итт22. Корона-из-золотых-костей11. Кровь Царя Богов Своей новой Королевой Все это не имеет смысла. Ни ее слова, ни то, что она сняла корону
 Скачать 2.62 Mb.
|
Глава 8Не было ни света, ни цвета, и я некоторое время парила там, свободная, пустая и холодная. Я не думала. Не чувствовала. Я просто существовала в небытии… Пока не увидела серебристое пятнышко, которое казалось целым миром далеко от меня. Освещение пульсировало и с каждым ударом увеличивалось. Тонкие усики торчали из краев, протягиваясь через пустоту. Я медленно приближалась к нему. Звук вернулся без предупреждения. Голос был настолько глубоким и сильным, что нашел меня в пустоте, схватил, так что я больше не скользила к серебристому свету. Голос держал меня в плену. - Пей. Продолжай пить, - приказал он. - Вот и все. Продолжай глотать. Пей, Принцесса, пей ради меня… Слова повторялись снова и снова, казалось, целую вечность, прежде чем исчезли, и я снова оказалась в тишине. Теперь не было серебристого света. Ничего, кроме теплой и пустой тьмы со сладким, успокаивающим ароматом… сирени. Я оставалась там, пока меня не окружили вспышки приглушенных цветов. Красные. Серебряные. Золотые. Они кружились вместе, и я проскользнула через них, проваливаясь сквозь ночи, года, пока не стала маленькой и беспомощной, стоя перед отцом. Я могла ясно видеть его, его волосы казались медно-красными в свете лампы. Его квадратную челюсть покрывала легкая щетина. Прямой нос. Глаза цвета сосны. - Что за прелестный цветочек. Что за прелестный мак, - папа наклонился и поцеловал меня в макушку. -Я люблю тебя больше, чем звёзд на небе. - Я люблю тебя больше, чем рыб в море. - Это моя девочка,- папины руки дрожали у меня на щеках. - Кора? Мама вышла вперед с бледным лицом. - Ты должен был знать, что она найдет здесь выход, - она оглянулась через плечо. - Ты ему доверяешь? - Да, - сказал он, когда мама взяла меня за руку.- Он отведет нас в безопасное место… Ветер бушевал как гром, по таверне, доносящийся из места, которого здесь не было. Раздались голоса, которые исходили не от папы или мамы, а сверху, где-то за водоворотом красок на другом конце небытия. - Кто остается? - донесся до меня мужской голос, тот самый, что нашел меня, когда я направлялась к серебристому свету, но теперь он был хриплым и слабым, уставшим и ослабленным. - Только мы, - ответил другой глубокий голос, на этот раз напряженный. - Нам не нужно беспокоиться об охране. Думаю, Джаспер решил, что было бы лучше, если бы их… больше не было. - Мой отец? - Не проблема сейчас, - наступила пауза. - Мы не вернемся в Бухту, но там.., - он ненадолго исчез. - Мы должны заставить его работать, на случай, если она… Как думаешь, сможешь пошевелиться? Долгое время не было ответа. - Я… я не знаю. Я провалилась снова, ускользая назад, сквозь года. - Останься с мамой, детка, - папа коснулся моих щек, отвлекая меня от голосов,- останься с ней и найди своего брата. Я скоро вернусь за вами. Папа встал и повернулся к двери - к человеку, который стоял там и наблюдал через небольшую щель между панелями. - Видишь его? Мужчина у двери, волосы которого напомнили мне пляжи Страудского моря, кивнул. - Он знает, что ты здесь. - Он знает, что она здесь. - В любом случае, он ведет их сюда. Если они войдут... - Мы не позволим этому случиться, - сказал папа, хватаясь за рукоять меча. - Они не получат ее. Мы не допустим этого. - Нет, - мягко согласился мужчина, глядя через плечо на меня странными голубыми глазами. - Я не допущу. - Пойдем, Поппи, - мама потянула меня за руку... Голос вытащил меня за пределы красок и пустоты. - Я не знаю, что будет дальше, - он звучал ближе, но был более усталым, чем в прошлый раз, когда достиг меня. Казалось, каждое слово требовало усилия, которое довольно быстро иссякало. - Она дышит. Ее сердце бьется. Она жива. - Это все, что имеет значение, - сказал другой голос, менее напряженно. - Тебе нужно поесть. - Я в порядке. - Чушь собачья. Ты с трудом смог сесть на лошадь и удержаться на ней. Ты потерял слишком много крови, - возразил другой. - Она рано или поздно проснется, и ты знаешь, что произойдет. Ты не сможешь о ней позаботиться. Хочешь, чтобы Нейл или Эмиль обслужили тебя, или предпочтешь, чтобы они обслужили..? - Нейл, - рявкнул он, - Приведи Нейла, черт возьми. Раздался грубый смешок, и я ускользнула, только чтобы через некоторое время услышать: - Отдыхай. Я буду присматривать за вами двумя. *** Я провалилась снова, но на этот раз все было по-другому. Я спала. Я спала крепко, до меня доходили лишь обрывки слов. Но в этом месте я... осознала, что у меня есть конечности. Тело. Тёплые влажные прикосновения к моему лбу и щеке. Мягкость. Ткань. Она прошлась по моим губам и под ними, вдоль горла и между грудей. Она исчезла, а затем раздался звук. Струйка воды, ткань вернулась, скользнув по моим голым рукам и между пальцами. Прикосновение было приятным. Оно убаюкивало меня, позволяя снова погрузиться в тяжелый сон. Я снова была тем ребенком, хватающимся за окровавленную руку матери. Они проникли внутрь, как и предупреждал мужчина. Крики. Было так много криков, и крики тех существ за окном, царапающих его. - Отпусти, детка. Тебе нужно спрятаться, Поппи, - мама замерла и высвободила руку. Мама полезла в детские кожаные ботинки, в которых я любила возиться, делая вид, что я намного больше и взрослее. Она вытащила что-то, что-то черное, как ночь, тонкое и острое. Она двигалась так быстро - быстрее, чем я когда-либо видела прежде, вращаясь и поднималась, с черным шипом в руке. - Как ты мог так поступить? - спросила мама, когда я подошла к краю шкафа. А потом я снова оказалась над цветами, в небытии, но я была не одна. Там была женщина, длинные волосы развевались вокруг нее, цвет был таким бледным, что напоминал лунный. Черты ее лица были знакомы. Я видела ее раньше в своей голове, когда была в Храме. Но теперь я подумала, что она немного похожа на меня. На переносице и щеках были веснушки. Ее глаза были цвета поцелованной росой травы, но за зрачками горел свет. Серебристо-белое сияние просачивалось наружу, разрывая яркую зелень. Ее губы шевелились, и она говорила. Ее ресницы скользнули вниз, и из уголка глаза упала кроваво-красная слеза. Ее слова вызвали у меня ледяной шок. Но потом она ушла, и я тоже. *** Ощущение покалывания было первым, что я осознала. Оно началось с ног, и ползло вверх по икрам, распространяясь по всему телу. Последовал жар. Меня охватила лихорадка, иссушающая уже и без того пересохшее горло. Жажда. Так хотелось пить. Я попыталась открыть рот, но мои губы сжались. Пальцы на ногах поджались, и сначала мне не понравилось это ощущение. Оно заставило остальную часть моей плоти почувствовать лежащее на мне одеяло и матрац подо мной. Моя кожа казалась слишком чувствительной, а материал слишком царапающим. Нестерпимо хотелось пить. Мои пальцы дернулись на моем голом животе. Кожа была неровной, шероховатой. Я сосредоточилась на своем рту, желая, чтобы мои губы разомкнулись. Если открою их, смогу попросить… воды. Нет. Мне не нужна вода. Я хотела что-то другое. Я не испытывала жажду. Я была голодна. Изголодавшаяся. Я заставила губы приоткрыться, и в меня вошёл большой поток воздуха. Ощущались запахи. Свежая сосна. Что-то дикое. Моя кожа начала покалывать и стягиваться, становясь еще более чувствительной. Уши завибрировали от звука. Шепот ветерка. Ленивые звуки вентилятора. Звук был приятным, но я была полой и пустой. Я так голодна. Так голодна, что больно. Внутренняя часть моего рта пульсировала, как и все внутри меня, казалось, будто всё внутри иссыхает, становится сморщенным и ломким. Мои мышцы сжались, когда я изо всех сил попыталась открыть глаза. Мне казалось, будто они зашиты, но я голодна, и мне нужно открыть глаза. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мне удалось разомкнуть ресницы. Все представляло собой туманную нечеткую массу теней и пятен света. Я несколько раз сморгнула, немного боясь, что глаза больше не откроются, но они открылись. Мое зрение прояснилось. Мягкий свет газовой лампы струился по серым стенам и старому, изношенному стулу - стулу, который не был пустым. На нем распластался мужчина, его кожа была бежево-коричневой, а темные волосы коротко пострижены. Он потерла глаза, и в груди зародилось странное чувство, которое я пыталась понять. Но все, что бы это ни было, продолжало ускользать из моих пальцев. Я была слишком голодна, чтобы сосредоточиться. Мне нужно… Мужчина вздохнул, и мои мышцы напряглись. Ноги поджались, а боль в животе и груди все нарастала. Сжимая горло, мое сердце начало сильно биться о ребра, когда меня охватил голод. Я не чувствовала движения, не могла сесть, пока волосы не упали мне на плечи, отчего моя кожа защипала. Мужчина опустил руку. Шок окрасил его лицо и мою разгоряченную кожу, как ледяной дождь. Мои ноги поджались, напрягаясь. Он наклонился вперед, хватаясь за ручки стула, пока сухожилия не натянулись, а его вены… - Я все еще чувствую твой нота́м. Его слова не имели значения. Голод пронзил мою грудь, когда мой подбородок опустился, а губы приоткрылись. Все мое естество было сосредоточено на его горле, там, клянусь, я видела, как стучит его пульс. - Черт, - прошептал он, вставая. Я спрыгнула с кровати и бросилась на него. Споткнувшись, он поймал меня за запястья. Его колени ударились о стул. Потеряв равновесие, он упал на сиденье, а я упала с ним, рванув вперед, карабкаясь на стул. - Боги. Ты быстрая. И ты действительно сильная, - проворчал он, его руки дрожали, когда он сдерживал меня. Пряди медно-рыжих волос упали мне на лицо, когда я подняла голову. Он ахнул, его голубые глаза расширились. - Черт возьми. Я бросилась на него. Стул заскрипел под нашим общим весом. Одна из его рук прогнулась, и я схватила его за горло, мой рот раскрылся, живот сжался... Рука схватила меня, обвив талию. Другая перекинулась через мою грудь, прижимая к твердой, теплой коже. Во время контакта прошел статический заряд, поразив меня. Это чувство… запах специй и сосны. Пронзительный, воющий звук вырвался из моего горла, когда я потянулась, пытаясь схватить мужчину, когда он вскочил со стула, его черная рубашка была смята и испачкана… чем-то. Кровью? Моей кровью. Я уставилась на него, чувствуя, что он не смертный. Он был кем-то другим. Кем-то принадлежащим мне. - Ты не хочешь его, - голос затанцевал над моим ухом. - Он не такой вкусный. Ты хочешь меня. - В любой другой ситуации, - сказал мужчина с холодными голубыми глазами. - Я бы обиделся. Голод хлестал меня изнутри. От отчаяния моя кожа покрылась волдырями. Я изголодалась, и мне больно. Все болело. Моя кожа, кости, мышцы. Волосы. Из глубины меня вырвался низкий гудящий звук, в конце концов сформировавший грубые гортанные слова. - Больно. - Я знаю. Ты голодна. Но ты не можешь съесть Кирана. Мне будет немного грустно от этого. Мне было все равно, если это огорчит его. Я запрокинула голову, коснувшись его челюсти. Он хмыкнул, но его хватка не ослабла. Она только усилилась. - Осторожно, - сказал тот, кого звали Киран. - Она сильная. - Я поймал ее, - выдал он, крепко прижимая меня к себе. - Тебе, наверное, стоит держаться подальше от нее. Тот другой не двинулся с места, когда тот, что держал меня, переместил руку, перекинув запястье через мое плечо. В воздухе появился запах. Мое сердце забилось быстрее, когда я замерла, глубоко дыша. Пахло чудесно, сочно и отпадно. Грызущая боль усилилась. - Ее глаза, - сказал другой, когда тот, что держал меня, опустил руку - свое запястье. Свое кровоточащее запястье. - Они не черные. Они все еще зеленые. Мужчина за мной напрягся. - Что? Забыв о том, кто передо мной, я схватила его за руку и сомкнула рот над двумя открытыми ранами, впиваясь глубже. Мужчина дернулся и ахнул. - Боги. Первый вкус его крови был шоком для меня, терпким и сладким. Его кровь текла по моему горлу, теплая и густая. Она попала в пустоту в груди, в пустую яму в животе, облегчая боль. Я застонала, вздрогнув, когда судороги в мышцах начали исчезать. Красные тени в моем сознании начали редеть, и фрагменты мыслей начали прорываться сквозь голод. Кусочки... Чья-то рука сжала мою челюсть, отрывая от его запястья. - Нет! - я запаниковала. Болезненный голод вернулся ко мне. Мне нужно - мне нужно больше. - Посмотри на меня. Я боролась с его хваткой, сопротивлялась, но он был силен. Мужчина повернул мою голову. - Стоп, - его дыхание заплясало на моих губах, и что-то в его словах было другим, более мягким, глубоким. Это эхом отозвалось во мне. - Перестань драться со мной и открой глаза, Пенелопа. Его голос пронзил голод, как и раньше, когда я путешествовала в темноте. Мое дыхание замедлилось, когда мое тело повиновалось его команде. В мои глаза смотрели янтарные глаза, яркие и смешанные с золотыми пятнами. Я не могла отвести взгляд - не могла двинуться с места, даже когда меня захлестнула волна острой боли. - Поппи, - прошептал он, его странные, бурлящие глаза заблестели от сырости. - Ты не Вознеслась. Я знала, что его слова должны иметь смысл. Какая-то далекая, раздробленная часть меня знала, что я должна понять. Но я не могла забыть о голоде - не могла сосредоточиться ни на чем, кроме этого. - Я не понимаю, - сказал другой мужчина. - Даже с кровью богов, она все еще была смертной. Тот, что держал меня, убрал руку с моего подбородка и коснулся моих губ. Желание схватить его за палец преследовало меня, но я не могла с ним бороться. Его хватка, которой он удерживал меня, не позволяла этого, когда он осторожно приподнял мою верхнюю губу. - У нее нет клыков, - сказал он, его взгляд быстро вернулся к моему. Я чувствовала… я чувствовала, как терпкость его смущения уступает место приземлённому, древесному ощущению облегчения. - Я знаю, что это. Это кровожадность. Она испытывает жажду крови, но не Вознеслась. Вот почему ты все еще чувствуешь себя Первозданный нота́м. Он убрал большой палец и вздрогнул. - Ешь, - прошептал он, отпуская меня. Наручники, которые я не могла ни видеть, ни чувствовать, отпустили меня. Я могла двигаться. Он снова поднял запястье, и я вцепилась в него. Мой рот снова накрыл его рану. Кровь текла не так свободно, как раньше, но я все равно пила, глубоко втягивая ее в себя. - Осторожно, - предупредил другой… волк. - Ты пролил много крови и почти не ел. - Я в порядке. Тебе стоит уйти . - Я не уйду, - прорычал волк, - она может ранить тебя. Тот, что кормил меня, грубо усмехнулся. - Разве тебе не следует больше беспокоиться о ее благополучии сейчас? - Я беспокоюсь о вас обоих. Мужчина вздохнул. - Это может стать… сильным. Повисла тишина. - Уже. Что-то в том, что сказал волк, и неровность в том, как говорил тот, которым я кормилась, должны были меня обеспокоить. Так и произошло. Я не знала почему, но я снова потерялась в том, кто меня держал, в его вкусе и его сущности. Я почти не чувствовала, как он двигается, садясь и притягивая меня к себе на колени, прижимая к своей груди, он прижимал свое запястье к моему рту. Все, что имело значение- это его кровь. Это было пробуждение. Дарвспыхнул в моих венах, вновь заполняя ту пустоту и проникая во тьму моего разума. Пелена черноты потрескалась, и крошечные кусочки меня просочились внутрь. Его пальцы коснулись моей щеки, схватив пряди моих волос и заправив их за ухо. Я напряглась, но когда он не оттащил меня, расслабилась. Он снова прикоснулся ко мне, проводя пальцами по моим волосам в успокаивающей, расслабляющей ласке. Мне это понравилось. Прикосновение было… оно было особенным для меня. Когда-то это было запрещено, но он… он нарушил это правило с самого начала. - Поппи, - прошептал он. Поппи. Это я. - Мне очень жаль, - сказал он прерывистым голосом. - Мне жаль, что ты проснулась в таком состоянии, а меня здесь не было. Думаю... я, наверное, потерял сознание. Мне чертовски жаль. Я знаю, что такое кровожадность. Я знаю, что в ней можно потеряться. Но ты снова найдешь себя. Я не сомневаюсь в этом ни секунды. Ты такая сильная, - его пальцы продолжали двигаться по коже моей головы, и моя хватка на его руке ослабла, когда он заговорил. Вкус его крови был всем, и с каждым глотком пустота во мне уменьшалась, а тени в сознании рассеивались. - Боги, надеюсь, ты правда понимаешь, насколько сильна. Я постоянно трепещу перед тобой. Я трепещу перед тобой с ночи в Красной Жемчужине. Рваные вздохи выровнялись. Мое сердцебиение и пульс начали замедляться, и перед глазами я увидела цвета - голубое безоблачное небо и теплый солнечный свет. Черная вода, мерцающая, как обсидиановые лужи, и теплая песчаная грязь под ногами. Ладони соединились, и он прошептал: - Недостоин, - эти образы, эти мысли принадлежали ему, когда он говорил тихо. - Ты храбрая, чертовски храбрая. Я понял это в Красной Жемчужине. Быть Девой, расти, как ты, и все еще хотеть жить своей жизнью, - все это говорило мне, что ты храбрая. В ту ночь на Райсе, когда ты поднялась туда в той… той чертовой ночной сорочке? - его смешок был грубым. - Ты не скрывалась. Не тогда и не тогда, когда вышла, чтобы облегчить боль Проклятых. Ты делала собственный выбор дольше, чем думаешь, Поппи. Ты всегда делала его, когда это было наиболее важно, и делала его, зная о последствиях. Потому что ты храбрая. Ты никогда не была Девой. Ты никогда не была по-настоящему беспомощной. Ты были умной, сильной и храброй, - он тяжело выдохнул. - Не думаю, что я тебе это говорил. У меня еще не было шанса. Когда ты попросила меня поцеловать тебя под ивой? В глубине души я тогда знал, что дам тебе все, о чем ты попросишь. И я буду давать. Чтобы ты не попросила, - грубо пообещал он, его пальцы запутались в моих волосах. - Ты можешь просить. Что угодно. Всё. Ты получишь всё. Я позабочусь об этом. Тепло пронзило меня, стирая покалывание на коже. Я проглотила его богатую сущность, а затем сделала то, что казалось моим первым настоящим вдохом. Он больше не обжигал и не открывал то чувство пустоты. Он делал что-то совершенно другое. Кровь... Его кровь... Она была похожа на жидкий огонь, пробуждающий к жизни другую потребность, которая накрыла меня с головой. Я наклонилась вперед, прижимаясь грудью к его обнаженной груди. Контакт пробудил во мне голод, не тот, который был ранее, но это был столь же сильным. Я поерзала у него на коленях. Мы оба застонали. Инстинкт взял верх, мое тело знало, чего я хочу - что мне нужно - когда я пила из его запястья. Я повернулась бедрами к его, дрожа от сильного ощущения скручивания глубоко внизу живота. Его кровь... боги. Моя кожа теперь покалывала, становясь слишком чувствительной. Кончики груди болели, когда касались тонкого покрова волос на его груди. Я захныкал, давя на твердость, пробивающуюся сквозь тонкие штаны. Я хочу… нет, мне нужен он. - Все, что захочешь , - сказал он, его слова были клятвой. - Я дам тебе это. Его. Я хочу его. Прижав его запястье ко рту, я положила руку ему на грудь и толкнула - сильно толкнула. Он упал на спину, когда я наклонила бедра, трясь о его длину. С потрясающей силой он приподнял нас обоих ровно настолько, чтобы одной рукой стянуть штаны до бедер. Ощущение его горячего и твердого прикосновения к моей нижней части тела вырвало из меня тихий стон. - Черт, - выдохнул он, его большое тело дрожало. А потом он снова двинулся, поднимая меня одним плавным движением и наклоняя мои бедра. Он придвинул меня к себе, скользнув глубоко внутрь. Его запястье заглушило мой крик удивления, а его бедра качнулись и поднялись вверх. Поджав пальцы ног, я толкнулась вниз, подстраиваясь под его темп, обвиваясь вокруг его руки, делая большие глотки. - Она пьет слишком много, - сказал другой мужчина, его голос стал ближе. - Ты должен остановить ее. Даже в моем одурманенном похотью разуме, даже когда напряжение все сильнее и сильнее закручивалось во мне, я знала, что тот, кто двигался подо мной и во мне, не остановит меня. Он позволил мне брать все. Он позволил мне осушить его. Он сделал это, потому что он... - Черт тебя дери, - прорычал волк. Через мгновение я почувствовала, как его рука прижалась к моей талии, а пальцы впились в кожу под моей челюстью. Он откинул мою голову назад, но я не стала сопротивляться ему, потому что кровь этого мужчины была для меня всем. Тот, кто сидел подо мной, сел, обняв меня за бедра, чуть ниже руки другого. Меня пронзил резкий вихрь покалывания. Он ухватился за хватку волка, сжал мои волосы в кулак и прижался лбом к моему. Подо мной он двигал своим великолепным телом в бешеном ритме. Все мое тело напряглось, а затем молния пронеслась по моим венам. Мои мышцы судорожно сжались на нем. Мой крик смешался с его грубым криком, когда его бедра яростно качнулись, и он последовал за мной в дикое, безумное блаженство, сотрясавшее все моё тело. Постепенно напряжение спало, мои мышцы стали расслабленными. Я не знала, сколько времени прошло, но, наконец, рука под моей челюстью расслабилась, и одна из рук соскользнула. Моя щека упала на теплое плечо, и я села с закрытыми глазами и неглубоко дышала, когда он крепко прижал меня к своей груди, его рука все еще была запутана в моих волосах на затылке. Он кивнул, и волк ушел. Щелчок ближайшей двери сигнализировал о его уходе, но я оставалась сытой и расслабленной. Жар крови, текущей во мне, остыл. Его кровь... Кровь Хоука. Кровь Кастила. Небытие в моем сознании разрушилось в одно мгновение. Мысли наводнили меня, соединяясь с воспоминаниями. Они проникали в самые глубокие части меня, связываясь с моим я. Сначала меня поразил шок - полное недоверие и тоска по поводу того, что сделал Аластир, пока мы стояли в Покоях Никтоса, и всего, что произошло после этого. Я ему доверяла. Я... я хотела, чтобы люди в Храме приняли меня, но они назвали меня Пожирательницей душ. Они назвали меня шлюхой. Они... они назвали меня Девой, но я не была никем из них. Гнев вытеснил ужас. Ярость, пронизывающая каждую клеточку моего тела. Ярость гудела внутри меня, наталкиваясь на дикость, растущую там же. Они заплатят за то, что сделали со мной. Каждый из них точно узнает, кем я являюсь. Меня больше никогда так не ранят. У них не получится... Но разве они уже не сделали это? Я все еще чувствовала, как молния ударяет по моей плоти, разрывая жизненно важные части меня. Я вкусила смерть. Ощутила ее: вдох, который я не могла сделать, сердце, которое больше не билось, и слова, которые я не могла произнести. Я умирала, но была и другая боль, огненная, которая пронзила меня. Пей. Продолжай пить. Вот и все. Продолжай глотать. Пей, Поппи, продолжай пить ради меня… Вкус цитруса и снега все еще покрывал мое горло, мои губы. Все еще тёплый и заполняющий эту грызущую, болезненную пустоту внутри. Я вздрогнула, и рука на затылке замерла. О, боги, им это удалось. Он… Вознёс меня. О чем он думал? Я не потеряю тебя. Никогда. Я люблю тебя, Принцесса. Он не думал. Он просто... чувствовал. Внезапно, это было похоже на то, как в сознании открывается сундук и сбрасывается крышка. Эмоции хлынули на меня - почти девятнадцатилетние эмоции, которые выходили за рамки того, что произошло в Храме, воспоминаний и убеждений, переживаний и чувств. Приходили и кошмары, полные отчаяния и безнадежности. Но также и сны, полные таких чудес и возможностей. Мечты, полные нужды, желания и любви. Я так быстро откинулась назад, что потеряла равновесие. Одна рука упала мне на талию, остановив меня, прежде чем я упала с его колен. Сквозь растрепанные пряди волос я видела его, действительно видела. Темные растрепанные волосы падали ему на лоб. Углы его рта сковывались напряжением, а тени пролегали на коже под глазами, но они были ярким топазом, когда удерживали мой взгляд. Ни один из нас не двинулся и не заговорил, глядя друг на друга. Я понятия не имела, о чем он думал, и едва ли знала свои мысли в тот момент. Столько всего произошло, так многого я не понимала. А именно, как я оказалась здесь после Вознесения. После того, как он сделал немыслимое, чтобы спасти меня. Я вспомнила панику в голосе его отца, когда он умолял его не делать этого - не повторять историю. Но он рискнул - боги, он рискнул всем. И я жива благодаря ему. Я здесь из-за него. Но все это не имело смысла. Вознесенные неконтролируемы после обращения, что опасно для смертных, не говоря уже о элементарных Атлантах. Им могут потребоваться годы, чтобы обуздать свою жажду, но еще более невероятным было то, что я все еще могла чувствовать все эти пьянящие, волнующие и ужасающие эмоции. Я могла чувствовать любовь, и не думаю, что любой Вознесенный способен почувствовать такое чудо. Я не понимаю. Может, это какой-то сон? Возможно, я скончалась и нахожусь в Долине, вечность рая ожидает меня. Я не уверена, что хочу ли знать, так ли это. Я подняла дрожащую руку и прижала пальцы к теплой коже его щеки. - Кастил. |