Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. История литературы
 Скачать 3.68 Mb.
|
|
. Heine. Werke und Briefe. Bd. IV. Berlin, 1961, S. 178. 110 В рукописи далее следует более поздняя вставка, не сведенная с остальным изложением и представляющая собой параллельную разработку вопроса о романтических темах у Гейне: «Совершенно определенно уже в 564 своем юношеском очерке о „романтике” Гейне заявляет свое отношение к романтическим темам: „Я полагаю, что христианство и рыцарство были только средствами для открытия романтике свободной дороги”. Еще определеннее, уже стоя на почве общего вопроса об искусстве, высказывается Гейне позднее: „В искусстве форма — все, материал не имеет никакого значения: Штауб берет с вас за фрак, который он шьет вам из вашего сукна, ту же цену, как и со своим сукном. Он требует платы только за фасон, материал он вам дает бесплатно”. Поэтому тематическая сторона для Гейне второстепенна; и величайшую ошибку совершают критики, порою глубокомысленные (Goedicke, Jul. Schmidt), подходя к Гейне с требованиями определенного содержания. Для Гейне форма — все, материал второстепенен. Именно, таким материалом являются для него излюбленные романтические темы. [...] Романтический пейзаж углубленно параллелизирует духовный мир с миром внешним; всюду устанавливаются тайные, почти неощутимые, полные намеков соответствия. Проецирует ли романтик бездны и провалы природы, весь темный иррациональный корень бытия в душу человека (Тик), или наоборот, чудесный строй души человеческой является для него источником аналогий для природы, магически владея ею (Новалис), — прежде всего этот параллелизм полон реального смысла. Разбирая метафоры типичного в этом отношении Гёрреса, Вальцель говорит: „Для него это больше чем метафора, он действительно уверен, что производит новые натурфилософские открытия, когда сравнивает древний и новый мир с древними горами и новыми геологическими образованиями и эту противоположность проводит последовательно до мелочей” (О. Walzel, S. 109). В этом отношении Тютчев — типичный романтик». 111 Стихотворения: «Mir träumt': Ich bin der liebe Gott...» (в переводе Тынянова: «Мне снился сон, что я господь...» — из цикла «Опять на родине»); «Jüngstens träumte mir...» («Мне вчера приснилось...» — из цикла «Разные»); «Ich hab im Traum geweinet...» («Во сне я горько плакал...» — из цикла «Лирическое интермеццо»). 112 «Путевые картины». Ч. I. «Путешествие по Гарцу». 113 Там же. (У Гейне речь идет не об Ильзе, а о другой реке — Воде). Следующие далее примеры — из разных частей «Путевых картин». 114 «Северное море». 115 «Идеи. Книга Le Grand», гл. III. 118 «Италия. I. Путешествие от Мюнхена до Генуи», гл. XII. 117 «Италия. III. Город Лукка», гл. III. 118 Возможно, к этим стихам относится следующее примечание, точное место которого в рукописи не обозначено: «Игра космическими грандиозными образами — прием, впоследствии использованный Ницше». 119 «Италия. III. Город Лукка», гл. V. 120 «Идеи. Книга Le Grand», гл. VI. К авторскому прим. на стр. 375 см.: Н. Самуэли. Гейне и Галеви. — «Книжки Восхода», 1900, № 1. 121 «Путешествие по Гарцу». 122 «Die Rose, die Lilie» (из цикла «Лирическое интермеццо»); «Andre beten zur Madonne» (из цикла «Опять на родине»). 123 «Der Gesang der Okeanieden» («Die Nordsee», II, 5). 124 Г. Брандес. Указ, соч.; его же. Гейне. — В кн.: Г. Брандес. Собр. соч. Изд. 2-е. СПб. [1908]. 125 Из вариантов к поэме «Атта Тролль». К следующему далее в тексте упоминанию Достоевского см.: В. Комарович. Достоевский и Гейне. — «Современный мир», 1916, № 10. 126 В написанной части монографии к рассмотрению «Бога Аполлона» Тынянов более не обращается. 127 фраза представляет собою резюме анализа данного произведения в работе Тынянова 1919 г. «О пародии», где это «одно из самых иронических стихотворений Гейне» рассматривается как пример пародийной несочетаемости элементов целого. В I части стихотворения «ни образы, ни рифмы, ни чередование четырехстопного и трехстопного паузника и не намекает на 565 иронию». Ее нет, даже несмотря на некоторые прозаизмы и части. «Но как изменился сдержанный паузник благодаря особой ударности окончаний какой комический смысл приобретает нежная тема в связи с однообразными смехотворными рифмами и обили[ем] греческих слов [...] Механически разъяты тема и звуковая ткань стихотворения, независимы, не слиты друг с другом, — и неизбежно комическое впечатление нарушенного равновесия. Комическое впечатление нас не обманывает, и в III части Apollogott оказывается сбежавшим из амстердамской синагоги кантором Файбишем, что по-верхненемецки обозначает Apollo» (AK). Ср. реализацию тыняновского понимания поэтики «Бога Аполлона» в его переводе этого стихотворения: Г. Гейне. Сатиры. Л., 1927; Г. Гейне. Стихотворения. Л., 1934 (несколько иная редакция перевода). 128 Е. Elster. Heinrich Heines Leben und Werke. — In: H. Heines sämtliche Werke. Bd. I, Lpz. und Wien, 1890. 129 Ср. подробный анализ принципов расположения стихотворений в поэтических циклах Гейне в кн.: U. Belart. Gehalt und Aufbau von Heinrich Heines Gedichtsammlungen. Bern, 1925. 130 M. Ebert. Der Stil der Heineschen Jugendprosa. Berlin, 1903, S. 21. Ср.: E. Eckertz. Heine und sein Witz. Berlin, 1908. О различных формах Witz’a (бразный, логический и т. д.) см. в кн.: Е. Elster. Prinzipien der Literaturwissenschaft. Bd. I, Halle, 1897, S. 331 — 341; там же история термина (с XVIII в.). Кратко этот вопрос рассматривает в своей книге А. Векмюллер (A. Weckmüller. Heines Stil. Breslau, 1934 — см. особенно раздел «Der kurze Witz» в связи с «Harzreise»). 131 О фрагменте у Гейне см. также у Эберта (указ, соч.), не вкладывавшего, впрочем, в это понятие, подобно Тынянову, жанрового содержания. На теоретическое осмысление этой проблемы Тыняновым, несомненно, оказали влияние идеи о фрагменте Фр. Шлегеля. 132 Третья строка из указ, стихотворения. 133 Из стихотворения «Die Rose, die Lilie...» У Гейне: «Sonne — Liebeswonne». Все следующие слова рифмуют внутри 4-го стиха этого стихотворения. Ср. перевод В. Зоргенфрея: «Иная, родная, моя неземная» (I, 57). Это же стихотворение, как пример удачной «игры с банальностью», приводит В. Шкловский в кн. «Розанов» (Пг., 1921, стр. 10; «О теории прозы». М., 1929, стр. 229). 134 Ср.: D. Čyževskyj. Tiutčev und die deutsche Romantik. — «Zeitschrift für slavische Philologie», Bd. IV, 1927, Doppelheft 3/4. 135 Современные датировки см.: Лирика II, 356, 344; Лирика I, 431. 136 Роль такого сохранения в общей семантике стихотворения отметил еще А. Потебня («Из записок по теории словесности», Харьков, 1905, стр. 69); ср. анализ Л. В. Щербы в его известной статье (Л. В. Щерба. Избр. работы по русскому языку. М., 1957, стр. 98 — 99); В. В. Виноградов. Русский язык. М., 1972, стр. 60 — 61. См. также: Л. С. Выготский. Мышление и речь. М. — Л., 1934, 273 — 274; А. В. Федоров. Лермонтов и Гейне. — Уч. зап. Первого ленинградского гос. пед. ин-та иностр. языков. Т. I, 1940, стр. 124 — 126; он же. Лермонтов и литература его времени. Л., 1967, стр. 269; Я. Берковский. «Книга песен» и переводы русских поэтов. — В кн.: Г. Гейне. Книга песен. Переводы русских поэтов. М., 1956, стр. 9 — 10; Я. И. Гордон. Гейне в России. Душанбе, 1973, стр. 82 — 90. Е. Рубинова высказала предположение о зависимости лермонтовского перевода от тютчевского (Е. Рубинова. О значении переводов Тютчева из Гейне. — Уч. зап. Казахского ун-та, т. XXXIV, вып. 3, 1958). 137 Предпоследняя строка в первой публикации стихотворения («Галатея», ч. XVIII, 1830, № 40), ныне принятой за основной текст (см. Лирика, II, 62), читается так: «И звезды светят холодно и ясно». Тынянов пользуется вариантом списка, который одно время принимался за автограф. (См.: Ф. И. Тютчев. Полное собр. стихотворений. Ред. и комм. Г. Чулкова. Т. I. М.-Л., 1933, стр. 334). 138 Имеется в виду фонетическая близость слов «бубны» и «Buben» (мальчики). 566 139 Ср. иное понимание этой проблемы у 6. Виноградова и его полемику относительно возможности употребления здесь термина «прием» (В. В. Виноградов. Эволюция русского натурализма. Л., 1929, стр. 102-105). 140 Вольная цитата из заметки Пушкина «О причинах, замедливших ход нашей словесности» (1824). 141 См.: А. де Кюстин. Николаевская Россия. М., 1930, стр. 169. 142 «Конь морской». 143 «Gewitter» («Гроза») — из второго цикла «Северного моря». 144 «Die Heimkehr», № 10. 145 «Die Botschaft» («Гонец») из цикла «Романсы» книги «Страдания юности». 146 «Anno 1829». Тыняновский перевод этого стихотворения см. в обоих указ, сборниках его переводов из Гейне. ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ «АРХАИСТЫ И НОВАТОРЫ» Печатается по тексту АиН. В архиве Тынянова сохранился другой вариант предисловия к АиН. Приводим большую его часть: «В этой книге я собрал свои теоретико-литературные и историко-литературные работы за 7 лет а. 7 лет — довольно большой срок для человека, изучающего литературу, и даже вообще для человека. Просмотрев свои работы, я со многим в них не согласен. Так, напр., положение моей же теперешней статьи о том, что сличение разных похожих текстов (классический прием старых историков литературы) не доказывает родства писателей и произведений, в более ранних статьях не проводится. Тексты сличаются. Прошу читателя смотреть на эти цитаты только как на иллюстрации к положениям. Поправлять их, однако, значило для меня писать новую книгу, что я и надеюсь сделать. Для самого автора лучший порядок статей был бы хронологический. Например, статьи о Тютчеве, где я постепенно добирался до жанровой и стилистической сущности явления, — должны бы следовать именно в порядке хронологическом, п[отому] ч[то] они не столько дополняют друг друга, сколько изменяют постановку вопроса. На первом месте я поставил бы первую свою работу о Дост[оевском] и Гоголе, где впервые натолкнулся на понятие соотнесенности произведения с литературным рядом своего времени; на последнее же — работы, стоящие в сборнике впереди, в которых эта соотнесенность привела меня к формулировке понятия функции и к утверждению о том, что самое понятие „литература” есть понятие изменяющееся, эволюционирующее. Читателю я предложил бы в этом случае проделать со мною вкратце ту работу, к[оторую] я сам проделал. Все это заставило меня расположить статьи иначе — по темам. [...] Ввиду того, что несколько критических статей, которые случилось мне написать, не многим отличаются от моих историко-литературных статей [...] я включил их в сборник» (АК). Одно из первых упоминаний о замысле сборника — в письме к В. В. Шкловскому, датируемом нами концом января — началом февраля 1928 г.: «Кончу „Вазира”, буду работать над книгой статей, хочу издаться. Вот и у меня будет научная книжка. Ничего не доработано, только начато. Т. е. со времени выхода брошюры «Достоевский и Гоголь». 567 Случился у нас перерыв, который случайно может оказаться концом. Во всяком случае, похоже» (ЦГАЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 723). В одном из не дошедших до нас писем Шкловский, по-видимому, давал общую оценку работе Тынянова, и в ответ Тынянов писал: «То, что я пишу только об архаистах, меня очень поразило. Неужели это так? Я этого как-то не замечал. Очень забавно и, кажется, верно» (март — апр. 1928 г.) В следующем письме: «Выдумай название для сборника моих статей, сам не могу». В письме, написанном в октябре 1928 г., сообщающем о работе над корректурой сборника: «Названия и книги нет» (в этом же письме — резкая авторская оценка книги, см. прим. к тезисам «Проблемы изучения литературы и языка»). О первоначальном названии говорят в мемуарах Шкловский («Я предлагал другое название, которое выразило бы его мысль еще ясней: „Архаисты — новаторы”. А. А. Ахматова была со мной в этом согласна». — В кн.: В. Шкловский. Собрание сочинений. Т. 3. М., 1974, стр. 608) и Р. О. Якобсон, упоминающий «том статей „Архаисты — новаторы" [...] усвоивший обесцвеченное название „Архаисты и новаторы”» (АК). В письме от 30/Х 1928 г. из Берлина (ГБЛ) Тынянов спрашивал сотрудника ГИЗа А. М. Варковицкую, «как идет сборник статей», п просил заключить предисловие благодарностью Н. Л. Степанову. Судя по дарственным надписям, книга вышла не позднее начала февраля 1929 г. Первый из известных нам отзывов — в письме Шкловского Тынянову от 4 марта 1929 г.: «Архаисты — очень хорошая книга, еще не вполне раскрытая даже автором. Литература вневременна, т. е. она не рояльна, а органна — звук продолжается. И есть таким образом одновременность причин и следствия, т. е. люди сменяются, но продолжают носиться. Дон-Кихот одновременен Тургеневу. Об эволюции здесь говорить трудно, так как нет признаков улучшения, вернее, нужно говорить о передвижении системы или о движении внутри пейзажа. Изменяются не вещи, а угол зрения. Но и вещи изменяются. Недостаток „Архаистов и Пушкина” — это (методологически правильная) изолированность двух линий, стереометрическая задача решена на плоскости. Может же быть, то, что мы называем архаизмом, и то нечто, что ты в своей работе совсем не называешь, но противопоставляешь архаизму, — это только частные случаи большой соотнесенности, может быть и не парной. Вообще, очень хорошая книга. Правильно, что она толстая и стоит 6 рублей» (ЦГАЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 441). 9 января 1944 года на вечере памяти Тынянова в ленинградском Клубе писателей Б. В. Томашевский говорил о «Архаистах и новаторах»: «Книга эта не отразила вполне всего богатства мысли Тынянова. Тот, кто общался с ним и помнит его не только остроумный, но просто умный, живой, темпераментный разговор, знает, насколько богата была мысль Юрия Николаевича. [...]. Книга „Архаисты и новаторы” — это книга, которая останется навсегда. Конечно, ничто в истории литературы не остается навсегда нетронутым. Наука никогда не претендует на вечность. В науку всегда вносятся новые поправки, новые концепции, но осмысление эпохи, которую изучал Юрий Николаевич, не сможет идти вперед помимо концепции Юрия Николаевича. Это стало отправной точкой для всех, занимающихся этой проблемой. Точка зрения Юрия Николаевича, парадоксальная по тому времени, теперь вполне усвоена нашей историко-литературной мыслью. Это проблема борьбы архаистов с новаторами в начале XIX в. А концепция Юрия Николаевича охватывает период гораздо больший — начиная с XVIII в. Эта концепция стала теперь настолько общепринятой, что многие даже не знают, откуда она идет, настолько она стала естественной и последовательной. А в то время, когда писал Юрий Николаевич об этом, эти идеи проводились не так легко, они проникали с большим сопротивлением, встречали большую борьбу, потому что они были свежи, новы, смелы и казались парадоксальными» (пит. по стенограмме, хранящейся у П. Г. Антокольского). Предисловие заканчивается словами благодарности «прежде всего Виктору Шкловскому и Борису Эйхенбауму». Им же были посвящены теоретические статьи, открывавшие сборник. Такое введение двух этих имен в книгу было данью десятилетней дружбе и тесному научному сотрудничест- 568 ву. Первостепенным источником для изучения отношений Тынянова и Шкловского служит частично сохранившаяся их переписка — замечательный не только биографический, но и литературный документ, закрепивший историю взаимных сближений и расхождений двух ученых (о значении этих коллизий для научной жизни 20-х годов см. во вступ. статье). «Ты знаешь, как я тебя люблю, — писал Тынянов 31 марта 1929 г., — мне очень трудно представить свою жизнь без тебя. А новых друзей в нашем возрасте уже не приобретают, только соседей в поезде». И в том же году: «Очень тебя люблю и неизменно восторгаюсь тобой. Моя жизнь не удалась бы, если б тебя не встретил» (ЦГАЛИ, ф. 562, он. 1, ед. хр. 724). Характерна запись в дневнике К. И. Чуковского от 19 декабря 1935 г. о встрече с Тыняновым накануне: «Много говорили о Шкловском. „Мы опять помирились, и он прислал два замечательных письма... Я вам покажу... Это такая прелесть... ах, если бы издать Витины письма, все бы увидели, какой это писатель...”». Интенсивное внимание к работам друг друга, отразившееся в этих письмах, находит в некоторых случаях выражение в обобщающих взаимных оценках. «Писать и говорить о том, что ты большой писатель и большой ученый, людям стыдно, — писал Тынянов в начале 1929 г. — Это для них либо недостаточно оригинально, либо сердит, мешает им быть второго сорта. [...] Когда говоришь с тобой, все первого сорта. Это вовсе не любовь к тебе, а только литературный факт. И разумеется, все это видят и знают. [...] Каждый, кто тебя ругает, если б его спросить, хочет ли он с тобой поменяться, раздумывал бы не больше 1 минуты (на удивление)»б. Письма Тынянова сохранили след замысла его статьи о Шкловском, относящегося ко времени подготовки и выхода АиН: «Издаем книжку о тебе, я пишу статью» (январь — начало февраля 1928 г.). «Пишу о тебе, о твоем „спокойном" и взрослом периоде (уже начался)» (конец апреля — начало мая 1928 г.). «Спешно провожу книжку о тебе в Изд-ве писателей. Завтра буду говорить о крайнем сроке. Боря пишет о тебе, я тоже. Надеюсь, быстро удастся издать» (начало 1929 г.). «Пишу черновик о тебе» (27 марта 1929 г.). Задуманный сборник не был издан; статья В. Эйхенбаума «О Викторе Шкловском» вошла в его книгу «Мой временник», вышедшую в том же году; «черновик» Тынянова сохранился в его архиве: «Я довольно часто думаю о Викторе Шкловском, и не потому, что нас связывает дружба, — в большом, и даже порою враждебном значении этого слова. Я думаю о нем как о писателе нового типа. У него есть данные для этого. Совсем новые, совсем голые явления не выживают. Судьба их плодовита для других, другие едят ее. Так съели, как тотем, Хлебникова. Нужна какая-то смесь, даже неразбериха, чтобы не оказаться вне литературы, быть с нею связанным. Потом постепенно отшелушиваются „краски ветхие”, „заблуждения”, и появляется лицо. Рупором Виктору Шкловскому послужили его голые человеческие ладони, потому что другого материала не оказалось под руками. Как когда-то Карамзин, он сложил свои вещи и написал „Сентиментальное путешествие”. Его голос услышали. Как аптечная смесь, явилось остроумие. Шкловский — блестящий и очень традиционный остроумец. Петр Андреевич Вяземский читал бы его не без удовольствия. Смесь, нужная для того, чтобы глотать пилюли, мстит за себя. Виктору Шкловскому — остроумцу не жаль вещей: ему важно ощутить себя в вещи, свое отношение ему дороже. Это и называется сентиментализмом, и все настоящие сентименталисты были остроумцами. Молодежь смотрит ему в глаза и ждет неожиданностей. Соблазн у него большой. Если бы Виктор Шкловский был только остроумным писателем, б Ср. в статье Б. Эйхенбаума «О Викторе Шкловском»: «Людям, не связанным с ним профессиональной или исторической дружбой, трудно переносить его присутствие в литературе» |