Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. История литературы
 Скачать 3.68 Mb.
|
|
(Ю. М. Лотман. Указ, соч., стр. 57). Б. В. Томашевский считал, что «каждый размер многозначен, но область его значений всегда ограничена и не совпадает с областью, принадлежащей другому размеру» («Стих и язык». М. — Л., 1959, стр. 39). Из попыток вскрыть семантику стихотворного размера наибольший научный резонанс вызвала известная работа К, Ф. Тарановского «О взаимоотношении стихотворного ритма и тематики» (в кн.: American Contributions to the Fifth International Congress of Slavists. The Hague, 1963). Ср.: П. А. Руднев. Метрический репертуар А. Блока. — Блоковский сборник. II. Тарту, 1972, стр. 257 — 258; К. Д. Вишневский. Русский стих XVIII — первой половины XIX века. Проблемы истории и теории. Автореф. докт. дисс. М., 1975, стр. 26 — 31. 22 Сочинения Квинтилиана и Н. Коссена были в числе источников Ломоносова при работе над Риторикой. См. материал, собранный акад. М. И. Сухомлиновым в комментариях к III т. старого академического издания Ломоносова. См. также: Е. С. Кулябко, Е. Б. Бешенковский. Судьба библиотеки и архива М. В. Ломоносова. Л., 1975, стр. 38, 136. 200. 23 «Указание» — термин Риторики («Когда на предлагаемую вещь указуем междометием: се, вот») — см. § 101 Риторики 1744 г. и § 218 Риторики 1748 г., где Ломоносов и приводит эту цитату из оды на день восшествия на престол Елизаветы Петровны (1746). 24 «Идеи суть простые или сложенные. Простые состоят из одного представления, сложенные из двух или многих, между собою соединенных [...]» (Риторика 1748 г., § 4 — VII, 100). 25 Ср.: «[...] получается как бы заумный язык, но не в смысле небывалых слов, а в смысле небывалых сочетаний значений» (Г. А. Гуковский. Русская поэзия XVIII века, стр. 17). «Темнота» поэтического языка Ломоносова (а также содержание Риторики) трактуется рядом ученых как признак принадлежности к искусству барокко (Д. Чижевский и др.). 26 Термин «отвращение» содержится в § 82 Риторики 1744 г. (в другом значении — в § 100, где идет речь о риторических фигурах), в § 83 используется термин «метафора». В Риторике 1748 г. Ломоносов говорит только о метафоре. О термине «извращение» см. прим. 1 на стр. 418. 27 Неточная цитата из оды на прибытие Елизаветы Петровны из Москвы в Петербург (VIII, 93). Источник этой излюбленной ломоносовской метафоры — псалом 97,8 («реки восплещут рукою вкупе, горы возрадуются»), см.: И. И. Солосин. Отражение языка и образов Св. Писания и книг богослужебных в стихотворениях Ломоносова. — Изв. ОРЯС, т. XVIII, кн. 2. СПб., 1913, стр. 252, ср. 249, 273. 497 28 J. F. La Harpe. Lycée..., T. 6. Paris, 1798. p. 96. 29 Семантические явления, возникающие встихе при повторе тождественных и однокоренных слов, подробно рассмотрены в ПСЯ, стр. 151 — 154, Ср. о приеме «повторения (наклонения)» у Сумарокова, Хераскова, Ржевского в указ. кн. Гуковского, стр. 167 — 168. 30 См. § 18 и 75 Риторики 1744 г. и § 10 и 135 Риторики 1748 г. Эти положения Риторики интересно сопоставить с идеей Ф. де Соссюра об анаграмматических построениях в древней поэзии. В недавней работе Вяч. Вс. Иванова, где рассмотрены два анаграмматических стихотворения Мандельштама («Russian Literature», № 3, 1972, p. 81 — 87), обсуждается, в частности, поставленный Соссюром вопрос о сознательном или бессознательном применении поэтами подобных конструкций. В этом плане следует, видимо, учитывать и соответствующие сугубо рационализированные и опирающиеся на традицию рекомендации риторик типа ломоносовской (ср. в прим, к § 18 Риторики 1744 г. в III т. академического издания Ломоносова (стр. 49, особая пагинация) выдержку из латинских лекций по риторике, читавшихся слушателям Славяно-греко-латинской академии). Для Тынянова анаграмма — частный случай, покрываемый той концепцией взаимодействия семантики и фоники в условиях стиха, которая была им разработана в ПСЯ и во многом предопределила подход позднейшей филологии к анализу поэтического текста. 31 О звуковых метафорах ср.: ПСЯ, стр. 149 — 151. 32 «Российская грамматика», § 104 (VII, 427, ср. 623). Ср. Риторика 1744 г., § 137 (VII, 78). 33 Прослеживая судьбы одического (архаистического) направления в русской поэзии, Тынянов отметил, что в XIX в. произошло — вопреки Шишкову — разделение лингвистических и литературных аспектов восходящей к Ломоносову жанрово-стилистической теории. Так, Катенин, «отказавшись от вопроса о генетическом значении церковнославянского языка [...] подчеркнул его функциональное значение» (ПиЕС, стр. 49); в отзывах о Ломоносове и Державине «Пушкин различает принципы языка и самую литературную культуру» (там же, стр. 69 — 70). 34 См.: В. Н. Вомперский. Стилистическое учение М. В. Ломоносова и теория трех штилей. М., 1970; А. В. Исаченко. Ломоносов и теория стилей. — «Československa rusistika», 1968, № 3; А. П. Кадлубоеский. Об источниках ломоносовского учения о трех стилях. — Почесть. Сб. статей по славяноведению, поев. проф. М. С. Дринову. Харьков, 1908. 35 «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» (VII, 591). О значении лексической окраски слова и церковнославянизмах Ломоносова см.: ПСЯ, стр. 87 — 94. Отмечено, что рост числа библеизмов в одах Ломоносова начался в 1742 г. (Л. В. Пумпянский. Очерки по литературе первой половины XVIII в. — В кн.: XVIII век, 1. Л., 1935, стр. 102 — 110). П. Н. Берков связывал это с подъемом церковной проповеди, поощрявшейся правительством в начале царствования Елизаветы (П. П. Верков. Ломоносов и проблема русского литературного языка. — Изв. АН СССР. Отд. общественных наук, 1937, № 1). 36 В заметках на полях «Опытов» Батюшкова. Ср. о заимствованиях Ломоносова из Библии в заметках Пушкина «Песнь о полку Игореве найдена была...». 37 О высоком. Творение Дионисия Лонгина. СПб., 1826, стр. 143 — 161. Переводчик И. Мартынов в примечаниях говорит о «погрешностях» Ломоносова и Державина (стр. 286). 38 N. Boileau. Oeuvres completes, t. IV. Paris, 1873, p. 16 — 18, 25-27. 39 Ср. подборку высказываний о «пороках» в произведениях высокой поэзии — ПиЕС, стр. 92 — 94. 40 Точки во втором стихе цитаты (см. VIII, 198) — в тексте Сумарокова на месте слова «Елисаветы»: имя императрицы не могло быть употреблено в критическом контексте. 41 Эпизод с пародийными одами Сумарокова освещен П. П. Пекарским в его кн.: История императорской Академии наук, т. II. СПб., 1873, 498 стр. 653 — 656. Ломоносов воспрепятствовал напечатанию пародий: при жизни Сумарокова была опубликована только одна — «Дифирамв Пегасу». Как указал Гуковский, эта «вздорная» ода направлена против Петрова (П-Ш, стр. 131 — 133). Это указание принято в редактированном Тыняновым сб. пародий «Мнимая поэзия» (1931), где помещены «вздорные» оды; см. там же другие пародии на одическую поэзию (стр. 28 — 41). О соотношении поэтики Ломоносова и Петрова см. в указ. кн. Гуковского (стр. 45 — 47), там же — о других пародиях Сумарокова на Ломоносова (стр. 26 и 203). П. Н. Берков и Т. А. Быкова предположили, что «вздорные» оды могут рассматриваться и как автопародии (см.: А. П. Сумароков. Избр. произведения. Л., 1957, стр. 32; XVIII век, 5. М. — Л., 1962, стр. 384). См. также: П. Н. Берков. Ломоносов и литературная полемика его времени. 1750 — 1765. М. — Л., 1936; Г. П. Герасимова. Пародия и ее место в литературной полемике Ломоносова и Сумарокова (1760 — 1763). — Уч. зап. Волгоградского пед. ин-та им. А. С. Серафимовича, вып. 30. 1970. Тексты стихотворной полемики 1750 — 1760-х годов см. в изд.: Поэты XVIII века, т. 2. Л., 1972. 42 Цитаты из «Оды вздорной II» и «Дифирамва Пегасу». 43 Цифры неточны. Наименьшее количество строф в одах Сумарокова — 3, наибольшее — 27. 44 Так называлась брошюра Сумарокова (1774; вошла в Полн. собр. всех соч. в стихах и прозе, ч. IX). 45 Данную Тыняновым картину борьбы Ломоносова и Сумарокова ср. с близкими характеристиками Гуковского (указ, кн., стр. 26 — 28). Позднее Гуковский с иной — историко-культурной — точки зрения объяснял споры Ломоносова, Сумарокова и Тредиаковского их ролью кодификаторов русского языка и литературы в процессе формирования новой национальной культуры в послепетровскую эпоху («XVIII век», 5, стр. 102). 46 Согласно известному автобиографическому свидетельству Державина, он пытался подражать Ломоносову, но затем «избрал [...] совсем особый путь». Гуковский рассматривал державинскую поэзию как итоговую для 1740 — 1770-х годов; как и Тынянов, он находил у Державина близость к Ломоносову, но отмечал и влияние Сумарокова и его школы (указ, кн., стр. 193, 198 — 201). 47 Цитаты из стихотворений Державина «Тоска души», «Водопад», Тютчева — «Вчера в мечтах обвороженных...», из оды Державина «Бог». Ср. в ПСЯ те же примеры и сопоставленное с ними «Заклятье смехом» Хлебникова (стр. 151 — 154). 48 «Выбранные места из переписки с друзьями» («В чем же наконец существо русской поэзии [...]»). 49 Г. Р. Державин. Сочинения. С объяснительными примечаниями Я. Грота, т. VII. СПб., 1872, стр. 537 («Рассуждение о лирической поэзии или об оде»). 50 Там же, стр. 609 — 610. 51 Там же, стр. 610. 52 Отраженной Эйхенбаум называл мелодику, которая «механически порождается ритмом», будучи фиксированно связанной с некоторыми размерами (речь шла о «монотонии» трехстопных метров — ЭП, стр. 413). Полемику с этой концепцией см.: Жирмунский, стр. 116 — 123; ср.: Я. Ковар-ский. Мелодика стиха. — П-IV, стр. 44. Тынянов искал объяснение явлению отраженной мелодии в моторно-энергетических характеристиках метров (ПСЯ, стр. 183), а в целом противополагал моторно-энергетический подход к стиху и ритму — акустическому. С. И. Бернштейн, критиковавший «слуховую филологию», возражал и против выдвижения Тыняновым моторно-произносительных факторов (П-V, стр. 186 — 187). Любопытно противопоставление артикуляционного момента акустическому в пользу большего значения в поэзии первого у М. М. Бахтина, у которого оно получает чисто философское (эстетическое) обоснование посредством категории активности (субъекта-творца, «художественно-творящей формы», 499 поэтического, в особенности лирического слова). См.: М. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, стр. 66 — 68. 53 Указ, соч., стр. 609. 54 От 22 июня 1793 г. — Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб., 1866, стр. 39. 55 Имеются в виду стихотворения Жуковского «Ареопагу», в котором он отвечает на замечания по поводу его послания «К императору Александру», сделанные в письме Батюшкова к А. Тургеневу от декабря 1814 г., и два послания Жуковского к Вяземскому и В. Л. Пушкину. В одном из них («На этой почте все в стихах...») Жуковский разбирает другое свое послание к тем же адресатам — «Друзья, тот стихотворец — горе...», которое Тынянов считал источником «Смерти поэта» Лермонтова, — см. его студенческую работу, опубликованную З. А. Никитиной: «Вопросы литературы», 1964, № 10. К 1815 или 1816 г. относится послание Жуковского «К кн. Вяземскому», в котором он разбирает стихотворение адресата «Вечер на Волге». О стилистической критике у арзамасцев см.: Л. Гинзбург О лирике. М. — Л., 1974, стр. 31 — 38. См. также: М. И. Гиллельсон. Молодой Пушкин и арзамасское братство. Л., 1974, стр. 53 — 54. 56 Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву, стр. 24. «Сильфида» приписывается Карамзину. Об «не-оде» см. там же, стр. 73. 57 Г. Р. Державин. Указ, соч., стр. 609. 58 Утверждение о подчиненном положении темы в структуре произведения и о вторичности фактора смены тем в процессе литературной эволюции Тынянов высказывал неоднократно. В частности, в этом смысле он указывал в статье «Валерий Брюсов» на функциональную близость литературной эротики Батюшкова и Брюсова, со ссылкой на речь Батюшкова «О влиянии легкой поэзии на язык» (ПСЯ, стр. 266). Ср. в статье «О Хлебникове»: «Метод художника, его лицо, его зрение сами вырастают в темы» (там же, стр. 291). Именно с этой точки зрения Тынянов рассматривал, творчество современных поэтов («Промежуток»). В применении к отдельному произведению вопрос о теме покрывался для него вопросом, об общей семантической организации текста, по отношению к которой тема мыслилась либо в ряду инвентарных понятий (фабула вне сюжета, слово в словарном значении — вне контекста), либо как мотивировка конструкции «задним числом» (Ср. в этой связи о соотношении стиля и тематики натуральной школы в интерпретации Белинского: В. Виноградов. Этюды о стиле Гоголя. Л., 1926, стр. 203 — 209). Это понимание было воспринято позднейшей поэтикой. Ср. опыт возвращения к категории темы, интерпретируемой как «первоэлемент» семантической структуры текста, в работах А. К. Жолковского и Ю. К. Щеглова под общим заглавием «К описанию смысла связного текста» (вып. I — IV. М., 1971-1974; вып. V написан Жолковским, 1974; о понимании темы у Эйхенбаума и Тынянова — вып. I, стр. 19 — 22). 59 «Аониды, или Собрание разных стихотворений», кн. II. М., 1797, стр. V — XI. Фраза, помещенная Тыняновым в скобки, в тексте альманаха дана как подстрочное примечание к предыдущей фразе. Полагают, что, говоря о «надутом описании ужасных сцен натуры» и т. д., Карамзин имел в виду С. Боброва — его «Судьбу мира, или Всемирный потоп» (см. прим. Ю. М. Лотмана в кн.: Н. К. Карамзин. Полн. собр. стихотворений. М. — Л., 1966, стр. 397; М. Г. Альтшуллер. С. С. Бобров и русская поэзия конца XVIII — начала XIX в. — «XVIII век», 6. М. — Л., 1964, стр. 232). Замечания:, в связи с которыми приведена цитата, сохраняют остроту, поскольку вызвавшие полемику Тынянова характеристики сентиментализма распространены и в настоящее время. 60 Тынянов заканчивает статью конспектом концепции, развернутой в «Архаистах и Пушкине». Ср. о державинской традиции у Кюхельбекера и Грибоедова в книге Шкловского «Розанов» (1921, стр. 12 — 13); Эйхенбаум. Литература, стр. 144. 61 «Чтение в Беседе любителей русского слова». Чтение I. СПб., 1811, стр. III, Ср. ПиЕС, стр. 33. 500 62 Ср. пункт 13 плана «Архаические течения в русской лирике XIX века»: «синтез батюшковско-шишковский: архаическая итальянская школа — Туманский, Раич, Тютчев, Ознобишин» (ПиЕС, стр. 383). См. также «Вопрос о Тютчеве» в наст. изд. 63 Это подстрочное примечание было и в тексте первой публикации «Оды...». Толкование Маяковского, Есенина и поэзии 1920-х годов в целом посредством жанровых обозначений «ода» и «элегия» см. также в ст. «О литературной эволюции», в тезисах доклада (1933) Эйхенбаума о Мандельштаме («День поэзии». Л., 1967, стр. 167). Ср. в письме Тынянова к Шкловскому от марта — апреля 1927 г.: «Если у оды срывается голос, побеждает элегия (Есенин)» (ЦГАЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 723). В архиве Тынянова сохранился листок с тезисами выступления, тема которого обозначена автором словами: «Что было Есениным и что стало Есениным» (запись датируется приблизительно мартом 1927 г.). Эти тезисы намечают тему «новой» оды и элегии: «Его стихи — резкий и канонический жанр — элегия, с кающимся героем со смертью героя etc. (Мюссе). В конце XVIII в. билась ода с элегией, так теперь бьется Маяк[овский] с Есениным. Державин был разбит Жуковским. Диапазон ораторской, возбуждающей лирики сменился камерным человеческим голосом. Литавры — гитарой. Но потом пришла очередь и элегий — их пародировали. Скоро, очень скоро для нас станут пародическими стихи Маяк[овского], как теперь пародичен насквозь Вяч. Иванов. — А потом придут пародии на есенинство, захлестывающее р[усскую] поэзию. Я говорю: ес[енин]ство... Есенин был в данном случае и больше и выше ес[енин]ства. [...] Я — человек из поколения литавр, переходящего к человеческому голосу. Я борюсь против есенинства. Но Есенин — важное предупреждение. Он — усталость, он — нейтральная база [...] Надо начинать сначала. Элегия борется с нашей одой, захлестывает ее. Но она недолговечна» (АК). ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ «ПРОБЛЕМА СТИХОВОЙ СЕМАНТИКИ» Публикуется впервые. Печатается по рукописи (ЦГАЛИ, ф. 2224, оп. 1. ед. хр. 61). Первый вариант предисловия к книге Тынянова, изданной под названием «Проблема стихотворного языка». Авторская дата: «Разлив, июль 1923 г.». Судя по типографским пометам, предисловие предназначалось для печати, но в последний момент было заменено другим. Еще в 1919 г. в Доме искусств Тынянов читал годовой курс «Язык и образ», связанный с проблематикой будущей книги (анкета от 27 июня 1924 г. — ИРЛИ, ф. 172, ед. хр. 129). В заявлении о перерегистрации изд-ва «Опояз» от декабря 1921 г. в числе готовящихся изданий названа книга Тынянова «Семантика поэтического языка» (ЛГАЛИ, ф. 2913, он. 1, ед. хр. 8, л. 29 об.). В публикуемом предисловии автор указывает дату завершения работы — зима 1923 г. Тогда же он сделал в ГИИИ доклад (разделенный на два заседания: 25 февраля и 4 марта) «Проблема стиховой семантики» (ЗМ, стр. 221). В это же время части работы были читаны в Опоязе. В заседании Разряда словесных искусств ГИИИ 6 апреля 1923 г. о книге говорилось как о намеченной к печатанию в числе первых выпусков серии, названной «Вопросы поэтики» (ЛГАЛИ, ф. 3289, оп. 1, ед. хр. 67, л. 87), по 2 мая 1923 г. было решено прежде издать книги Б. В. Томашевского («Русское стихосложение») и В. М. Эйхенбаума («Сквозь литературу»), 501 выкупив их в издательстве Сахарова, где они уже были начаты печатанием (там же, л. 92). Летом 1923 г. книга была полностью готова: 5-м июля датировано опубликованное предисловие (ПСЯ, стр. 23). В конце сентября — начале октября 1923 г. Тынянов писал В. Б. Шкловскому: «Я за это время довольно много наработал, но ни одна собака меня не хотела печатать. До сих пор лежит у меня моя „Семантика” — книжка 7 — 8 листов, для меня наиболее важная и центральная, покамест (теперь, кажется, уже нашлась одна собака, которая как будто соглашается печатать [...]). „Семантику” свою я должен тебе во что бы то ни стало прочесть или сообщить» (ЦГАЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 722). 26 октября он писал тому же адресату, что книга эта, «посвященная Опоязу и тебе», уже готовится к изданию (там же). О причинах изменения заглавия Тынянов писал 14 января 1924 г. Л. Лунцу: «Если Вам интересно знать об Опоязе, то он работает, больше вглубь, чем вширь (ибо Вы не узнали бы теперь ученой литературы — все стали формалистами и кричат „и я” даже по-немецки: 1-аа). Эйхенбаум у нас стал Августом Шлегелсм, пишет много, интересно и изящно. Я печатаю не очень изящную книгу: „Проблема стихотворного языка” (название принадлежит издателю, который испугался „Стиховой семантики”). Выйдет в феврале, вероятно, — и я Вам вышлю» («Новый журнал», 1966, кн. 83, стр. 141-142). ПСЯ занимает особое место в научном наследии Тынянова: это исследование имело целью раскрыть не механизм историко-литературного движения, а некоторые константные свойства поэтического языка. На фоне интенсивных стиховедческих штудий 10 — 20-х годов ПСЯ выделяется оригинальностью подхода к предмету. Оставив в стороне метрику и лишь в строго определенном аспекте касаясь фонетической и интонационно-синтаксической организации стихотворной речи, Тынянов сосредоточился на поэтической семантике (что и было отражено в авторском названии книги) и показал действие кардинальных факторов, формирующих смысл стиха. В указ, анкете от 27 июня 1924 г. он писал (имея в виду различение своих научных и критических работ от статей фельетонного типа, подписанных псевдонимом Ван-Везен): «Наиболее характерной работой для Тынянова считаю „Проблему стихотворного языка”. В этой книжке дано введение или, вернее, первая часть намеченных мною работ о семантике художественной речи». «Эта книга, — говорил о ПСЯ Б. В. Томашевский в своей речи на вечере памяти Тынянова 9 января 1944 г., — в противоположность книге „Архаисты и новаторы”, еще органически не воспринята русской наукой и во многих отношениях свежа до сегодняшнего дня. Задачи, поставленные Юрием Николаевичем, остаются очередными задачами сегодняшнего литературоведения. [...] Это книга, которую надо изучать, которую надо усвоить, которую надо продолжить» (цит. по стенограмме, хранящейся у П. Г. Антокольского). Идея глубокого воздействия словесной конструкции на значение, тыняновские анализы семантических трансформаций слова, включенного в стих, намного опередили свое время. Из всех работ Тынянова именно ПСЯ оказала самое сильное и самое плодотворное влияние на позднейшую филологию. Публикуемый вариант предисловия отличается от напечатанного более органичной для Тынянова терминологией и шире развернутой полемикой — с теорией образа Потебни, а также с некоторыми последующими течениями в поэтике. 1 С критикой теории образности Потебни с позиций противопоставления ей категории «построения» (ср. «конструкция» у Тынянова) впервые выступил В. Б. Шкловский. См. его работы, указ, в прим. 2 на стр. 470, а также статью «Из филологических очевидностей современной науки о стихе» («Гермес». Сб. I. Киев, 1919, стр. 67). а См. в стихотворении Г. Гейне «Ослы — избиратели»: «Мы все здесь ослы! И-а! И-а!» (пер. Тынянова). 502 2 Речь идет об аналогии в теории Потебни между словом и художественным произведением. На ней строится и его теория художественного творчества в целом. Трем элементам слова соответствуют три элемента произведения: внешней форме слова (членораздельному звуку) — внешняя форма поэтического произведения, его словесная воплощенность, внутренней форме слова — образы произведения (характеры, события), которые, как и в отдельном слове, не есть содержание, но знак, или символ, это содержание лишь манифестирующий. Содержание же, представляемое образом, есть третий элемент произведения; его аналог в слове — лексическое значение. Эта аналогия подчеркивает и утверждает фундаментальное положение поэтики Потебни — о поэтичности слова как субстанциональном его свойстве. Одновременно здесь у Тынянова — скрытая полемика с Г. Г. Шпетом. Ср.: «„Памятник” [...] „Евгений Онегин” — образы; строфы, главы, предложения, „отдельные слова” — также образы» |