Гаман-Голутвина. Книга рассчитана на специалистовполитологов и всех, кто интересуется политикой и историей России. Isbn 5870470552

• Название: Книга рассчитана на специалистовполитологов и всех, кто интересуется политикой и историей России. Isbn 5870470552
• Анкор: Гаман-Голутвина.doc
• Дата: 19.01.2018
• Размер: 2.11 Mb.
• Имя файла: Гаман-Голутвина.doc
• Тип: Книга; #14514
• страница: 6 из 26

ГЛАВА II ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЭЛИТЫ И

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО. ЗАРОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ

Российское боярство как исторически первый тип правящего класса в условиях ранних форм российской государственности

Характер политического развития (и соответственно, модели элитообразования) российского государства во многом определялся его задачами, важнейшими из которых были освоение огромной терри­тории — "собирание земель", обеспечение независимости и развития государства. Динамика освоения территории в процессе создания бу­дущей империи была беспрецедентной. Так, в начальный период фор­мирования Московского государства его территория выросла более чем в шесть раз; чуть позже — со времени вступления Ивана Грозно­го на престол в 1533 г. и до конца XVI в. — Московское царство еще удвоилось в размере. К середине XVII в. российское государство было самым большим государством в мире, территория которого увеличива­лась темпами, не имевшими себе равных в истории. Только в период между серединой XVI в. и концом XVII в. Москва приобретала в сред­нем по 35 тыс. кв. км. (площадь современной Голландии) в год в тече­ние 150 лет подряд. К началу XVII в. Московское государство равня­лось по площади всей остальной Европе, а освоенная в первой поло­вине XVII в. Сибирь по масштабу вдвое превышала площадь Европы (190. С. 113—114). К середине XVIII в. территория России по сравне­нию с Московским княжеством начала правления Ивана III увеличи­лась более чем в 50 раз, составив шестую часть обитаемой суши. Тем самым Российская империя вышла по масштабу территории на второе место после Британской империи.

Однако это беспрецедентное историческое движение осуществ­лялось в крайне неблагоприятных природно-климатических, демогра­фических (низкая плотность населения) и внешнеполитических (пер­манентные внешние агрессии) условиях, что обусловило дефицит зна­чимых для развития ресурсов (прежде всего финансовых). Не случай-

73

но для описания этого исторического движения С. Соловьев употреб­лял характеристики "бедный народ", "бедная страна", "бедное госу­дарство" (245. С. 429,628).

Подобные параметры исторического движения предопределили формирование мобилизационного типа развития в качестве инстру­мента разрешения противоречия между задачами государства и его возможностями. Субъектом разрешения этого противоречия была при­звана стать соответствующая потребностям мобилизационного разви­тия модель элитообразования. Способом обеспечения эффективности правящего класса в условиях мобилизационного развития стал слу­жебный принцип элитного рекрутирования.

Исторически первой формой рекрутируемой по принципу служ­бы властной элиты российского общества стало боярство.¹ Именно бо­ярство выполняло управленческие функции в период Киевской Руси, "удельные века" и в Московском государстве. Анализ процессов эли­тообразования этого периода подтверждает тезис о предопределеннос- ти модели элитообразования спецификой типа развития социума.

Киевский период характеризовался двойственностью детерминант социальной дифференциации: с одной стороны, необходимость обороны от внешних опасностей (территория государства постоянно подвергалась агрессиям: с юго-востока со стороны хазар; с юга — пе­ченегов; с севера — варягов; с запада — венгров, литовцев, поляков) предопределила необходимость жесткой политической системы, что обусловило преимущественное положение в обществе высшего слоя дружины во главе с князем. С другой стороны, доминирующая роль! внешней торговли в структуре хозяйства Киевской Руси ("Русская правда" есть по преимуществу уложение о капитале" (100, кн. 1. С. 218) диктовала необходимость экономико-центричного типа организа­ции. Применительно к процессам элитообразования это находило от­ражение в притязаниях торгово-промышленной знати на политичес­кий приоритет, а также дисперсности власти, выражающейся в очеред­ном порядке правления: киевская земля выступала в качестве объекта

¹ Понятие боярства в литературе употребляется в узком и широком смысле слова. В узком смысле боярин — это высший чин члена Бояр­ской думы; в широком, более употребительном, боярство составляло высший слой служилого класса со времен Киевской Руси. Мы употреб­ляем это понятие во втором его значении.

74

общего владения всего княжеского рода, отдельные представители ко­торого (при всех противоречиях очередного порядка) обладали в прин­ципе равными правами на занятие великокняжеского стола. Таким об­разом, Киевская Русь была по существу аристократической республи­кой. "Великий князь был par excellence купцом, и княжество его явля­лось по сути дела коммерческим предприятием, составленным из сла­бо связанных между собой городов" (190. С. 48). Преимущественное положение в организации торговли высшего слоя дружины определя­ло двойное — "военно-промышленное происхождение" политически главенствующего слоя киевского общества (98. С. 43): "составляя во­енно-правительственный класс, княжеская дружина в то же время ос­тавалась еще во главе русского купечества, из которого выделилась, принимала деятельное участие в заморской торговле" (100, кн. I. С. 143). Таким образом, "Русская правда" была уставом торгового дома, поддерживаемого вооруженным путем (247. С. 264). При этом в осно­ве имущественного благосостояния правящего слоя лежала экономи­ческая и юридическая дискриминация внеэлитных слоев населения, в которых аристократический порядок не имел опоры.

Но эта система — внутренне неустойчивая как любая дисперс­но организованная система власти — могла функционировать лишь в условиях внешнеполитической стабильности; в условиях же превыше­ния внешними угрозами критических пороговых значений дисперсно организованная система власти неминуемо должна была рухнуть, бу­дучи не в состоянии противостоять массированной агрессии. Киевская государственность рухнула в результате эффекта резонанса внутрен­ней и внешней нестабильности: внутренней как следствие внутриэлит­ной борьбы — постоянных распрей между князьями-родичами за пра­во первенства в занятии княжеских столов, приведших в конечном ито­ге к падению государства, — и внешней нестабильности (нашествия степи): "Киев упал не вследствие одного татарского разгрома, упадок его начался гораздо прежде татар" (241. С. 189); Киевскую Русь "раз­била, разумеется, не степь. Степь только добила государственность, начинавшую распадаться изнутри" (247. С. 265).

Удельный период, в течение которого основанием социальной дифференциации выступал хозяйственный договор свободного лица с удельным князем, характеризовался доминирующим значением хозяй­ственного права. Последнее находит выражение в двух следствиях: О основой политических прав князя является его хозяйственная роль как

75

устроителя новых земель на северо-востоке Руси; существенная пере­мена, произошедшая в характере верховной власти, состояла "в исчез­новении политического подданства и в замене его временной зависи­мостью, основанной на частной гражданской сделке" (98. С. 78); 2] служилый класс, включавший две категории — бояр и слуг вольных (дворян), постепенно становится землевладельцем (служилое земле­владение существовало и в киевский период, однако тогда его значение было ограниченным). Причем в землевладении служилый класс видит альтернативный службе князю и независимый от капризов последнего источник обеспечения: в этот период служба и землевладение не увя­заны — неся службу в одном уделе, служилый человек мог иметь зе­мельный надел в другом; покидая службу, служилый человек мог оста­вить за собой земельный надел и обладал правом свободного ухода со* службы (вплоть до поступления на службу иностранному государст­ву). Р. Пайпс уподобляет положение бояр удельного периода положе­нию гражданина современного западного государства, "который пла­тит налог на недвижимость местным властям или государству, где вла­деет собственностью, однако имеет законное право проживать и рабо­тать, где хочет" (190. С. 69).

Именно стремление служилого боярства к приобретению зе­мельных наделов в качестве альтернативного службе источника дохо­да, не зависящего от прихотей служебной удачи, со временем превра­тило боярство из служилого класса в землевладельческую аристокра­тию, что впоследствии сыграло роковую роль в его судьбе.

Доминирующее значение хозяйственных оснований в системе политических отношений этого периода определило особенности мо-дели элитообразования, в основе которой был договор свободного ли­ца с князем, выступавшим в качестве хозяина земли в экономико-юри­дическом смысле. На наш взгляд, это обусловлено тем, что удельный" период был больше периодом накопления сил — материальных и ду­ховных — для последующего роста, чем периодом развития. Русские историки справедливо констатировали, что "удельные века" были пе­риодом упадка Земского сознания и земского чувства князей, матери­ального и духовного обеднения, оскудения, упадка и измельчания ин­тересов (см. напр.: 100, кн. 1. С. 314).

Особняком стоит развитие в удельный период вольных город­ских общин Новгорода Великого и Пскова, представлявших редкий в российской истории пример характерного для Европы экономико-цен-

76

тричного типа социальной организации: "По существу...в Новгород прорвались феодальные понятия европейского Запада" (247. С. 305). Вспомним, что В. Ключевский уподоблял этот тип организации акци­онерному обществу; эту же метафору использовал И.Солоневич: "Нов­город был построен более или менее по ганзейскому типу: государст­во, как торговый дом. Правительство, как правление акционерного об­щества. И самые богатые люди страны — как акционеры, избирающие с в о е правление, для защиты своих интересов, а никак не интересов тех рабочих, которые заняты на их предприятиях." (247. С. 264). В ус­ловиях государства-акционерного общества в качестве правящей эли­ты выступает торгово-промышленная олигархия: "Сложившийся в Новгороде порядок правления во всех своих главных чертах напоми­нал форму, известную из истории средневековых городов-государств Западной Европы. Большая часть богатства находилась в руках не кня­зей, а сильных торговых и земледельческих фамилий" (190. С. 55—56). Прецедент экономико-центричной организации в Новгороде — исключение, в полной мере подтверждающее правило. Причины гос­подства подобного типа организации и соответствующей ей "олигар­хической" модели элитообразования обусловлены принципиальным отличием условий развития Новгорода — исключительно благоприят­ных с точки зрения географии и политики — от остальных русских зе­мель. С. Соловьев писал, что главные торговые города древней Руси — Новгород, Киев, Смоленск, Полоцк — обязаны были своею торговлею и своим богатством природному положению и удобству водных путей сообщения (241. С. 189). Однако в отличие от иных городов, в частно­сти, от Киева (который после татарского опустошения в XIII в. уже не смог подняться), Новгорода татарская агрессия практически не косну­лась. Более того, собственная выгода толкала татар на поддержку рус­ской торговли, так что новгородцы имели обеспечивавшую их торгов­лю ханскую грамоту. Со всей определенностью о причинах, обусло­вивших возможность экономико-центричного характера новгородской организации, писал Ключевский, констатируя в качестве ее предпосы­лок исключительно благоприятные внутренние и внешние условия развития. В качестве первых он отмечал выгодное с точки зрения орга­низации торговли географическое положение Новгорода (его близость к большим торговым путям); относительную удаленность от полити­ческого центра (что освобождало далекий северо-западный край от его непосредственного давления); с точки зрения внешнеполитической,

77

период новгородской вольницы мог состояться благодаря относитель­ной слабости внешних угроз. "Ни в каком другом краю древней Pycи не встретим такого счастливого подбора условий, благоприятных для широкого развития политической жизни" (100, кн. 1. С. 415).

Новгород был типичной аристократической или, как писал Н.Костомаров, купеческой республикой (115. С. 140): с преобладанием центробежных сил над центростремительными и дисперсно организо­ванной политической элитой, представлявшей собой партии — фами­лии — торговые дома, в основе консолидации которых лежали эконо­мические интересы. В этих условиях вече было послушным орудием совета господ как органа согласования интересов различных партий, стоявших за решениями вече. Процесс формирования высшего управ­ленческого слоя носил закрытый аристократический характер "с при­знаками замкнутой правительственной олигархии" (100, кн. 1. С. 406) и полностью определялся позицией немногих богатейших семей. В ос­нову социальной иерархии был положен имущественный ценз, что служило причиной глубокой социальной и земской розни и дало осно­вание Ключевскому для определения сущности политической органи­зации Новгорода как "поддельной, фиктивной демократии" (100, кн.1. С. 414). Аналогичным образом характеризует Новгород Р. Пайпс: "Ре­шающая власть на вече находилась в руках новгородских бояр, патри­циата, ведущего свое происхождение от старой дружины и состоящего из сорока виднейших фамилий...Эти фамилии монополизировали все высокие должности и в немалой степени определяли характер прини­маемых на вече решений. Независимость их не знала себе подобия ни в одном русском городе, ни тогда, ни после" (190. С. 56—57). В осно­ве внутриполитических конфликтов в Новгороде лежали экономичес­кие причины, а политическая власть по существу была инструментом реализации экономических интересов: "Князь нужен был Новгороду не только для внешней обороны, но и для расширения и обеспечения торговых оборотов...борьба княжеских партий...была собственно борь­бой новгородских торговых домов, соперничавших друг с другом" (100, кн. 1.С. 405).

Подобный тип политической организации — экономико-ориен­тированный, гибкий, идеально соответствующий задачам его создате­лей — экономически сильных партий, — мог выполнять возложенные на него функции исключительно в условиях мира. Однако этот тип ор­ганизации был обречен на поражение в противостоянии с жестко-мо-

78

билизационным типом политической организации, каким выступила Москва в ходе почти полуторавековой борьбы с Новгородом в процес­се создания централизованного государства. В ситуации такого проти­востояния качества, обеспечивающие успех в ходе торга, предопреде­ляют фиаско в противостоянии военном: "В Новгороде, как часто бы­вало в купеческой республике, было очень велико число тех, которые личную выгоду предпочитали всему на свете и подчиняли ей патрио­тические побуждения" (115. С. 140). Торговая республика была слабой в военном отношении: купцы — плохие воины. В подобном противо­стоянии не помогало даже численное превосходство новгородцев: так, в битве при Шелони (1471 г.) новгородцы, силы которых десятикратно превосходили московское войско, тем не менее были наголову разби­ты. В. Ключевский отмечал, что падение Новгорода в противостоянии со стремящейся к политической централизации Москвой было неиз­бежно и предопределено именно характером его политической органи­зации, ориентированный на приоритет экономических потребностей (100, кн. 1.С. 418).

Падение Новгорода означало окончательное поражение эконо­мико-центричного типа социальной организации и вытеснение его же­стко-мобилизационной моделью политической организации в связи с характерными для абсолютного большинства территорий Московского государства (в орбиту которого усилиями Ивана III был вовлечен и Новгород) крайне неблагоприятными природно-климатическими и по­литико-культурными параметрами, в условиях которых развитие госу­дарства и общества могло быть обеспечено исключительно мобилиза­ционными методами. Соответствующим образом меняется и модель элитообразования: место торговых олигархий вновь занимает служи­лое боярство. Не случайно одной из первых мер Ивана III по завоева­нию Новгорода были шаги, получившие уже в XX в. название "такти­ки салями": в 1480 г. семьи, чья репутация не внушала доверия москов­ским властям, были насильно вывезены в Москву; навстречу им дви­нулся поток из Москвы: московские семьи, чья лояльность не подвер­галась сомнению, переселялись в Новгород. Подобные процедуры бы­ли повторены в Новгороде в 1484, 1487, 1488 и 1489 гг. и в 1510 г. в Пскове после его покорения. Иван III конфисковал более 80 процентов пахотной земли Новгорода, значительная часть которой была исполь­зована для поместного верстания переведенных из Москвы служилых людей. Не случайно именно в покоренном Новгороде в конце XV в. по-

79

явились первые поместья (условное землевладение). При этом важно отметить, что условное землевладение, появившееся в России в 1470-х гг., было не феодальным (как в Западной Европе), а "антифеодаль­ным институтом, созданным абсолютной монархией с целью разгрома класса "феодальных" князей и бояр" (190, С. 76); (до этого земля нахо­дилась в аллодиальной, то есть, вотчинной, собственности). Таким об­разом, "служебная" модель элитообразования основана на временном, условном, жестко увязанном с несением службы государству, характе­ре привилегий. Средством обеспечения подобного характера вознаг­раждения стала поместная система, значение которой для становления русского государства отмечали многие исследователи: Р. Пайпс, напри­мер, называет распространение поместной системы на всю страну со­циальной революцией (190. С. 117).

Именно поместная система стала основой вознаграждения по­литической элиты Московского государства, в качестве которой в этот период выступало боярство. Политическое доминирование боярства охватывает период 1462—1682 гг. Границы периода определены нача­лом правления Ивана III (1462 г.), завершившего создание централизо­ванного государства под властью Москвы, и окончательной отменой местничества (1682 г.), положившей конец правлению боярства в каче­стве властной элиты. Этот период внутренне неоднороден и распадает­ся на две фазы: 1462—1613 гг. — период, в течение которого сильны позиции боярства как правящего класса; 1613г. знаменует падение по­литического влияния боярства в качестве правящего класса, отчасти возвращающего свои полномочия при царях новой династии в качест­ве частных лиц.

Рассматриваемый период знаменателен формированием моби­лизационной модели, получившей развитие в эпоху Петра 1. О сходст­ве политики Ивана Грозного, заложившего основы мобилизационной модели, и Петра I, модернизировавшего ее, писал К. Кавелин, рассма­тривая эти две исторические фигуры в качестве равновелико значимых в русской истории: "Разделенные целым веком, совершенно различные по характеру, они замечательно сходны по стремлениям, по направле­нию деятельности. И тот, и другой преследуют одни цели...царствова­ние Петра было продолжением царствования Иоанна" (93. С. 49).

80