Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. История литературы
 Скачать 3.68 Mb.
|
|
В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. IX. М., 1955, стр. 551. 11 Д. В. Григорович. Литературные воспоминания. М., 1961, стр. 92. 487 12 О гоголевских именах у Достоевского (в связи с соображениями Тынянова) см.: В. В. Виноградов. Указ, рец.; М. С. Альтман. Гоголевские традиции в творчестве Достоевского. — «Slavia», 1961, г. 30, s. 3, стр. 455; его же. Из арсенала имен и прототипов литературных героев Достоевского. — В сб.: Достоевский и его время. Л., 1971, стр. 204-205. См. также: А. Л. Бем. Личные имена у Достоевского. — В кн.: Сб. в честь на проф. Л. Милетич..., София, 1933; Словарь личных имен в произведениях Достоевского. Под общ. ред. А. Л. Бема, ч. I. В сб.: О Достоевском, т. II, Прага, 1933. 13 Я. Heine. Ideen. Das Buch Le Grand. 1826. Кар. VI (H. Heine. Werke und Briefe. Bd. III. Berlin, 1961, S. 142). 14 П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М., 1960, стр. 77. 15 Возможно, Тынянов предполагал мысли о «геометризме» у Гоголя развить подробнее. В подготовительных записях к статье сохранился следующий план этого места: «1. Nature morte у Гоголя и комизм вещи 2. Сравнения людей с неодушевленными предметами. 3. Геометризм описания наружности. 4. Типовое творчество — решение геометрической задачи» (ЦГАЛИ, ф. 2224, оп. 1, ед. хр. 150). 16 Ср. в подготовительных записях: «Вставить: вещь в движении -призрак» (ЦГАЛИ, ф. 2224, оп. 1, ед. хр. 150). 17 «Русская старина», 1873, т. VIII, стр. 942-943. 18 В. Эйхенбаум. Как сделана «Шинель» Гоголя. — ЭПр, стр. 307. 19 О «носологии» в литературе гоголевского времени см. в статье Виноградова «Сюжет и композиция повести Гоголя „Нос”». — «Начала», № 1. Пг., 1921 (вошло в его кн.: Эволюция русского натурализма. Л., 1929). Ссылка на эту статью была в первом издании работы Тынянова (стр. 14). О роли «носологической» литературы в художественном генезисе «Носа» в связи с работой Виноградова см.: Г. К. [рец.]. — «Библиографические листы Русского библиологического общества», Пг., 1922, лист I, январь, стр. 23; Г. И. Винокур. Новая литература по поэтике. — «Леф», 1923, № 1, стр. 241-242; его же. [рец.] — «Новый путь», Рига, 1921 г., 9 февраля (подпись: Г. В. Авторство устанавливается на основании альбома газетных вырезок в фонде Винокура. — ЦГАЛИ, ф. 2164, оп. 1, ед. хр. 84); А. Цейтлин. Повести о бедном чиновнике Достоевского. М., 1923, стр. 4. См. также: Ch. Passage. Russian Hoffmanists. The Hague, 1963. О принципиальных изменениях у Гоголя традиционной темы — «потеря персонажем части своего „я”» — см.: Ю. В. Манн. Эволюция гоголевской фантастики. — В сб.: К истории русского романтизма. М., 1973. 20 О «Носе» Тынянов готовил специальное исследование. В самом раннем дошедшем до нас списке своих неопубликованных трудов (от 25 декабря 1920 г.) он вслед за «Достоевским и Гоголем» называет статью «К литературной истории повести Гоголя „Нос”» (ЛГАЛИ, ф. 3289, оп. 2, ед. хр. 50, л. 52). 21 В архиве Тынянова сохранилось черновое вступление к ненаписанной, видимо, работе под заглавием «О фамилиях у Пушкина» (ЦГАЛИ, ф. 2224, оп. 1, ед. хр. 67; датируется 1918-1919 гг.). Это вступление содержит общие замечания о функциях антропонимов в художественном тексте и примеры, в частности из «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». 22 Далее в первом издании (стр. 15) — более подробно о «приеме масок» как «сознательном приеме у Гоголя». 23 Об использовании Гоголем диалектизмов см.: В. В. Виноградов. Язык Гоголя. — В сб.: Н. В. Гоголь, вып. 2. М. — Л., 1936. 24 Ср. новейшую работу, автор которой в рассмотрении приема масок и вещных метафор опирается на термины Тынянова: Я, Gunter. Das Gro-teske bei N. V. Gogol. München, 1968, S. 58, 83. 25 Ср. в «Авторской исповеди» (VIII, 434). 26 Заглавие одной из глав «Выбранных мест» — «Нужно проездиться по России». 27 Неточная цитата из письма к М. М. Достоевскому от 1 февраля 1846 г. 488 28 «Русь», 1881, 14 марта, № 18, то же: Ф. М. Достоевский, Полн. собр. соч., т. 1. Биография, письма и заметки из записной книжки. СПб., 1883, раздел «Приложения», стр. 57-58. Однако в этих воспоминаниях («Речь памяти Достоевского») А. Н. Майков рассказывает не о манере Достоевского вести разговор, а анекдот о нем самом. 29 Из литературы о пародийных элементах в «Бесах» особенно см.: М. М. Клевенский. И. С. Тургенев в карикатурах и пародиях. — «Голос минувшего», 1918, № 1-3; Ю. Г. Оксман. Судьба одной пародии Достоевского (По неизданным материалам). — «Красный архив», 1923; т. III; Н. К. Пиксанов. История «Призраков». — В сб.: Тургенев и его время. М. — Пг., 1923; Ю. Никольский. Тургенев и Достоевский. София, 1923 (правда, Ю. Никольского проблемы взаимоотношений Тургенева и Достоевского интересуют прежде всего в плане «онтологической биографии» — см. об атом у Б. Эйхенбаума. — «Литературные записки», 1922, № 1, стр. 14); А. Долинин. Тургенев в «Бесах». — В сб.: Достоевский. Статьи и материалы. Вып. II, Л., 1924; В. С. Дороватовская-Любимова. Достоевский и шестидесятники. — В сб.: Достоевский. М., 1928; А. Цейтлин. Литературная пародия и классовая борьба. — В сб.: Русская литературная пародия. М. — Л., 1930, стр. 16 — 23; Я. О. Зунделович. Памфлетный строй романа «Бесы». — В его кн.: Романы Достоевского. Ташкент, 1963 (в частности, о гоголевских реминисценциях в «Бесах»); М. С. Альтман. Этюды о «Бесах», — «Прометей». Альманах № 5, М., 1968. Интересный материал о литературных реминисценциях в произведениях раннего Достоевского содержится в указ. кн. В. Терраса. 30 В. Брюсов. Испепеленный. М., 1909. О В. Розанове см. прим. 7. Об их трактовке Гоголя см.: В. Виноградов. Гоголь и натуральная школа. Л., 1925, стр. 7-10. 31 Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. IV, М., 1948. 32 Мысль о факультативности враждебного отношения пародирующего к пародируемому (см. в наст. изд. «О пародии») находит подтверждение в истории античной и средневековой культуры. О. М. Фрейденберг, в работе 1925 г., рассмотрев аттическую комедию, средневековый английский шутовской парламент, пародии на церковные службы, заключает: «Комизм — сопутствие трагизма. [...] Перестановка ролей — это одна из религиозных топик древнего человека [...] Единство двух основ, трагической и комической, абсолютная общность этих двух форм мышления, — а отсюда и слова и литературного произведения, — внутренняя тождественность — вот природа пародии в ее чистом виде» (О. М. Фрейденберг. Происхождение пародии. — В кн.: Труды по знаковым системам, вып. VI. Тарту, 1973, стр. 496. Публикация Ю. М. Лотмана). К аналогичным выводам на материале чешского народного театра пришел и П. Г. Богатырев: «По-видимому, не профанировали церковных обрядов и пародии на них в чешских народных представлениях» (П. Г. Богатырев. Вопросы теории народного искусства. М., 1971, стр. 159). Ср.: П. Богатырев. Чаплин и «Кид». — В сб.: Чарли Чаплин. Л., 1925, стр. 51. Это согласуется и с идеями М. М. Бахтина (см.: М. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, стр. 435-437 и след.). 33 Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников, т. 1. М., 1964, стр. 86. 34 Аркадий Аверченко. 35 Н. В. Берг. Воспоминания о Гоголе 1848-1852 гг. — «Русская старина», 1872, № 1, стр. 118. 36 С. Т. Аксаков. История моего знакомства с Гоголем. М., 1960, стр. 20 (у Аксакова: «прекрасные белокурые волосы»). 37 Там же. Ср. возражение А. Слонимского. — Указ, соч., стр. 30. 38 Слова Н. А. Полевого из его предисловия к роману «Клятва при гробе господнем». — См.: В. В. Виноградов. Эволюция русского натурализма. Л., 1929, стр. 136; его же. Этюды о стиле Гоголя. Л., 1926, стр. 149; Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. III, стр. 511. 39 В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. X. М. — Л., 1955, стр. 64-69. 40 Заметка о «Графе Нулине». 41 Ср. аналогичную мысль: М. Бахтин. Указ, соч., стр. 185. 489 ОДА КАК ОРАТОРСКИЙ ЖАНР Впервые — П-Ш, стр. 102-128. С незначительными изменениями и добавлением одного подстрочного примечания (с пометой «1928» — см. стр. 252 наст, изд.) вошло в АиН, где датировано: 1922. Печатается по тексту АиН. Первая публикация снабжена примечанием: «Статья представляет собою часть заново проредактированной работы автора „Ода и элегия”, 1922 г.» (стр. 102). Доклад под этим названием был прочитан Тыняновым 26 ноября 1922 г. на публичном заседании по поводу второй годовщины факультета истории словесных искусств ГИИИ (ЗМ, стр. 220; ГИИИ-1927, стр. 46) а. В архиве Тынянова сохранились фрагменты работы, озаглавленной «Ода и элегия. Из литературных отношений Пушкина и Кюхельбекера» (беловой текст, перечеркнут; на обороте листов — черновики статьи «Ленский») в. Фрагменты излагают биографию и характеризуют литературную репутацию Кюхельбекера примерно так, как это сделано в опубликованных работах Тынянова. В другом документе — программе научных занятий «Opera на год» (вероятно, 1921 или 1922) рядом с «Одой и элегией» (под соседним номером) намечена другая работа об оде: «3) Декламационные элементы русской оды XVIII века. 4) Ода и элегия» (ЦГАЛИ, ф. 2224, оп. 1, ед. хр. 58). Замысел работы об оде как декламационном жанре отделен здесь от замысла «Оды и элегии», но при публикации в П-III автор специально указал на их связь. Располагая лишь отрывками «Оды и элегии», можно тем не менее с уверенностью утверждать, что известная тыняновская концепция русской поэзии XVIII — первой половины XIX в. складывалась с университетских лет, с занятий в Пушкинском семинарии С. А. Венгерова (см. прим. к статье «.„Аргивяне”, неизданная трагедия Кюхельбекера»). Возможно, обобщающая формула предложенной Тыняновым схемы — противопоставление оды и элегии — подсказана знаменитой статьей Кюхельбекера «О направлении нашей поэзии...». Следует отметить, что основное внимание он уделял именно «оде», т. е. поэтическому направлению, которое уже в начале XIX в. становилось архаичным. Исследовательские интересы Тынянова во всей их широте отражены в плане под названием «Архаические течения в русской лирике XIX века», который объединял замыслы «Оды...» и его центрального историко-литературного труда «Архаисты и Пушкин» (см. ПиЕС, стр. 382 — 383). Однако намеченное в плане осуществлялось в виде отдельных статей (пункт 1 затронут в ПСЯ, пункты 10, 11, 13 остались нереализованными). «Ода...» и «Архаисты и Пушкин» концептуально связаны: первая статья намечает предысторию той литературной борьбы 1810 — 1820-х годов, которой посвящена вторая. а Приводим строфу из «Оды», написанной Тыняновым к этому юбилею: Что вижу я? Исток вод Сунских, Что встарь Державиным воспет? Но се — студенты, се, Жирмунский, Тобой водимый факультет! И где колонны, где Синоды? И где Невы игривы воды? Не вы стремите к высотам? Не воды льются там, не реки: Чувствительные человеки Питают жар к искусствам там! б 1921-1922 (АК); см. прим. к «О композиции „Евгения Онегина”». 490 «Контекст» «Оды...» не ограничивается этой связью — работа возникла на пересечении нескольких линий научного творчества Тынянова и его современников. Как видно из процитированного выше документа, в формулировке ее темы первоначально подчеркивался декламационный аспект; и Б. М. Эйхенбаум, перечисляя в 1925 г. основные работы представителей формальной школы за 1922 — 1924 гг., называет неопубликованную тогда статью Тынянова «Ода как декламационный жанр» (см. в его кн.: Литература. Теория. Критика. Полемика. Л., 1927, стр. 146). В этом сказывается интерес к так называемой «слуховой филологии». Возникнув в трудах Э. Сиверса и его учеников, идеи изучения произносимого, звучащего стихового слова активно и критически осваивались в русской науке, начиная с пионерских работ Эйхенбаума, первые доклады которого по проблемам Ohrenphilologie состоялись в 1918 г. Эйхенбаум был склонен противопоставлять школу Сиверса (а с другой стороны, работы Б. В. Томашевского — см. указ, соч., стр. 137) стиховедению, связанному с русским символизмом, — см. сопровождаемый полемикой его список литературы по теории стиха: П-1919, стр. 167. Основными достижениями того ответвления русской поэтики, которое шло от «слуховой филологии», стали работы С. И. Бернштейна (его фундаментальное исследование «Голос Блока» Появилось в печати спустя полвека после написания — см.: Блоковский сборник. II. Тарту, 1972, стр. 454 — 525. Публикация А. Ивича и др.; Тынянов знал эту работу — см. ПСЯ, стр. 175, прим. 14) и «Мелодика русского лирического стиха» Эйхенбаума (Пб., 1922; см. ЭП; в его кн. 1923 г. «Анна Ахматова» также уделяется большое внимание произнесению, «установке на интонацию» и т. д.). Под их руководством в Институте живого слова (1918 — 1923), затем в ГИИИ велись исследования по стиховому произнесению, ораторской речи и теории декламации. В органе ГИИИ появилось и подробное изложение теории Сиверса на русском языке: Н. Коварский. Мелодика стиха. — П-IV. Э. Сивере, Ф. Саран (как и О. Вальцель) были почетными членами Словесного отдела ГИИИ. Тынянов читал в Институте живого слова курс «История русской оды» (ИРЛИ, ф. 172, ед. хр. 129) и, по свидетельству Бернштейна, выступал с докладом (П-I, стр. 48). Бернштейн не указал тему (и дату) выступления; по всей вероятности, доклад касался вопросов, поднятых в ПСЯ, или был специально посвящен оде. В письме к В. Б. Шкловскому от 23 октября 1923 г. Тынянов сообщал: «[...] накопился еще один сборник по теории звучащего стиха (статьи Эйхенбаума, Томашевского, Бернштейна, моя») (ЦГАЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 723). И здесь, по-видимому, имеется в виду статья об оде (о ПСЯ в этом письме говорится особо); упоминаемая работа Эйхенбаума — возможно, «О камерной декламации», беловой автограф ее (ЦГАЛИ, ф. 1527, оп. 1, ед. хр. 30), датированный апрелем 1923 г., имеет посвящение Тынянову. Известно также, что до 1 января 192S г. под названием «Русская ода как декламационный жанр» работа была подготовлена в ГИИИ к печати в виде выпуска серии «Вопросы художественной речи» (П-I, стр. 158; серия не состоялась). «Слуховая филология» оказала влияние и за пределами стиховедения. Как отмечал В. В. Виноградов, стимул к изучению передачи устной речи в художественной прозе (сказ) был получен, в частности, от «слуховой филологии» (П-I, стр. 25). В России ряд положений «слуховой филологии» подвергся критике -в работах Бернштейна, Тынянова, Якобсона, Томашевского; в своей «Мелодике...» Эйхенбаум подробно обосновывает существенный отход от методов Сиверса (ср. полемику с Эйхенбаумом: Жирмунский, стр. 112-145). Тынянов, отметив научное значение акустического подхода, показал в ПСЯ, что он «не исчерпывает элементов художественного произведения, с одной стороны, и дает большее и лишнее — с другой» (стр. 43, ср. о критике Тыняновым акустического подхода: С. И. Бернштейн. Стих и декламация. — «Русская речь», I, Л., 1927, стр. 12). Аналогичным образом оценивал «слуховую филологию» Б. В. Томашевский в статье «Проблема стихотворного ритма» (см. в его кн.: О стихе, 1929, стр. 31; отзыв Тынянова о статье То- 491 нашенского см. в его рецензии на альманах «Литературная мысль», II, стр. 141 наст. изд.). Именно в ответ на недостаточность и излишество акустического подхода Тынянов выдвинул свою концепцию эквивалента (текста, стиха, метра) как знака, сообщающего принцип стиховой системы, при том что сама система не получает реализации (в частности, фонической). Произнесение интересовало Тынянова не как собственно декламация и не как мелодика в смысле Эйхенбаума, а как определенная жанровая установка, направление поэтического слова, его функция в системе литературы, причем, по формулировке ПСЯ (стр. 38-39), «периоды, когда подчеркивается акустический момент, сменяются периодами, когда эта акустическая характеристика стиха видимо слабеет и выдвигаются за ее счет другие стороны стиха» (в начале 1920-х годов был зафиксирован спад литературно-общественного интереса к декламации после широкого увлечения ею в предыдущее десятилетие). Именно в этом аспекте написана «Ода...». С другой стороны, Бернштейн, занимавшийся экспериментальным изучением стиха и декламации, установил существование двух тенденций порождения стихотворной речи — декламативной и недекламативной (абстракция от звучания). Эти положения Бернштейна и Тынянова указали подход к акустике стиха в теоретическом и историческом аспектах и стали главными итогами обсуждения произносительно-слухового метода в русской поэтике. Другой круг идей, который следует упомянуть в связи с «Одой...» и который в некоторых отношениях пересекался с произносительно-слуховой филологией, хотя возник совершенно независимо от нее и на иных основаниях, был намечен Опоязом, заново поставившим вопрос о соотношении поэтического и практического языков. «Дифференцирование понятия практического языка по разным его функциям» (Л. Якубинский) и «разграничение методов поэтического и эмоционального языка» (Р. Якобсон) привело к изучению «именно ораторской речи, как наиболее близкой из области практической, но отличающейся по функциям», к вопросу о «возрождении рядом с поэтикой риторики» (Б. Эйхенбаум. Литература, стр. 147 — 148). В этом, как и во многом другом, поэтика 20-х годов предвосхитила направление некоторых современных исследований. Ср. в рец. Якубинского на кн. В. М. Жирмунского «О композиции лирических стихотворений»: «Книжный угол», 1922, № 8, стр. 57-58; с другой стороны, в контексте полемики с формалистами: Жирмунский, стр. 161; иначе: Г. Шпет. Внутренняя форма слова. М., 1927; |