Касумова А. А. план. I. Принципы равенства граждан перед законом, справедливости и гуманизма и гендерный подход в уголовном праве

• Название: I. Принципы равенства граждан перед законом, справедливости и гуманизма и гендерный подход в уголовном праве
• Дата: 04.12.2022
• Размер: 141.86 Kb.
• Имя файла: Касумова А. А. план.docx
• Тип: Глава; #827857
• страница: 3 из 6

Глава 2. Особенности гендерного подхода в нормах УК РФ.

2.1. Особенности реализации гендерного подхода в нормах Общей части УК

Анализ Уголовного кодекса Российской Федерации показал, что отечественный законодатель (в отличие от большинства зарубежных) уделил большое внимание дифференцированию ответственности и наказания лиц, совершивших преступления, исходя из гендерных особенностей субъекта преступления.

Содержание любой правовой системы может быть выражено в неких общих категориях, с помощью которых возможна обобщенная характеристика системы права или ее отдельных частей. Такими категориями, служащими для характеристики всей системы права или ее подсистем, являются правовые принципы. Следует особо отметить, что существует прямая взаимосвязь между гендерным подходом в уголовном праве и реализацией основополагающих принципов уголовного права.

В юридической науке всегда уделялось большое внимание изучению принципов права, их значению в правотворческом и правоприменительном процессах. Не стало исключением и уголовное право.

Представляется важным теоретическое осмысление принципов уголовного права, которые составляя единую систему, позволяют правоприменителям ориентироваться на них при осуществлении своей деятельности и принятии решений. Кроме того, будучи исходными, базовыми положениями уголовного права, принципы имеют длительное время действия, играют базовую роль для других норм уголовного законодательства, обладают большей устойчивостью, чем отдельные его нормы, что в условиях динамичности Уголовного кодекса РФ весьма значимо.

Обычно принципы права рассматриваются как некие основные, исходные начала, выражающие сущность права. Так, принципами уголовного права А.И. Чучаев считает «указанные в уголовном законодательстве основополагающие идеи, которые определяют как его содержание в целом, так и содержание отдельных его институтов»²². И.М. Тяжкова под принципами уголовного права понимает «основополагающие идеи и основные исходные положения, закрепленные в уголовном законодательстве и обязательные для правоприменительных органов в процессе осуществления ими своей деятельности в борьбе с преступностью»²³. Под уголовно-правовыми принципами понимаются основные исходные положения, обязательные для законодательства, правоприменительных органов, граждан и науки в сфере борьбы с преступностью.

Принципы уголовного законодательства нашли свое отражение в нормах Уголовного кодекса, которые являются нормами-принципами и обладают следующими особенностями: они отличаются стабильностью, как правило, не изменяются на протяжении действия закона; нормы-принципы всегда носят императивный характер, т.е. их требования строго обязательны и не допускают отступлений; действие таких норм распространяется на весь нормативный акт, на все его нормы без исключения; их предписания лаконичны и кратки, они обладают высоким уровнем обобщения; требования, содержащиеся в нормах, отличаются конкретностью, ясностью, не допускают неоднозначного понимания и толкования.

Поскольку принципы уголовного права (имеется в виду вся их система) раскрывают сущностные моменты закономерностей проявления норм права, постольку велико и их практическое значение. Но практическое значение принципов определяется не только этим, но и тем, что принципы, являясь первой правовой категорий в системе категорий права, предопределяют саму эту систему. Чем лучше разработаны принципы права, тем скорее будет достигнуто сочетание стабильности и мобильности при проявлении юридических институтов в уголовном праве.

Значение принципов уголовного права при формировании уголовно-правовой доктрины состоит, прежде всего, в том, что на их основе должны формироваться и определяться задачи и цели уголовного права, вырабатываться основные направления уголовно-правовой политики, намечаться формы и методы ее реализации. С их учетом должны формироваться институты уголовного права, характер их взаимодействия и т.п. Принципы также необходимо учитывать, руководствоваться ими в процессе нормотворческой, законодательной и правоприменительной деятельности. Это означает, что принятие кодифицированных актов, изменений и дополнений к ним, принятие отдельных законодательных законов должно базироваться на принципах, должно исходить из них.

При этом важно, чтобы ни закон в целом, ни отдельные его нормы не противоречили бы принципам права (правовым принципам). В литературе правильно отмечается, что правотворческая деятельность современного государства должна исходить из определенных принципов, основных идей, организационных начал. При этом сами принципы могут получить законодательное закрепление и выражение, то есть из принципов идей (правовых принципов) превратиться в принципы права. Это очень важный этап. Если принципы-идеи получают к тому же статус принципов-норм, то, как правило, исключается неоднозначное понимание на практике²⁴.

Принципы уголовного права как его основные, исходные положения отражаются в законодательстве в трех основных формах: в нормах Особенной части УК; через посредство понятий и институтов, закрепленных в нормах общей части УК; через нормы, специально им посвященные.

Первая форма их отражения в уголовном праве как раз и связана со всей множественностью установленных законодателем разновидностей конкретных преступлений. Через правосознание законодателя уравнивающая и распределяющая стороны справедливости оказывают существенное влияние на формирование содержания диспозиций и санкций всякой нормы Особенной части Уголовного кодекса применительно к каждому виду общественно опасного и уголовно-наказуемого поведения человека.

Эту форму (как и соответствующую ей форму отражения общественно опасного поведения в уголовном праве) можно условно назвать конкретно-юридической и охарактеризовать в качестве основной, имея в виду не только ее историческое первородство, но и фундаментальное значение для реализации других форм отражения принципов уголовного права.

Принципы уголовного права, будучи элементом его достаточно высокой культуры, на этапах становления уголовного права могут непосредственно и не восприниматься законодателем. В таких ситуациях они влияют на законодателя как идеи, коренящиеся в общественном правосознании, которые он использует применительно к конкретным видам общественно опасного поведения. При этом необходимо только помнить, что понимание справедливости, равенства и гуманизма в разные исторические периоды не было одинаковым и в целом соответствовало уровню социально-экономического развития российского общества²⁵.

Отражение принципов уголовного права в нормах Особенной части уголовного законодательства четко прослеживается на всех этапах развития российского государства и права. В целом же значение этих принципов в разные эпохи возрастало тем более, чем более крепкий социальный мир и спокойствие царили в обществе, и, наоборот, их значение падало в периоды обострения социальных противоречий и конфликтов.

Вторая форма отражения уголовно-правовых принципов (абстрактноюридическая) через посредство норм Общей части начала складываться еще до того, как уголовное законодательство было разделено на 2 части. Это было обусловлено в первую очередь потребностями практики в отграничении виновных и невиновных (а следовательно, несправедливых и справедливых) поступков людей, в связи с чем некоторые нормы, определявшие составы конкретных преступлений, дополнялись указаниями общего характера либо для этого создавались отдельные нормы. Понятно, что с развитием уголовного законодательства, появлением его Общей части эта форма отражения приобретала все более адекватное и точное выражение.

Необходимость третьей формы отражения принципов уголовного права, связанной с непосредственным выражением их содержания в нормах уголовного законодательства, обусловлена прежде всего возрастанием значения общечеловеческих ценностей в социуме, а следовательно, и обязанностью государства в предоставлении максимальных уголовно-правовых гарантий соблюдения прав и свобод человека и гражданина.

Рассмотрим реализацию уголовно - правовых принципов равенства граждан перед законом с учетом гендерных особенностей в нормах Общей части УК РФ.

Следует сразу выделить, что принцип равенства граждан перед законом является одним из основополагающих универсальных правовых установлений по применению норм уголовного законодательства Российской Федерации. Данный принцип закреплен в ст. 4 УК РФ и является реализацией конституционного принципа равенства, установленного в ст. 19 Конституции РФ.

Принцип равенства в Уголовном кодексе изложен так: «Лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также другим обстоятельствам». Требование обеспечить равенство всех перед законом и судом закреплено во многих международных правовых актах.

С.Г. Келина и В.Н. Кудрявцев указывают на «две формы равенства - формальное (юридическое) и фактическое (социальное). Уголовно - правовой принцип равенства перед законом имеет в виду закрепление юридического равенства, т.е. равноправия граждан. Смысл этого юридического аспекта в данном случае состоит в том, чтобы обеспечить равную для всех граждан обязанность понести ответственность за совершение преступления, вид и размер которой предусмотрен уголовным законом.

Что касается фактического равенства, то его достижению в сфере уголовного права служат другие уголовно-правовые принципы и, в частности, принцип справедливости, применение которого при избрании меры уголовноправового воздействия позволяет учесть индивидуальные особенности конкретного случая и лица, совершившего конкретное преступление»²⁶ .

Вышеизложенное означает, что принцип равенства граждан перед законом, как основополагающий при гендерном анализе исключает какую - либо зависимость от пола и социальных признаков при привлечении лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности. Обязанность понести ответственность за преступление одинакова для всех. Но это не значит, что всем осужденным будет назначено одно и тоже наказание.

Так, в ст. 49 УК РФ «Обязательные работы», ст. 50 УК РФ «Исправительные работы» уточняется, что данные виды наказания не применяется к беременным женщинам и женщинам, имеющим детей в возрасте до трех лет. Арест, как один из жестких видов наказания (ч. 2 ст. 54 УК) нельзя назначать беременным женщинам и женщинам, имеющим детей до 14 лет.

Показательно, что законодатель прямо запрещает назначать женщинам пожизненное лишение свободы (ч. 2 ст. 57 УК РФ) и смертную казнь (ч. 2 ст. 59 УК РФ), а что касается мужчин, то такая льгота предоставляется только достигшим 65 - летнего возраста.

Такая позиция законодателя, с нашей точки зрения, является спорной. Мы уже отмечали, что значительно отличающим друг от друга мужчин и женщин считается репродуктивная функция женщины. Однако вопрос не в наличие этих отличий, а в том, что они не должны негативно отражаться на условиях жизни женщин и мужчин, вести к дискриминации и соответствующим образом учитывались в равном распределении экономических, социальных и политических возможностей.

В уголовном праве репродуктивная функция женщины, ее статусносемейная роль используется необоснованно широко при регламентации видов наказаний применяемых к ним. Не оспаривая позицию законодателя относительно беременных женщин (здесь все понятно и без дискуссий), хотелось бы остановиться на особом отношении уголовного закона при назначении наказания к женщинам вообще и женщинам, имеющим малолетних детей.

Не назначение беременным женщинам обязательных работ и исправительных работ можно объяснить ограничением и запретом (в установленных трудовым законодательством случаях) применения их труда, связанной с детородной функцией женщины и охраной материнства и детства. Иной подход должен быть к женщинам, имеющих детей в возрасте до 3 лет. Как показывает практика, женщин, использующих отпуск по уходу за ребенком становится все меньше и меньше. Для большинства это связано со страхом потерять работу в условиях массовой безработицы, с необходимостью зарабатывать для содержания ребенка. Кроме того, если относительно беременной женщины речь идет об охране ее здоровья и здоровье ребенка, то воспитательную функцию малолетнего ребенка может выполнять и отец. Это прямо вытекает из п. 2 ст. 31 СК РФ, где говорится о равных правах супругов в решении вопросов семейной жизни: воспитании и образовании детей, отцовства и материнства, а также из п.1 ст. 61 СК РФ, регламентирующего равенство прав и обязанностей родителей в отношении своих детей. Поэтому, мы считаем, что исправительные и обязательные работы как вид наказания не может применяться к женщинам, имеющим детей в возрасте до трех лет, и находящимся в отпуске по уходу за ребенком.

С этой целью, а также в целях устранения гендарной асимметрии в нормах УК РФ, регламентирующих применение некоторых видов наказаний, предлагается изложить в следующей редакции:

- часть 4 ст. 49 УК РФ “Обязательные работы”: “4. Обязательные работы не назначаются лицам, признанным инвалидами первой группы, беременным женщинам, женщинам или мужчинам, имеющим детей в возрасте до трех лет и самостоятельно осуществляющим их воспитание, …”;

- часть 5 ст. 50 УК РФ “Исправительные работы”: “5. Исправительные работы не назначаются лицам, признанным инвалидами первой группы, беременным женщинам, женщинам или мужчинам, имеющим детей в возрасте до трех лет и самостоятельно осуществляющим их воспитание, …”;

- часть 7 ст. 531 УК РФ “Принудительные работы”: “7. Принудительные работы не назначаются несовершеннолетним, лицам, признанным инвалидами первой или второй группы, беременным женщинам, женщинам или мужчинам, имеющим детей в возрасте до трех лет и самостоятельно осуществляющим их воспитание, …”.

- часть 2 ст. 54 УК РФ “Арет”: “2. Арест не назначается лицам, не достигшим к моменту вынесения судом приговора шестнадцатилетнего возраста, а также беременным женщинам и женщинам или мужчинам, имеющим ребенка в возрасте до четырнадцати лет и самостоятельно осуществляющим воспитание”.

Не менее спорным является неприменение к женщинам вообще таких видов наказания как пожизненное лишение свободы и смертная казнь. По мнению К.В. Дядюн и И.С. Семеновой в данном случае присутствует гендерное неравенство, которое нельзя оправдать гуманным отношением уголовного закона к женщине. Иная позиция у Е.Ю. Сергеевой, которая называет существующий подход законодателя «позитивной дискриминацией» и что такая «гендерная асимметрия в уголовном законе должна быть сохранена»²⁷.

Надо отметить, что смертная казнь (ст.59 УК РФ) является исключительной мерой наказания и применяется только за совершение особо тяжких преступлений. В отличие от иных видов наказаний, смертная казнь исключает цель наказания - исправление осужденного. В силу своей исключительности применяется в тех случаях, когда необходимость ее назначения обусловлена особыми обстоятельствами, отягчающими наказание, и особой общественной опасностью лица, совершившего посягательство на жизнь.

В соответствии со ст. 57 УК РФ пожизненное лишение свободы устанавливается только как альтернатива смертной казни и может назначаться лишь в случаях, когда суд сочтет возможным не применять смертную казнь.

Исследователи отмечают, что преступления, совершаемые женщинами отличаются особой жесткостью, большей дерзостью и цинизмом. Динамика преступности женщин, как отмечает в своей работе С.А. Попова, с 90-х годов по настоящее время характеризуется увеличением числа женщин-преступниц почти в 2 раза²⁸.

К тому же ранее действовавшее уголовное законодательство, международный стандарт в области защиты прав и свобод человека налагают запрет на назначение смертной казни только беременным женщинам.

Вышеизложенное позволяет нам сделать вывод, что к критериям исключающим применение столь суровых видов наказаний, как смертная казнь и пожизненное лишение свободы можно отнести:

1. 
   беременность женщины;
   
2. 
   возраст: а) лицо, совершившее преступление несовершеннолетнее; б) лицо, достигло к моменту вынесения приговора семидесятилетнего возраста.
   

Другая норма требующая гендерного анализа - ст. 82 УК РФ «Отсрочка отбывания наказания». Законодатель установил в правовом порядке возможность применения данной отсрочки к женщинам, имеющим детей в возрасте до 14 лет, а также к мужчине, имеющему ребенка в возрасте до четырнадцати лет и являющемуся единственным родителем, кроме осужденных к ограничению свободы, к лишению свободы за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших четырнадцатилетнего возраста, к лишению свободы на срок свыше пяти лет за тяжкие и особо тяжкие преступления против личности, суд может отсрочить реальное отбывание наказания до достижения ребенком четырнадцатилетнего возраста.

По своей сути отсрочка отбывания наказания есть частичное или полное освобождение от отбывания наказания. Исходя из смысла этой нормы, она ориентирована на реализацию принципа гуманизма по отношению к женщинам, которые являются матерями малолетних детей и тех, кто готовится ими стать, а также к мужчине, имеющему ребенка в возрасте до четырнадцати лет и являющемуся единственным родителем. Однако при внимательном изучении содержания и механизма реализации отсрочки, картина меняется.

Во-первых, получается, что у лица, к которому применена данная отсрочка, нет возможности освободиться от отбывания наказания (и прекращения течения уголовной ответственности) раньше: в 1. 2 ст. 82 УК РФ говорится, что реальное наказание подлежит отсрочке до достижения ребенком 14 лет, при этом последующие 2, 3, 4 части данной статьи не содержат регламентации указанной возможности прекращения уголовной ответственности и освобождения от нее и, соответственно, наказания. Следовательно, срок данной отсрочки равен 14 годам - что существенно превышает сроки наказания (вместе со сроками судимости) за преступления, при совершении которых данная отсрочка может быть предоставлена (в основном, небольшой и средней тяжести). Например, совершив кражу с причинением значительного ущерба потерпевшему (п. «в» ч. 2 ст. 158), указанные лица будут осуждены максимально на срок до 5 лет лишения свободы, их судимость после отбывания наказания до ее погашения продлится три года. В общей сложности период продолжительности мер уголовной репрессии составит восемь лет. Таким образом, вряд ли следует говорить об особом положении выделенной законодателем категории лиц с точки зрения реализации гуманизма и справедливости. Применение такой отсрочки должно быть существенно более широким, например, она может применяться в отношении всех женщин (кроме совершивших преступления при рецидиве, совокупности преступлений) при наличии определенных положительных условий и характеристик личности. Кроме того, обязательно должна быть регламентирована возможность освобождения лица, к которому применена отсрочка данного 91 вида, от уголовной ответственности и наказания (при должном поведении, отношении к воспитанию ребенка и других условиях).

Во вторых, здесь мы видим явную гендерную асимметрию. Сложно найти обоснованный вывод применения только к женщинам, совершившим преступление и имеющим детей до 14 лет, а также к мужчине, имеющему ребенка в возрасте до четырнадцати лет и являющемуся единственным родителем, отсрочки отбывания наказания. Предоставляя в указанном виде привилегии, только руководствуясь сложившейся традицией в семье возложения обязанностей по уходу за ребенком на его мать, по нашему мнению, не соблюдаются принципы справедливости, равенства и гуманизма и, в определенной степени, интересы ребенка. Ведь родительские обязанности в равной степени возлагаются на обоих родителей. В период отбывания наказания матерью отец может и должен заниматься воспитанием, содержанием детей.

С нашей точки зрения условие, которое действительно требует применения отсрочки отбывания наказания по ч. 1 ст. 82 УК РФ - это осуществление ухода за ребенком только одним родителем (матерью или отцом), а также отсутствие других близких родственников и при обязательном условии, что родитель ведет добропорядочный, законопослушный образ жизни. При этом, совсем не обязательно, что другого родителя нет в живых. Он может здравствовать, но фактически не выполнять обязанностей по воспитанию.

Исходя из вышеизложенного, в ч.1 ст. 82 УК РФ слова “… являющимся единственным родителем…” предлагается заменить на “самостоятельно осуществляющим воспитание” и изложить данную норму в следующей редакции:

«Статья 82.Отсрочка отбывания наказания

1. Осужденным беременной женщине, женщине или мужчине, имеющим ребенка в возрасте до четырнадцати лет и самостоятельно осуществляющим воспитание, кроме осужденных к ограничению свободы, к лишению свободы за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших четырнадцатилетнего возраста, к лишению свободы на срок свыше пяти лет за тяжкие и особо тяжкие преступления против личности, суд может отсрочить реальное отбывание наказания до достижения ребенком четырнадцатилетнего возраста».

В теоретическом плане, казалось бы, не вызывает сомнений применение наказаний, назначаемых военнослужащим, только к мужчинам. Вместе с тем, ст. 51 УК РФ («Ограничение по военной службе») и ст. 55 УК РФ («Содержание в дисциплинарной воинской части») в императивном порядке не регламентирует данный вопрос. Известно лишь, что ограничение по военной службе применяется к осужденным военнослужащим, проходящим военную службу по контракту (за совершение преступлений против военной службы и вместо исправительных работ). А содержание в дисциплинарной воинской части может быть назначено как военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, а также и по контракту, если они на момент вынесения судом приговора не отслужили установленного законом срока службы по призыву.

Однако общеизвестен тот факт, что в рядах современных российских вооруженных сил служат уже несколько тысяч девушек и молодых женщин. Применяя бланкетное толкование субъекта, к которому применяются так называемые воинские наказания, мы должны обратиться к Федеральному закону «О воинской обязанности и военной службе»1. В частности, в ст.22 указанного закона сказано, что призыву на военную службу подлежат граждане мужского пола (дифференцированы их категории в зависимости от образования и т.д.). Далее, в ст. ст. 32- 33 данного Закона, регламентированы положения о поступлении на военную службу по контракту, а, в ч. 1 ст. 34, прямо закреплено, что контракт о прохождении военной службы вправе заключать «граждане женского пола, не пребывающие в запасе».

Таким образом, если женщина - равноправный субъект военной службы, то на нее напрямую распространяются и нормы об уголовной ответственности и наказании, рассмотренные ранее. В таком случае, непонятно решение вопроса о направлении военнослужащей в дисциплинарную воинскую часть, что, естественно, будет нарушать многие принципы уголовного правосудия, начиная с международных (раздельное содержание мужчин и женщин, гуманизма и др.) Как представляется, законодатель должен предусмотреть для таких случаев применение к осужденным женского пола общегражданских видов наказания (исправительные работы, лишение свободы и т.д.), и отбывание этих видов наказаний в общей системе исправительных учреждений для женщин (ввиду отсутствия дисциплинарных воинских частей для женщин и экономии государственных средств для их создания). Между тем, с ростом женского состава в вооруженных силах мы будем наблюдать снова то явление, о котором уже упоминали в ранних разделах работы: либо к женщине применяются максимально строгие наказания (лишение свободы, в основном), либо же она уходит от ответственности вообще.

Выявленный нами пробел свидетельствует о вынужденности такой ситуации, - в подобных случаях суд фактически не может применить практически должное по закону наказание, исходя из априорных презумпций гуманизма, и отсутствия реальных условий для исполнения наказаний (например, специального изолированного участка для отбывания наказания женщин- осужденных в дисциплинарной воинской части).

Уголовным законодательством России предусмотрено отбывание лишения свободы женщинам, осужденным к данному виду наказания, только в двух исправительных учреждениях: колониях - поселениях (за преступления, совершенные по неосторожности, а также за совершение умышленных преступлений небольшой и средней тяжести); и исправительных колониях общего режима (п. «б» ч. 1 ст. 58 УК РФ в ред. Федерального закона от 8 декабря 2003 года № 162- ФЗ). Данная проблема подлежит дополнительному изучению.

В ст. 61 УК РФ, устанавливающей перечень обстоятельств, смягчающих наказание, выделены следующие, основанные на гендерных особенностях виновного, обстоятельства - это беременность, наличие малолетних детей у виновного. Как мы уже уточняли, к сожалению, суды применяют признак наличия малолетних детей в подавляющем большинстве случаев, к женщинам, совершившим преступления, но очень редко - к мужчинам.

Как свидетельствует криминологическая статистика и опыт проведенных многими учеными исследований, далеко не всегда тщательно исследуются и обстоятельства, послужившие поводом к совершению преступления, - имеются в виду семейные отношения, противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ). Между тем, преступные действия субъектов, основанные на эмоциональном реагировании в ответ на указанные виды поведения потерпевших, резко отличается в зависимости от половых признаков.

Так, известный криминолог- специалист по современной фамилистике Д.А. Шестаков, исследовавший эмоциональную сферу в системе детерминизма супружеских убийств, пришел к следующим выводам. «Эмоции значительной части преступников, убивших своих жен, в обстановке преступления весьма часто обладают социально- половой окраской. 52 % женоубийц говорят о том, что они испытывали при совершения преступления любовь или ненависть к потерпевшим…Поведение данной части женоубийц нередко бывает близко к аффективному, выражаясь в острой дезорганизации поведения. Преступление вырастает из ссоры с бурными объяснениями, беспорядочными движениями, рядом бессмысленных автоматических действий. Эти люди попали в зависимость от экстравертного поведения своих жен и оказались неспособными не только к управлению чувствами последних, но и к своевременному прекращению отношений, базирующихся на собственном эмоциональном состоянии». В то же время, как отмечает ученый, «удельный вес мужеубийц, эмоции которых в обстановке преступления имели социально-половой оттенок, невелик. Ни одна из преступниц, характеризуя чувства на момент преступления, не назвала любви к супругу и лишь 16 % из них указали на ненависть. Убийцы мужей почти в три раза чаще, по сравнению с женоубийцами, презирали потерпевших»²⁹.

Однако следует заметить, что повышенная доля такого презрения также не случайна и зачастую обусловлена соответствующим многолетним аморальным либо противоправным поведением потерпевших мужей. О превалирующем насилии супругов в отношении своих жен писали многие авторы³⁰.

Ст. 63 УК РФ среди отягчающих наказание обстоятельств называет «совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного» (п. «з» ч. 1. ст. 63 УК РФ). Таким образом, положение беременной женщины приравнено к статусу лица, находящегося в беспомощном состоянии, - что, в целом, нельзя не признать справедливым. Однако вызывает сомнения оправданность признака заведомости виновного, то есть его достоверного знания о беременности потерпевшей. Как представляется, реальная «оценка», например, убийства беременной женщины (а, значит, матери и не родившегося, но уже ребенка) не должна зависеть от факта осведомленности об этом обстоятельстве виновного. Тем более что на ранних сроках беременность малозаметна, и потерпевшая (при убийстве) часто не информирует виновного об этом факте. Данный вопрос имеет дискуссионный характер, однако, на наш взгляд, в данном случае должна преобладать презумпция гуманного отношения к женщине- матери, жизни будущего ребенка, что требует изменений в сторону повышенной уголовно- правовой охраны личности беременной, а не направленность гуманного отношения к преступнику, состоящей в некой абсолютной справедливости.

2.2. Нормы Особенной части УК РФ в ракурсе гендерного подхода и оценка его влияния на реализацию принципов уголовного права.

В Ососбенной части УК РФ четко прослеживается гендерная дифференциация преступлений. В ст. 106 УК содержится норма, регламентирующая привилегированное положение женщины-роженицы, совершившей убийство своего новорожденного ребенка во время родов либо после них, а также в условиях психотравмирующей ситуации в период новорожденности ребенка.

Среди убийств, совершаемых женщинами, детоубийство требует специального криминологического анализа. Детоубийство - традиционно женское преступление. М.Н. Гернет писал: «Сумма убитых в Москве за пять лет (1824- 1838 гг.) составилась из нескольких слагаемых, и самым большим было число убитых новорожденных - 52 ребенка. Таким образом, на взрослых пришлось менее половины всего числа убитых - 27 мужчин и 16 женщин. Убитые младенцы все были так называемыми «приблудными», «незаконнорожденными». Они были такими же жертвами их матерей, как сами матери - жертвами беспощадно осуждавшего их общественного мнения. В сообщениях о найденных детских трупах бросается в глаза та особенность, которой не знает более позднее время и которая также в этих случаях говорит о примитивности, патриархальности столичного населения, недалеко ушедшего от деревни: детские трупы находили себе могилы еще не в отхожих местах и выгребных ямах, как это стало обычным явлением позднее; нет, их подбрасывают на кладбища, к входу в церковь, у колокольни, на церковную паперть, ...положенными в кулек, в ящик, даже положенными в гробики (пять случаев)»³¹.

В целом, проблеме детоубийств были посвящены работы таких известных ученых как М.Н.Гернет, Б.С.Маньковский, П.Н.Тарновская, В.А.Серебрякова, Ю.М. Антонян и др.

Понятие детоубийства как с уголовно-правовой точки зрения, так и криминологических позиций, на протяжении десятилетий было связано с характерным механизмом данного преступления, который представлял собой убийство матерью своего новорожденного ребенка. Уголовное законодательство многих государств, (в том числе, некоторых государств СНГ), как и современный российский УК, традиционно выделяет данный вид преступлений как отдельный состав с более щадящей санкцией³².

Следует отметить одну очень важную особенность гендерного характера: при установлении виновности лица в совершении не только детоубийства (убийства новорожденного ребенка), но убийства собственного ребенка вообще, всегда исследуются только лишь признаки объективной и субъективной стороны, относящиеся к совершенному деянию именно женщиной, в то же время почти всегда исключается ответственность мужчины - супруга (сожителя, любовника) женщины, отца ребенка. Между тем криминологи отмечают чрезвычайно важную и вполне явную активную роль мужчин - отцов в совершении посягательств против своих детей.

В качестве типичного примера можно привести определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу гр. Быковой. В частности, она признана виновной в том, что не исполняла свои родительские обязанности по воспитанию малолетней дочери, что было соединено с жестоким обращением, а также в совершении с особой жестокостью умышленного убийства своей дочери, заведомо для нее находившейся в беспомощном состоянии, и осуждена Хабаровским краевым судом 26 февраля 2004 г. по п.п. «в», «д» ч.2 ст. 105 УК РФ и по ст. 156 УК РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассмотрев 14 июля 2004 года дело по кассационной жалобе Быковой, исключила из приговора ст. 156 УК РФ как излишне вмененную по следующим основаниям. «В судебном заседании Быкова по существу не оспаривала изложенных в приговоре обстоятельств, что ее умышленные действия привели к смерти новорожденной дочери. Она не отрицала того, что свою беспомощную дочь оставила на несколько дней в закрытой квартире в коляске без воды и пищи. Вина Быковой в умышленном причинении смерти своей новорожденной дочери подтверждена приведенными в приговоре показаниями свидетелей, а также протоколом вскрытия умершей, заключением судебно- медицинского эксперта о причине смерти потерпевшей и другими, приобщенными к делу документами…»³³. . В материалах данного уголовного дела (как и во многих подобных ему делах) нет даже упоминания об отце ребенка, как не существует констатации факта одинокого проживания матерью, самостоятельного (без супруга) воспитания ею ребенка.

Так, 13 июля 2014 года Ленинским районным судом Республики Дагестан к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 156 УК РФ привлечена гражданка Черноусова С.М., которая совершила ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних родителем, и это деяние соединено с жестоким обращением с несовершеннолетними при следующих обстоятельствах: Черноусова С.М., является матерью троих несовершеннолетних детей, на которую в соответствии со ст. 38 Конституции РФ и ст. 63 Семейного кодекса РФ возложены обязанности по воспитанию своих несовершеннолетних детей, заботе о физическом, психическом, духовном и нравственном развитии и обучении, подготовке их к общественно полезному труду. Однако Черноусова С.М. с момента рождения детей по март 2013 г., т.е. длительный период времени, действуя умышленно, осознавая противоправный характер своих действий, систематически не исполняла возложенные на неё данные обязанности³⁴.

Мы вынуждены подчеркнуть - презумпция материнской ответственности за воспитание и содержание детей, основанная на традиционном мировоззренческом (даже обывательском подходе), как представляется, в подобных случаях напрямую отражается в подходе законодателя и правоприменителя к реализации и норм о назначении наказаний. Естественно, что на мать новорожденного ложится главное бремя по исполнению родительских обязанностей, но почему так редко за те же действия, например, совершенные в соучастии с матерью, отвечает в уголовном порядке отец?

Что касается специального, особого положения женщины-детоубийцы, то, на наш взгляд, несправедливо признавать данное деяние как заслуживающее привилегированного отношения (до пяти лет лишения свободы). Поскольку речь идет об умышленном причинении смерти, причем беспомощного человека (а новорожденный возраст, естественно, является основанием для такого определения младенца), то вряд ли справедливо признавать женщину, совершившую подобное деяние как заслуживающую снисхождения. Показательно, что Уголовный кодекс РСФСР 1960 года не выделял детоубийство как самостоятельное преступление, и впервые данная норма была введена в УК РФ 1996 года.

Следует отметить, что практике известны случаи, когда умышленно избавляются от своего новорожденного ребенка и несовершеннолетние женщины по разным причинам (боязнь огласки, обременение заботой о ребенке, ссора с отцом ребенка и т.д.). Но поскольку, преступление предусмотренное ст. 106 УК РФ, относится к категории средней тяжести, а также ч. 2 ст. 20 определила перечень преступлений, за которые уголовная ответственность наступает с 14 лет, то соответственно и уголовная ответственность по данной статье наступает с 16 лет.

Так как несовершеннолетняя роженица 14 - 15 лет не подпадает под действие привилегированной статьи, ее деяние следует квалифицировать по ст. 105 УК РФ, что следует из принципа конкуренции норм уголовного права. Однако она практически может понести более строгое наказание и это ставит ее в более тяжелое положение по сравнению с женщиной, совершившей аналогичное деяние, но привлекаемой к ответственности по ст. 106 УК РФ.

На основе данных различных исследований юристы и психологи склонны считать, что период с 14 до 16 лет является определенной физиологической ступенью в созревании любого человека³⁵ и что к 14 годам он способен к умозаключению, реально, осознанно и взвешенно оценивать свое поведение и поступки и может выбирать и прогнозировать в некотором смысле, варианты своего поведения в объективной действительности, а также последствия своих действий в той или иной конкретной ситуации³⁶.

Таким образом, если происходит убийство матерью от 14 до 16 летнего возраста своего новорожденного ребенка, то такие действия следует квалифицировать по п. в) ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии.

Ежели мать как субъект преступления достигает 16 лет, то аналогичные действия подпадают под признаки привелегированного состава, предусмотренного ст. 106 УК РФ, что вряд ли будет соответствовать принципу справедливости.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 N 1 (ред. от 03.12.2009) "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)"3 не содержит никаких разъяснений по данному вопросу. А поскольку признаки, предусмотренные в ст. 106 УК РФ являются во многом оценочными, суды вполне закономерно могут применять вынесение приговора по п. в) ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Вышеизложенное свидетельствует о необходимости дополнения ч. 2 ст. 20 УК РФ статьей 106 УК РФ дабы понизить возраст уголовной ответственности по данному составу с 14 лет и устранить возможность возникновения вышеназванной коллизии.

Действия лица, ставшего соучастником в убийстве матерью новорожденного ребенка, необходимо квалифицировать как соучастие в убийстве, предусмотренном ст. 105 УК РФ.

Следующей статьей, подлежащей гендерному анализу, является ст. 123 «Незаконное прерывание беременности», поскольку потерпевшей в данном преступлении является только беременная женщина. Аналогичные нормы существовали в ранее действующих российских уголовных законах, а также ответственность за подобное преступление установлена уголовными законами всех государств зарубежья. Характерно, что в некоторых странах, как и в определенный советский период в России, женщина, решившаяся на нелегальное прерывание беременности, несла уголовную ответственность наравне с лицом, которое произвело операцию. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 ноября 1955 г. «Об отмене запрещения абортов» разрешено производство абортов только врачом в больницах или других лечебных учреждениях при наличии согласия беременной женщины на операцию и соответствующих медицинских показаний о возможности проведения такой операции. Медицинские источники дают более точное и емкое понятие преступного аборта, в частности, как аборта, «произведенного лицом, не имеющим врачебного звания, а также хотя и произведенного врачом, но без надлежащим образом оформленных медицинских показаний, или при наличии последних, но вне больниц или специальных лечебных заведений»³⁷.

Возможно, следует возобновить институт уголовной ответственности и наказания женщины за незаконное производство аборта, который она производит на поздних сроках вопреки медицинским и социальным показаниям, как, например, это установлено в УК. Несмотря на то, что производство данной операции, как представляется, является личным делом каждой женщины, - в случае ее производства на поздних сроках (после 22 недель) объектом посягательства становится уже жизнь ребенка. Представляется несправедливым подвергать уголовной ответственности только медицинских работников, поскольку и женщина является полноценным субъектом данного преступления, полностью осознавая общественную опасность и характер совершаемого деяния.

Далее, уголовный закон усугубляет наказание (квалифицирует преступление) при совершении похищения человека (ст. 126 УК РФ), если потерпевшим является беременная женщина (п. «е» ч. 2. ст. 126 УК), аналогичное положение содержит и п. «е» ч. 2 ст. 127 УК «Незаконное лишение свободы». Данное положение представляется справедливым и обоснованным, но при этом другие статьи данной главы 17 УК РФ «Преступления против свободы, чести и достоинства личности» - в частности, ст. 127 УК РФ «Использование рабского труда» уже не содержит данного квалифицирующего признака, что является вряд ли оправданным и требует дополнения УК РФ в данной части.

В связи с этим, по аналогии со ст. 127 УК РФ “Торговля людьми” предлагается дополнить ч. 2 ст. 1272 УК РФ «Использование рабского труда» пунктом е) в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.

Мы уже рассматривали историю ст. 131 УК РФ «Изнасилование», когда исследовали советское уголовное право с точки зрения применения законодателем гендерных признаков субъекта или потерпевшего. Многие ученые отмечают, что такое понимание изнасилования как преступления, исполнителем которого, как правило, является мужчина, а потерпевшей - женщина, считается традиционным и для доктрины отечественного уголовного права, и для правоприменительной практики. Причем подчеркивается, что «только два последних Уголовных кодекса прямо указывали на пол потерпевшей, а в УК РСФСР 1922 г. и 1926 г. речь шла о «потерпевшем лице», но все равно изнасилование было преступлением, направленным против женщины. Такая же трактовка изнасилования свойственна и американскому уголовному праву, где изнасилование понимается, в частности, как половое сношение, совершенное мужчиной, с женщиной, не своей женой, без ее согласия, когда сопротивление женщины подавлено с помощью силы или страха, либо при других запрещенных условиях. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что по американскому уголовному праву изнасилование жены не считается преступлением (подобное правило существует и в Англии), а по российскому уголовному праву это не так, и насильственное половое сношение с собственной женой также может быть признано изнасилованием».³⁸

Тем более актуально предлагаемое изменение (введение общего субъекта с соответствующим изменением редакции статьи 131), что в ст. 133 «Понуждение к действиям сексуального характера» законодатель предусмотрел ответственность и мужчины, и женщины (в частности, понуждение лица к половому сношению может осуществить, исходя из толкования потерпевшего, которым может быть представитель любого пола).

Соответственно, общий субъект предполагается и в ст. 134 УК РФ «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста» и ст. 135 УК РФ «Развратные действия».

Таким образом, в целях устранения гендерной асимметрии, по аналогии со статьями 133 УК РФ “Понуждение к действиям сексуального характера”, 134 УК РФ “ Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста”, ст. 135 УК РФ «Развратные действия», которые предусматривают общий субъект уголовной ответственности за преступления против половой свободы и неприкосновенности личности, дополнительно аргументируется введение общего субъекта преступления и в деянии, предусмотренном ст. 131 УК РФ “Изнасилование”.

Продолжением темы является анализ содержания ст. 145 УК РФ «Необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет». Надо отметить, что преступное деяние, предусмотренное ст. 145 УК РФ, совершается только с прямым умыслом. При совершении этого преступления виновный осознает, что необоснованно отказывает в приеме на работу или увольняет беременную женщину, а также женщину, имеющую детей в возрасте до трех лет и желает совершить эти действия. Лицо, наделенное правом приема на работу или увольнения с нее, безусловно, желает наступления вредных последствий своего деяния, а не просто сознательно допускает их наступление.

Как отмечает в своей работе Е.Н. Пшизова, субъективная сторона рассматриваемого преступления может быть выражена как в открытой, так и в скрытой форме, что чаще и происходит. Так, руководитель организации отказ в приеме на работу может объяснить отсутствием вакантных должностей, необходимых навыков, а увольнение - сокращением численности или штата работников, несоответствием занимаемой должности, вследствие недостаточной квалификации и т.д. Несмотря на различную формулировку, мотив данного преступления заключается в нежелании иметь в качестве работника беременную женщину или женщину, имеющую малолетнего ребенка (детей), что обусловлено необходимостью предоставления им предусмотренных трудовым законодательством льгот³⁹.

Несмотря на то, что многие ученые отмечают достаточную легкость установления необоснованности действий администрации, на самом деле, это не так. Учитывая, что преступление может быть совершено только с прямым умыслом, именно мотивация имеет определяющее значение, а доказать в субъективной стороне деяния должностного лица наличие именно требуемых мотивов – чрезвычайно сложно.

На наш взгляд, требует уточнений с точки зрения применимости в зависимости от половой принадлежности, ст. 240 УК РФ «Вовлечение в занятие проституцией». Поскольку в законе не устанавливаются ни особенности субъекта (общий), ни потерпевшего, вовлеченного в данную антисоциальную деятельность, необходимо использовать доктринальные источники, чтобы проанализировать данную норму с точки зрения субъекта и способа совершения данного преступления.

В большинстве своем данное преступление совершается в отношении лиц женского пола.

Так, 22 апреля 2016 года Кировским районным судом Республики Дагестан к уголовной ответственности по ст. 240 УК РФ привлечена гражданка Х., которая совершила преступление при следующих обстоятельствах. Х. и другое лицо, при неустановленных следствием обстоятельствах, в период не позднее января 2014 года, осознавая доходность деятельности, направленной на организацию занятия проституцией другими лицами, преследуя цель личного обогащения и получения постоянных доходов от преступной деятельности, заключающейся в совершении ряда продолжаемых преступлений, а именно, посягая на общественную нравственность и здоровье населения, из корыстных побуждений, осознавая общественную опасность, противоправность и преступный характер своих действий, подвергая своими действиями опасности не только здоровье и моральные устои вовлекаемого в проституцию лица, но и общества в целом, так как проституция несовместима с достоинством и ценностью человеческой личности и угрожает благосостоянию человека, семьи и общества, создали на территории г. Махачкала организованную группу, распределив роли при совершении преступлений, направленных на вовлечение в занятие проституцией, а именно воздействие на лиц женского пола с целью побуждения их к систематическому предоставлению за денежное вознаграждение своего тела (сексуальных услуг) лицам мужского пола с целью удовлетворения половых потребностей последних, а также на организацию занятия проституцией другими лицами⁴⁰.

Таким образом, если подвести итоги анализа отдельных норм Уголовного кодекса РФ, который мы произвели путем применения гендерного подхода, выявляя и анализируя особенности конструирования законодателем норм с гендерными признаками, а также отдельными вопросами и проблемами их правоприменения, то можно сделать следующие выводы.

Во - первых, следует отметить, что в целом отсутствует единообразный систематизированный подход законодателя к применению (введению в норму) того или иного гендерного признака. Например, в отдельных статьях Кодекса введен признак беременности женщины, как квалифицирующий данное деяние, но в других - он отсутствует. Это говорит о недостаточном технико- юридическом совершенствовании уголовного законодательства.

Во- вторых, следует сказать о несовершенстве отдельных статей УК РФ, (на примере ст. 106 УК РФ), явно не соответствующей основным принципам уголовного закона.

В- третьих, нельзя не отметить декларативность нескольких важных уголовно-правовых норм, не обеспеченных реальным механизмом их реализации в жизни.

К такого рода нормам можно отнести предусмотренное ст. 136 УК РФ преступление, состоящее в нарушении провозглашенного конституцией равенства граждан по половому и иным признакам, а также ст. ст. 240, 241 УК РФ, непосредственно направленные на предупреждение проституции. Данное положение говорит о том, что далеко не всегда причиной отсутствия эффективной борьбы с преступностью является несовершенство закона. Самые совершенные предписания закона должны получать претворение в жизни и исполняться на всех уровнях правоохранительной системы.