_Раттер М., Помощь трудным детям (1) - копия. Helping troubled children
 Скачать 3.89 Mb.
|
|
Леви работал с группой детей, посещавших психиатрическую клинику. В этой группе он выявил подгруппу, в которую вошли дети, воспитывавшиеся в условиях выраженной гиперопеки со стороны матери. Характерными чертами гиперопеки были избыточный контакт с ребенком, слишком длинный период ухода как за маленькими подавление независимого поведения. Избыточный контакт мог носить как физический, таки социальный характер. При этом типе взаимоотношений отмечались неуместные ласки со стороны матери было обнаружено, что примерно треть детей (все в возрасте старше 8 лет) продолжали спать в постели вместе с матерью, а общение настолько поглощало мать и ребенка, что исключало возможность взаимоотношений с другими. Продолжение ухода за детьми как за маленькими проявлялось в том, что матери одевали, купали и кормили детей в течение неоправданно длительного времени, когда в этом уже не было необходимости кроме того, они занимались ненужным обслуживанием детей, находясь как бы у них на побегушках и стремясь удовлетворить любое их желание. Подавление независимости проявлялось в том, что детям не разрешалось помогать старшим в уборке, ремонте и других домашних обязанностях. Матери ограничивали и социальные контакты детей, определяя, с кем можно, с кем нельзя играть без разрешения. Еще одна черта гиперопеки заключалась в избыточном надзоре за детьми, постоянной помощи ими в одобрении их обращения за помощью в случаях ссорили каких-то затруднений. Определив таким образом воспитание по типу ги перопеки, Леви сделал основной акцент на анализе реального материнского поведения, а не на словах матерей. Ведь существует лишь приблизительная связь между разговорами людей о своих чувствах и их реальными поступками. Далее, Леви сфокусировал внимание на анализе поведения родителей по отношению к конкретному ребенку, а не к детям вообще. Это действительно необходимо, поскольку родители по-разному относятся к разным своим детям. К сожалению, эти уроки были проигнорированы авторами многих других работ, в которых использовался сомнительный анкетный метод оценки общего отношения родителей к воспитанию. Одним из серьезных пробелов в исследовании Леви было отсутствие исследования отцов. Лишь много позже стало известно, что отцы играют не менее важную роль, оказывая влияние на психическое развитие детей. Все дети, воспитываемые в условиях гиперопеки, имели трудности в общении с другими детьми. Типичной являлась ситуация, когда ребенок боялся отойти от матери, медленно адаптировался к новому и с трудом привыкал к школе. Наблюдались, однако, различия между детьми, матери которых были терпеливыми и снисходительными, и детьми, чьи матери были властными, строгими и склонными к наказанию. Дети, к которым относились снисходительно, были своенравными и дерзкими дома, однако в остальном почти не испытывали трудностей, за исключением того, что с трудом находили друзей. Короче говоря, в этих случаях речь идет о типичном синдроме избалованного ребенка. С другой стороны, дети, которых слишком часто подвергали наказаниям, росли пассивными, покорными и зависимыми. Результаты исследования Леви, также как и накопленный в клинической практике опыт, заставляют задуматься что приводит к такому неконструктивному поведению матерей Гиперопека может возникать несколькими путями. Во-первых, существуют факторы, связанные с особенностями истории развития ребенка. В семьях гиперопека какого-то одного ребенка может возникнуть из-за пережитых родителями трудностей зачатия или осложнений при родах, что делает его более дорогим по сравнению с остальными детьми. Дети, воспитываемые в условиях гиперопеки, часто в младенчестве могут страдать хроническими или опасными для жизни заболеваниями. В таких случаях ги перопека вовремя болезни является разумной мерой, трудности же возникают в результате того, что она продолжается и после выздоровления. Эти данные отражают роль истории развития ребенка в формировании родительского отношения. Далее, важную роль играют факторы, связанные с детством самой матери. Хотя такие матери, как правило, бывают стабильными и активными личностями, многие из них сами выросли в семьях без тепла и любви. Поэтому они бывают полны решимости дать своим детям то, чего недополучили сами, но перегибают палку, что приводит к возникновению чересчур заботливого отношения к ребенку. Это подчеркивает необходимость анализа собственного детства родителей, который дает возможность понять, почему они ведут себя так, а не иначе по отношению к детям. Третью группу факторов составили моменты, касающиеся семейных отношений. Отцы гиперопекаемых детей обычно бывают покорными людьми, которые почти не принимают участия в жизни семьи. В исследовании Леви в трех четвертях случаев совместные формы проведения досуга родителей были бедными ив таком же количестве случаев наблюдалось неблагополучие в браке. Создается впечатление, что в рассматриваемых случаях свои отношения с мужем мать в какой-то степени переносит на ребенка. В подчеркнуто близкой связи с ребенком она ищет какую-то компенсацию того, что не дает ей брак. В-четвертых (хотя этот момент был намеренно исключен из исследований Леви), гиперопека может возникать в качестве реакции на враждебное отношение к своему ребенку и неприятие его. Когда матери неосознанно борются против чувства антагонизма по отношению к собственному ребенку, они могут реагировать на это гиперопекой и избыточной заботливостью, как бы доказывая себе, насколько сильно они на самом деле любят его. Это особенно вероятно тогда, когда чувства любви и ненависти сосуществуют друг с другом. В таких случаях родители не могут заставить себя признать возможность ненависти по отношению кто му, кого они любят. Такого рода неоднозначность является очень распространенной формой переживаний и сама по себе совершенно нормальна. Именно реакция на такие чувства в данном случае ведет к нарушенной адаптации. В-пятых (этот момент также не включен в серию, исследовавшуюся Леви), гиперопека может непосредственно возникать в результате каких-то психических нарушений у матери. Такие нарушения приводят к аномальной потребности матери в зависимом положении ребенка. Например, миссис Блэк страдала хронической шизофренией она настаивала на том, чтобы спать водной постели со своим сыном, и не могла вынести мысли о том, что он когда-нибудь вырастет. Каждую ночь она ложилась спать, держа его руку, и у нее обнаруживалась крайняя степень гиперопеки в соответствии с критериями, описанными Леви. Отчасти такое поведение было реакцией на довольно несчастливый брак, однако оно также развилось в результате нарушений ее мышления и других психических функций. Периодически, вовремя обострения ее болезни, она приводила ребенка в клинику как бы для того, чтобы пожаловаться на переживаемые сыном трудности, однако, по существу, для того, чтобы выразить свои почти бредовые мысли в отношении сына ив завуалированной форме просить помощи для себя. То разнообразие механизмов, за счет которых возникает гиперопека (или любое другое поведение родителей, характеризующееся нарушениями адаптации, подчеркивает важность тщательной оценки всех возможных этиологических факторов, предваряющей построение гипотезы о природе данного поведения. Еще одно направление в исследованиях Леви заключалось в поиске наилучших форм коррекции поведения гиперопекаемых детей. Он использовал три различных подхода. Первым была психотерапия, нацеленная на то, чтобы, с одной стороны, помочь матери понять динамику своего поведения, ас другой стороны, показать ребенку, как он использует свою зависимость, управляя материнским поведением. Последний момент часто является важной составной частью коррекции, однако обычно одного его недостаточно. Понимание вовсе необязательно приводит к изменениям в поведении. Для этого необходимо предпринимать конкретные шаги. По существу, в случаях, с которыми работал Леви, психотерапевтический подход не был особенно успешным именно потому, что у многих детей отсутствовала мотивация к изменениям. Только определенные изменения в семейном укладе могут побудить 186 мать с ребенком к установлению новых форм взаимоотношений. Терапия внешними воздействиями, или манипуля- тивная терапия, представляла собой второй из примененных в исследованиях Леви подходов. Этот подход оказался более успешным. Он включал прямую попытку воздействовать на факторы, связанные с появлением гиперопеки. Усилия психотерапевта были направлены на увеличение активной роли отца в жизни семьи (особенно по отношению к ребенку поиск путей, позволяющих родителям принимать участие во взаимоприят ной деятельности на уменьшение интенсивности взаимодействия материи ребенка за счет расширения сферы интересов материи поощрения ребенка к самостоятельной деятельности. Третий подход заключался в терапии разъяснением при этом основной акцент делался на том, чтобы создать у матери способность к преодолению особенно сложных ситуаций. Так, ей показывали, как реагировать на просьбы ребенка, как игнорировать его поведение, нацеленное на привлечение внимания, и как добиться того, чтобы он в большей степени смог рассчитывать на свои силы и стал независимым. Этот подход также оказался эффективным средством терапевтического воздействия. Исследование Леви касалось относительно небольшой группы семей, в которых наблюдалась одна конкретная форма воспитания. Оно особенно важно потому, что представляло собой пример анализа стереотипов родительского поведения, который направленна выявление причины такого поведения и разработку соответствующего метода его коррекции. Доминирование в семье и внутрисемейное общение Хотя некоторые формы семейной терапии в основном ориентированы на изменение характера доминирования в семье, практически нет данных, которые говорили бы о том, что вариации доминирования родителей играют какую-либо важную роль в отношении формирования психических нарушений у детей (76). Популяционные исследования дали самые разные результаты, однако большинство из них показало, что наиболее часто встречается равновесие во влиянии супругов 187 на жизнь семьи, когда некоторые решения самостоятельно принимают мужья, другие — жены, а какие-то принимаются совместно (33). Семьи, в которых доминирует один из супругов, встречаются реже, когда же это происходит, то таким супругом несколько чаще оказывается муж, чем жена. По результатам исследований, по крайней мере за несколько последних лет, те семьи, в которых доминирует жена, как правило, характеризуются наиболее неблагополучными брачными отношениями. Данные о разделении сфер влияния супругов в семьях, в которых растут дети с отклонениями психичес- ского развития, также довольно разнообразны. Они не позволяют обнаружить четкую тенденцию, хотя представляется, что ситуации доминирования одного из супругов встречаются более часто. Насколько позволяют суДить имеющиеся в нашем распоряжении факты, несогласие, напряженность или гиперопека, возникающие из-за неудовлетворения одного из супругов характером доминирования в семье, представляются более опасными, чем сам тип доминирования, факторами, ведущими к появлению психических нарушений у детей. Нарушения могут появляться также ив тех случаях, когда тот или иной тип семейного доминирования приводит к осложнению внутрисемейного общения. Интерес психологов к проблеме внутрисемейного общения проявился относительно недавно, однако он сыграл центральную роль в становлении такого метода лечения, как терапия всей семьи в целом (то есть той формы лечения, при которой вся семья встречается с психотерапевтом для совместного обсуждения семейных проблем. Этот аспект жизни семьи сложен для изучения, поскольку его необходимо наблюдать непосредственно. Обычно метод заключается в том, что семью просят совместно обсудить некоторые проблемы и достичь взаимно приемлемого решения. Число такого рода исследований весьма незначительно и поэтому наши сведения поэтому вопросу носят сугубо предварительный характер. Имеющиеся результаты показывают, что совместные обсуждения проблем в семьях с детьми, страдающими неврозами, или детьми с асоциальным поведением носят более острый характер, по сравнению стем, как это происходит в семьях с нормальными детьми 188 (76). Еще более характерно то обстоятельство, что в семьях трудных детей реже удается достичь совместного согласованного решения. В семьях с трудными детьми, согласно очень немногочисленным сведениям, общение является менее эффективным как потому, что оно связано с бесплодными спорами, таки потому, что оно не приводит к достижению цели — совместному согласованному решению (116). Конечно, исследовались несколько искусственные ситуации, однако выводы, сделанные на основе их анализа, заключаются в том, что неадекватное общение в смоделированных подобным образом обстоятельствах является полноценным примером нарушенного общения в семье, которое наиболее проявляется при попытках разрешить семейные конфликты. Это и объясняет необходимость психотерапии всей семьи в целом — методики, нацеленной на улучшение внутрисемейного общения. В качестве примера психотерапии семьи, при которой центральное место занимали обсуждавшиеся выше вопросы, приведем следующий случай. Норман — мальчик подросткового возраста — был направленна консультацию в связи с озабоченностью его родителей равнодушным отношением к учебе, прогулам школы и недавним провалом на экзаменах. В прошлом Норман часто ссорился со своим отцом главным образом по поводу домашних заданий, однако напряженность этих ссор была такой, что они бросили тень на все остальные взаимоотношения между отцом и сыном. Норман испытывал чувство ревности к лучше учившейся младшей сестре, а отца злили близкие отношения Нормана с матерью. В раннем детстве Нормана отец несколько разв течение трех-четырех месяцев жил отдельно от семьи, что было связано с характером его работы. Отец Нормана самостоятельно овладел своей профессией. Мать окончила университет в Италии. Отец матери жил вместе с этой семьей. Незадолго до обращения семьи в консультацию из-за него возник внутрисемейный конфликт, так как он распространил по городу слухи об ухудшении отношений дочери с мужем. Стечением времени Норман становился все более неудовлетворенными озлобленными все чаще сомневался в любви отца. Родители мальчика были довольно стабильными людьми, их супружеские отношения были хорошими, однако между ними все чаще возникали и усиливались разногласия из-за сына и из-за отцовского стиля обращения с ним. Норман постоянно провоцировал отца на скандала отец перестал замечать успехи Нормана. Все члены этой семьи были огорчены существовавшими трудностями и хотели улучшить положение. Несмотря на это, у них сложился стереотип, в рамках которого они много спорили и обменивались взаимными упреками, в то время как реальное общение отсутствовало. Все они с трудом могли представить себе точку зрения другого, и, несмотря на массу положительных эмоций, они стремились подталкивать друг друга к неправильному пути Эта ситуация была обсуждена со всей семьей в целом. Встречи семьи с психотерапевтом происходили примерно на протяжении шести последующих месяцев, причем на них совместно обсуждались вопросы, которые вызывали разногласия в семье. Обнаружилось, что реальная, но ранее не выявленная озлобленность членов семьи была направлена на деда, который играл разрушительную роль. Данная форма психотерапии позволила открыто обсудить это чувство. Также обсуждались причины возникновения плохих отношений между Норманом и его отцом. Стечением времени обсуждения становились более откровенными, но также и более спокойными. Ежедневные стычки по поводу домашних заданий почти утихли. Отец теперь чаще хвалил Нормана, а мальчик работал более настойчиво. После улучшения характера внутрисемейного общения семья смогла преодолеть большую часть других трудностей, не прибегая к дополнительным сеансам психотерапии. Проблемы не исчезли совсем, и Норман продолжал оставаться несколько трудным подростком, однако семье удалось найти более эффективные и приемлемые методы преодоления проблем, которые стали теперь носить довольно заурядный характер. Жизнь вдали от семьи и потеря одного из родителей В свое время считали, что продолжительное отдельное проживание от родителей является ведущей причиной правонарушений, и даже на короткие разлуки смотрели с тревогой. Эти точки зрения были преувеличенными и излишне пессимистичными (152, 156). Тем не менее показано, что определенные типы переживаний при расставании с родителями являются важными причинами кратковременных нарушений поведения у детей и что в некоторых обстоятельствах они могут способствовать возникновению более стойких психических нарушений. Таким образом, важно знать, что приносит и что не приносит ребенку вреда при расставании с родителями. Острые душевные страдания Робертсонами и Боулби (138) были описаны три фазы реакции маленьких детей на госпитализацию или помещение в ясли-интернат. Первая фаза, входе которой у детей появляется острое душевное страдание, может быть названа фазой протеста — ребенок плачем зовет свою мать, обнаруживает признаки паники, цепляется за нее, когда она приходит его навестить, и громко плачет, когда она уходит. Несколько дней спустя на смену этой фазе приходит фаза отчаяния, в которой ребенок погружается в себя и выглядит жалкими несчастным. Вовремя второй фазы часто наблюдаются нарушения процессов кормления и сна, ребенок начинает часто сосать большой палец своей руки и раскачиваться, особенно если ему предписан постельный режим. После этого может наступить последняя третья фаза — фаза отчуждения, когда ребенок теряет интерес к родителями для него перестает быть важным, навещают они его или нет. Когда ребенок возвращается домой, он может вначале игнорировать родителей или отворачиваться, словно они ему ненужны. В течение нескольких недель или даже месяцев после этого его поведение становится трудными неуравновешенными он боится отойти от родителей. Ребенок сопровождает свою мать повсюду, держась за материнскую юбку, низа что не соглашаясь ее отпустить. В тоже самое время он часто бывает сердитыми капризными может даже замахнуться на родителей. В такой ситуации мать и отец могут рассердиться на утомительное поведение ребенка и прогнать или отругать его. Это обычно приводит к дальнейшему нарастанию капризов ребенка и усилению его стремления цепляться за мать. Было бы неправильно считать острую реакцию страдания жесткой или стереотипной. Не всегда реакция ребенка на разлуку выглядит именно так, однако три описанные фазы позволяют довольно реально представить наиболее часто встречающуюся картину ее развития. Более важно то, что данная реакция развивается отнюдь не у всех детей, помещенных в больницу или в ясли-интернат (156). Разовьются ли такие реакции или нет, отчасти зависит от самих детей, а отчасти оттого, что их ждет в больнице или в яслях. У детей наибольшая вероятность появления острых реакций приходится на возрастной период от семи месяцев до четырех лет. К такому типу реагирования склонны дети, редко бывающие в чужих домах, а также дети, которые недавно пережили травмировавшую их разлуку с родителями. Факторами, которые уменьшают риск острой реакции на разлуку, является присутствие близкого человека, частое посещение ребенка, обилие игрушек и широкие возможности для игр, правильная подготовка ребенка к госпитализации, сохранение любимых игрушек и предметов и уменьшение или сведение до минимума неприятных больничных процедур. Для маленьких детей особенно важно иметь возможность проявлять свою привязанность, даже когда они оторваны от дома это означает, что определенные люди должны регулярно присутствовать рядом с детьми, вовремя приема пищи, подъема и отхода ко сну, а также проводить сними какую-то часть времени. При правильном соблюдении этих условий разлука может и не привести к острым эмоциональным расстройствам. Интересен с этой точки зрения опыт семьи Робертсонов, которые взяли к себе в домна десять дней несколько маленьких детей. Матери этих детей находились в больнице (139). Миссис Робертсон ранее видела этих детей лишь однажды, однако она по возможности сохранила привычный уклад их жизни, старалась быть рядом и поддерживала память детей о матери, доме, семье. В этих счастливых обстоятельствах дети, конечно, реагировали на эмоциональные перемены, однако ни у кого не возникла острая реакция на разлуку с матерью, характерная для детей того же возраста, если их приблизительно на тоже время кладут в больницу или отдают в круглосуточные ясли на неделю. Маленькие дети в возрасте до семи лет обычно мыслят в эгоцентрических и анимистических понятиях, полагая, что они являются причиной происходящих вокруг них событий. В результате им может показаться, что болезнь или хирургическая операция является наказанием за их неправильные поступки. Вероятно, это больше всего относится к детям в возрасте от четырех до семи лет. Такого рода волнения могут представлять собой сильный стресс в моменты помещения детей в больницу. Было показано, что возможность рассказывать другим вовремя пребывания в больнице о своих переживаниях и тревогах понижает вероятность появления эмоциональных расстройству детей этого возраста после возвращения домой (199). Такого рода психотерапевтические беседы могут способствовать определенному усилению волнений детей, однако данные показывают, что снятие тревожных состояний с помощью их обсуждения улучшает процесс адаптации детей после выписки из больницы. Причины помещения детей в больницу могут повышать или понижать вероятность появления у них острого переживания разлуки. Особенно часто эмоциональные нарушения вызывают тяжелые ожоги, хирургические операции и наркоз, так как они сопровождаются болевыми ощущениями и страхом. Другим усиливающим эмоциональные нарушения моментом являются волнения родителей. Джоан Буд- варт (200) показала, что эмоциональные нарушения у детей, перенесших тяжелые ожоги, заметно уменьшаются, если матери каждый день навещают их в больнице, получая специальные консультации психолога. Необходимость консультаций вызвана тем, что некоторые из трудностей, с которыми сталкиваются дети, являются результатом чувства вины матери, вызванного тем, что она допустила несчастный случай. Кроме того, матери могут не справляться с агрессивными тревожным поведением ребенка в период болезни. Помещение ребенка в больницу представляет собой стресс не только для детей, но также и для родителей. Обсуждение своих переживаний приносит пользу и теми другим, уменьшая чувство тревоги и недовольства. В исследовании, посвященном реакции на разлуку у детенышей обезьян, Хинде (78, 79) установил, что большая часть эмоциональных нарушений у маленьких обезьянок, возвращенных к матери, проявлялась в напряженности взаимоотношений между матерями и детенышами. Вероятно, тоже самое происходит и у людей. Дети зачастую являются очень трудными после возвращения из больницы, и если родители не понимают причин такого поведения и не догадываются о переживании детей, то возникающее у них раздражение ребенком может даже ухудшить положение. В дальнейшем мы приведем соответствующий пример. Обобщим условия, в которых разлука становится для маленьких детей стрессогенной ситуацией. Обычно разлука сама по себе не является основным стрессогенным фактором. У некоторых детей с нестабильными отношениями сродными или у детей, не привыкших к разлуке, она может сыграть важную роль в возникновении стресса. Следует отметить, что, хотя о разлуке часто говорят, подразумевая разлуку между матерью и ребенком, на самом деле важно, что ребенок расстается сразу с несколькими людьми, к которым он привязан, среди которых мать далеко не единственный человек. Переживание разлуки обычно выражено наиболее остро, когда ребенок расстается сразу со всей семьей и попадает в незнакомую среду. Для ребенка, вероятно, основной причиной возникновения стресса в большинстве соответствующих ситуаций становится потеря возможности проявлять привязанность к близкому человеку. Неудовольствие родителей, возникающее из-за того, что дети после возвращения домой почти не отходят от них, капризничают, способствует, по всей видимости, сохранению острого эмоционального стресса у детей. Фантазии ребенка, касающиеся его понимания причин болезни и перенесенной операции, а также чувство вины и тревоги родителей, вызванные тем, что произошло, часто усиливают детские переживания. Помощь психотерапевта, направленная на уменьшение явлений острого эмоционального стресса, главным образом состоит из усилий по улучшению условий содержания ребенка в больницах, яслях-интернатах и других детских учреждениях. Родители под контролем психотерапевта должны улучшать у своего ребенка способность к адаптации путем планомерных коротких, связанных со счастливыми переживаниями расставаний с ним (например, оставляя на несколько часов ребенка у друзей или у бабушки, а позже и на всю ночь. Наконец, психотерапевтом должны проводиться психотерапевтические беседы с детьми и сих родителями, позволяющие уменьшить реакцию стресса на разлуку подобного рода. Следует, однако, отметить, что иногда приходится консультировать детей с нарушениями, возникшими после разлуки. Это иллюстрирует пример Джеймса. Джеймс был отсталым четырехлетним ребенком с тяжелым пороком развития, из-за которого он почти не говорили серьезными нарушениями общения. В прошлом он страдал нарушениями поведения, включая агрессивную вспыльчивость, с которой родители справлялись, не обращая на него в это время никакого внимания и начиная ласково общаться с ним сразу же после того, как приступ ярости проходил. Такая система воспитания оказалась эффективной, вспыльчивость постепенно уменьшалась, и Джеймс становился все более ласковыми отзывчивым мальчиком. В это время он провел две недели в санатории для умственно отсталых детей, после возвращения из которого его поведение очень сильно изменилось. Казалось, он перестал узнавать своих родителей в его поведении появились черты отчуждения, униженности и апатичности он не отходил от родителей, капризничали снова стал агрессивным. Его родители были разумными людьми, однако не слишком образованными, им было трудно правильно понять переживания сына. Они решили реагировать на новое поведение также, как и раньше, не обращая внимания на Джеймса в те моменты, когда он вел себя трудно. К несчастью, это привело к нарастанию осложнений, и, поскольку теперь не было возможностей для выражения любви, как прежде после приступов злости, такая тактика ник чему хорошему не привела. На этом этапе у родителей появилось нарастающее беспокойство из-за того, что ухудшение состояния ребенка могло быть связано с каким-то органическим заболеванием, ив этот момент меня попросили в первый раз проконсультировать мальчика. Вовремя беседы Джеймс не отходил от родителей и смотрел только на них. Он выглядел очень несчастными казалось, его постоянно тревожило, что они могут оставить его. Отсутствие речи означало, что он не мог рассказать о своих переживаниях, однако история |