кандидат.экзамену по философии 2022. Философия науки

• Название: Философия науки
• Анкор: кандидат.экзамену по философии 2022.docx
• Дата: 03.10.2022
• Размер: 0.53 Mb.
• Имя файла: 1-50.docx
• Тип: Закон; #711879
• страница: 21 из 28

42. Глобальный эволюционизм и современная научная картина мира. 

Глобальный эволюционизм - направление философской мысли, рассматривающее развитие живой и неживой природы в едином эволюционном процессе; человек в таких построениях выступает обычно в качестве венца эволюции.

Как цельное направление Глобальный эволюционизм сложилась к началу 1990-х годов, когда концепции эволюционной космологии получили широкое признание и была замечена отчетливая преемственность в развитии космоса, Земли, жизни и общества. Столь же отчетливо обозначился комплекс теоретических проблем, связанных с необходимостью как-то согласовать представления классического естествознания (где основным законом необратимости остается второе начало термодинамики) и массивом эмпирических данных, свидетельствующих о том, что за время порядка 15 млрд. лет Вселенная последовательно изменялась от простого к сложному, от равновесия к неравновесию, т.е. от более вероятных к менее вероятным состояниям.

Принцип глобального эволюционизма. Вселенная в целом и во всех своих проявлениях не может существовать вне развития. 

Дарвин, предложил механизм его осуществления, впервые приложив принцип эволюционизма к одной из областей действительности, заложив, таким образом, основы теоретической биологии. Г. Спенсер, попытался применить идей Дарвина в области социологии, он доказал принципиальную возможность применения эволюционной концепции, к иным областям мира не составляющими предмет биологии. Но в целом классическое естество знание оставалось на затронуто идеями эволюционизма, эволюционирующие системы рассматривались как случайное отклонение, результат, локальных возмущений. Первыми попытались распространить применение принципа эволюционизма за пределы, биологических и социальных наук физики. Они выдвинули гипотезу расширения Вселенной, данные астрономии вынуждали признать несостоятельность предположения о ее стационарности. Вселенная явно развивается, начиная с гипотетического Большего взрыва давшего энергию для ее развития. Эта концепция была предложена в 40-е и окончательно утвердилась в 70-е гг. Таким образом, эволюционные представления проникли в космологию, концепция Большего взрыва оказала влияние на представления о последовательности появления веществ во Вселенной.

Научная картина мира это – множество теорий в совокупности описывающих известный человеку природный мир, целостная система представлений об общих принципах и законах устройства мироздания. К числу функций научной картины мира относятся систематизирующая, объяснительная, информативная и эвристическая. Систематизирующая функция научной картины мира определяется, в конечном счете, синтетическим характером научного знания. Научная картина мира стремится так организовать и упорядочить научные теории, понятия и принципы, составляющие ее структуру, чтобы большая часть теоретических положений и выводов была получена из небольшого числа фундаментальных законов и принципов (это соответствует принципу простоты). Объяснительная функция научной картины мира определяется тем, что познание направлено не только на описание явления или процесса, но и на выяснение его причин и условий существования. Информативная функция картины мира сводится к тому, что последняя описывает предполагаемую структуру материального мира, связи между его элементами, происходящие в природе процессы и их причины.

Эвристическая функция научной картины мира определяется тем, что “знание объективных законов природы, содержащееся в ней, дает возможность предвидеть существование еще не открытых естествознанием объектов, предсказывать их наиболее существенные особенности.

Поскольку картина мира это системное образование, ее изменение нельзя свести ни к какому единичному, пусть и самому крупному и радикальному открытию. Как правило, речь идет о целой серии взаимосвязанных открытий, в главных фундаментальных науках. Таких четко и однозначно фиксируемых радикальных смен научной картины мира, научных революций в истории развития науки можно выделить три:

1. Аристотелевская (VI-IV века до нашей эры) в результате этой научной революции возникла сама наука, произошло отделение науки от других форм познания и освоения мира, созданы определенные нормы и образцы научного знания.

2. Ньютоновская научная революция (XVI-XVIII века), Ее исходным пунктом считается переход от геоцентрической модели мира к гелиоцентрической, этот переход был обусловлен серией открытий, связанных с именами Н. Коперника, Г. Галилея, И. Кеплера, Р. Декарта, И. Ньютон.

3. Эйнштейновская революция (рубеж XIX-XX веков). Ее обусловила сери открытий (открытие сложной структуры атома, явление радиоактивности, дискретного характера электромагнитного излучения и т.д.). В итоге была подорвана, важнейшая предпосылка механистической картины мира – убежденность в том, что с помощью простых сил действующих между неизменными объектами можно объяснить все явления природы.

43.Сциентизм иантисциентизм.

Специфика Сциентизма и антисциентизма. — Аргументы сциенти-стов и антисциентистов. — Ориентации Сциентизма и антисциен­тизма. — Ограничение идеи гносеологической исключительности науки. — Дилемма Сциентизм — антисциентизм как проблема соци­ального выбора. — Пафос предостережений против науки. — Русская философия о недостатках науки. — О феминистской критике науки.

Культ науки в XX в. привел к попыткам провозглашения науки как высшей ценности развития человеческой цивилизации. Сциентизм

(от лат. scientia— «знание, наука»), представив науку культурно-миро­воззренческим образцом, в глазах своих сторонников предстал как идео­логия «чистой, ценностно-нейтральной большой науки». Он предписы­вал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а кри­терии научности распространять на все виды человеческого освоения, мира, на все типы знания и человеческое общение в том числе. Одновре­менно с Сциентизмом возникла его антитеза — антисциентизм, провозглашавший прямо противоположные установки. Он весьма песси­мистически относился к возможностям науки и исходил из негативных последствий НТР. Антисциентизм требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности.

Вопрос о том, можно ли решить дилемму Сциентизм — антисциен­тизм, нуждается в глубинных размышлениях. Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современ­ном мире. К сторонникам Сциентизма относятся все те, кто приветствует достижения НТР, модернизацию быта и досуга, кто верит в безгранич­ные возможности науки и, в частности, в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существования. Наука оказывается выс­шей ценностью, и сциентисты с воодушевлением и оптимизмом привет­ствуют все новые и новые свидетельства технического подъема.

Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия научно-тех­нической революции, их пессимистические настроения усиливаются по мере краха всех возлагаемых на науку надежд в решении экономических и социально-политических проблем.

Сциентизм и его антитеза — антисциентизм — возникли практически одновременно и провозглашают диаметрально противоположные уста­новки. Определить, кто является сторонником Сциентизма, а кто анти-сциентист, нетрудно. Аргументы сциентистов и антисциентистов легко де­кодируются, имея разновекторную направленность.

• Сциентист приветствует достижения науки. Антисциентист испы­тывает предубежденность против научных инноваций.

• Сциентист провозглашает знание как культурную наивысшую цен­ность. Антисциентист не устает подчеркивать критическое отно­шение к науке.

• Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, привлекают свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени, опровергая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлинно гуманных ценностей. Они совершен­но справедливо подчеркивают, что наука является производитель­ной силой общества, производит общественные ценности и имеет безграничные познавательные возможности.

Очень выигрышны аргументы антисциентистов, когда они подмечают простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, чело­вечество не стало счастливее и стоит перед опасностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, наука не спо­собна сделать свои успехи благодеянием для всех людей, для всего чело­вечества.

45

• Сциентисты видят в науке ядро всех сфер человеческой жизни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Только благо­даря науке жизнь может стать организованной, управляемой и успешной. В отличие от сциентистов антисциентисты считают, что понятие «научное знание» не тождественно понятию «истинное знание».

• Сциентисты намеренно закрывают глаза на многие острые про­блемы, связанные с негативными последствиями всеобщей тех-нократизации. Антисциентисты прибегают к предельной драмати­зации ситуации, сгущают краски, рисуя сценарии катастрофиче­ского развития человечества, привлекая тем самым большее чис­ло своих сторонников.

Однако и в том, и в другом случае Сциентизм и антисциентизм высту­пают как две крайности и отображают сложные процессы современности с явной односторонностью.

Ориентации Сциентизма и антисциснтизма носят универсальный характер. Они пронизывают сферу обыденного сознания независимо от того, ис­пользуется ли соответствующая им терминология и называют ли подоб­ные умонастроения латинским термином или нет. С ними можно встре­титься в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Иногда эти ориентации носят от­кровенный и открытый характер, но чаще выражаются скрыто и под­спудно. Действительно, опасность получения непригодных в пищу про­дуктов химического синтеза, острые проблемы в области здравоохране­ния и экологии заставляют говорить о необходимости социального конт­роля за применением научных достижений. Однако возрастание стандар­тов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляет очки в пользу Сциентизма.

Экзистенциалисты во всеуслышание заявляют об ограниченности идеи гносеологической исключительности науки. В частности, Серен Кьерке-гор противопоставляет науку, как неподлинную экзистенцию, вере, как подлинной экзистенции, и, совершенно обесценивая науку, засыпает ее каверзными вопросами. Какие открытия сделала наука в области этики? И меняется ли поведение людей, если они верят, что Солнце вращается вокруг неподвижной Земли? Способен ли дух жить в ожидании последних известий из газет и журналов? «Суть сократовского незнания, — резюми­рует подобный ход мысли С. Кьеркегор, — в том, чтобы отвергнуть со всей силой страсти любопытство всякого рода, чтобы смиренно пред­стать перед лицом Бога». Изобретения науки не решают человеческих про­блем и не заменяют собой столь необходимую человеку духовность. Даже когда мир будет объят пламенем и разлагаться на элементы, дух останет­ся при своем, с призывами веры. Трактовать изобретение микроскопа как небольшое развлечение — куда ни шло, но приписывать ему серьезность было бы слишком... Претенциозные натуралисты делают из «законов» ре­лигию. «Главное возражение, выдвигаемое Кьеркегором против естествен­ных наук (а в действительности против позитивистского Сциентизма), состоит в следующем: «Возможно ли, чтобы человек, воспринимая себя

46

как духовное существо, мог увлечься мечтой об естественных науках (эм­пирических по содержанию)?» Естествоиспытатель — человек, наделен­ный талантом, чувством и изобретательностью, но при этом не постига­ющий самого себя. Если наука становится формой жизни, то это велико­лепный способ воспевать мир, восхищаться открытием и мастерством. Но при этом остается открытой проблема, как понимать свою духовную суть»¹.

Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы челове­ческой жизни делает ее бездуховной, лишенной человеческого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых отношений. Возникает неподлинный мир, ко­торый сливается со сферой производства и необходимости постоянного удовлетворения все возрастающих вещистских потребностей. М. Андре при­зывает «хорошо осознать, что население мира и особенно та часть моло­дежи, которая желает расцвета мысли, которая хочет во что бы то ни стало «мочь со всей свободой любить мудрость», без упущения, раздра­жена тем, что, видит науку, превращенную в Сциентизм и завладеваю­щую областями, где она может служить линией поведений»². Адепты Сци­ентизма исказили жизнь духа, отказывая ему в аутентичности. Сциентизм, делая из науки капитал, коммерциализировал науку, представил ее заме­нителем морали. Только наивные и неосторожные цепляются за науку как за безликого спасителя.

Яркий антисциентист Г. Маркузе выразил свое негодование против Сциентизма в концепции «одномерного человека», в которой показал, что подавление природного, а затем и индивидуального в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру³. Те перегрузки и перенапряжения, которые выпадают на долю современного человека, говорят о ненормальности самого общества, его глубоко болезненном состоянии. К тому же ситуация осложняется тем, что узкий частичный специалист (homo faber), который крайне перегру­жен, заорганизован и не принадлежит себе, — это не только представи­тель технических профессий. В подобном измерении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдавлена тисками нор­мативности и долженствования.

Бертран Рассел, ставший в 1950г. лауреатом Нобелевской премии по литературе, в поздний период своей деятельности склонился на сторону антисциентизма. Он видел основной порок цивилизации в гипертрофиро­ванном развитии науки, что привело к утрате подлинно гуманистических ценностей и идеалов.

Майкл Полани — автор концепции личностного знания — подчерки­вал, что «современный Сциентизм сковывает мысль не меньше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важнейшим внутренним убеждениям и принуждает нас скрывать их под маской слепых и нелепых, неадекватных терминов»⁴.

Крайний антисциентизм приводит к требованиям ограничить и затор­мозить развитие науки. Однако в этом случае встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в элементар­ных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что имен-

47

но в научно-теоретической деятельности закладываются «проекты» буду­щего развития человечества.

Дилемма Сциентизм — антисциснтизм предстает извечной проблемойсоциального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказы­вается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненными явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача современного ин­теллектуала весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, что­бы «одновременно защищать науки и противостоять Сциентизму»⁵.

Примечательно и то, что антисциентизм автоматически перетекает в антитехнологизм, а аргументы антисциентистского характера с легко­стью можно получить и в сугубо научной (сциентистской) проблемати­ке, вскрывающей трудности и преграды научного исследования, обнажа­ющей нескончаемые споры и несовершенство науки. Интересны в связи с этим рассуждения, которые еще в философии Нового времени Дж. Бер­кли (1685—1753) представил на суд образованной общественности. «Если люди взвесят те великие труды, — писал он, — прилежание и способнос­ти, которые употреблены в течение стольких лет на разработку и разви­тие наук, и сообразят, что, несмотря на это, значительная, большая часть наук остается исполненной темноты и сомнительности, а также примут во внимание споры, которым, по-видимому, не предвидится кон­ца, и то обстоятельство, что даже те науки, которые считаются основан­ными на самых ясных и убедительных доказательствах, содержат пара­доксы, совершенно неразрешимые для человеческого понимания, и что в конце концов лишь незначительная их часть приносит человечеству кроме невинного развлечения и забавы истинную пользу, если, говорю я, люди все это взвесят, то они легко придут к полной безнадежности и к совершенному презрению всякой учености»⁶. '

Подобные размышления исходят как бы из глубины самого здания науки, в котором нет просторных магистралей, а лабиринты и тупики пугают несмелого путника. Продолжая эстафету сетований над сложнос­тью науки, Дэвид Юм (1711—1776) утверждал: «Не требуется даже осо­бенно глубокого знания для того, чтобы заметить несовершенное состо­яние наук в настоящее время; ведь и толпа, стоящая вне храма науки, может судить по тому шуму и тем крикам, которые она слышит, что не все обстоит благополучно внутри его. Нет ничего такого, что не было бы предметом спора и относительно чего люди науки не держались бы про­тиворечивых мнений. Самые незначительные вопросы не избегают наших прений, а на самые важные мы не в состоянии дать какого-либо досто­верного ответа»⁷.