Справедливость. Книга для руководителей компаний, органов государственного управления, специалистов по связям с общественностью и тех, кто интересуется политической философией
 Скачать 4.44 Mb.
|
|
Справедливость Стремление к нейтральности Отношение Кеннеди к религии как к частному, а не общественному делу отражает нечто большее, чем необходимость нейтрализовать об- ращенные против католиков предрассудки. Это отношение отражало общественную философию, которая в полной мере проявилась в период 1960–1970-х гг. и зиждилась на мировоззрении, согласно которому правительство, власть, государство должны сохранять нейтралитет в вопросах морали и религии с тем, чтобы каждый индивидуум мог свободно выбирать себе концепцию хорошей жизни. Обе основные партии апеллируют к идее нейтралитета, но делают это по-разному. Говоря вообще, республиканцы взывают к этой идее в экономической политике, а демократы прилагают ее к социальным и культурным проблемам 9 . Республиканцы выступают против госу- дарственного вмешательства в функционирование свободного рынка на том основании, что индивидуумы должны свободно принимать экономические решения и тратить свои деньги так, как им нравится. А правительство, расходующее деньги налогоплательщиков или регу- лирующее экономическую активность в общественных целях, будет навязывать одобренное государством представление об общем благе, представление, которое разделяют не все. Снижение налогов лучше государственных расходов потому, что оно дает индивидуумам сво- боду самостоятельно решать, какие цели преследовать и как тратить собственные средства. Демократы отвергают представление о том, что свободные рынки нейтральны по отношению к целям, и выступают за более активное вмешательство государства в экономику. Но когда речь заходит о со- циальных и культурных вопросах, демократы тоже прибегают к языку нейтралитета. Государству, утверждают демократы, не следует в «за- конодательном порядке определять мораль» в сферах сексуального или репродуктивного поведения — потому что в таком случае оно станет на- вязывать одним людям моральные и религиозные убеждениях других людей. Вместо того чтобы ограничивать право на аборт и возможности реализации этого права (или ограничивать гомосексуальные связи), государству следует соблюдать нейтралитет в этих несущих моральный Глава 10. Справедливость и общее благо 289 заряд вопросах и позволить индивидуумам самостоятельно принимать решения по ним решения. Джон Роулз в опубликованной в 1971 г. книге A Theory of Justice («Теориясправедливости»)предложил вариант философской защи- ты либеральной трактовки нейтралитета, который напоминал речь Джон Кеннеди 10 . В 1980-х годах коммунитаристы-критики либераль- ной концепции нейтралитета поставили под вопрос представление о личности, которая делает свободный выбор и ничем не обременена (по-видимому, в основе теории Роулза лежит подобное представление об индивидууме). Коммунитаристы доказывали, что концепции общ- ности, сообщества и солидарности имеют намного большее значение и играют бо льшую роль, а также призывали к более активному вовлече- нию общественности в решение моральных и религиозных вопросов 11 В 1993 г. Роулз опубликовал книгу Political Liberalism («Политический либерализм»), в которой отчасти переформулировал свою теорию. Он признал, что в личной жизни у людей часто бывают «чувства при- вязанности и преданности, от которых, как они сами считают, они не отрекутся. Да и на самом деле люди не могут и не должны отказываться от таких личных, частных убеждений… Они могут считать просто немыслимым, чтобы их рассматривали не как носителей определен- ных религиозных, философских и нравственных убеждений или же в отрыве от некой привязанности и связанной с нею преданности» 12 В такой мере Роулз признаёт возможность существования прочно конституированных, обремененных моральными убеждениями и обя- зательствами личностей. Но Роулз настаивает, что привязанность и преданность не должны иметь отношения или влияния на идентич- ность, которой люди наделены как граждане. При обсуждении вопросов справедливости и прав людям следует отодвинуть свои нравственные и религиозные убеждения и рассуждать с позиций «политической кон- цепции личности», независимо от любых конкретных уз преданности, привязанности или концепций достойной, добропорядочной жизни 13 А почему людям не следует привносить свои моральные и религиоз- ные убеждения в политический дискурс по вопросам справедливости и прав? Почему нам надо отделять свою гражданскую сущность от сущности, которой мы обладаем в более широком понимании как 290 Справедливость нравственные личности? Роулз утверждает, что нам стоит делать это из уважения к преобладающему в современном мире «факту разумного плюрализма» в рассуждениях о достойной, добропорядочной жизни. В современных демократических обществах люди расходятся во мне- ниях относительно моральных и религиозных вопросов. Более того, эти разногласия обоснованны. «Нельзя ожидать, что сознательные лично- сти, обладающие всеми способностями разума, даже после свободной дискуссии в полном составе придут к одному и тому же заключению» 14 Согласно этому доводу, аргументы в пользу либерального нейтра- литета возникают из потребности в терпимости, которая существует в условиях моральных и религиозных разногласий. «С учетом всех обстоятельств решение вопроса о том, какие нравственные суждения истинны, — не дело политического либерализма», — пишет Роулз. Чтобы сохранять беспристрастность по отношению к конкурирующим моральным и религиозным доктринам, политический либерализм не «касается моральных проблем, в отношении которых между этими доктринами существуют разногласия» 15 Требование разделять нашу гражданскую идентичность, а так- же нравственные и религиозные убеждения означает, что, вступая в общественный дискурс о справедливости и правах, мы должны со- блюдать пределы либерального общественного мышления. Не только государство может не одобрять какую-то концепцию блага. Граждане тоже не могут даже привносить свои моральные и религиозные убеж- дения в публичные дебаты о справедливости и правах 16 Ибо, если они сделают это и их доводы возобладают, они фактически навяжут своим согражданам закон, основанный на конкретной моральной или религиозной доктрине. Как узнать, удовлетворяют ли наши политические доводы требова- ниям политического разума, который должным образом лишен всякой зависимости от моральных или религиозных взглядов? Здесь Роулз предлагает новый тест: «Чтобы проверить, следуем ли мы правилам ведения политических дискуссий, можно спросить, а как бы ударил по нам наш довод, если бы он был воплощен в решениях верховного суда?» 17 Роулз объясняет: это способ убедиться, что наши доводы нейтральны в том смысле, какой предписывает либеральное обще- Глава 10. Справедливость и общее благо 291 ственное сознание. «Разумеется, судьи не могут взывать ни к своей собственной морали, ни к идеалам и добродетелям нравственности вообще. Они должны рассматривать диктаты морали как не имеющие отношения к делу. Равным образом, судьи не могут взывать к своим или чужим религиозным или философским взглядам» 18 . Принимая участие в публичных дебатах, мы как граждане должны соблюдать сходную сдержанность. Нам, как и членам Верховного суда, следует отодвинуть в сторону свои моральные и религиозные убеждения и ограничиться доводами, которые, как можно обоснованно ожидать, приемлемы для всех граждан. Это идеал либеральной нейтральности, к которой обращался Джон Кеннеди и которую отверг Барак Обама. С 60-х и до конца 80-х гг. ХХ в. демократы «дрейфовали» к идеалу нейтральности и по большей части исключали моральные и религиозные доводы из своего политическо- го дискурса. Но были и определенные примечательные исключения. Отстаивая гражданские права, Мартин Лютер Кинг-мл. обращался к нравственным и религиозным аргументам; движение против войны во Вьетнаме черпало энергию в моральном и религиозном дискурсе, а Роберт Фрэнсис Кеннеди, в 1968 г. добивавшийся выдвижения своей кандидатуры на пост президента от демократов, пытался призвать нацию к более строгим, более требовательным нравственным и гражданским идеалам. Но к 70-м гг. ХХ в. либералы восприняли язык нейтральности и выбора, уступив моральный и религиозный дискурс нарождавшимся христианским правым. После избрания Рональда Рейгана, а именно с 1980 г., христиан- ские консерваторы приобрели значительное влияние в политике республиканской партии. «Моральное большинство» Джерри Фалу- элла и «Христианская коалиция» Пата Робертсона стремились «одеть обнаженное общественное пространство» 19 и бороться с тем, что они считали характерной для американской жизни снисходительностью к нравственной распущенности. Религиозные фундаменталисты вы- ступали за введение обязательной молитвы в школах, за проведение в общественных местах религиозных мероприятий и за введение юридических ограничений порнографии, абортов и гомосексуализма. Со своей стороны, либералы выступали против этих мер, не оспаривая 292 Справедливость нравственные суждения в каждом конкретном случае и вместо этого доказывая, что моральным и религиозным оценкам в политике нет места. Такая модель аргументации хорошо послужила консервативным христианам и сделала либерализм «плохим» словом. В 1990-х гг. и в начале 2000-х либералы стали утверждать, хотя и в несколько оборонительной манере, что они тоже выступают за «ценности», под которыми либералы обычно разумели идеалы терпимости, справед- ливости и свободы выбора. (В неловкой попытке добиться отклика у избирателей кандидат от демократов на президентских выборах 2008 г. Джон Керри в речи по случаю своего выдвижения в кандида- ты конвентом демократической партии употребил слово «ценность», в единственном и множественном числе, 32 раза.) Но эти ценности ассоциировались с либеральной нейтральностью и ограниченностью либерального общественного сознания. Они не были связаны с острой тоской, которую испытывали американцы нелиберальных воззрений, и не отвечали на запрос общественной жизни, стремившейся к об- ретению большего значения и смысла 20 В отличие от других демократов, Барак Обама понял эту тоску и придал ей политическое звучание. Это выделило политику Обамы из либерализма того времени. Ключом к его красноречию оказалось не просто умение искусно играть словами, но и то, что его политический язык был проникнут нравственным и духовным содержанием, которое выходило за пределы либеральной нейтральности. «Кажется, ежедневно тысячи американцев совершают обыч- ный круг своей жизни — завозят детей в школы, едут на ра- боту, стрелой мчатся на деловые встречи, делают покупки в торговых центрах, пытаются соблюдать свои диеты — и на- чинают осознавать, что в их жизни чего-то не хватает. Они решают, что их работы, их собственности, их развлечений, их явной занятости недостаточно. Они хотят почувствовать цель, некую нарративную дугу, охватывающую и описывающую их жизнь… Если мы по-настоящему надеемся сказать людям, где они находятся, если мы хотим передать свои надежды и цен- ности образом, который соответствует мышлению людей, тогда мы как прогрессисты не можем отказываться от сферы религиозного дискурса» 21 Глава 10. Справедливость и общее благо 293 Заявление Обамы о том, что прогрессистам следует воспринять дружественную религию, более широкую форму общественного со- знания, отражает здравое политическое наитие. Это также и хорошая политическая философия. Попытка отключить доводы, касающиеся справедливости и прав, от доводов, касающихся хорошей жизни, ошибочна по двум причинам. Во-первых, не всегда возможно решать вопросы справедливости и прав, не разрешая более фундаментальные моральные вопросы. Во-вторых, даже в тех случаях, когда это возможно, такой подход может быть нежелательным. Дебаты об абортах и стволовых клетках Рассмотрим два известных политических вопроса, которые нельзя раз- решить, не заняв позиции в моральном и религиозном споре, лежащем в их основе. Я говорю об аборте и исследованиях стволовых клеток эмбрионов. Некоторые люди считают, что аборты следует запретить потому, что аборт приводит к убийству невинной жизни. Другие не со- гласны с противниками абортов и утверждают, что закону не следует становиться на чью-либо сторону в моральном и теологическом споре о том, когда начинается человеческая жизнь. Такие люди утверждают, что поскольку моральный статус развивающегося эмбриона — вопрос, несущий огромный моральный и религиозный заряд, государству сле- дует соблюдать нейтралитет и разрешить женщинам самим решать, прерывать беременность или нет. Эта вторая позиция отражает знакомый либеральный довод в пользу права на аборт. Сторонники этой позиции утверждают, что решают вопрос об абортах на основании нейтральности и свободы выбора, не вступая в моральные и религиозные споры. Но такой довод нельзя при- знать удачным. Потому что, если развивающийся плод в нравственном плане равнозначен ребенку, тогда аборт в моральном отношении равно- силен детоубийству. А очень немногие станут настаивать на том, что государству следует разрешить родителям по собственному усмотре- нию решать, убивать им своих детей или нет. Таким образом, позиция сторонников «свободного права» в дебатах об абортах в действительно- сти не является нейтральной в отношении более глубокого морального 294 Справедливость и теологического вопроса. Позиция сторонников «свободного выбора» по умолчанию основывается на предположении, что учение католиче- ской церкви о моральном статусе эмбриона (а католическая церковь утверждает, что с момента зачатия эмбрион — личность) ложно. Признание выдвинутого католической церковью положения не оз- начает поддержки запрета абортов, но подчеркивает признание того, что нейтральность и свобода выбора — недостаточные основания для подтверждения права на аборт. Люди, которые станут отстаивать право женщин самостоятельно решать, прерывать ли беременность, должны как-то ответить на довод о том, что развивающийся плод равнозначен личности, и попытаться показать, почему этот довод ошибочен. Недо- статочно сказать, что закону следует быть нейтральным в вопросах морали и религии. Вопрос разрешения абортов нейтрален не более чем вопрос их запрещения. Обе позиции предполагают определенный ответ на более глубокое моральное и религиозное противоречие. То же следует сказать и о дебатах, идущих вокруг исследований стволовых клеток. Люди, желающие запретить исследования эмбрио- нальных стволовых клеток, доказывают, что, каковы бы ни были обе- щания медицины, исследования, сопровождающиеся уничтожением человеческих эмбрионов, морально недопустимы. Многие сторонники этого взгляда верят в то, что человеческая личность возникает в момент зачатия, а потому уничтожение плода даже на ранней стадии развития в моральном плане равнозначно убийству ребенка. Сторонники исследований стволовых клеток эмбрионов в ответ указывают на выгоды, которые могут принести эти исследования меди- цине, в том числе для лечения таких заболеваний, как диабет, болезнь Паркинсона, и травм спинного мозга. К тому же сторонники исследо- ваний эмбриональных стволовых клеток утверждают, что религии или идеологии не следует вмешиваться в науку, а людям, выдвигающим религиозные возражения, не следует разрешать навязывать взгляды через законы, которые запрещали бы научные исследования. Впрочем, как и в дебатах вокруг абортов, невозможно приводить доводы в пользу разрешения изучения стволовых клеток эмбрионов, не заняв позицию в нравственных и религиозных спорах о том, с какого момента человек становится личностью. Если плод на самых ранних Глава 10. Справедливость и общее благо 295 стадиях развития в моральном отношении равен личности, тогда про- тивники исследований эмбриональных стволовых клеток в известной мере правы: даже многообещающие медицинские исследования не могут служить оправданием расчленения человеческой личности. Немногие люди станут говорить, что возможность забирать органы у пятилетних детей ради продолжения исследований, спасающих жизнь, следует закрепить в законодательстве. Таким образом, доводы в пользу разрешения исследований эмбриональных стволовых клеток не являются нейтральными в плане моральных и религиозных споров о том, с какого все-таки момента человек становится личностью. Эти до- воды предполагают ответ на такие споры. И он звучит так: до внедрения зародыша в слизистую оболочку матки эмбрион, который уничтожают в процессе исследования стволовых клеток, еще не является человеком. В дебатах об абортах и исследованиях, проводимых на эмбрио- нальных стволовых клетках, юридический вопрос нельзя решить, не занимая той или иной позиции, лежащей в основе моральных и рели- гиозных вопросов. В обоих случаях нейтральность невозможна потому, что суть состоит в том, приводят ли деяния, о которых идет спор, к ли- шению человека жизни. Разумеется, большинство моральных и поли- тических разногласий не связано с вопросами жизни и смерти. Таким образом, сторонники либеральной нейтральности могут отвечать, что споры об абортах и изучении стволовых клеток — особые случаи. За исключением ситуаций, связянных с определением человеческой личности, мы можем разрешать споры и разногласия в отношении справедливости и прав, не занимая какой-то позиции относительно нравственности и религии. Браки между представителями одного пола Однако на самом деле это не так. Рассмотрим дебаты, которые ведут вокруг заключения браков между представителями одного пола. Мо- жете ли вы решить, должно ли государство признавать такие браки, не вступая в моральные и религиозные контроверзы относительно цели брака и морального статуса гомосексуальности? Некоторые скажут «да» и станут приводить доводы в пользу однополых браков, которые 296 Справедливость строятся на либеральных основаниях, устраняющих субъективность оценок. Сторонники однополых браков скажут: независимо от того, одобряет или осуждает человек отношения между гомосексуалистами и лесбиянками, индивидуумы должны свободно выбирать себе су- пругов. Разрешение вступления в брак представителям разных полов и запрещение однополых браков — дискриминация гомосексуалистов и лесбиянок, отказывающая людям нетрадиционной сексуальной ори- ентации в равенстве перед законом. Если этот довод — основание, достаточное для того, чтобы госу- дарство признало однополые браки, тогда вопрос может быть решен в рамках либерального общественного мышления, которое не прибе- гает к противоречащим друг другу концепциям цели брачного союза и благ, предоставляемых таким союзом людям, вступающим в брак. Но доводы в пользу однополых браков нельзя привести на объективных основаниях, поскольку аргументы зависят от определенной концепции предназначения, смысла, цели брака. Как напоминает нам Аристотель, спорить о целях общественных институтов все равно, что спорить о добродетелях, которые эти институты одобряют и вознаграждают. Дебаты об однополых браках в основе своей являются спорами о том, заслуживают ли союзы между гомосексуалистами и лесбиянками ува- жения и признания, которыми в нашем обществе пользуются браки, одобряемые и разрешаемые государством. Так что от фундаменталь- ного морального вопроса уйти не удается. Чтобы понять, почему не удается уйти, важно иметь в виду, что госу- дарство может проводить в отношении браков не две, а три политики. Государство может: 1) проводить традиционную политику и признавать только браки между мужчинами и женщинами; 2) последовать примеру нескольких штатов и признавать браки, заключаемые между представителями одного пола, так как оно признаёт браки между мужчинами и женщинами; 3) отказаться признавать любые браки и предоставить эту роль частным ассоциациям. В дополнение к законам о браке государство может принять законы о гражданском союзе или домашнем партнерстве. Такие законы дадут |