Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. История литературы
 Скачать 3.68 Mb.
|
|
(Б. Эйхенбаум. Мой временник. Изд-во писателей в Ленинграде, 1929, стр. 131). 569 его, может быть, любили бы больше, но он не был бы новым писателем. В остроумии есть тонкость, которая очень быстро оказывается ненужной, методы остроумия однообразны. У Шкловского есть уже грозные эпигоны-фельетонисты, живые его цитаты. Есть у него уже и Шаликовы — „землянички”. Но Шкловский работает на близком материале — что лежит у него под руками, то поступает к нему в работу. Поэтому он сомневается, когда не знает, что ему делать с незнакомой вещью, и в этом его сила. Остроумцы скользят но факту и скоро его забывают, у него память большая. „Техника писательского ремесла”, небольшая книжка, не вызвавшая особого шума, написана спокойно. Я думаю, что сентименталист и остроумец медленно и верно уходит из его комнаты. Остается человек спокойный и тревожный еще, может быть, грустный, а может быть и негрустный, много видевший. В последней книге — „Гамбургский счет” — в остроумии уже совсем другое, — оно обратилось в сближение далеких понятий, — и это сближение остается, а остроумие уходит» (АК; последняя фраза зачеркнута). Итогом многолетней параллельной работы должен был стать совместный широко задуманный труд. Усиленные занятия Тынянова теорией в конце 20-х годов мыслились им как преддверие к большому систематическому труду по истории русской литературы. Он писал Шкловскому в начале 1928 г.: «Созрели для своей „истории литературы”, которую напишем и которая мало будет похожа на Овсянико-Куликовского и Грузинского»; весною того же года: «Очень рад, что ты взялся за старую литературу. Надо будет написать обо всем XVIII — XIX веке. Я могу взять часть о поэзии», В следующем письме замысел совместной истории литературы приобретает конкретность: «Письмо твое (последнее) — полная программа истории литературы. Сводить искусственно не будем, но будем следить за прослойками, за самой работой („черновики”, „журналы”, материалы и т. д.), а не только за результатом, и ущупаем». И там же: «Рад, что ты мозгуешь историю литературы. Не нужно доставлять никому радости своим отсутствием, нерасчетливо». Осенью 1928 г. Тынянов пишет: «Будем изучать и писать два года, не торопясь, каждый день. Нужно организовать учеников и платить им за работу, только самостоятельных статей от них не нужно. Приезжай, золото, посоветуемся». 15 ноября 1928 г. Шкловский писал Тынянову, уехавшему лечиться в Берлин: «Очень думаю об истории литературы. В 18-м веке, а также в 30-х годах кое-что начинаю понимать». В эти же дни Тынянов писал ему: «Над чем будешь теперь работать? Я думаю об истории литературы. Хочу поговорить с Романом Якобсоном о ней». Вернувшись в конце января 1929 г. в Ленинград, Тынянов писал Шкловскому: «Считаю твою книгу о Комарове началом истории литературы [...] Условимся: журналов не читать [в письме речь шла о „ругательных статьях”], сидеть и работать над историей литературы». Р. О. Якобсон писал Шкловскому 20 января 1929 г.: «Юрий обещал мне очень интересную статью — итоги формального изучения истории русской литературы. Это, так сказать, предварительная схема той коллективной истории русской литературы, которую вы проектируете» (ЦГАЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 795). Еще в ноябре 1928 г. Шкловский писал Эйхенбауму о только что вышедшей его книге «Лев Толстой. Кн. I. 50-е годы» (Л., 1928): «Эта книга — в скрытом виде — история русской литературы, глава из нее» (В. Шкловский. Поденщина. Л., 1930, стр. 218). Весной 1929 г. этот замысел приближался к организационно-издательской стадии: «Вчера беседовали со мной в ГИЗе о затеваемой нами истории литературы, — писал Тынянов Шкловскому 9 апреля, — очень заинтересованы и не хотят выпускать из рук. Сватали кой с кем, а я уклонялся и возражал, что невесты какие, очень быстро прогорают, и что они, пожалуй, станут халтурить, и что знания фактов у них нет, а мы хотим сделать серьезное дело. Просили частным порядком представить научный план всего издания и организационный план. Приеду к тебе, вместе выработаем и пошлем Боре на обсуждение. Дело, по-видимому, может вполне осуществиться, если будем работать». (Сведения об этом же замысле, зафиксированные Б. Эйхенбаумом, см. в прим. к статье «О литературной эволюции».) Одно из последних упоминаний о нереализованном замысле — в шуточном I 570 стихотворном послании Тынянова к Шкловскому от 29 ноября 1929 г.: Как приедешь, надо зачинать «Исторыо» В трех томах, назло Винокуру Григорью. В „Славише Рундшау” мене он облаял, Прямым идьотом, [...], представил» (речь идет о резко отрицательной оценке статьи Тынянова «Пушкин», см. прим. к статье «Мнимый Пушкин»). Дружба с Б. Эйхенбаумом началась в те же годы, что и со Шкловским. Первые записи о Тынянове в дневнике Эйхенбаума сделаны позднее, в 1922 г.: «18 июня. Хороший разговор с Тыняновым — нам очень легко с ним понимать друг друга»; 9 июля — «очень хорошо мы беседуем с Юрием Николаевичем. Каждая беседа очень много дает, — мы легко понимаем друг друга» (ЦГАЛИ, ф. 1527, он. 1, ед. хр. 244). Их близость обнаруживается в эти годы как в темах и концепциях, так и в некоторых конкретных наблюдениях — см. «Стиховые формы Некрасова» Тынянова и «Некрасов» Эйхенбаума, «Вопрос о Тютчеве» (и отчасти статья «Тютчев и Гейне») — и раздел о Тютчеве в «Мелодике русского лирического стиха». Иногда они выступали вместе, оказываясь в отношениях диалога (см. прим. к статье «Журнал, критик, читатель и писатель»). 31 марта 1940 г. Тынянов писал Шкловскому, что собирается издавать том «Избранного» (ЦГАЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 726). Двумя неделями раньше Эйхенбаум сообщил Шкловскому: «Юра подготовляет собрание своих сочинений, а я буду писать статью. Мне приходилось в этом году выступать по радио о нем» (ЦГАЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 783). 29 декабря 1940 г. Эйхенбаум писал Тынянову: «Вот уже настоящие сороковые годы, а мы — люди 20-х годов, вроде... Вроде кого? И сравнить-то не с кем! Я — вроде Жуковского: родился в 80-х годах, и дожил вот уже до 40-х. Если продолжать сравнение, то я еще даже и не женился. Придумай сравнение для себя [...]. Моя статья о тебе набрана и появится, кажется, в № 12 „Звезды”» (АК). Статья появилась в «Звезде», 1941, № 1 (вошла в ТЖЗЛ и ЭПр); том избранной прозы Тынянова вышел в мае 1941 г. без статьи Эйхенбаума. Письмо Эйхенбаума — по-видимому, единственное сохранившееся из его писем к Тынянову (29 писем Е. А. Тыняновой и Тынянова к Эйхенбауму за 1924 — 1943 гг. хранятся в архиве Эйхенбаума — ЦГАЛИ, ф. 1527, оп. 1, ед. хр. 611). 21 февр. 1940 г. Шкловский писал Эйхенбауму: «Итак, дружны мы с тобой, и даже ссорились лет 25. Шло время, построили мы науку, временами о ней забывали, ее заносило песком. Ученики наших учеников, ученики людей, которые с нами спорят, откроют нас. Когда будут промывать библиотеки, окажется, что книги наши тяжелы, и они лягут, книги, золотыми, надеюсь, блестками, и сольются вместе, и нам перед великой русской литературой, насколько я понимаю дело, не стыдно» (ЦГАЛИ, ф. 1527, оп. 1, ед. хр. 650). 1 Вопрос о языке филологической науки неоднократно ставился в связи с работами Тынянова, Шкловского и Эйхенбаума. Ср. упрек А. Г. Горнфельда: «свой кружковой жаргон они представили как научную терминологию» («Литературные записки», 1922, № 3, стр. 5) и возражение ему в письме в редакцию «Литературных записок», подписанном Эйхенбаумом, Тыняновым и Томашевским: «Русский язык подвергается сейчас сильному изменению. Было бы странно, если бы этот процесс не коснулся научного языка. Новые проблемы и понятия требуют новых слов, а хороша ли или плоха эта новая терминология — вопрос совсем другой» (ЦГАЛИ, ф. 155, оп. 1, ед. хр. 527). См. также в статье Эйхенбаума «Вокруг спора о „формалистах”» («Печать и революция», 1924, № 5, стр. 5 — 6) и Томашевского — «Формальный метод» (в сб.: Современная литература. М., 1925, стр. 151), настаивавших на неизбежности терминологических новшеств и трудностей. О роли специального языка в деятельности «творческого сообщества» см.: Вяч. Вс. Иванов. Знакомые системы научного поведения. — НТИ, серия 2, 571 1975, № 9. Из современных откликов на терминологию Опояза ср., например, в рецензии П. М. Бицилли на книгу Шкловского «Матерьял и стиль в романе Льва Толстого „Война и мир”»: «У них несомненно влечение к педантизму, к условному, ненужному жаргону, „остраняющему” самые избитые утверждения, к игре в ученость, особенно странную у людей действительно ученых, каков автор» («Современные записки», 1930, кн. 42, стр. 538). Следует, однако, иметь в виду оговорку Тынянова в анкете от 27 июня 1924 г.: «Из современных критиков и исследователей по методу мне близки Виктор Шкловский, Борис Эйхенбаум (не по стилю)» (ИРЛИ, ф. 172, ед. хр. 129). 2 Статья «Промежуток» (см. прим. к ней в наст. изд.). 3 «Ода его сиятельству графу Хвостову» и «Архаисты и Пушкин». Эти статьи были объединены автором уже при первой публикации «Архаистов и Пушкина» (сб. «Пушкин в мировой литературе». Л., 1926). 4 «Блок и Гейне», 1921 (см. прим. к статье «Блок» в наст. изд.;. 5 Николай Леонидович Степанов (1902 — 1972) — историк русской литературы, ученик Тынянова. |