Книга Текст предоставлен правообладателем
 Скачать 2.9 Mb.
|
|
7 Ночью я почувствовал все, что положено чувствовать вначале (горечь во рту, покалывание в конечностях, ноне сразу понял, в чем дело. До этого мне везло, и, уверовав в чудодейственность профилактики, я счел себя вне опасности, несмотря на то что весь предыдущий месяц болотная лихорадка косила жителей Эльмины почти поголовно сезон дождей был в разгаре. С усилием проглоченный комок спускался по пищеводу, распухая загрудинной тяжестью, пока не превратился в сгусток боли в области солнечного сплетения, как при ударе под дых. Я приподнялся до полусидячего положения боль начала спадать. Ньяме адом, обойдется. К утру малярия уже вовсю хозяйничала в организме. Меня знобило и бросало в пот. Горячечные лилипуты, вооруженные ударными инструментами, трудились на костолом- ной ниве, бурили череп. Но все это было ничто по сравнению с уютной всепоглощающей летаргией. Любое движение казалось непосильным, а главное, совершенно ненужным трудом. Будь что будет, пусть стучат молоточки, ползут мурашки и красные кровяные тельца лопаются, как мыльные пузыри. Тело чувствует больно сунсум отправляется спать, идет, куда ему нужно, пока кра наблюдает издали, ибо не вправе вмешиваться, и у меня не хватит воли, чтобы открыть глаза и дотянуться до сумки, в которой лежат припасенные впрок таблетки. Я буду спать, изредка выныривая на звук барабана «мма- ра! ммара!», но вскоре этот саундтрек сменится чем-нибудь из хип-лайф, хит-парадными Дэдди Лумбой, R2Bees или Офори Омпонсой, напоминающими о чоп-баре, где мы заседали с Кваме и Абеной, потягивая пиво «Star» под сиреневое мигание цветомузыки. Манврэ фри нэ мфенсэрэ тумм, Анаджо сунсумма тэнтэйн, Тэсэ нкае анкаса кумм Канеа а эво абонтэйн… О заправке «Shell», где отоваривались водой и телефонными картами, и заправщик Баду всякий разговорил, что запишется ко мне на прием, не потому, что был болен, а просто так – чтобы доктору было приятно. О девушках из Та- коради со смешными именами Love и Charity, учившихся в Университете Кейп-Коста по специальности поставщик продуктов питания, тайком расспрашивавших меня просе- мейное положение Кваме и посылавших ему записки сна- меком на матримониальные планы. О другом чоп-баре, где справляли день рождения Абены, а потом гуляли по ночному Кейп-Косту с ней и ее подругой Пэт, покупали келевеле 90 у уличных торговцев, и навстречу нам шли молодые люди, тоже парами или кучками, и, сливаясь с этим народным гуляньем, я испытывал чуть лине подростковый трепет, как в пятом классе, когда дружба с сердцеедом Костиком обернулась возможностью гулять с девчонками, с Юлькой Жарков- ской и Ксюшей Султановой, салютуя автомату с газировкой, бочке с квасом и остальной атрибутике ностальгии-точка-ру. Как давно это было И на каком языке С некоторых пор друзья и соседи по московскому детству в моих снах оказываются англоязычными, а люди из нынешней жизни – наоборот. И теми другим не хватает слови, погружаясь в безъ- язычье, память призывает на помощь мотив, музыкальную паузу, бред моментальной рифмовки. …Обиа нтена хаме кра. Мату квайн ашеше ми ньйом. Нантэ йи, адамфо, ко бра. Ка чре ме сэ ибэшья бьйом… Вечер наступает внезапно в шесть часовне было и намека на угасание, а к семи уже окончательно стемнело. В этом особенность экватора. Резкость световых переходов. Между тем время суток, чей свет ассоциируется у меня с Эль- миной, – это именно сумерки. Воздух, переполненный дет- 90 Закуска из жареных бананов с имбирем и арахисом скими голосами, запахом дыма, однообразным ритмом пе- ста, толкущего фуфу, кудахтаньем кур. «Кейп-Кост, Кейп- Кост, Кейп-Кейп-Кейп-Кейп!» – выкрикивает зазывала, высунувшись из проезжающей мимо тро-тро. «On your mark! Get set! Go!» 91 – командует телевизор, транслирующий спортивное соревнование. «Аномаа! Кесье! Кроу!» 92 – вторят дети, занятые катанием велосипедного обода с помощью палки. Пахнет пальмовым маслом, сушеной рыбой, забродившей кукурузной мукой. Со стороны залива собираются тучи. «Какая завтра у нас ожидается погода Пожимает плечами «Очена на эбеше…» 93 Прогноз погоды – это для беленьких, также как беспрестанное фотографирование жизни. Так же как и туризм. Если африканец отправляется в другую страну, то только в качестве переселенца. Любой отъезд надолго, если не навсегда. Отсюда – столь щепетильное отношение к ритуалу сборов и проводов, ко всему, что с этим связано. И отсюда же, возможно, безошибочная логика словообразования существительное nkerabea (судьба) происходит от глагола kera (прощаться) ив дословном переводе означает способ прощаться или место для прощания». Смещение тонов производит смысловое смещение если интонация на понижение) – это прощаться, то kera! (вос- 91 На старт Внимание Марш (англ Птица Большая Ворона Вот завтра и узнаем ходящая интонация) – это душа. А само существительное – прощание при аналогичном смещении превращается в nkera! – послание, весть. Все зависит от модуляции голоса, от судьбы, вобравшей прощание и весть, и душа восходит к прощальному глаголу, восклицает Прощай на птичьем языке чви. Тропический воздух кажется непреодолимым. Как будто все время дышишь предвестьем грозы или предчувствием лихорадки. Все дело в незащищенности, стало быть – в свободе. Свобода – угроза момента. Взгляд, брошенный туда, где тебя не будет. Как бы санкофа наоборот. Это в детстве казалось можно избежать чего угодно, если только заранее четко представить себе, как оно будет. Где то, чего с самого начала ждешь и боишься Ближе и ближе. Притом что нигде. …Энкрайн, мафа уо тро-тро На маше уо чале уаче. Тена йи, м’абрабо фофро. Мэсанба, ме до, дааче. * * * – Долго я спал Куда уж дольше. – Нана прикрепляет пакет с физрас- твором к торшеру в моей бриджпортской квартире. – Эк тебя развезло Хорошо, хоть вовремя догадался позвонить Оникепе. – Разве я звонил?.. Вместо ответа Нана достает из кармана сложенный вчетверо лист бумаги развернув, демонстрирует его на манер иллюзиониста. Прижимает к листу ладонь, обводит ее фломастером, как это делали в детстве, и, положив лист – рисунком вниз – мне на грудь, поясняет Грелка Поту сторону Cахары 1. Касабланка – Аккра В день, которого ждал больше года, я стою в очереди на посадку в аэропорту имени Кеннеди. Передо мной и за мной – толчея чернокожих людей двухметрового роста со шрамами на лицах и жировыми складками на загривках. Делегация из Ниамея, Республика Нигер. Оттеснив бледнолицего коротышку («Sorry, brother, sorry!»), они напирают на передние ряды, широко жестикулируют и тараторят на языке джерма. Они летят домой. Я – осуществлять свою аль- берт-швейцеровскую мечту, вариант эскапизма. Я лечу туда же, куда и они но сейчас, в который раз суя руку во внутренний карман куртки, чтобы проверить, всели на месте, я ловлю себя на том, что завидую им, потому что внезапно тоже хочу домой, не могу унять дрожь в коленках. Объявляется посадка на рейс авиакомпании Аэрофлот, следующий по маршруту Нью-Йорк – Москва Перед соседней дверью выстраивается очередь, бурлящая русской речью, и я мысленно шлю им дружеский привет из Ниамея. Африканская очередь продолжает расти, рассерженно виляет длинным хвостом. Я чувствую, как кто-то дышит мне в затылок, и неожиданно улавливаю обрывки телефонного разговора на знакомом мне языке (год прилежных занятий не прошел зря. Резко обернувшись, я упираюсь в вопросительный взгляд пассажира из Ганы Yes? – Уо нсо вуко Нкрайн анаа? 94 – Чале Вуфри хе-о? Ефрэ уо сейн? 95 – Лицо ганца расплывается в улыбке. В этот момент, в окружении людей, говорящих на джерма, он готов увидеть во мне своего. Меня зовут Квабена, а его – Кофи 96 . В голове проносится коронная фраза из фильма Касабланка Луи, я думаю, это начало прекрасной дружбы». Самые дешевые рейсы в Западную Африку – транзитом через Марокко. Остановка в Касабланке может продлиться несколько дней, поэтому марокканские авиалинии предоставляют бесплатное проживание в гостинице при аэропорте «Мохамед V». Кофи рассказывает, что в прошлый разв связи с нелетной погодой ему пришлось провести в этой гостинице восемь дней Я думал, я сума сойду, Квабена. Каждый день, каждый день они нам обещали завтра вылетаем. Итак всю неделю А на город ты хоть посмотрел В том-то и дело. Нас, африканцев, в город не пускают Вы тоже летите в Аккру (ашанти-чви) Переводы с других языков далее в повести оговариваются особо Вот это да Откуда ты Как тебя звать Мальчик, родившийся в пятницу Говорят, нужна специальная виза. Так что завтра, когда прилетим в Касабланку, ты со своим паспортом пойдешь смотреть города я со своим – буду тебя ждать в гостинице. Только ужин не пропусти. У них там в гостинице есть бесплатный буфет. Там все дают – ирис, и курицу. И есть можно сколько хочешь. Так что смотри не опаздывай * В восемь утра мы в Касабланке. Лабиринт аэропорта полон людей, жаждущих указать новоприбывшему путь, провести в обоих значениях слова. Не подскажете, где находится банкомат? Нет, не подскажет, но может проводить. За бакшиш, разумеется. И, получив согласие, провожает до банкомата, возле которого и стоял все это время, заслоняя его своим туловищем. Первое, что бросается в глаза человеку, прибывшему с севера это насыщенность красок синее-синее небо, бе- лые-белые стены, смуглые-смуглые лица. Когда же, распрощавшись с Африкой, я вернусь сюда по пути обратно в Нью- Йорк, то замечу прежде всего высотные здания и несметное количество попрошаек. Ни того ни другого в Гане тыне уви- дишь. На платформе станции Каса Вояжер меня встречает очередной энтузиаст, предлагающий показать Касабланку за несколько долларов. Очевидно, что здесь есть какое-то надувательство, нос гидом, каким бы тони было, лучше, чем без, тем более что времени у меня мало. Я соглашаюсь, и в течение следующих пяти часов мы маршируем по городу, наспех обозревая основные достопримечательности аляповатый Корниш, громадную мечеть Хасана II, дворец паши. Проводник, жуликоватый малый в спортивном костюме, добросовестно рассказывает и показывает, отвечает на все вопросы, то ли действительно зная, то ли выдумывая на ходу. В его компании мне спокойней следить приходится только за ним. Время от времени за мной увязываются разномастные охотники на туристов, но мой хват делает им знак рукой, давая понять, что меня окучивает он. Наконец мы добираемся до медины 97 . Зайдем в лавку к моему приятелю. Может, что-нибудь купишь Кажется, это и есть ожидаемый подвох. Мы заходим в лавку, битком набитую кувшинами, кальянами, коврами и кошельками. Все цены крупно выведены фломастером, и к каждой, как будто в качестве сноски, сверху приписан едва различимый нолик. Это значит, что товар стоимостью тридцать дир- хамов при ближайшем рассмотрении дорожает ровно в десять раз Главное – не торопиться, – начинает хозяин лавки, человек средних лет с брезгливой физиономией, плешью в виде тонзуры и молитвенной шишкой на лбу, – правильный выбор требует времени. Выпьем чаю. Позвольте спросить, вы Старый квартал в городах Северной Африки кто по профессии Врач О, поздравляю. Позвольте налить вам чайку. Вы, надо полагать, путешествуете по Марокко Нет, еду в Гану Ода, понимаю вас. Я слыхал, у них там в Африке страсть как нужны врачи. Ну что же, мсье врач, позвольте мне предложить вам волшебную аптечку Аладдина. С этими словами он достает из‐за пазухи пыльную шкатулку и с минуту возится с ней, пытаясь вымучить какой-то фокус, связанный с открыванием-закрыванием потайных отделений. Однако шкатулка не поддается Извините, мне пора Как, с пустыми руками – Ленивая брезгливость сменяется смутной угрозой. Мой проводник залпом допивает свой чай, подходит к двери и становится в позу трактирного вышибалы. Я бросаю взгляд на бракованную шкатулку. На ценнике – пятьдесят дирхамов. Стало быть, сейчас он укажет на точку-нолик и запросит пятьсот. Вот и весь фокус Заверните Около тридцати долларов * * Грудастая африканка не спеша прогуливается по перрону, везя за собой два исполинских чемодана, как если бы она совершала вечерний моцион в сопровождении амбалов-охран- ников. Когда вагонный сезам с шипением открывается, я помогаю ей запихнуть ее телохранителей в багажное отделение. Освободившись от груза, она подсаживается ко мне исходу сообщает, что зовут ее Кумба, работает в Эмиратах, а родом из Ниамея и сегодня летит домой повидать родных. За окном мелькают предместные пейзажи и оцинкованные кровли лачуг. Через несколько минут кондуктор объявит конечную станцию – аэропорт. Кумба, уже не церемонясь, кивает на чемоданы помоги. Я повинуюсь. Таким образом, к ее свите охранников прибавляется еще один. К стойке регистрации не пробиться. Двое разъяренных молодчиков долго доказывают свою правоту хрупкой сотруднице авиакомпании. «Сенегальцы!» – сообщает мне Кумба заговорщицким шепотом. Наконец подходит наша очередь. Ошалевшая от сенегальского натиска сотрудница «Роял Эр Марок» впивается в Кумбин билет, несколько раз переворачивает его, словно выискивая едва различимый шулерский нолики, не найдя того, что искала, выносит суровый приговор Ваш самолет улетел вчера. Кумба обиженно выпячивает нижнюю челюсть, похожую на выдвижной ящик – Что же мне теперь делать Это уж вам решать. Можете переночевать в Касабланке, а завтра утром позвонить в Эр Марок Как ночевать Где У меня нет ни денег, ни знакомых… И как бы в ответ на ее вопрошание перед стойкой снова возникают близнецы-сенегальцы и, ни слова не говоря, перехватывают Кумбины чемоданы. Не вполне понимая, что происходит, я робко пытаюсь вмешаться, но меня отшивают быстрым жестом. Спокойно, мсье, это наша сестра. Мы ей поможем. Кумба устало кивает. В этот момент кто-то кладет мне руку на плечо, и я слышу сильно исковерканную русскую речь «Проститэ, виз Россиэ?» На подобные вопросы, задаваемые сомнительными персонажами в сомнительных местах, у меня уже выработалась защитная реакция. Когда ко мне обращаются по-русски, я оказываюсь стопроцентным американцем, а когда принимают за американца, сразу перехожу на русский. Но сейчас вопрос оказывается столь неожиданным, что я застываю с открытым ртом, и мой визави, долговязый африканец с плохими зубами, принимает мое молчание за согласие. «Ви проститэ, яз Мали, ноя тоже жит в Россиэ. Я учи́т там ю-рис-пру-денса. Быт авокат!» Озираясь, я понимаю, что ошибся фильмом это давно уже не Касабланка, а кадры из фантасмагории Бертолуч- чи Под покровом небес, где-то ближе к развязке. Но мое путешествие только начинается, ив противоположном конце зала я замечаю спасительную фигуру давешнего попутчика, ганца по имени Кофи. Он тоже замечает меня, весело машет. Узник захудалой гостиницы, он не терял времени даром и уже успел обзавестись нигерийской подругой. В Нигерии, как ив Гане, говорят по-английски; под покровом марокканских небес этого более чем достаточно для дружбы. С недоверием оглядев шатию из Французской Африки, Ко- фи берет меня за локоть Пойдем, Квабена, занимать места. Нам скоро лететь * В Аккре меня обещали встретить, нос момента посадки прошло уже больше часа, а встречающих нет как нет. Все это время благородный Кофи не отходил от меня ни на шаг. «Я так скажу, Квабена, ждем еще полчаса и, если их нет, едем ко мне. Через пятнадцать минут в опустевший зал ожидания вбегает человек, размахивающий табличкой с моим именем. «Sorry, brother, Погрузившись в миниатюрный фольксваген, мы выезжаем из аэропорта и попадаем в мир поту сторону Сахары, в существование которого невозможно поверить. По краям дороги пасутся козы, горят костры, бегают голые дети. Люди с корзинами на головах бросаются под колеса автомобиля в надежде продать товар. Начинай привыкать тебе здесь жить 2. Кейп-Кост – Кумаси За три недели до моего путешествия в Гану ординаторский коллектив Сент-Винсента мобилизовался, единодушно решив, что меня необходимо подготовить к предстоящей поездке. Главным образом подготовка состояла в том, что мои товарищи наперебой предлагали мне разнообразные варианты туристического экстрима: Ты ведь не только работать едешь, но и на красоты посмотреть Нигериец Энто- ни Оникепе агитировал слетать на выходные в Лагос, ганцы Осеи и Амма Овусу – в исторический город Кумаси. Мне диктовали телефоны бесконечных друзей и родственников, знакомых адвокатов и автомехаников – всех, чья помощь может понадобиться и с кем я во чтобы тони стало должен связаться сразу же по прибытии Мой старший брат все устроит, – уверял Энтони. – За шестьдесят баксов вдень мы наймем тебе шофера и охрану Охрану Полицейский патруль. У нас так можно купить надень полицейского От кого же он меня будет защищать От бандитов или от других полицейских Ну да, ну да, что-то вроде того. Короче, если купить полицейского, тебе будет проще перемещаться. Безопаснее, а главное – быстрее – Слушай, а может, мне все-таки не стоит летать на выходные в Лагос О чем ты, босс Лагос – это центр всего, оазис в пустыне! Да ты там у них в Гане со скуки помрешь, у них в столице ни одного кинотеатра нет!.. Городом без кинотеатров оказалась не Аккра, а Киншаса, столица Демократической Республики Конго, через силу поблескивающая бульваром Тридцатого Июня. Но это выяснилось потом. И уже потом, проехав врачом-туристом от Кот- д’Ивуара до Сахары, я узнал, что оазис – это не аберрация, не единичное явление в пространстве и времени, а африканская норма жизни. Повсеместная победа над здравым смыслом. Заброшенный футбольный стадион посреди саванны, непонятно кем и когда построенный на расстоянии ста километров от ближайшего населенного пункта. Или выступление малийской рок-группы – виртуозных эпигонов Джим- ми Хендрикса – на окраине вымершего Тимбукту, на фоне военной базы, охраняемой двумя-тремя истуканами в зеленых беретах. Они и есть единственные слушатели, хотя музыканты стоят к ним спиной, как будто играют для совершенно иной аудитории. Для какой Кроме жидкой стайки детей-беспризорников, тоже стоящих спиной, на улице нет ни души. Огромное безлюдное пространство, заметаемое белым песком. Сто лет одиночества. В четыре часа дня с минарета слышится утробный призыв муэдзина, заунывное «Ал- ля-аху акбар» сливается с рок-гимновыми аккордами «All Along the Накануне отъезда Осеи и Амма вручили мне сотовый телефон с ганской сим-картой, походную сумку, которая на местном сленге называется «Ghana must go» и купюру в двадцать седи (Без денег тебя не отпустим, и слышать ничего не хотим, в Гане исправных банкоматов – днем с огнем, так что бери и не думай, это не обсуждается. В итоге все произошло ровно так, как они предсказывали. Единственный банкомат навесь аэропорт Котока оказался неисправным. Встречавший меня посыльный от медицинской организации опоздал на полтора часа и, если б не мобильная связь, вряд ли вообще разобрался бы, где и кого встречать. Словом, приятного было мало, если не считать ганских пограничников и таможенников, оказавшихся самыми дружелюбными представителями власти из всех, с кем мне когда-либо приходилось сталкиваться. «Докета, косо на сайаре» 99 , – торжественно произнес человек с автоматом, заглянув во въездную анкету, где была указана моя профессия. «Докета-доке- та, бо ме панье о-о!» 100 – весело пропел человек в резиновых перчатках – и даже не поинтересовался содержимым на удивление вместительной «Ghana must Один из номеров, по которым мне следовало позвонить тотчас по прибытии, принадлежал Джозефу Кинсли, приятелю Осеи, живущему где-то в окрестностях Кумаси. Звонить Доктор, иди и лечи Доктор-доктор, сделай-ка мне укол человеку без повода все-таки неудобно, и я тянул волынку в течение трех недель. За это время повод не подыскался, но растущее чувство неловкости перед Осеи наконец пересилило чувство неловкости перед незнакомым абонентом Кто Алекс? Ий, Алекс, акваба-акваба-акваба! – зазвучали в трубке знакомые нотки, – Что же ты так долго не объявлялся Осеи и Амма мне уже трубку оборвали Ну как ты там Хорошо, Джозеф, спасибо Привыкаю К здешней жизни Ий! К ней даже я еще не привыкая тут родился Такты где обитаешь В Эльмине. Это недалеко от Кейп-Коста. – Эльмину знаю, ахэ! Я за тобой приеду в следующую пятницу Куда приедешь, в Эльмину? Из Кумаси? – Из Кумаси. Заберу тебя к себе на выходные Так это же шесть часов езды в один конец Да еще по таким дорогам Об этом не беспокойся. Жди меня в следующую пятницу, часов около Ий, Алекс! Осеи говорил, что ты выучил чви. Адамфо ба а, омма дэбида ммрете пэпэапе 101 . Понимаешь Понимаю жду тебя в следующую пятницу между полуднем и полуночью. 101 Тот, кто приходит как друг, никогда не приходит минута в минуту – Уайе адье, уайе адье паа! Энье эчьире 102 В пятницу Джозеф приехал за мной, как и обещал, между полуднем и полуночью. Нет, он не шоферил в течение шести часов по смертельным ухабам – он вообще не водил машину, полностью полагаясь на всеафриканский маршрутный транспорт. Маршрутка тро-тро доставила Джозефа в Кейп- Кост, а оттуда – пять-шесть километров по прибрежному шоссе, час ходьбы от силы. Энергии моему новому знакомому было не занимать, и, может быть, поэтому он выглядел значительно моложе своих тридцати пяти. Худой, если не сказать субтильный, молодой человек. Слегка приплюснутое лицо, глаза навыкате. Клетчатая рубашка с вымокшими подмышками и мешковатые брюки со стрелками – форма одежды советского интеллигента. Традиционное рукопожатие с прищелкиванием. Приветственная улыбка до ушей, выдающая широкую межзубную щель. «Ий, Алекс, я вспомнил, что в этой деревне у меня есть друзья. Я думаю, и они меня помнят. Вот мы у них чего-нибудь перекусим и сразу поедем…» После обеда и послеобеденных посиделок нас проводили до станции, где мы погрузились в рейсовый автобус Эс-Ти- Си: Джозеф рассудил, что заморскому гостю негоже трястись в тро-тро. Любая автобусная поездка в Гане начинается с молитвы. Водитель и пассажиры хором обращаются к Всевышнему, ходатайствуя о беспрепятственном проезде и благопо- 102 Молодец, какой молодец Ну, до скорого лучном прибытии. Но это только начало ни один рейс Эс- Ти-Си не обходится без проповедника, создающего шумовой фон на протяжении всей поездки. Треть пассажиров внимает и подбадривает, остальные глядят в окно или делают вид, что спят. Наш проповедник оказался седовласыми зычно- голосым старцем с глазами, опустошенными онхоцеркозом. «Отумфо! Обоадье! Оньянкопон!» 103 Я поднял книжное забрало. Джозеф уставился в кириллицу на обложке, как будто высматривая в ней тему для разговора. С задних рядов уже доносилось ожидаемое «шэ, обруни!» 104 . Это – первая фраза, которую выучивает пришелец. Обруни в Гане, мунделе в Конго, тубаб в Мали и Сенегале. «Тубабу, кадо! Тубабу, кадо!» 105 – попрошайничают дети, высыпая из саманных жилищ по берегам Нигера. В ожидании кадо», – каламбурит один из тубабов. Местные жители незлопамятны чужестранца, даже белого человека, которого у них есть все основания ненавидеть, встречают по- доброму – настолько, насколько это вообще бывает. Но лес духов не жалует тех, чьи предки прошли здесь согнем и мечом, и, при всем гостеприимстве хозяев, белому туристу в Западной Африке приходится туго, а уж тому, кто приехал пожить, – и подавно. Тем не менее на дорогах Ганы и Мали, Буркина-Фасо и Кот-д’Ивуара то и дело сталкиваешься Владыка Всемогущий Всевышний Смотри-ка, белый человек Cadeau (фр) – подарок с бледнолицыми сородичами, издалека узнаешь собрата под боевой раскраской противосолнечного крема. Видавшие виды туристы-первопроходцы, розовощекие студенты из Голландии или Швеции или добровольцы-спаса- тели вроде меня, претендующие на взгляд изнутри, лезущие из кожи вон, чтобы доказать свое отличие от прочих обру- ни Есть и еще одна категория те, кто приехал сюда, чтобы остаться. Люди с урючной кожей, давно перешедшие из статуса обруни в статус невозвращенцев. Эти старожилы знают Африку как никто – и как никто ощущают себя в ней чужими. Странно за все время ни один из них таки не выучил язык коренного населения. Как будто изоляция изначально входила в их планы или принималась как данность. Как будто затем и ехали, чтобы испытать всю полноту одиночества там, где это понятие также чужеродно, как слово скоро * Ближе к вечеру за окном автобуса замелькали форпосты бывшей столицы Конфедерации Ашанти. Двускатные крыши построек доколониального периода, флажки асафо. И, конечно, рынок Кеджетия, занимающий площадь шесть квадратных километров и насчитывающий около одиннадцати тысяч лотков. Те, кто бывал в этих краях, знают рынок – средоточие здешней жизни, сплав традиции и современности, лабиринт незнающий себе равных. Дело в том, что за пределами двухосновных городов, Аккры и Кумаси, в Гане нет магазинов. Вернее, нет помещений, опознаваемых как магазины в европейском понимании. Когда хозяйке нужно то или это, она идет в хижину к дядюшке Кофи или тетушке Эджоа, у которых то или это имеется в количестве, предполагающем возможность купли-продажи. Если же нужно и то, и это, хозяйка идет на рынок. Что непосвященному видится босховским адом, для африканской хозяйки – вотчина и родная стихия, рай секонд-хэнда. Здесь перекраивают старые школьные формы, нижут бусы, выдалбливают калебасы 106 . Мастерят светильники из консервных банок. Автомобильные запчасти переплавляют в кухонную утварь и музыкальные инструменты, а из шин изготавливают резиновые сапоги и сандалии. Гончары, кузнецы, кожевники, шорники, столяры – ремесленники всех сортов и возрастов – демонстрируют свое мастерство на глазах у бесчисленных зрителей и немногочисленных покупателей. На прилавках выложены плоды труда статуэтки, маски, запонки, гребешки, нагрудные украшения, изделия из бронзы, золотые гирьки и табуреты вождей, резные доски для ова- ри, атрибуты восьми аканских кланов и семи материнских рек, фигурки животных, барабаны и флейты, головные уборы из леопардовых шкур. Сушеные змеи и летучие мыши Тыква-горлянка, используемая в качестве сосуда для хранения воды или пищи коренья и листья, банки и склянки, настойки и порошки, рога и копыта, застывшие в мунковском крике головы обезьян: мы пришли в лавку аптекаря. Дальше – швейный цех, дружный стук допотопных машинок «Зингер». Кое-где попадаются даже традиционные станки для производства ткани кенте. Продовольственная секция сверкание огромных ножей над глыбами мяса. Индюшки и куры, козлятина, копченая дичь, улитки и крабы, плоды масличной пальмы и дерева ши, грибы и орехи кола на глазированных блюдах, крупы и специи, всевозможные фрукты. Невероятная картина африканского изобилия. Раз в несколько месяцев жена Джозефа совершала набег на центральный рынок, взяв в помощники кого-нибудь из домочадцев мужского пола. Там, проворная и решительная, сновала от лотка к лотку, маневрируя в толчее людей и коробок, на ходу обмениваясь приветствиями с сотней знакомых продавцов и ткачих. Спортивное ориентирование в торговом лабиринте. Что-то в этом есть исконно африканское, родственное искусству шамана-охотника, знатока невидимых троп в непроходимых джунглях. Впрочем, это только для обруни в Африке все сводится к джунглям. Не пора ли разуть глаза джунгли давно закончились, и теперь моему объективу одна за другой предстают достопримечательности цивилизации – королевский дворец, резиденции Яаа Асантеваа и Премпеха Заглядевшись на заоконные красоты, я и не заметил, как в автобусе наступила драгоценная тишина. Пассажиры спали. Еще пять минут назад их вразумлял неистовый проповедник, но теперь они сам закемарил, откинувшись на сиденье в последнем ряду. Полуоткрытый рот, закатившиеся глаза. Протиснувшись между баулами, я дотронулся доза- пястья и с ужасом понял, что не ошибся старик был мертв |