той или иной модели федерации оказывает воздействие не столько субъективное желание политиков разного уровня, сколько целая гамма объективных факторов – от исторических, демографических, социально-экономических, лингвистических и этнических до геополитических и культурно-идеологических. Поэтомупо источнику власти в субъектахв мире выделяются три модели федераций(См.Табл.3). Первая из них – федерации, основанные на чисто территориальной (неэтнической) государственности. Вторая – федерации, где часть субъектов выделена по этническому или лингвистическому признакам. В третьей все субъекты – носители этнической государственности. а) Неэтнические федерации как стабильные системы: Первая из отмеченных групп наиболее обширна и разнообразна. Действительно, в большинстве федераций государственное устройство не служит формой решения этнонациональных проблем. Часто говорят, что выделение субъектов в зарубежных федерациях не связано с этносами и их “правами на государственность” в силу моноэтничности этих стран. И, на самом деле, есть относительно моноэтнические федерации – это ФРГ и Австрия. Но большинство из стран первой группы – полиэтничны. Ознакомление татарстанских адептов этногосударственности с мировым опытом носит, как правило, спорадический, бессистемный характер. И вот во время прилива очередной волны интереса к практике зарубежного федерализма они с удивлением открывают для себя вышеназванный факт преобладания в мире федераций, населенных разными народами, отнюдь не требующими себе (каждому) отдельного государственного суверенитета. Из зарождающегося конфуза наши апологеты теории создания “2000 государств” (по числу этносов) выбираются, используя как костыль ссылку на специфику столь смущающих их Соединенных Штатов. Их аргумент звучит так: США, в отличие от стран с “коренным” населением, создавались путем добровольного, сознательного смешения людей разной национальности. Переформулируем это следующим образом. Штаты являются страной переселенческого типа и исторически не имеют условий для создания этнических государств – для большинства этнических групп там компактное проживание не характерно. Поможем невольным пропагандистам теории “исключительности России” и добавим в перечень федераций переселенческого типатакже Австралию, Аргентину, Бразилию, Венесуэлу и Мексику. Однако странами-“переселенцами” отнюдь не исчерпывается список федераций, где государственное устройство никак не связано с “решением” межэтнических проблем. Среди них много самых натуральных “аборигенных” стран, где разные народы с незапамятных времен живут вместе, рядом, но имеют “историческую территорию”, регионы компактного проживания и никуда переезжать не собираются. Это Швейцария, Малайзия, теперешняя Нигерия, Коморы, ОАЭ. Но право нации на самоопределение во всех этих странах понимают так, как это принято в международном праве, – как право всего населения, независимо от его языка, истории и этнического самосознания. Такой отказ от “огосударствления” этносов в федерациях первой группы дает образец наиболее прочной федерации со стабильным развитием этнических и иных социальных процессов – смотри историю США, Швейцарии или Австралии. б) Смешанные федерации как системы с неустойчивыми элементами: В федерациях второй группы тоже весьма амбивалентно и даже скептически смотрят на “особость” этноса и выдуманного коммунистами и этнонационалистами его “права” на государственность. Этот вид федераций можно назвать смешанным, т.к. в них лишь часть субъектов выделена по этническому или чаще – лингвистическому признакам. Другая же часть субъектов возникла в силу исторических, географических и иных неэтнических причин (границы между ними проведены по рекам, горам и другим географическим “разделителям”; есть субъекты, выделенные по наличию в них крупного города или по историческим и международным основаниям: например, эта местность сама претендовала на роль столичной, правивший в ней монарх долго конкурировал с более удачливым “центральным” правителем, или данная территория (как в Канаде) была завоевана позже по времени; или границы явились компромиссом между великими державами и потому проведены прямо по меридианам и параллелям). К федерациям смешанного типа относятся новые, еще не устоявшиеся федерации: Испания (где 3 области из 17 образованы, исходя из этнического фактора), Бельгия (2 области из 3 отражают различия в превалирующем языке), Нигерия с 1963 г. до гражданской войны 1967-69 гг., Канада (1 из 10 провинций – франкоязычна), в определенной мере – Индия и Малайзия. То же самое характерно для России на начальном этапе (1918-22 гг.) становления РСФСР, в составе которой появились не только несколько этногосударственных образований, но и множество республик и “правительств” не этнического, а сугубо политического происхождения. Например, среди 35 республик красных режимов были сформированы Галицийская ССР, Одесская, Ставропольская, Терская, Донецко-Криворожская советские республики, Дальневосточная республика, Амурская трудовая социалистическая республика и ряд других. Тот же процесс характерен и для “белой”, или “демократической” России, где в рамках 37 белых республик возникли режимы в основном не по этническому признаку. Подобный же смешанный характер приобрела и РФ после подписания Федеративного договора и принятия новой Конституции. В смешанных федерациях, в целом весьма прочных, регионом нестабильности, конфликтогенностивыступают именно “этнические” субъекты, нарушающие федеральную законность (предполагающую всеобщее признание Конституции и законов страны) и инициирующие сепаратизм (т.е. доведение до логического конца привязки этноса к государственности, полная реализация дотоле полупризнанного права на этногосударственность): Квебек, Баскония, Биафра, Чечня и др. Поэтому использование этой формы в России, т.е. согласие на “огосударствление” части этносов в нашей стране, весьма опасное в силу заложенного в нем неравноправия этносов и, главное, граждан, может носить лишь переходный, исторически краткосрочныйхарактер: на пути к распаду России как федерации или к переходу в первую группу федераций, без этногосударственности. Однако историческая краткосрочность не означает ограничения возможностей указанной двухканальности какими-то конкретными сроками. Речь идет об очень больших исторических этапах, которые нельзя «проскочить». в) Этнические федерации как системы, стабильные при тоталитаризме: Третья разновидность федераций основана на идее сугубо этнической государственности, хоть и противоречащей международному праву, но встречающейся в практике тоталитарных, т.е. наиболее жестких режимов. Этносубъектные федерации, т.е. страны, состоящие из субъектов, выделенных на этнической основе (бывшие СССР, “старая” ФНРЮ-СФРЮ и новая Югославия, Чехословакия, ставшая федерацией с 1969 г. и получившая более определенное название ЧСФР в ходе “бархатной революции”), жестко привязывают государственность своих составных частей лишь к “титульным” этническим группам, прямо дают последним право на государственность (См. Декларацию о государственном суверенитете ТССР и последний вариант Конституции РТ), лишая “свою” жедиаспору, расселенную в других частях страны, и “инородцев”, живущих на территории данного субъекта, такого же права и вытекающих из него иных прав: на определение названия субъекта и атрибутов его государственности, права именоваться “коренным” народом (этого названия удостаиваются лишь предпоследние завоеватели “исторической территории”) и даже “государствообразующим” или “субъектообразующим” народом, а затем и прав на выбор профессии, места жительства и занятие сначала руководящих, а потом и всех “интеллигентских” должностей – путем “узаконения” соответствующих “списков профессий” и проведения этнократической кадровой политики на практике. Очевидно, что такие “жесткие” федерации с этническими привилегиями тоже могут быть вполне стабильными – но лишь в условиях тоталитаризма, выхолащивавшего этнократические и центробежные тенденции, порождаемые жесткой привязкой государственности субъектов к определенным свыше этносам (монопольным “сувереном” была лишь номенклатурная верхушка в столице, так сказать, клин клином вышибался). Однако с ликвидацией тоталитаризма они распадаются. Поэтому вряд ли этот этногосударственный, жесткий образец является перспективным для России. Большинство территорий в мире полиэтничны, и потому идея этнической государственности, предполагающая предоставление права на образование своего государства лишь людям одной национальности, лишает других людей такого же права. В таких ситуациях обиды, недоверие и конфликты просто неизбежны. Это и побудило мировое сообщество в конечном итоге признать право на государственное самоопределение не за этносами, а за нациями, Весьма показателен в этом отношении, например, опыт африканского континента. Здесь 44% границ проходит по меридианам и параллелям, 30 – по иным прямым и дугообразным линиям и лишь 26 – по естественным рубежам (рекам, горам, пустыням), в основном совпадающим с этническим расселением (хотя диффузия и в этом случае весьма сильна). Первые же попытки этнических групп создать здесь государства с учетом национальности подданных вызвали внутренние и внешние войны и разрыв сложившихся хозяйственных связей. Угроза большой крови заставила ОАЕ, объединяющую всю Африку, признать “статус-кво”, нерушимость границ, отказаться от этнической государственности и силой подавлять любой сепаратизм в Эфиопии и Чаде, Судане и Нигерии. Единственный пример успеха сепаратизма – появление в 1993 г. после кровопролитной войны в Эфиопии независимой Эритреи, на что эфиопское правительство пошло во многом под влиянием процесса распада этнических федераций в Восточной Европе. Но подчеркнем, что Эфиопия федерацией не являлась. Все это побудило страны мира и ООН признать право не этносов, а наций (то есть всего населения страны) на государственное самоопределение, что мы подробно рассмотрим в соответствующем разделе. Довольно однозначно в мировом сообществе и отношение к сепаратизму: мягко говоря, он не поощряется. Государства, сталкиваясь с ним, прибегают к силе. Итак, в силу конфликтогенности этнический путь формирования субъектов федерации не нашел в мире последователей. Построение государственностей на базе этносов и субэтносов крайне опасно, поскольку придется резать по живому, членить и существующие республики и области, города и их кварталы, отдельные квартиры и семьи. А что делать с людьми смешанной национальности? И почему одни благодаря разрезу глаз и форме ушей должны иметь какие-то дополнительные права? Несомненно, что этногосударственность в конечном счете ведет к чрезмерному вниманию государства и его граждан к сугубо интимной черте – национальности, к этническим чисткам, моноэтнизации, т.е. нацификации республик и к лавинообразному росту числа беженцев. Из сказанного вытекает вывод: или мы хотим стабильной “мягкой” федерации, где права граждан не зависят от их национальности, а субъекты выделяются не по разрезу глаз жителей. Или нам по душе “жесткая” федерация с ее последующим распадом в кучку тоталитарных этнократических стран с сопутствующими этому процессу кровавыми конфликтами, но тогда не стоит говорить о демократии, равноправии и международном праве, исключающих этногосударственность. В такой взаимосвязи режима и государственного устройства и проявляется их конгруэнтность. В) ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ ФЕДЕРАЦИЙ: МЯГКИЕ И ЖЕСТКИЕ ФЕДЕРАЦИИ: Третьей и наиболее серьезной проблемой являются принципы построения самой федерации, в частности соотношение полномочий федерального центра и субъектов и соотношение полномочий разных субъектов федерации. Одни политики стремятся в Конституции и законах и в актах правительства РФ вновь зарегламентировать всю политическую и экономическую жизнь на местах. Другие ставят под сомнение легитимность федеральной Конституции и верховенство федеральных законов и органов власти в принципе, забывая о том, что “закон есть закон”, что не только грядущее федеративное устройство, но и переход к нему должны быть строго легитимными. Третьи говорят о невозможности в одной Конституции зафиксировать переходные нормы и окончательные, перспективные государственные формы. Четвертые настаивают на равноправии всех субъектов Федерации, тогда как пятые аргументируют обратное спецификой республик и “тем большим путем, который они прошли” (области, следовательно, в это время стояли на месте или же шли в иную сторону, но в любом случае им отказывается в праве пройти “большой путь”). В дискуссии по статусу РТ также определились полярные позиции, одинаково направленные против принципов современного федерализма: руководство Татарстана долго выступало за конфедерацию, большинство москвичей – за “симметричную” федерацию. Победа любой из этих крайностей способна привести лишь к развалу государства. Между тем мировая практика дает обширный исходный материал для разрешения этих споров и создания на его основе собственной модели федерализма. Названное соотношение прав центра и регионов составляет второй критерий классификации федераций. Схематично, используя метод идеальной типизации, по этому критерию можно выделить два полярных типа федераций (хотя в чистом виде их встретить трудновато). В первомсубъекты наделены минимальным набором полномочий, остальные оставлены за центром. Понятно, что такой тип федерации также является жестким. Второйтип характеризуется передачей весьма широкого круга компетенции от федеральных органов – “субъектным”. Это мягкие федерации. Вместе с тем оба типа отличаются как от унитарного государства (смотри выше эти отличия), так и от конфедерации как союза независимых государств (опять же смотри выше). Вместе с тем, в отличие от жесткой федерации, составные части мягкой федерации обладают дополнительными правами, которые можно сгруппировать в трикласса: квазигосударственные (номинальные), парагосударственные и, наконец, “асимметричные” (особые) права отдельных субъектов (См.Табл.4). Табл.4. Жесткие и мягкие федерации
|