Книга Текст предоставлен правообладателем
 Скачать 2.9 Mb.
|
|
1 У входа в «Сакамангу» околачивался проворный портье, он и вызвал такси. Поглядел недоверчиво А разве у вас нет личного шофера Мы развели руками. Сегодня вечером шофера нет, мы его отпустили. Проворный портье щелкнул пальцами сейчас все устроит. Исчез, появился через несколько минут и, поманив нас, ткнул пальцем в темноту одного из узких переулков, расходившихся лучами от кругового перекрестка. Идите вон туда, видите Такси ждет вас там. Идите, идите Вспомнилась сцена из фильма Славные парни персонаж Де Ниро пытается заставить жену по- дельника зайти за угол, где ее поджидают головорезы. Туда, туда Да не бойся, чего ты боишься Выбора нет так или иначе надо попасть обратно в гостиницу, а на улице ни души, и бежать нам некуда. Вернуться в ресторан, из которого мы вышли Искать там убежища, просить их о помощи Но ведь они и подсунули нам этого портье. Я попытался изобразить уверенную походку – получилось на тройку с минусом. На ватных ногах шагнул в переулок. Алиса с Мар- вином поплелись за мной. На другом конце переулка действительно стояло такси. Кроме водителя в нем сидел еще некто в кепке поверх косынки (мода американских рэперов). Завидев нас, человек в кепке выскочил из машины, открыл нам двери и, обращаясь к таксисту, затараторил по-малага- сийски. «…Азунау?» 232 Таксист кивнули рэпер захлопнул дверь. «Bon voyage, messieurs-dames!» 233 Я откинулся назад- нем сиденьи. После нескольких рюмок местного рома, выпитых за ужином, настроение было приподнятым. Разумный страх, на минуту охвативший меня в переулке, с готовностью уступил место пьяному благодушию. Я принялся разглагольствовать о жизни экспатов в Африке дескать, что в Гане, что здесь европейцы оградили себя от всех и вся, десятилетиями живут в своих охраняемых резиденциях, не считают нужным учить местный язык Сам я давно уже позабыл язык чви, которым в свое время кое-как владела малагасийский так толком и не выучил, несмотря на подготовительные курсы. Но это не мешало мне ощущать себя африканским путешественником со стажем. Алиса, тоже в подпитии, одобрительно урчала, делая вид, что внемлет моим речам. Марвин клевал носом. Время от времени трезвая мысль еще мелькала где-то на заднем плане долго едем, дольше обычного. Правильной ли дорогой он нас повез Не поймешь, по ночам Понял (Здесь и далее в повести – малагасийский. Переводы с других языков оговариваются особо Счастливого пути, дамы-господа! (фр здесь хоть глаз выколи. Мегаполис в полтора миллиона жителей, и ни одной улицы с приличным освещением. Хорошо еще, что костры жгут, от них хоть какой-то свет. Какой-ни- какой. Зловещий. Зловещий отблеск костра. Подозрительно долго едем. Или это ром «Нуси-бе» так влияет на восприятие времени и пространства Пространство-время, искривленное алкоголем. При въезде в тоннель (что-то не припомню в нашем районе никаких тоннелей) в моторе заскрежетало, автомобиль взбрыкнули резко остановился. В темноте было полувидно, полуслышно, как какая-то жизнь раздраженно всколыхнулась в ответ на наше вторжение. Жители тоннеля. Достав из бардачка фонарики гаечный ключ, водитель вылез из машины, поднял крышку капота. Что случилось Погодите буркнул он. В конце концов его развалюха завелась, ноне проехав и ста метров, снова заглохла. На сей раз водитель не стал ломать комедию с починкой. Даже не потрудился выйти из машины. Он явно чего-то ждал. Чего или кого Долго гадать не пришлось через минуту темноту тоннеля прорезали два луча, послышались размноженные пещерной акустикой голоса. Полицейский патруль. Посветив мне в лицо фонариком (первым делом жертву необходимо ослепить, человек в форме потребовал паспорта. У Алисы паспорта при себе не оказалось Говорите по-французски? – Нет, – соврал я Ну а я не говорю по-английски, – продолжил он по французски, мигом раскусив меня и давая понять, что такая игра не пройдет. – Вам, должно быть, известно, что перемещаться по городу без паспорта запрещено Что он говорит – вскинулся спросонок не говорящий по-французски Марвин. Говорит, что мы влипли. Сейчас нашу попутчицу загребут в ментовку, ночь ей придется провести за решеткой. Нельзя ли как-нибудь все уладить на месте Полезные малагасий- ские фразы Я ничего не нарушал («Ци нандика ни лалан ау, Можно я просто заплачу штраф (Мети мандуа са- зин, азафадь?»). Ну нет, лучше говорить по-французски, не давать ему еще одного козыря. «Est-ce qu’on peut simplement payer ici?» 234 Полицейский изобразил негодование уж не хочу ли я дать ему взятку Да нет, это не я, а он от нас что- то хочет, так пусть скажет, что именно. В ответ на это полицейский равнодушно пожал плечами. Он уже все сказал: сейчас заберут в участок, а утром Яне дал ему закончить. Я уверен, есть и другие способы разрешить ситуацию. Хорошо, согласился он наконец, сколько мы готовы дать А сколько нужно Ну, это мы должны предложить У него был гнусавый голос и какая-то очень знакомая интонация. Так говорили бандиты в позднесоветских фильмах. Блатная интонация, сочетающая угрозу, издевку и жалостность («Ну, граждани-ин нача-альник…»). Так сколько все-таки нужно? Он назвал сумму шестьдесят тысяч ариари. Я замотал голо Нельзя ли просто заплатить на месте войне больше сорока. Ну пожалуйста, мсье, – протянул он уже без угрозы, – тридцать мне, и тридцать моему напарнику, пожалуйста Теперь это был не представитель власти и не жиган из банды Черная кошка, а обычный попрошайка. С брезгливым видом, прикрывая этой брезгливостью все еще не отступивший страх, я протянул ему шестьдесят тысяч ариари. Около двадцати долларов. Спасибо, мсье, приятного пребывания в Тане Теперь мотор такси должен работать исправно. Скоро будем в гостинице. До утра еще далеко, нов районе Амбанидия, где мы остановились, уже вовсю надрывает глотку петух * Этот петушиный крик – в два часа ночи, а затем в семь утра – служил чем-то вроде закладки вот то место, на котором ты остановился вчера и с которого можно начать сегодня. На противоположном конце Африки, где я жил восемь лет назад, помнится, тоже был петух, голосивший по ночам. Но того рыжего петуха, обитателя рыбацкого поселка Эль- мина, я видел воочию изо дня вдень. Здешний же мой по- будчик – петух-невидимка. Может, и не один, а два петуха или все пять. Целая петушиная бригада, работающая в две смены. И все это кукареканье вкупе с полночным воем без Сокращенное название Антананариву домных псов и пьяным блеянием из соседнего караоке-ба- ра – часть большого непроницаемого города, где, по словам нашего водителя Тома, белым людям не рекомендуется гулять даже средь бела дня и даже в сопровождении местных. О ночных странствиях и говорить нечего. Сиди себе в отеле, вазаха 236 , или, если есть у тебя в кармане лишние ариари, найми водителя, чтобы отвез тебя в район Антанинаренина, где шикуют французские экспаты, в какой-нибудь из фешенебельных ресторанов («Сакаманга», «Варанга», «Радама»), где за двадцать баксов можно заказать роскошный ужин свином и десертом. Эскарго, буйабес, шатобриан под соусом пе- ригурдин. Ужин за двадцать долларов может позволить себе только иностранец. Для среднего малагасийца это месячный доход. Мадагаскар входит в десятку самых бедных стран мира. При этом здесь есть рестораны французской haute не уступающие парижским. В Мали, Кот-д’Ивуаре и Бурки- на-Фасо, тоже бывших французских колониях, таких изысков нет ив помине, хотя страны те, уж на что бедные, намного богаче Мадагаскара. Но Мадагаскар – не Африка, здесь все иначе. Здесь есть и фуа-гра, какого не сыщешь во Франции, и голод, какого не увидишь даже в Мали. Когда я уезжал работать в Гану, знакомые провожали меня как на войну мой пункт назначения представлялся им кромешным адом, а моя миссия – небывалым геройством. Теперь же, вывесив в Фейсбуке несколько фотографий с Ма- 236 Иностранец белый человек дагаскара, я узнал из комментариев, что половина моих друзей с детства мечтает побывать на этом фантастическом острове. Если Африка в общем представлении – ад кровавых диктаторов и смертельных болезней, то Мадагаскар – парадиз девственных лесов и поющих лемуров. Похоже, за эту легенду держатся и сами малагасийцы. Правительство хватается за нее, как за спасательный круги, культивируя чувство национальной гордости, некоторое время назад приняло один странный закон. Нам рассказали о нем в Мозамбике (может, сами мозамбикцы и выдумали. Закон касается авиарейсов из Африки на рейсы, прибывающие с других континентов, он не распространяется. Прежде чем африканский самолет совершит посадку в Антананариву, бортпроводница обязана опрыскать салон освежителем воздуха (эту процедуру я видел собственными глазами. Африканцы грязны, от них плохо пахнет – вот, стало быть, официальная позиция правительства Мадагаскара Мировую общественность просят помнить, что малагасийцы – не африканцы. Предки народа мерина, населяющего центральную часть острова, прибыли сюда две тысячи лет назад с северо-во- стока, предположительно из Индонезии (в традиционных верованиях мерина северо-восточное направление считается священным северо-восточный угол дома принято окуривать благовониями. Столичные жители имеют австронезийскую внешность, на африканцев они непохожи. Но кроме мерина на Мадагаскаре проживают еще семнадцать племен. Одни похожи на индийцев, другие – на индонезийцев, а те, что обитают ближе к побережьям, имеют черты банту. Их предки приплыли не из Индонезии, а, по-видимому, из Мозамбика. Но и они не считают себя африканцами. В отличие от какой-нибудь дельты Нигера, где сорок этнических групп говорят на совершенно разных, неродственных языках, но выглядят одинаково, здесь племена, принадлежащие к трем расовым типам, говорят на одном языке и называются одним этнонимом – малагасийцы, или гаси. Ибо Мадагаскар не Африка, а восьмой континент. Отщепенец, блудный сын праматери Гондваны. Девяносто процентов здешней флоры и фауны уникальны, их нет больше нигде на Земле. Рай лесов и лемуров, так точно. Вот только лямблиоза, шистосо- моза и туберкулеза здесь не меньше, чем в Западной Африке. Да и по части зловония Антананариву не уступает Киншасе и Лагосу. Ноне надо торопиться с выводами, верить на слово мозамбикскому футбольному тренеру, случайному попутчику из Мапуту, сего рассказами об антиафриканизме малагасийцев. А главное, говорю я себе, не надо уподобляться тем бесстрашными бестолковым немецким туристам (помнишь их по дороге в Ранумафану?), досужим первопроходцам в экстравагантных шляпах а-ля доктор Ливингстон, с дорогими фотоаппаратами наперевес не надо охотиться за идилличе- 237 Общее название для большинства этнических групп, населяющих Африку южнее Сахары скими красотами и редкой фауной там, где человеческая жизнь от начала до конца проистекает за чертой бедности. Не надо увлекательных путешествий в голодный край. Если уж ездить в такие места, то только стем, чтобы попытаться что-то сделать. Я это понял еще, когда был в Мали, и теперь повторяю с упорством бывалого самообманщика: я не турист, я – не турист, я приехал по делу. Но ведь и мое воображение в предвкушении путешествия рисовало картины если не из мультика Мадагаскар, то уж точно из книги Уильяма Берроуза Призрачный шанс Он видел поселок, свежеиспеченные красные кирпичи и соломенные крыши, уже лишенные признаков времени, словно домики сказочной страны. Он мог разглядеть тени под причалом, снующих рыбок, чистую голубую воду залива, скалы и листву все плыло в прозрачной, не обрамленной картине Он пробирался сквозь гигантские папоротники и вьющиеся растения в зеленой тени, не пользуясь саблей, остановился на краю поляны. Плененное мгновение, и вот куст, камень, бревно дрогнули, появилась стая кольцехвостых кошачьих лемуров; они горделиво прохаживались взад-вперед, красуясь друг перед другом, завитки хвостов над головой Берроуз никогда не бывал на Мадагаскаре, и его живописание – не больше, чем опиатный сон. Да и самого предмета повествования, анархического государства Либерталия, основанного английскими пиратами на севере Мадагаскара в XVII веке Перевод Дмитрия Волчека. по всей видимости, никогда не существовало. Но убедительней сна не найти. Жаль, что надо просыпаться. Разбуженный петухами, я выходил на балкон, видел густую синеву утреннего неба и заваленный горизонт городского пейзажа, непохожего ни на Африку, ни на Европу, ма- лагасийские дома («трану гаси) – бетонные параллелепипеды в несколько этажей с красными двускатными крышами, лепящиеся к склонам холмов, а между ними извилистые улочки, залитые мягким коралловым светом. Здесь это зимний свет как-никак июль месяца мы находимся в Южном полушарии. Здравствуй, здравствуй, несуровая… Одна из улочек была видна мне во всех подробностях она то ли начиналась, то ли кончалась прямо под моим балконом. Через дорогу от гостиницы виднелся филиал банка BNP Paribas со скучающим охранником у дверей рядом – ларек-избуш- ка зеленщика, где на прилавке-подоконнике были выложены пучки вялых листьев батата, паслена и колоказии, именуемых по-французски диалектным словом «brèdes». Затем изба-едальня – хибара с вывеской «Мальгашская кухня», где из этих brèdes варили национальное блюдо, суп «рума- зав (основной ингредиент супа – brèdes mafane, трава с цитрусовым вкусом, обладающая анестезирующим свойством: от нее во рту все немеет. После «Мальгашской кухни – еще одна продовольственная лавка, аза ней пустырь, пригорок Тропическое травянистое растение из семейства ароидных листья и клубни употребляются в пищу и овраг со сточной водой, где жители района по утрам стирали белье. Тут же была стоянка маршрутных такси («taxi brousse»). Дальше следовал круговой перекресток, и улочка впадала в большой проспект, растворяясь в нем без остатка. Антананариву, для своих – Тана. Мне нравятся эти умень- шительно-ласкательные, домашние названия для жутковатой издали географии Антананариву превращается в Тану, Мадагаскар – в Мада, Зимбабве – в Зим, Киншаса – в Кин, Лагос – в Гиди… Как будто приручаешь свирепого хищника, понемногу заговаривая свой страх. Тана, Мада… Девичьи имена. В первое утро на этом балконе я сделал несколько фотографий на айфон и, ощутив себя новым Моне, решил, что буду фотографировать улицу в разное время суток, но уже наследующий день забросил этот проект. Обычное для чайников вроде меня дело ты пытаешься заставить фотоаппарат увидеть то, что видишь ты, ноне тут-то было, получается тускло и невыразительно, Руанский собор превращается в халупу (а хотелось наоборот. Пора завязывать с художеством и начинать рабочий день. Начинать его было приятно, поскольку в кране была горячая вода. Роскошь, лишний раз подтверждающая, что это не Африка. В Африке горячей воды у меня не было даже в Йоханнесбурге. А тут – пожалуйста, душевая кабинка с дощатым настилом на возвышении (странное сооружение не то пьедестал, не то эшафот. Я плескался в свое удовольствие, пока не спускал всю воду, нагревшуюся в баке за ночь. Вытирался заменяющей полотенце простыней с усердием стюардессы, воюющей с дурными запахами на борту африканского самолета, мазался дезодорантом и брызгался одеколоном. Одевался, принимал таблетку от малярии испускался в кафе, где уже сидели Марвин с Алисой. Уставившись в свои телефоны, они жевали малагасийский завтрак. По понедельникам, средами пятницам на завтрак давали рисовую кашу с пряностями и жареным мясом зебу (вари амин’анана си китуза»); по вторникам – аннону (она же – гуанабана, саусеп, короссоль, вонцукуна, сметанное яблоко; фрукт, который спам-реклама выдает за панацею и эликсир бессмертия, по четвергам – оладьи. Настоящие русские оладьи, точь-в-точь как делала когда-то моя бабушка. Только теперь это любимое с детства блюдо называлось почему-то «муфу гаси, в переводе – малагасийский хлеб. Русские оладьи, а к ним – кофе со сгущенкой. Русскую сгущенку, надо полагать, здесь называют малагасийским молоком. «Рунун гаси, азафадь!» 240 За соседними столиками сидели дородные африканские женщины – тургруппа с Сейшел. Для них Мадагаскар это ближнее зарубежье. Сейшельцы и жители Маскаренских островов приезжают сюда погостить, коморцы – на заработки или лечиться. Среди моих здешних пациентов было Малагасийского молока, пожалуйста несколько «анталоатра» 241 . Неужели у них дома с медициной дела обстоят еще хуже, чем здесь Ведь Мадагаскар считается беднее, чем Коморы! Беднее, но больше. Для всего мира Мадагаскар – это окраина, но для тех, чья родина – Коморы, для островитян, живущих на западной окраине Индийского океана, Тана – столица доступного мира. Если не рай, то хотя бы райцентр. Дожевав оладьи, Марвин сразу начинал нервничать почему до сих пор не принесли счет Разве не понимают, что мы опаздываем Ему – в центр «Мада-Биом», где наш университет без малого тридцать лет разрабатывает стратегии сохранения биоразнообразия (много ли за это время удалось сохранить, а нам с Алисой – в госпиталь Равуаханги Ан- дрианавалуны, где я недавно затеял один утопический проект. Алиса, студентка мединститута, проводила на Мадагаскаре уже вторые летние каникулы. Прошлым летом она вместе с Марвином боролась за охрану природы в Ранумафане, а в этом году переметнулась ко мне, уверовав в идею создания радиоонкологического центра в Антананариву. Родители Алисы приехали в Нью-Йорк из Питера, когда ей было пять. Потом они развелись отец вернулся в Россию, а Алиса с матерью остались в Америке. В школьные годы Алиса каждое лето гостила у отца, однако ее русская речь оставляла желать лучшего. Со мной говорить по-русски она стеснялась, только вставляла отдельные слова. Когда она произносила Малагасийское название коморцев. их, с сильным акцентом и нараспев («ола-ади», «сгушьо-он- ка, ее лицо принимало очень домашнее выражение, и мне становилось неловко Где этот прощелыга Том, черт его дери – разорялся тем временем Марвин. – Сегодня без Тома. Вместо Тома сегодня Жозеф. – А, ну да. Точно. Где этот прощелыга Жозеф? Водитель Жозеф ждал нас у входа в гостиницу. В отличие от большинства таксистов Таны он держал свой допотопный «пежо» (модель середины семидесятых) в идеальном состоянии. Всякий раз, когда ему приходилось нас ждать, он доставал из багажника фланелевую тряпку и принимался протирать драгоценный автомобиль. Cнаружи, изнутри, опять снаружи Он делал это с таким доведенным до безотчетности усердием, как если бы данное занятие было для него чем- то вроде практики дзэн. Сам он был хорош собой, не то молод, не то моложав, всегда услужлив и улыбчив, но его улыбка слишком уж быстро появлялась и исчезала по временам она даже казалась мне страдальческой. Что творилось у него в душе, когда он приветствовал нас своим всегдашним «са- лама когда ждал на стоянке, пока мы ужинали в ресторане? Что он делал после того, как отвозил свою чистейшую машину в таксопарк Как выглядел его дом Была ли у него семья? Будь я чуть менее скован, я мог бы запросто расспросить его, и он наверняка рассказал бы мне о своей жизни. Но вместо этого я только ответно улыбался, выдавливал из себя ломаную малагасийскую речь (что было совершенно необязательно, так как Жозеф прекрасно понимал по-французски) и откупался от невразумительного чувства вины (перед кем и за что) несуразно щедрыми чаевыми. Алиса тоже предпочитала не вникать в историю Жозефа, отгораживаясь американским простодушием «Жозеф? Он – лапочка Но иона, по- видимому, что-то такое чувствовала. Во всяком случае, ее чаевые не уступали моим. Водитель Том был намного старше Жозефа и как-то понятнее. Последние двадцать лет он проработал на логисти- ческую компанию «Мисет», чьим главным клиентом все эти годы был наш университет. Таким образом Том мог по праву считаться штатным работником американского вуза и, кажется, так себя и подавал. Однажды я даже слышал, как он назвал нас своими коллегами. Это было в деревенском отели, где мы остановились пообедать по пути из Андаси- бе. Том трепался с хозяйкой заведения я вслушивался в их болтовню, но, хотя последние полгода я исправно учил ма- лагасийский язык, их быстрая разговорная речь была мне не по зубам. И все же я уловил французское «mes вслед за фамильярным кивком в нашу сторону и воспринял эту рисовку как комплимент если Том эдаким способом набивает себе цену, значит, мы для него вроде как свои. Ведь он сказал это в нашем присутствии возможно, даже нарочно ввернул французское словечко, точно рассчитав мою реак- 242 Недорогой ресторан, харчевня цию. Двадцать лет извоза иностранцев сделали его опытным психологом. Вовремя дальних поездок он всегда сам платил за бензин и ночлега потом сообщал нам о своих расходах, завышая стоимость на сорок – пятьдесят процентов. Это тоже был точный расчет он знал, что мы все возместим и никогда не потребуем предъявить чек. Этот тариф был частью нашего негласного соглашения. Взамен Том не только скрашивал длительные переезды развеселыми прибаутками («Глядите, вон редкий собаковидный лемур – кричал он, когда проселочную дорогу переходил блохастый кабысдох), но и помогал нам торговаться на базарах и вообще заботился о нашей сохранности. При этом он не уставал напоминать нам, что белых людей на Мадагаскаре повсюду поджидают опасности. Поначалу я сомневался в правдивости его словно полночная встреча с полицией – единственный раз, когда вместо того, чтобы воспользоваться относительно дорогостоящими услугами Тома, мы легкомысленно сели в такси мигом развеяла мои сомнения. Наследующее утро, вызвонив Тома, я слезно просил прощения зато, что мы пренебрегли им в предыдущий вечер. Вам не за что извиняться, сухо ответил Том. – Но вчера, поскольку вы меня не вызвали, я подумал, что больше вам не понадоблюсь, и согласился на другую работу. Теперь як сожалению, занят до конца недели. Я возобновил свои мольбы. Наконец он смягчился и пообещал прислать своего напарника. Он, правда, не работает на университета просто водит такси. Но человек он надежный, вы можете на него положиться. Так у нас появился Жозеф. По утрам один из них, Томили Жозеф, заезжал за нами, и мы проделывали привычный путь от гостиницы до больницы вверх по круто идущей в гору улице Раинаиндзану- ву, мимо полуразвалившихся сараев с рекламными эмблемами и Vaovao 243 , мимо мясных лавок, чьи неза- стекленные окна украшали сосисочные гирлянды, затем по мощенной булыжником улице Марка Рабибисуа, мимо ювелирных рядов и Африканского банка, к той части города, где люди носят шарфы на французский манер и улочки побогаче выглядят точь-в-точь как в каком-нибудь Авиньоне; мимо бесчисленных boulangerie-pâtisserie 244 , мимо красно- шляпых павильончиков старого рынка, построенного чуть лине в XVIII веке через квартал Аналакели, где ступеньки, напоминающие гхаты по берегам Ганга, спускаются к быстрой реке проспекта Андрианампуанимерина; в плотном потоке «пежо», рено и ситроенов из эпохи Луи де Фюне- са, чудом доживших до наших дней и готовых отдать концы в любую минуту через десяток неведомых «лалана» 245 , мимо гниющих палаток, заляпанных грязью и птичьим пометом, мимо засиженных мухами тележек с фруктами и густого дыма жаровен мимо сердцевидного озера Ануси, где в ноябре Telma и Airtel – мобильные операторы Vaovao (Новости) – телекомпания Булочная-кондитерская (фр Улицы цветут джакаранды 246 и гнездятся египетские цапли, а сейчас продают какие-то горшки, паралон, светильники из консервных банок и обувь из автомобильных шин где возвышается обелиск «Анжели майнти» (Черный ангел) в память ома- лагасийских солдатах, погибших в Первую мировую войну; через центр города, через эту нескончаемую барахолку к заржавевшим воротам главного госпиталя страны. Если жена утро был запланирован очередной reunion 247 (как здесь любят это слово) в поликлинике Илафи, то мы ехали через министерский квартал, мимо университета и мавзолея премьер-министра Раинихару, из Антанинаренина в Исутри и дальше – на окраину города, где открывались просторы заливных полей, аза ними – панорамные красоты центрального нагорья. Я глазел по сторонам, щелкал клювом фотоаппарата. Проза Берроуза была уже где-то далеко, а здесь, в медленно просыпающейся Тане, были стихи Рабеаривелу. В книжной лавке «О-зома» я приобрел его Переводы ночи, и теперь, когда заоконный петух не давал мне спать по ночам, я переводил эти стихи на русский 248 : Фиолетовая звезда Деревья семейства бигнониевые, ценятся за красивые цветки фиолетовых оттенков Встреча, совещание (фр Жан-Жозеф Рабеаривелу (1901–1937) – поэт-модернист, классик малага- сийской литературы. Здесь и далее его тексты приводятся в переводах Александра Стесина. – Примеч. ред Растущая в недрах неба, Наливаясь кровью, цветком Распускаясь в прерии ночи, Превращаясь в лучили в нить От бумажного змея – скоро Нитку высвободят из рук Уснувшего малыша Приближаясь, но отдаляясь, Опадая семью цветами, В белизну обращаясь, в пыль, Сокращая себя до мерцанья В голубых зеркалах рассвета, Где вот-вот оголит бедро Перезрелая девка Утро |