Дипломная работа Образ женщины в литературе 18-19х веков. Д.р. - Позднякова В. - 28.04.21 г. - исправл.. Исследования обусловлена данными обстоятельствами
 Скачать 0.88 Mb.
|
|
Проанализировав вербальное поведение мужчин и женщин (на материале интервью, в котором приняли участие представители обоих полов от 20 до 35 лет), Барышникова Г.В пришла к выводу, что деление речи на эмоциональную женскую и нейтральную мужскую неправомерно: эмоции свойственны обеим гендерным группам, хотя они качественно и количественно отличны [24]. Для женщин характерны такие эмоциональные состояния как: волнение, тревога, страх, ужас, жалость, ревность. Следует отметить, что данные эмоции проявлялись, когда затрагивались темы, касающиеся близких, особенно детей. Последние, по сути, являются частью женщин-коммуникантов. Их «я» включает или тесным образом связано с ребенком. Мужская речь, с точки зрения описанных эмоций, нейтральна. Мужская речь не обнаруживает разнообразия в проявлении эмоций, ограничиваясь волнением, раздражением и обидой. Авторы эксперимента отмечают полное отсутствие у опрошенных респондентов мужского пола таких эмоций как страх, тревога и грусть, что они объясняют общепринятым воспитанием мужчин, предусматривающим невозможность публичного проявления страха и тревоги. А традиционно считающаяся женской эмоцией, грусть, связанная с бытовой, личной, любовной сферой, вызывает у мужчин категорическое неприятие. Бытующие в обществе мнения (например, о большей эмоциональности женской речи или о более выраженной властности мужчин) основываются на социальных стереотипах, имеющих сложную природу. Под социальным стереотипом обычно понимается стандартизированный, устойчивый, эмоционально насыщенный, ценностно-определенный образ. В основе производства социального стереотипа лежит психологический феномен генерализации, обобщения, схематизации данных опыта. Синонимом стереотипа нередко выступают понятия предубеждения, предрассудка или клише [25,с.51]. Стереотип отражает статистически среднее мнение, задает норму, упрощенную или усредненную модель социально-одобряемого или социально-допустимого поведения. Стереотипы, раз появившись, прочно закрепляются, завладевают общественным мнением и от них очень трудно избавиться. Стереотип может выступать в качестве руководства к действию: люди не только опознают привычные образы, но и стараются следовать им, чтобы быть понятыми другими и собой. Гендерные стереотипы возникают на фоне разделения труда между женщинами и мужчинами и усваиваются членами общества в процессе социализации и ритуализации. Разделение труда по половому признаку, вероятно, возникло из-за физических различий, связанных со способностью женщины к деторождению и вскармливанию, а также с более крупными физическими размерами и силой мужчин. Некоторые социобиологи утверждают, что разделение труда по половому признаку биологически предопределено, а особенности физиологии делают женщин более приспособленными к заботе о детях. Однако существует мнение, одним из сторонников которого является М. Лэм, что данное положение является тенденцией, а не законом и может быть преодолено под влиянием культуры [26]. Согласно теории социальных ролей Е.П. Ильина, предполагается, что гендерные стереотипы вырастают из разных ролей, исполняемых мужчинами и женщинами в обществе [27]. Богданова Елена, исследующая «женскую литературу», говорит о «женском сознании» и настойчиво подчеркивает его социальную и культурную обусловленность [28,с.166]. Возникшие на основе гендерных ролей стереотипы выступают как норма для женщин и мужчин и являются моделями для поло-ролевой социализации. Цель поло-ролевой социализации - обучить детей тому, что является социально приемлемым для их пола и подготовить их к взрослым ролям. Как показывает история, часто гендерные стереотипы создаются искусственно. Мыслители разных эпох и стран старались определить, что отличает женщин от мужчин и создать идеалы женского поведения и репрезентации. Их взгляды были зафиксированы не только в нормативных актах, религиозных текстах, научных и философских трактатах, но и в художественных произведениях. Таким образом, ХП, с одной стороны, отражает меняющиеся представления о «мужском» и «женском», а с другой стороны, сама литература способствует формированию в обществе гендерных представлений. Богданова Елена подробно описывает завуалированный процесс формирования посредством приключенческих романов у девочек представлений о «правильной» модели поведения женщины в роли доброй матери и добропорядочной, заботливой жены [28]. Одним из способов «внедрения» гендерных стереотипов является идеализация материнства как основного предназначения женщины, а бездетные женщины представляются как бесполезные для общества [28]. Итак, на особенности коммуникативного поведения человека влияют три фактора — биологический, психологический и социальный (гендерный). Повышенный интерес к гендерной составляющей коммуникативного поведения объясняется тем фактом, что социальный фактор признается как более динамичный и подвижный (doing gender) [29]. Выбор речевой стратегии зачастую определяется под влиянием гендерных стереотипов, конструируемых обществом и усваиваемых в процессе социализации ребенка. 2 Анализ женских персонажей в произведениях XVIII -XIX вв. «Мужская» и «женская» литература. 2.1 “Третья” женщина эпохи нового времени. Анализ персонажа Молль Флендерс. Эпоха Возрождения - яркое проявление светского начала христианства, распространившего свое влияние на все сферы человеческой деятельности. Возрождение - синоним личной свободы, красоты, гармонии физических и духовных качеств человека, осознавшего себя творцом своей судьбы и окружающего мира [30]. Уже в период раннего Просвещения гуманистически ориентированное мировоззрение стало питательной средой для этических и философских доктрин, в центре которых находится не абстрактный человек-гражданин, а «человек вообще», т.е. независимый индивид, чей интерес превращается в мерило и рычаг общественной морали. Но индивидуалистически ориентированное мировоззрение еще не распространилось на слабый пол: если мужчина воплощал новый образ свободной, суверенной личности, то женщина по-прежнему представлялась как существо, зависимое от природы и зажатое в тисках семейных устоев. В общественном сознании доминирует архетип женщины, что является результатом причудливого симбиоза двух социальных моделей, обозначенных французским социологом Ж. Липовецким как «первая» и «вторая» женщина [31]. «Женщина - невероятное зло, втиснутое в рамки наискучнейших занятий, лишенных какой-либо привлекательности; это низшее существо, систематически недооцениваемое или презираемое мужчинами. Так перед нами вырисовывается социальная модель «первой женщины». После этого сформировалась новая социальная модель «второй женщины» - женщины, вызывающей восторг. Первая женщина была наделена демоническими чертами и презиралась; вторую женщину хвалили, идеализировали и возносили до небес. Однако в обоих этих случаях женщина пребывала в подчинении у мужчины, все мысли на ее счет складывались в его голове и женщину определяли по отношению к нему: она была такой, какой ее хотел видеть мужчина» [32]. Мировоззренческий шаблон подчиненности женщины определял преимущественно дидактический ракурс женской тематики в трудах философов и публицистов Нового Времени. Это неудивительно, учитывая то, что уже в XVII в. воспитание становится модным предметом обсуждения, а эпоху Просвещения и вовсе можно назвать эрой педагогического оптимизма. Но даже в трудах тех, кто выступал в защиту женского образования и разрабатывал программы его реформирования, женщина так и не получила признания в качестве равноправного и независимого субъекта [33]. «Когда эссеист Ричард Стил пытался в 1710 г. дать определение женщине, он сделал это в сжатой, но абсолютной типичной для своего времени манере: “Женщина – это дочь, сестра, супруга и мать, простой придаток рода человеческого…”» [34]. В унисон с английскими просветителями звучат голоса их континентальных «коллег»: «Все воспитание женщин должно быть связано с мужчинами. Чтобы доставить им удовольствие, быть полезным для них, иметь возможность заслужить их любовь к себе и уважение. Делать их жизнь приятной и сладкой - это обязанность женщин во все времена, этому их нужно учить с детства» [35]. Другими словами, женщину «щедро» допускают к знаниям, но не ради нее самой, а для того, чтобы ее пребывание было приятным для окружающих, для удобства мужа и детей. Бурный поток советов и рекомендаций представительницам прекрасного пола относительно поведения в обществе, одежды, занятий, любви, семейного счастья, супружеской верности, которыми наполнена журналистика конца XVII - начала XVIII веков, однозначно формирует парадигму о зависимой роли женщины в общественном сознании эпохи Возрождения. Между тем тщательный анализ английской литературы начала XVIII века дает основание сделать предположение о наличии различных представлений о роли женщины. В частности, в результате анализа жанра и целей написания памфлета «Благопристойные аргументы в защиту государственных публичных домов» (1724 г.), приписываемой перу Б. Мандевиля, удалось показать, что неоднократно, с разных точек зрения и в контексте различных предметов, автор полностью игнорирует морально-дидактический аспект, обращается к проблеме гендерных ролей [36]. Внешний эпатаж - это всего лишь оболочка, под которой скрывается глубокий философско-психологический анализ содержания и специфики моделей социального поведения, как мужчин, так и женщин современной ему эпохи. С этой точки зрения женщины больше не являются объектом неумеренной демонизации или, наоборот, идеализации, не tabula rasa, на которую можно вписать все, что угодно мужу или отцу, а объектом социологического анализа, равноценным мужчинам. Однако гипотеза появления в начале XVIII века представления о ролевой деятельности женщины требуют более аргументированного подтверждения [33]. В этом ракурсе представляется целесообразным попытаться проанализировать культовые художественные произведения, которые, отражая действительность, также представляют собой блестящий экскурс в область социальной психологии: «... при всей значительности того вклада, какой внесли в мировую культуру философы, экономисты, историки английского Просвещения, английский просветительский роман в области человековедения и обществоведения совершил переворот, еще более значительный». В свете выбранной проблематики проанализируем романы «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс» (1722) [37] и «История кавалера де Грие и Манон Леско» (1731) [38], чтобы составить представление социального портрета женщины Нового времени, ее психологических характеристиках, моделей поведения, восприятия окружающего мира и самой себя в этом мире. Молль начинает свой рассказ с того, что не хочет, чтобы ее настоящее имя было известно из-за ее судимости. Молль Фландерс - так звали ее коллеги по уголовным делам. Поскольку в Англии не было Дома сирот, как во Франции, где могли бы воспитываться дети казненных или перевезенных преступников, Молль начала свою жизнь в ужасных условиях. Ее мать была признана виновной в краже ткани, за что ее приговорили к смертной казни. Она умоляла не убивать ее вместе с плодом, и ей дали отсрочку, пока Молль не родится. Затем, к ее счастью, ее перевезли на плантации Вирджинии, оставив Молль в Англии. Молль не особо ясно говорит о ее детских годах, но помнит, что какое-то время она скиталась с племенем цыган и убежала от них, когда ей было не более трех лет. В приходе Колчестера магистраты сжалились над ней и заплатили местной дворянке, чтобы она позаботилась о ней. Женщина, которая зарабатывала на жизнь небольшой школой, воспитывала ее очень сторого и осторожно. Когда Молль было восемь лет, магистраты решили, что она достаточно взрослая, чтобы зарабатывать на жизнь, работая служанкой, но Молль возненавидела эту идею: она боялась, что не сможет выполнять работу и будет морально истощена. Вместо этого она хотела быть «джентльменкой», что в ее наивном детском понимании означало «способность зарабатывать себе на жизнь собственным трудом» [37]. После смерти приемной матери Молль оказалась в богатой семье, где получила светское воспитание: научилась петь, танцевать, играть на клавикордах и, по ее хвастливому утверждению, делала это несравненно лучше барышень. Тщеславие сыграло с Молль злую шутку: будучи девушкой «разумной, скромной и добродетельной», она поддалась искушению и стала любовницей старшего сына, хотя, в конце концов, была вынуждена выйти замуж за его младшего брата. Овдовев, Молль женится на неудачливом торговце, «бездельнике, барина, лавочнике и нищего», который за год истратил свое общее состояние и не нашел ничего лучше, чем сбежать от кредиторов, оставив жене двадцать кусков голландского полотна и один тюк муслина. Молль выходит из деликатной ситуации традиционным способом: она находит другого мужа и уезжает с ним в Вирджинию на его плантацию. Но и здесь она не находит счастья: в матери мужа, от которого ей удалось родить двоих детей, она узнает собственную мать. Не имея возможности и сил больше жить с братом, Молль сбежала в Англию и следующие шесть лет прожила на содержание богатого джентльмена, а когда он получил отставку, она снова вышла замуж, как ей кажется, за знатного и богатого землевладельца. Но «помещик» оказывается ирландским разбойником с большой дороги, даже беднее ее. После восхитительного медового месяца муж пропал, а Молль, родив ребенка, достигает тихой гавани и выходит замуж за респектабельного банковского служащего. После пяти лет брака ее муж разоряется и умирает, а Молль становится вором и достигает вершин воровского искусства, превращаясь в неуловимую легенду преступного мира, но наступает момент, когда удача отворачивается от нее: ее ловят с поличным во время кражи двух куска шелка и приговорили к смертной казни. Приговор заменяется ссылкой в колонию, и Молль, счастливо воссоединившись с «ланкаширским мужем», которого она встретила в Ньюгейте, отправляется в Вирджинию, где встречает своего сына и становится успешным плантатором [37]. Итак, перед нами история жизни неординарной, морально небезупречной женщины, что и составляет львиную долю ее привлекательности. Ее любовно-брачные приключения интересны, прежде всего, потому, что любой, даже незначительный эпизод сопровождается изощренным психологическим самоанализом, своеобразным «счетом чувств и эмоциональных порывов». Каждому аморальному поступку, будь то воровство, обман или прелюбодеяние, предшествует логическая мотивация, а завершает тщательный расчет выгод и потерь, как для материального, так и для духовно-нравственного состояния героини. «Некоторые скажут, что принуждать женщин зарабатывать деньги таким образом - преступно, потому что существует возможность нравственного исправления ... Но потеря добродетели развращает женщин настолько, что они никогда не изменят свой образ жизни и не восстановят свое доброе имя». Мандевиль проницательно утверждал, что женская добродетель абсолютно беззащитна перед мужским посягательством, а эстетическое приданое жертвы, помноженное на отсутствие экономического приданого, значительно увеличивает вероятность морального упадка [36]. «Чем красивее женщина, тем больше соблазнов; ... нет ничего проще, чем вскружить голову невинной девушке; а бедность вообще обесценивает добродетель, превращая ее в легкую добычу ». А Молль откровенно гордится своим красивым лицом и величавой фигурой: первая хвастается, что «природа одарила ее дарами, которые нельзя достать никакими богатствами», и безжалостно трет лицо мокрым платком, чтобы доказать венценосному возлюбленному, что « одна природа виновата в том, что вы хотите рассмотреть ее красоту». Уродливая и бедная женщина вряд ли заинтересует писателя, моралиста или соблазнителя, потому что «указание на красоту действует как диагноз врача, которому достаточно одного взгляда на лицо и тело, чтобы увидеть будущее в форме скользкого спуска [39]. Что касается бедной девушки, то быть красивой - это еще один риск раскрыть перед публикой свою социальную слабость... Двойное ухудшение: с одной стороны, экономическая бедность превращает красивую женщину в беззащитную жертву... С другой стороны, сама женская природа, слишком ярко проявленная в красоте, неминуемо толкает свою обладательницу к своей судьбе: первородный грех заставляет красоту поддаться искушению (яблоко, драгоценность, обет), а затем заставляет совершить заключительное падение, вписанное в ее тело» [37]. Таким образом, наивная, лишенная жизненного опыта Молль, упиваясь своим превосходством над менее привлекательными соперницами, попадает в ловушку опытного соблазнителя. Под влиянием силы первой любви она не забывает о финансовой стороне дела, любуясь подаренными ей молодым хозяином золотыми монетами, хотя и жалуется, что заключила сделку, продав девичью честь. «Если бы я знала его мысли, если бы я знала, насколько я неприступна для него, я бы поставил условия, требуя, чтобы он либо немедленно женился на мне, либо поддерживал меня до брака, потому что мой обожатель был очень богат и даже ожидал наследства. Но мне и в голову не приходило думать об этом, я только гордилась своей красотой, да тем, что меня любит такой джентльмен»[37]. Любовь Молль сильна: после расставания она настолько психологически опустошена, что несколько недель находится на грани смерти, терзаемая сильнейшей лихорадкой. Она долго отказывается выходить замуж за брата возлюбленного, хотя в ее положении это был бы лучший выход из ситуации, а пять лет супружеской жизни с нелюбимым мужем в ее деловитом изложении уместились в несколько строчек с итогом в 1200 фунтов капитала. Мандевиль признал, что в подавляющем большинстве случаев женщины торгуют собой не добровольно, а из-за необходимости и невозможности зарабатывать деньги более честным способом [36]. Из своего падения Молль извлекает важный урок: женщина может добиться благополучия только за счет эксплуатации своего сексуального потенциала, и единственный товар, который она может продать на рынке брака и псевдобрачных отношений, - это ее собственное тело. И хотя Молль откровенно признается, что «она любила компанию веселых и остроумных, обходительных и выдающихся мужчин и часто веселилась с ними», но когда дело касается замужества, в ней нет и следа переживаний и тяги к плотским утехам. «Однажды меня поймали на удочке под названием« Любовь », но на этом игра закончилась; Я твердо решил, что согласен только на брак, причем выгодный ... »[37,с.79]. |