Книга первая Сильви и Бруно Глава 1 Долой хлеб! Даешь налоги!
 Скачать 1.81 Mb.
|
Глава 22Банкет Как говорят, утро вечера мудренее. Утром я чувствовал себя намного лучше. Моя печаль о друге просветлела и смягчилась, как и все вокруг. Я не хотел беспокоить Леди Мюриэл и ее отца. Я только вышел на прогулку и вернулся домой, когда солнце подало знак лучом, что день на исходе. Возвращаясь, я проходил мимо дома старика, чье лицо напоминало мне о Леди Мюриэл, и не выдержал: зашел посмотреть, жив ли он. Старик сидел на веранде – так же, как тогда, в Фейфилде. Как будто это было вчера… – Добрый вечер, – сказал я. – Добрый вечер, – ответил он бодро. – Присаживайтесь. Я сел на скамью: – Рад вас видеть в добром здравии. В прошлый раз я так же вот случайно проходил мимо, когда Леди Мюриэл уезжала. Что, навещает она вас? – Д-да… – ответил старик. – Она не забывает меня. Я не совсем еще забыл ее милое лицо. Помню, как она пришла после того, как мы встретились на станции. Она сказала, что пришла загладить вину. Милое дитя! Подумать только: загладить вину! – Какую же? – удивился я. – Что она могла совершить такого? – Мы ожидали поезда. Я сидел на скамейке. Но ко мне подошел смотритель и велел уступить место Леди Мюриэл. – Да, я помню тот день – сказал я. – Помните? Она попросила прощения у меня. Вы подумайте – такая юная леди – у такого старого гриба… Да, она частенько бывала тут со мной… И часто здесь сиживала – прямо ангел. Она ворковала: «Ах, ваша бедная Мини уже не с вами. Прошу прощения». Мини – это моя внучка, сэр. Она умерла два месяца назад, нет, уже три. Она была хорошая девочка, красивая девочка и добрая… Мне жизнь не в жизнь без нее! Он закрыл лицо руками и зарыдал. Я сидел рядом, собираясь с мыслями… – Она мне говорит: «Расскажите мне об этой вашей Минни. Например, она готовила чай?». «Да, – говорю. Она это делала». Тогда леди заварила мне чай. А потом спрашивает: «А трубку она разжигала?». «Да, – говорю, – разжигала». Ну, и она разожгла мне трубочку. А потом плакала вместе со мной. Мы немного помолчали. Потом старик продолжал: – И вот я курил трубку, она плакала – прямо сущий ангел. Я уж было подумал: может, это вернулась моя Минни? Присмотрелся – нет, не вернулась. Потом она собралась уходить. Я спросил: «Вы пожмете мне руку?». Она сказала: «Извините, нет». О, как это было деликатно с ее стороны! Я остолбенел от такого проявления деликатности. – Вы думаете, что она закочевряжилась, потому что я ей не ровня? – спросил старик, будто угадав мои мысли. – А вот и нет, совсем даже не закочевряжилась. Она сказала: «Я теперь вам буду вместо вашей Минни. Ведь она вам не пожимала руку? И я не буду». Сущий ангел! И старик зарыдал от полноты чувств: – Господь ее благослови. Я пожал ему руку и удалился. Устроившись перед своим одиноким домашним очагом, я попытался вызвать в памяти удивительные видения прошлой ночи, прежде всего лицо Профессора. «Ему подошло бы красное и черное, – подумал я. – После такого события он покраснеет от смущения, а лицо его будет покрыто черными пятнами». Это лицо – и красное, и черное – возникло незамедлительно. – Как вы могли догадаться, опыт закончился взрывом из-за неверной комбинации компонентов. Но ничего, сейчас мы это повторим. – О нет! Не затрудняйте себя! – завопил хор голосов. – Лучше пойдем на банкет. Тем более что всё готово. И мы пошли. За столом Профессор продолжил: – Я всегда придерживался принципа, что к трапезе не нужно готовиться заблаговременно. Лучше вообще не знать, что тебе придется есть. И в этом большое преимущество званых обедов… Кстати, а где Старый Профессор? Почему не нашлось места для него? Тут вошел Старый Профессор, читая огромную книгу, которую он почти прижимал к лицу (он прямо-таки въелся в нее глазами). По дороге он поскользнулся и плюхнулся на пол посреди залы. – О, какая жалость! – воскликнул жалостливый Профессор и помог коллеге подняться. – Этого не произошло бы, если бы я не вошел сюда, – заметил Старый Профессор. – Вывод: лучше было вообще не двигаться. Просто Профессор был потрясен: – Лучше ничего, чем такое. И добавил, обращаясь к Бруно: – По крайней мере, вы согласны, что лучше совсем ничего, чем оказаться не в своей тарелке? Бруно серьезно ответил: – В моей тарелке ничево не оказалось! Но я не думаю, что это лучше. – Да? – удивился Профессор. Он надел очки, дабы убедиться в справедливости сказанного. Потом приветливо улыбнулся Бруно и спросил: – Неужели вы, молодой человек, хотели бы ее наполнить всем, чем угодно? – Еще бы! – признался Бруно. – Конечно, чем угодно, – и всем! Первое дело – плум-пудинг. – Бруно! – укоризненно прошептала Сильви. – Это неприлично: его же еще не принесли. Может, и вообще не принесут… – Может, и не принесут, – согласился Бруно. – Если им не напомнить. Сильви не стала с этим спорить. Тем временем нашелся стул для Старого Профессора. Ученого усадили между Императрицей и Сильви. Девочка нашла это соседство не самым интересным, зато она избавилась от необходимости сидеть рядом с первой леди. Но Сильви не могла вспомнить, чтобы он произнес хотя бы слово за все время банкета. Впрочем, она и сама опасалась, что он ее спросит о чем-то, требующем более пространного ответа, чем «Да, сэр». Тогда бы их диалог уж точно закончился, а так он и не начинался. Последнее замечание сделал Бруно и торжественно добавил, что он сам нашел бы, о чем разговаривать с Профессором, – например, загадал бы ему три загадки: – Во-первых, я бы спросил: «Сколько пенни в двух шиллингах?». Во-вторых… – Это не загадка! – прервала его Сильви. – А вот и загадка! – возразил Бруно. – Для меня это полная загадка. В это время официант подал ему какой-то деликатес, отчего Бруно моментально забыл о плум-пудинге. А Профессор продолжал: – Второе преимущество званых обедов заключается в том, что на них вы можете лучше узнать своих друзей. Хотите узнать человека – предложите ему что-нибудь съесть. На нем можно ставить опыты, как на мыши. – Я знал одного Кота, который любил мышей, – задумчиво сказал Бруно и наклонился, чтобы погладить одного жирного котяру, обосновавшегося под столом. – Он их любил в хорошем смысле. А вы чево подумали? (После этого замечания мы вообще не знали, что и думать.) – Этот кот хотел не столько есть, сколько пить. Тоже в хорошем смысле. Сильви, дай-ка мне твое блюдце, мы туда нальем молока. – Почему в мое? – возмутилась Сильви. – У тебя есть свое, туда и наливай. – У тебя оно больше, – объявил Бруно. – Это же так понятно. Сильви это не убедило. Но она не могла отказать брату и отдала блюдце, в которое он тут же налил молока, поставил под стол и лишь тогда успокоился. – Вы не находите, что становится жарко? – спросил Профессор у Сильви. – Интересно, если наполнить камин кубиками льда – в комнате станет прохладно? Чтобы согреться зимой, в камин кладут уголь, так почему бы летом не проделать аналогичную процедуру со льдом – для прохлады? Несмотря на жару, Сильви содрогнулась от такой идеи. – На улице очень холодно, – сказала она. – У меня сегодня даже ноги мерзнут... почему-то. – По вине сапожника, разумеется! – весело откликнулся Профессор. – Сколько раз я ему объяснял, что под самой подошвой нужно ставить железные подковки, чтобы сохранять тепло. Но ему хоть кол на голове теши. А ведь как просто: такая малость – а ноги не мерзнут. – Зимой я всегда разогреваю чернила, – сказал Старый Профессор. – Почему люди не догадываются так делать? Это так просто. – Да, очень просто, – сказала вежливо Сильви. – Коту хватило половины? – этот вопрос она обратила к Бруно, который возвратил ей наполовину пустое блюдце. Но Бруно как будто не расслышал вопроса. – Кто-то хочет войти и скребется в дверь, – сказал он. – Пойду посмотрю. – Ну, и кто пришел? – спросила Сильви, когда он вернулся. – Мышь, – ответил Бруно. – Только она увидела Кота и сказала, что зайдет как-нибудь в другой раз. А я сказал, что не нужно бояться: Кот очень любит Мышей – в хорошем смысле. Но она сказала, что у нее важное дело. Она завтра пришлет телеграмму. И просила передать привет Коту. – Какой жирный Кот! – заметил Лорд-Канцлер, наклоняясь к Профессору, обращаясь к его маленькому соседу. – Просто поразительно! – Нужно закончить ужин, – сказал смущенный Профессор. – Я надеюсь, вам понравился ужин – в том виде, в каком он есть. И что вы не возражаете против жары – в том виде, в каком ее нет. Он сказал что-то настолько умное, что я ничего не понял. Впрочем, и Старый Профессор понял не больше. – Простите, что значит: в том виде, в каком ее нет? – сварливо спросил он. – Я имею в виду, что мы не возражали бы, если бы она не была такой сильной, – ответил Профессор. – Но тогда это была бы не жара, – любезно заметил Старый Профессор. – Вы могли бы подобрать другое слово. – Да, я выбрал не лучшую номинацию, – согласился он. – Хотя не всё ли равно? Что мы вкладываем в слово, то оно и означает. Затем он спросил Бруно: – Кстати, какой хороший смысл вы вкладываете в утверждение, что этот Кот любит Мышей? Наверное, это животное, единственное в своем роде. – Так оно и есть, – согласился Бруно, пристально взглянув на Кота и убедившись, что животных не двое. – В мужском роде число единственное. Или наоборот? – Наоборот. Но в каком смысле он любит Мышей? – В том смысле, что он играет с ними, чтобы их развлечь. – А может, он хочет развлечь себя, а не Мышей? – усомнился Старый Профессор. – Может, он играет с ними, прежде чем их съесть? – Ужасно, если бы это было так, – сказал Бруно, с такой уверенностью, что стало ясно: для него этот вопрос решен. – Впрочем, никто не застрахован от несчастных случаев. Кот всё объяснил мне, пока пил молоко. Он сказал: «Я учу Мышей новым играм. Мыши их обожают». И добавил: «Иногда, конечно, происходят несчастные случаи – бедные Мыши сами виноваты». Он так сказал... – Если бы ему было так жалко бедных Мышей, – сказала Сильви презрительно и довольно категорично, – он не кушал бы Мышей, после того как с ними произошли несчастные случаи. Однако этот моральный вопрос не был исчерпан. Бруно, опуская, как лишнее, свое участие в диалоге (что на него было не очень похоже), изложил нам позицию Кота. Последний сказал: «Покойные Мыши никогда не возражали против того, чтобы их съели». Он еще добавил: «Нет никакого проку, если погибают добрые Мыши». И еще он сказал: «Я предпочел бы, чтобы они были плохими, и тогда бы я мог их съесть с пользой для общества». И еще… – И когда это он успел сказать так много? – возмутилась Сильви. – О, ты не знаете, как говорят Коты! – снисходительно возразил Бруно. – Коты говорят ужасно быстро. А вот похудеть за минуту он бы действительно не смог. – И поэтому вы не дали ему допить молоко? – предположил Лорд-Канцлер. – Нет, – сказал Бруно, – была причина поважнее. Я забрал блюдце, потому что он был недоволен. – Вы полагаете? – удивился Лорд-Канцлер. – Что заставило вас подумать, что он недоволен? – Потому что он фырчал во всю глотку. – О, Бруно! – воскликнула Сильвия. – А может, он мурлыкал? Коты показывают таким образом, что они очень довольны. Бруно посмотрел на нее с сомнением. – Не думаю, – усомнился он. – Если бы я был чем-то доволен, я бы ни за что не стал издавать таких ужасных звуков. – Ну, ты вообще уникум, – пробормотал про себя Лорд-Канцлер, но Бруно его услышал. – А что это такое – уникум? – шепотом спросил он у Сильви. – Это значит, что ты один, – так же шепотом ответила Сильви. – Что таких, как ты, не двое и не трое. – И очень хорошо, – сказал Бруно с большим облегчением. Я бы очень расстроился, если бы растроился. Может, остальные двое мальчишек не стали бы играть со мной. – Это почему же? – поинтересовался Старый Профессор, внезапно очнувшись от забытья. – Потому, что заснули бы? – Как бы они заснули, если бы я не спал? – ехидно спросил Бруно. – А почему бы нет? – спросил Старый Профессор. – Мальчики не засыпают все одновременно. И эти мальчики... – о которых вы говорите – чем они хуже? – Вот именно, – подмигнул детям просто Профессор. – Не хуже, но это же часть меня самого! – торжественно воскликнул Бруно. – Если предположить, что я был бы двумя-тремя мальчишками сразу. Старый Профессор вздохнул и вновь погрузился в сон. Но внезапно он вновь очнулся и обратился к Профессору. – Сейчас нам больше делать нечего, не так ли? |