Лр. Фридрих Энгельс АнтиДюринг. Диалектика природы (сборник)
 Скачать 4.53 Mb.
|
|
Старое предисловие к «Анти- Дюрингу». О диалектике 1 Предлагаемая работа возникла отнюдь не по внутреннему побуждению. Напротив, мой друг Либкнехт может засвидетельствовать, сколько труда ему стоило склонить меня к тому, чтобы критически осветить новейшую социалистическую теорию г-на Дюринга. Но разя решился на это, мне ничего не оставалось, как рассмотреть эту теорию, выдающую себя за конечный практический результат некоторой новой философской системы, во внутренней связи этой системы, а вместе стем подвергнуть разбору и самоё эту систему. Я вынужден был поэтому последовать за гном Дю- рингом в ту обширную область, где он толкует о всех возможных вещах и еще кое о чем сверх того. Так возник ряд статей, которые печатались сначала г. в лейпцигском и предлагаются здесь в связном виде 269 Так названа эта статья в оглавлении второй связки, куда она отнесена Эн- гельсом при группировке материалов Диалектики природы. Сама рукопись статьи имеет в качестве заголовка только одно слово Предисловие, а вверху первой страницы стоит еще пометка «Дюринг, Переворот в науке. Статья написана в мае или вначале июня 1878 г. в качестве предисловия к первому изданию «Анти-Дюринга». «Анти-Дюринг» – под таким названием вошел в историю классический труд Ф. Энгельса Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом».//Произведение Энгельса возникло как непосредственный результат идеологической борьбы в социал-демократической партии Германии.//Впервые Маркс и Энгельс обратили внимание на работы Дюринга в связи с рецензией Дюринга на первый том Капитала Маркса, которая была опубликована в декабре 1867 г. в журнале «Erganzungs-blatter», т. III, вып. 3. В ряде писем Маркса и Энгельса, особенно за январь – март 1868 г, нашло отражение то критическое отношение к Дюрингу, которое у них сложилось уже в это время.//В середине х годов влияние Дюринга среди социал-демократов стало весьма значительным. Наиболее активными дюрингианцами оказались Э. Берн- штейн, И. Мост, Ф. В. Фриче. Кратковременное влияние дюрингианства испытал на себе даже А. Бебель. В марте 1874 г. в центральном органе Социал-демокра- тической рабочей партии (так называемых эйзенахцев) газете «Volksstaat» были анонимно опубликованы две его статьи о Дюринге под названием Новый коммунист. В связи с этим Маркс и Энгельс обратились с резким протестом к редактору газеты В. Либкнехту.//К началу 1875 г. распространение дюрингианства приняло опасные размеры. Этому особенно способствовали второе издание книги Дюринга Критическая история политической экономии и социализма (вышло в свет в ноябре 1874 г) и издание его книги Курс философии (последний выпуск вышел в свет в феврале 1875 г. В этих работах Дюринг, провозгласивший себя приверженцем социализма, выступил с особенно резкими нападками на марксизм. Это побудило Либкнехта обратиться к Энгельсу, в письмах от февраля и 21 апреля 1875 гс прямым предложением выступить против Дюрин- га на страницах «Volksstaat». В октябре 1875 гг. Либкнехт послал Энгельсу отвергнутую газетой хвалебную заметку А. Энса о Дюринге, а в мае 1876 г. – аналогичную статью И. Моста.//Уже в феврале 1876 г. Энгельс счел необходимым публично выступить против Дюринга. Энгельс сделал это в своей статье Прусская водка в германском рейхстаге, опубликованной в газете «Volksstaat» (см. настоящее издание, т. 19, стр. Усиление дюрингианства, распространение его среди части членов только что объединившейся Социалистической рабочей партии Германии (основана на съезде в Готе в мае 1875 г) вынудило Энгельса прервать свою работу над Диалектикой природы, чтобы дать отпор новоявленному социалистическому учению и отстоять марксизм как единственно верное мировоззрение пролетарской партии.//Это решение было принято в конце мая года. Энгельс в письме Марксу от 24 мая 1876 г. высказывает намерение подвергнуть критике писания Дюринга. В ответном письме от 25 мая Маркс решительно поддерживает это намерение. Энгельс сразу же принимается за работу, и уже 28 мая в письме Марксу он намечает общий план и характер своего труда.//Энгельс работал над «Анти-Дюрингом» в течение двух лет – с конца мая до начала июля 1878 года.//Первый отдел книги был написан в основном с сентября 1876 по январь 1877 года. Он был опубликован в виде серии статей под названием Переворот в философии, произведенный господином Евгением Дюрингом» в газете «Vorwarts» в январе – мае 1877 г. (№ 1, 3. I; № 2, 5.I; № 3, 7.I; № 4, 10.I; № 5, 12.I; № 6, 14.I; № 7, 17.I; № 10, 24.I; № 11, 26.I; № 17, 9.II; № 24, 25.II; № 25, 28.II; № 36, 25.III; № 37, 28.III; № 44, 15.IV; № 45, 18.IV;. № 49, 27.IV; № 50, 29.IV; № 55, 11.V; № 56, 13.V). В этот отдел входили и первые две главы, которые впоследствии, начиная с первого отдельного издания книги, были выделены в самостоятельное общее введение ко всем трем отделам.//Вто- рой отдел книги был написан в основном с июня по август 1877 года. Последняя глава этого отдела, касающаяся истории политической экономии, была написана Марксом первая часть главы – до начала марта, а вторая часть, посвященная разбору Экономической таблицы Кенэ, – до начала августа 1877 года. Второй отдел был опубликован под названием Переворот в политической экономии, произведенный господином Евгением Дюрингом» в Научном приложении ив Приложении к газете «Vorwarts» в июле – декабре 1877 г. (к № 87, 27.VII; № 93, 10.VIII; № 96, 47.VIII; № 105, 7.IX; № 108, 14.IX; № 127, 28.X; читателя не ускользнет внутренняя связь также ив выдви- № 130, 4.XI; № 139, 28.XI; № 152, Третий отдел книги был написан в основном с августа 1877 по апрель 1878 года. Он был опубликован под названием Переворот в социализме, произведенный господином Евгением Дюрингом» в Приложении к газете «Vorwarts» в мае – июле 1878 г. (к № 52, 5.V; № 61, 26.V; № 64, 2.VI; № 75, 28.VI; № 79, Публикация «Анти-Дюринга» вызвала ожесточенное сопротивление дюрингианцев. На очередном партийном съезде в Готе 27–29 мая 1877 гони предприняли попытку добиться запрещения публиковать работу Энгельса в центральном органе партии. Не без их влияния Ан- ти-Дюринг» печатался в газете с большими перерывами.//В июле 1877 г. первый отдел работы Энгельса был издан в Лейпциге отдельной брошюрой под названием Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом. I. Философия. В июле 1878 г. там же отдельной брошюрой были изданы второй и третий отделы под названием Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом. II. Политическая экономия. Социализм. Одновременно, около 8 июля 1878 гс предисловием Энгельса вышло первое отдельное издание всей книги под названием F. Engels. «Herrn Eugen Duhring’s Umwalzung der Wissenschaft. Philosophie. Politische Oekonoinie. Sozialismus». Leipzig, Ф. Энгельс. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрин- гом. Философия. Политическая экономия. Социализм. Лейпциг, 1878). В последующих немецких изданиях книга выходила под тем же названием, но без подзаголовка Философия. Политическая экономия. Социализм. Второе издание книги вышло в Цюрихе в 1886 году. Третье, просмотренное и дополненное издание вышло в Штутгарте в 1894 году это было последнее прижизненное издание «Анти-Дюринга».//Название книги Энгельса иронически перефразирует название работы Дюринга «Carey’s Umwalzung der Volkswirtschaftslehre und Socialwissenschaft» (Переворот в учении о народном хозяйстве и асоциальной науке, произведенный Кэри»), которая была издана в Мюнхене в 1865 году. В этой работе Дюринг превозносил вульгарного экономиста Кэри, являвшегося, по существу, его учителем в области политической экономии.//В конце октября г, после введения в Германии исключительного закона против социалистов, «Анти-Дюринг», как и другие работы Энгельса, был запрещен.//В 1880 г. по просьбе П. Лафарга Энгельс переработал три главы «Анти-Дюринга» (I главу «Введения» и I и II главы третьего отделав самостоятельную популярную бро- нутых мной воззрениях. С другой стороны, «системосозидающий» г-н Дюринг не представляет собой единичного явления в современной немецкой действительности. С некоторых пор философские, особенно натурфилософские, системы растут в Германии, шюру, вышедшую сперва подзаголовком Утопический социализм и научный социализма затем подзаголовком Развитие социализма от утопии к науке». Брошюра эта еще при жизни Энгельса была переведена наряд европейских языков и получила широкое распространение среди рабочих. Последнее прижизненное немецкое (четвертое) издание этой брошюры было выпущено в Берлине в году. Брошюра отличается от соответствующих глав «Анти-Дюринга» по расположению материала, содержит дополнительные вставки и кое-какие изменения по сравнению с текстом «Анти-Дюринга».//В России еще при жизни Эн- гельса переводы некоторых глав «Анти-Дюринга» получили самое широкое распространение. В августе 1879 г. в журнале Критическое Обозрение № 15 была напечатана рецензия Н. Зибера на книгу Энгельса, содержавшая переводы целых страниц из «Анти-Дюринга». В ноябре того же года в журнале Слово была опубликована большая статья Зибера Диалектика в ее применении к науке», представлявшая собой сокращенный перевод первого отдела и трех глав третьего отдела «Анти-Дюринга»; продолжение статьи не последовало из-за цензурных препятствий. В 1884 г. в Женеве в переводе В. Засулич вышло русское издание «Развития социализма от утопии к науке в приложении к брошюре был дан перевод трех глав о теории насилия из второго отдела «Анти-Дюринга». Существовало несколько нелегальных изданий частичных переводов «Анти-Дюрин- га на русский язык. Первый русский перевод «Анти-Дюринга», однако с целым рядом цензурных купюр, был издан в Петербурге в 1904 г. под названием Философия, Политическая экономия, Социализм (Переворот в науке, произведенный Дюрингом)». Полный перевод на русский язык был издан в Петербурге в г. под названием «Анти-Дюринг (Переворот в науках, совершенный г. Дю- рингом. Однако это первоначальное предисловие Энгельс решил заменить более коротким. Новое предисловие, датированное 11 июня 1878 г, в основном совпадает с использованной в нем частью Старого предисловия как грибы после дождя, не говоря уже о бесчисленных новых системах политики, политической экономии и т. д. Подобно тому как в современном государстве предполагается, что каждый гражданин способен судить обо всех тех вопросах, по которым ему приходится подавать свой голос подобно тому как в политической экономии исходят из предположения, что каждый покупатель является также и знатоком всех тех товаров, которые ему приходится покупать для своего жизненного обихода, – подобно этому теперь считается, что ив науке следует придерживаться такого же предположения. Каждый может писать обо всеми свобода науки» понимается именно как право человека писать в особенности о том, чего он не изучали выдавать это за единственный строго научный метод. А г-н Дюринг представляет собой один из характернейших типов этой развязной псевдонауки, которая в наши дни в Германии повсюду лезет на передний план и все заглушает грохотом своего высокопарного пустозвонства. Высокопарное пустозвонство в поэзии, в философии, в политической экономии, в истории, высокопарное пустозвонство с кафедры и трибуны, высокопарное пустозвонство везде, высокопарное пустозвонство с претензией на превосходство и глубокомыслие в отличие от простого, плосковульгарного пустозвонства других наций, высокопарное пустозвонство как характернейший и наиболее массовый продукт немецкой интеллектуальной индустрии, с девизом дешево, да гнило, – совсем как другие немецкие фабрикаты, рядом с которыми оно, к сожалению, не было представлено в Филадельфии. Даже немецкий социализм особенно со времени благого примера, поданного г-ном Дюрингом, – весьма усердно промышляет в наши дни высокопарным пустозвонством то, что практическое социал-де- мократическое движение так мало дает сбить себя столку этим высокопарным пустозвонством, является новым доказательством замечательно здоровой натуры рабочего класса в нашей стране, в которой в данный момент, за исключением естествознания, чуть лине все остальное поражено бо- лезнью. Если Негели в своей речи на Мюнхенском съезде естествоиспытателей высказался в том смысле, что человеческое познание никогда не будет обладать характером всеведения, то ему, очевидно, остались неизвестными подвиги г-на Дюринга. Подвиги эти заставили меня последовать за ним также ив целый ряд таких областей, где в лучшем случае 10 мая 1876 г. в связи со столетием со дня основания США в Филадельфии открылась шестая всемирная промышленная выставка. Среди сорока стран, представленных на ней, была и Германия. Однако назначенный германским правительством в качестве председателя немецкого жюри директор берлинской промышленной академии профессор ФР ло вынужден был признать, что германская промышленность значительно отстает от промышленности других стран и что она руководствуется принципом дешево, да гнило. Это заявление вызвало многочисленные отклики в печати. Газета «Volksstaat», в частности, напечатала в июле – сентябре ряд статей, посвященных этому скандальному факту «Tageblatt der 50. Versammlung deutscher Naturforscher und Aerzte in München 1877». Beilage, S. 18. я могу выступать лишь в качестве дилетанта. Это относится в особенности к различным отраслям естествознания, где до сих пор нередко считалось более чем нескромным, если ка- кой-нибудь профан пытался высказать свое мнение. Однако меня несколько ободряет высказанное также в Мюнхене и подробнее изложенное в другом месте замечание г-на Вир- хова, что каждый естествоиспытатель вне своей собственной специальности является тоже только полузнайкой, профаном. Подобно тому как такой специалист может идол- жен время от времени переходить в смежные области и подобно тому как специалисты этих областей прощают ему в этом случае неловкость в выражениях и небольшие неточности, таки я взял на себя смелость приводить в качестве примеров, подтверждающих мои общетеоретические воззрения, те или иные процессы природы и ее законы, и я считаю себя вправе рассчитывать на такое же снисхождение. Дело в том, что всякому, кто занимается теоретическими вопросами, результаты современного естествознания навязываются с такой же принудительностью, с какой современные есте- 272 Энгельс имеет ввиду выступление Р. Вирхова нам съезде немецких естествоиспытателей и врачей в Мюнхене 22 сентября 1877 года. См. R. Virchow. «Die Freiheit der Wissenschaft im modernen Staat». Berlin, 1877; S. 13 (P. Вирхов. «Свобода науки в современном государстве. Берлин, 1877, стр. 13). 273 Попросту говоря. – Ред Часть рукописи Старого предисловия от начала до настоящего места Эн- гельс перечеркнул вертикальной чертой, поскольку он использовал эту часть в предисловии к первому изданию «Анти-Дюринга». – Ред ствоиспытатели – желают ли они этого или нет – вынуждены приходить к общетеоретическим выводам. И здесь происходит известная компенсация. Если теоретики являются полузнайками в области естествознания, то современные естествоиспытатели фактически в такой же мере являются полузнайками в области теории, в области того, что до сих пор называлось философией. Эмпирическое естествознание накопило такую необъятную массу положительного материала, что в каждой отдельной области исследования стала прямо-таки неустранимой необходимость упорядочить этот материал систематически и сообразно его внутренней связи. Точно также становится неустранимой задача приведения в правильную связь между собой отдельных областей знания. Но, занявшись этим, естествознание вступает в теоретическую область, а здесь эмпирические методы оказываются бессильными, здесь может оказать помощь только теоретическое мышление. Но теоретическое мышление является прирожденным свойством только в виде способности. Эта способность должна быть развита, усовершенствована, а для этого не существует до сих пор никакого иного средства, кроме изучения всей предшествующей философии. Теоретическое мышление каждой эпохи, а значит и нашей эпохи, это – исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе стем В рукописи эта и предыдущая фразы подчеркнуты карандашом. – Ред очень различное содержание. Следовательно, наука о мышлении, как и всякая другая наука, есть историческая наука, наука об историческом развитии человеческого мышления. А это имеет важное значение также и для практического применения мышления к эмпирическим областям. Ибо, во- первых, теория законов мышления отнюдь не есть какая-то раз навсегда установленная вечная истина, как это связывает со словом логика филистерская мысль. Сама формальная логика остается, начиная с Аристотеля и до наших дней, ареной ожесточенных споров. Что же касается диалектики, то до сих пор она была исследована более или менее точным образом лишь двумя мыслителями Аристотелем и Гегелем. Но именно диалектика является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналоги тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой. А, во-вторых, знакомство сходом исторического развития человеческого мышления, с выступавшими в различные времена воззрениями на всеобщие связи внешнего мира необходимо для теоретического естествознания и потому, что оно дает масштаб для оценки выдвигаемых им самим теорий. Но здесь недостаток знакомства с историей философии выступает довольно-таки часто и резко. Положения, установленные в философии уже сотни лет тому назад, положения, с которыми в философии давно уже покончили, часто выступают у теоретизирующих естествоиспытателей в качестве самоновейших истин, становясь на время даже предметом моды. Когда механическая теория теплоты привела новые доказательства в подтверждение положения о сохранении энергии и снова выдвинула его на передний план, то это несомненно было огромным ее успехом но могло ли бы это положение фигурировать в качестве чего-то столь абсолютно нового, если бы господа физики вспомнили, что оно было выдвинуто уже Декартом С тех пор как физика и химия стали опять оперировать почти исключительно молекулами и атомами, древнегреческая атомистическая философия с необходимостью снова выступила на передний план. Но как поверхностно трактуется она даже лучшими из естествоиспытателей Так, например, Кекуле рассказывает (Цели и достижения химии, будто она имеет своим родоначальником Демокрита (вместо Левкиппа), и утверждает, будто Дальтон первый пришел к мысли о существовании качественно различных элементарных атомов и первый приписал им различные, специфические для различных элементов веса между тему Диогена Лаэрция (кн. X, §§ 43–44 и 61) можно прочесть, что уже Эпикур приписывал атомам не только различия по величине и форме, но также и различия повесу т. е. что Эпикур по-своему уже знал атомный веси атомный объем год, который в Германии в общем ничего не довел до конца, произвел там полный переворот только вобла- сти философии. Устремившись в область практики и положив начало, с одной стороны, крупной промышленности и спекуляции, ас другой стороны, тому мощному подъему, который естествознание с тех пор переживает в Германии и первыми странствующими проповедниками которого явились карикатурные персонажи Фогт, Бюхнер и т. дна- ция решительно отвернулась от затерявшейся в песках берлинского стаоргегельянства классической немецкой философии. Берлинское старогегельянство вполне это заслужило. Но нация, желающая стоять на высоте науки, не может обойтись без теоретического мышления. Вместе с гегельянством выбросили за борт и диалектику – как разв тот самый момент, когда диалектический характер процессов природы стал непреодолимо навязываться мысли и когда, следовательно, только диалектика могла помочь естествознанию выбраться из теоретических трудностей. В результате этого снова оказались беспомощными жертвами старой метафизики. Среди публики получили с тех пор широкое распространение, с одной стороны, приноровленные к духовному уровню филистера плоские размышления Шопенгауэ- ра, впоследствии даже Гартмана, ас другой – вульгарный, в стиле странствующих проповедников, материализм разных Фогтов и Бюхнеров. В университетах конкурировали между собой различнейшие сорта эклектизма, у которых общим было только то, что они были состряпаны из одних лишь отбросов старых философских систем и были все одинаково метафизичны. Из остатков классической философии сохранилось только известного рода неокантианство, последним словом которого была вечно непознаваемая вещь в себе, т. е. та часть кантовского учения, которая меньше всего заслуживала сохранения. Конечным результатом были господствующие теперь разброд и путаница в области теоретического мышления. Нельзя теперь взять в руки почти ни одной теоретической книги по естествознанию, не получив из чтения ее такого впечатления, что сами естествоиспытатели чувствуют, как сильно над ними господствует этот разброд и эта путаница, и что имеющая ныне хождение, с позволения сказать, философия не дает абсолютно никакого выхода. И здесь действительно нет никакого другого выхода, никакой другой возможности добиться ясности, кроме возврата в той или иной форме от метафизического мышления к диалектическому. Этот возврат может совершиться различным образом. Он может проложить себе путь стихийно, просто благодаря напору самих естественнонаучных открытий, не умещающихся больше в старом метафизическом прокрустовом ложе. Но это – длительный и трудный процесс, при котором приходится преодолевать бесконечное множество излишних трений. Процесс этот в значительной степени уже происходит в особенности в биологии. Он может быть сильно сокращен, если представители теоретического естествознания захотят поближе познакомиться с диалектической философией в ее исторически данных формах. Среди этих форм особенно плодотворными для современного естествознания могут стать две. Первая – это греческая философия. Здесь диалектическое мышление выступает еще в первобытной простоте, не нарушаемой теми милыми препятствиями, которые сама себе создала метафизика XVII и XVIII веков – Бэкон и Локк в Англии, Вольф в Германии – и которыми она заградила себе путь от понимания отдельного к пониманию целого, к постижению всеобщей связи вещей. У греков – именно потому, что они еще не дошли до расчленения, до анализа природы, природа еще рассматривается в общем, как одно целое. Всеобщая связь явлений природы не доказывается в подробностях она является для греков результатом непосредственного созерцания. В этом недостаток греческой философии, из- за которого она должна была впоследствии уступить место другим воззрениям. Нов этом же заключается и ее превосходство над всеми ее позднейшими метафизическими противниками. Если метафизика права по отношению к грекам в подробностях, тов целом греки правы по отношению к метафизике. Это одна из причин, заставляющих нас все сно- 277 Милые препятствия (holde Hindernisse) – выражение из стихотворного цикла Гейне Новая весна, Пролог ва и снова возвращаться к философии, как и во многих других областях, к достижениям того маленького народа, универсальная одаренность и деятельность которого обеспечили ему в истории развития человечества место, на какое не может претендовать ни один другой народ. Другой же причиной является то, что в многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений. Поэтому и теоретическое естествознание, если оно хочет проследить историю возникновения и развития своих теперешних общих положений, вынуждено возвращаться к грекам. И понимание этого все более и более прокладывает себе дорогу. Все более редкими становятся те естествоиспытатели, которые, сами оперируя обрывками греческой философии, например атомистики, как вечными истинами, смотрят на греков по- бэконовски свысока на том основании, что у последних не было эмпирического естествознания. Было бы только желательно, чтобы это понимание углубилось и привело к действительному ознакомлению с греческой философией. Второй формой диалектики, особенно близкой как раз немецким естествоиспытателям, является классическая немецкая философия от Канта до Гегеля. Здесь уже кое- какое начало положено, ибо также и помимо упомянутого уже неокантианства становится снова модой возвращаться к Канту. С тех пор как открыли, что Кант является творцом двух гениальных гипотез, без которых нынешнее теоретическое естествознание не может ступить и шага, – а именно приписывавшейся прежде Лапласу теории возникновения солнечной системы и теории замедления вращения Земли благодаря приливам, – с тех пор Кант снова оказался в должном почете у естествоиспытателей. Но учиться диалектике у Канта было бы без нужды утомительной и неблагодарной работой, с тех пор как в произведениях Гегеля мы имеем обширный компендий диалектики, хотя и развитый из совершенно ложного исходного пункта. После того как, с одной стороны, реакция против натурфилософии в значительной степени оправдывавшаяся этим ложным исходным пунктом и жалким обмелением берлинского гегельянства, – исчерпала себя, выродившись под конец в простую ругань, после того как, с другой стороны, естествознание в своих теоретических запросах было столь безнадежно оставлено в беспомощном положении ходячей эклектической метафизикой, – может быть, станет возможным опять заговорить перед естествоиспытателями о Гегеле, не вызывая этим у них той виттовой пляски, в которой так забавен г-н Дюринг. Прежде всего следует установить, что дело идет здесь отнюдь не о защите гегелевской исходной точки зрения, согласно которой дух, мысль, идея есть первичное, а действительный мир – только слепок с идеи. От этого отказался уже Фейербах. Мы все согласны стем, что в любой научной области как в области природы, таки в области истории – надо исходить изданных нам фактов стало быть, в естествознании из различных предметных форм и различных форм движения материи, и что, следовательно, также ив теоретическом естествознании нельзя конструировать связи и вносить их в факты, а надо извлекать их из фактов и, найдя, доказывать их, насколько это возможно, опытным путем. Точно также речь не может идти и о том, чтобы сохранить догматическое содержание гегелевской системы, как оно проповедовалось берлинскими гегельянцами старшей и младшей линии. Вместе с идеалистическим исходным пунктом падает и построенная на нем система, следовательно в частности и гегелевская натурфилософия. Но здесь следует напомнить о том, что естественнонаучная полемика против Гегеля, поскольку она вообще правильно понимала его, направлялась только против обоих этих пунктов против идеалистического исходного пункта и против произвольного, противоречащего фактам, построения системы. За вычетом всего этого остается еще гегелевская диалектика. Заслугой Маркса является то, что он впервые извлек снова на свет, в противовес крикливым, претенциозными весьма посредственным эпигонам, задающим тон в современной Германии, забытый диалектический метод, указал на его связь с гегелевской диалектикой, а также и на его отли- 278 Далее в рукописи перечеркнуто Мы, социалистические материалисты, идем в этом отношении даже еще значительно дальше, чем естествоиспытатели, так как мы также и. – Ред чие от последней ив тоже время дал в Капитале применение этого метода к фактам определенной эмпирической науки, политической экономии. И сделал он это с таким успехом, что даже в Германии новейшая экономическая школа поднимается над вульгарным фритредерством лишь благодаря тому, что она, под предлогом критики Маркса, занимается списыванием у него (довольно часто неверным). У Гегеля в диалектике господствует тоже самое извращение всех действительных связей, как и во всех прочих разветвлениях его системы. Но, как замечает Маркс, мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно». Но ив самом естествознании мы достаточно часто встречаемся с такими теориями, в которых действительные отношения поставлены наголову, в которых отражение принимается за отражаемый объект и которые нуждаются поэтому в подобном перевертывании. Такие теории нередко господствуют в течение продолжительного времени. Именно такой случай представляет учение о теплоте в течение почти двух столетий теплота рассматривалась не как форма движения обыкновенной материи, а как особая таинственная материя только механическая теория теплоты осуществила здесь необходимое перевертывание. Тем не менее физика, в которой царила теория теплорода, открыла ряд в высшей степени важных законов теплоты. В особенности Фурье и Са- ди Карно расчистили здесь путь для правильной теории, которой оставалось только перевернуть открытые ее предшественницей законы и перевести их на свой собственный язык. Точно также в химии флогистонная теория своей вековой экспериментальной работой впервые доставила тот материал, с помощью которого Лавуазье смог открыть в полученном Пристли кислороде реальный антипод фантастического флогистона и тем самым ниспровергнуть всю фло- гистонную теорию. Но это отнюдь не означало устранения опытных результатов флогистики. Наоборот, они продолжали существовать только их формулировка была перевернута, переведена с языка флогистонной теории на современный химический языки постольку они сохранили свое зна- чение. Гегелевская диалектика так относится к рациональной Речь идет о книгах J. В. J. Fourier. «Theorie analytique de la chaleur». Paris, 1822 (Ж. Б. Ж. Фурье. Аналитическая теория теплоты. Париж, 1822) и S. Carnot. «Reflexions sur la puissance motrice du feu et sur les machines propres a developper cette puissance», Paris, 1824 (С. Карно. Размышления о движущей силе огня и о машинах, способных развивать эту силу. Париж, 1824). Упоминаемая далее Энгельсом функция С фигурирует в примечании на стр. 73–79 книги Карно. 280 Фигурирующая у Карно функция Сбыла в буквальном смысле перевернута с абсолютной температуре. Если ее не перевернуть таким образом, с ней нечего делать диалектике, как теория теплорода – к механической теории теплоты, как флогистонная теория – к теории Лавуазье. |