Реферат БЖД. Теоретическая часть. Л. В. Селезнева Е. Ю. Скороходова практическая стилистика русского языка
 Скачать 2.11 Mb.
|
|
ТЕмА 2. Литературный язык в системе русского национального языка 2.1. СИСТЕмА РУССКОГО НАцИОНАЛьНОГО ЯЗЫКА Система русского национального языка представляет собой структуру, состоящую из взаимосвязанных и взаимозависимых форм, или подсистем языка: литературный язык, просторечие, жаргон, социолекты. Структуру национального языка можно представить следую- щим образом: 2.2. ЛИТЕРАТУРНЫй ЯЗЫК КАК ОСНОВА СУщЕСТВОВАНИЯ НАцИОНАЛьНОГО ЯЗЫКА Литературный язык — это главная форма существования наци- онального языка, а также языка народности, обслуживающая самые разнообразные сферы жизни общества: науку, политику, культуру, делопроизводство, законодательство, словесное ис- кусство, неофициальное общение, межнациональное общение. Литературный язык — это то, посредством чего создается един- Жаргон Социолекты Литературный язык Просторечие Диалекты 18 19 ство нации: народ становится нацией только тогда, когда он на определенной территории создает государственную форму об- щежития и литературный язык. Один из важнейших признаков литературного языка — его нормированность. Существует ли норма в других подсистемах национального языка, например, в диалекте, жаргоне? Если за норму мы при- нимаем некие речевые правила, которые сложились в той или иной группе, то, безусловно, можно говорить о существовании норм, которые проявляются в употреблении тех или иных слов, их грамматических форм, произношении. Они складываются под влиянием речевых традиций (диалектной, профессиональ- ной, разговорной), условий общения и передаются чаще всего устно, воздействуя на человека, попадающего в ту или иную среду. Таким образом, нормы данных подсистем носят локаль- ный характер, не имеют всеобщего значения и не подвергаются кодификации. В связи с этим социолекты, жаргон, просторечие называют некодифицированными формами национального языка. Нормы литературного языка сознательно культивируются: фиксируются в словарях, грамматиках, им обучают в школе и в вузе, их пропагандируют при помощи средств массовой инфор- мации. Литературный язык важен в социальном и коммуника- тивном отношениях, поэтому литературные нормы изучаются, разрабатываются правила их использования, т.е. нормы подвер- гаются лингвистической кодификации, что способствует их со- хранению и научно обоснованному обновлению. В отличие от других подсистем национального языка, лите- ратурный язык обладает рядом особых свойств: 1) это кодифицированная подсистема, которая характери- зуется более или менее устойчивой нормой, единой и общеобязательной для всех говорящих на литературном языке; 2) это полифункциональнаяподсистема, которая использу- ется в разнообразных сферах человеческой деятельно- сти. В соответствии с многообразием сфер использова- ния и различными функциями, которые он выполняет, литературный язык делится на разновидности и функ- циональные стили; 3) он социально престижен, посколькупредставляет собой такую коммуникативную подсистему национального языка, на которую ориентируются все говорящие, не- зависимо от того, владеют они этой подсистемой или какой-либо другой. 2.3. ПРОСТОРЕЧИЕ Просторечие — одна из форм языка, которая наравне с го 2ворами и жаргонами противопоставляется литературному языку. Терми- ном «просторечие» в XVI—XVII вв. обозначали народный язык; в XVIII в. — источник низкого литературного стиля; в XIX в. — все, что находится вне сферы литературного языка. Просторе- чие в качестве средства общения используют необразованные или малообразованные люди. Оно противопоставлено, с одной стороны, литературной разговорной речи, с другой — диалек- там, поскольку понятно, в отличие от жаргонов и диалектов, всем носителям языка. В просторечии представлены единицы всех уровней, на фоне литературного языка просторечие проявляется в области ударения (километр, документ, портфель и др.), произношения (колидор, вострый), морфологии (волосья, положь, раздевши, от- кудова, оттеда, хотишь, ихний, местов, свежая мяса), лексики (хворать, хаять, сперва, рехнуться, уважить (= любить), благим матом, спинжак, кишка тонка, лезть в бутылку, обвернуть, обго- родить), синтаксиса (А чем она больная? Пол вымытый. Я не мыв- ши. Он выпивши. Гости никто не приехали. Что тебе болит? Умер голодом. Пришел с магазина.). 2.4. СОцИОЛЕКТ Социолект — разновидность языка, употребляемая в качестве средства общения лицами, связанными тесной территориаль- ной, социальной или профессиональной общностью. Выделяют территориальные и социальные диалекты. Территориальный диалект — форма существования языка, характеризуемая единством фонетической, грамматической и 20 21 лексической системы и используемая как средство общения на определенной территории. Территориальные диалекты суще- ствуют в виде говоров. Говор — это наименьшая территориаль- ная разновидность языка, обслуживающая жителей населенного пункта и имеющая отличительные особенности во всех сторонах языковой системы. Совокупность более или менее однородных говоров образу- ет наречие. В русском языке два наречия — северновеликорусское (признаки: 1) оканье, 2) взрывной [г], 3) окончание -я в Р.п. и В.п. ед.ч. личных местоимений я, ты и возвратного себя, 4) твер- дое [т] в окончаниях глаголов 3 л. ед. и мн. ч. наст. и буд. времени и др.) и южновеликорусское (признаки: 1) аканье, 2) фрикативное г [ γ], 3) окончание -е в Р.п. и В.п. ед.ч. личных местоимений я, ты и возвратного себя, 4) мягкое [т’] в окончаниях глаголов 3 л. ед. и мн. ч. наст. и буд. времени и др.). Между этими двумя наре- чиями располагаются переходные средневеликорусские говоры, которые послужили основой для литературного языка. Как результат растущей потребности в усилении контактов, более тесных экономических и культурных связей между от- дельными землями со своими диалектами возникали койне — междиалектное средство общения. Примером служат киевское койне, существовавшее в Киеве в IX—X вв., московское койне, ставшее основой современного литературного языка. Социальные диалекты выступают средством обще- ния отдельных социально-сословных, производственно- профессиональных, групповых и возрастных коллекти вов. Если территориальные диалекты порождены гео графической разобщенностью народа, то природа социальных диалек- тов — в социально-сословной, профессиональной, социально- возрастной и социально-половой разобщенности общества. К социальным диалектам относятся арго и жаргоны. Арго — условный или тайный язык замкнутой группы общества, служа- щий средством обособления или конспирации: язык бродячих торговцев — офеня, «блатная музыка» — воровское арго, жгонский язык — язык шерстобитов, языки ремесленников, нищих, детские тайные языки (язык беспризорных в 20–30-х годах ХХ в.). В языковом отношении арго характеризуется условным словарем, который включает в себя около полутысячи осо- бых слов, не считая производных. Обычно это лексика, отра- жающая характер профессии, быт, нравы и ценности данного сообщества. По происхождению большинство слов являются заимствованными, остальные — это или переделанные при по- мощи замены слога (в языке офеней: широго — дорого, шивар — товар, кустра — сестра, кулото — золото, спинитра — спина; кубася — баба); или обычные слова, которым приписываются новые значения (из языка офеней: накрой — стол; хоры — по- лати, ход — дом, двор; из блатного арго: приправа — кастет, святцы — карты, Степан — топор). Фонетика и грамматика тайных языков ничем не отличается от грамматики националь- ного языка, что указывает на искусственное, условное проис- хождение. Жаргон — совокупность языковых элементов, свойственных определенной возрастной или профессиональной группе людей. Жаргон, в отличие от арго, не создается искусственно, а возни- кает спонтанно и служит знаком принадлежности к «своим» — определенной группе или среде. Язык жаргонов отталкивается от литературного языка. Произносительные варианты являются дублетными по отношению к вариантам литературного языка: снайпера, крейсера, рапорта — в языке военных; осужденный — в языке юристов; ветра, шторма, компас — у моряков; добыча — в речи горняков и др. Лексика жаргонов возникает двумя способа- ми: 1) как новое значение уже имеющегося слова в литературном языке (все схвачено, крыша поехала, достать, мочить, кинуть, продвинутый и др.) и 2) как новое слово (герла, отморозок, лопух- нуться и др.). Словарь жаргонов, особенно молодежных, быстро меняется: раньше родителей называли предками, затем — чере- пами, шнурками, в настоящее время можно услышать — дино- завры, мамонтяры и др. Употребление жаргонизмов является средством художе- ственной выразительности, они широко используются в худо- жественной речи и публицистике. Однако в письменной речи употребление жаргонизмов не является нормативным. 22 23 2.5. дЕмОКРАТИЗАцИЯ ЯЗЫКА Процессы демократизации общества, происходившие в 90-е годы ХХ в., нашли широкое отражение в языке. В речи стали активно использоваться не только разговорные, но и простореч- ные слова и выражения, жаргонизмы, сфера употребления кото- рых раньше была ограничена. Использование жаргонизмов, слов из криминальной и мо- лодежной среды в средствах массовой информации и в речи об- разованных слоев населения позволило ученым говорить о на- личии общего жаргона. К числу наиболее частотных относятся такие слова, как разборка, зачистка, тусовка, крутой, ящик (те- левизор), бабки (деньги). Например: Затяжные дожди, пыльные бури или засуха вгоняют крестьян в такой ступор (вместо — ста- вят в затруднительное положение), что даже неловко их спраши- вать о наболевшем (МК, 15.12.06). Помимо этого, широко стали употребляться простореч- ные слова, для которых характерна сниженная окраска или отступление от норм литературного языка. Причем ошибки возможны на разных уровнях языка: фонетическом, морфем- ном, лексическом, синтаксическом. Часто в словах ставят неверное ударение (до 2говор, позво2нит, средства2, взя2ла), обра- зуют неправильные формы слов (волосья, положь, раздевши, откудова, оттеда, хотишь, ихний, местов, едя по окружной дороге) или используют сниженную лексику (хаять, сперва, рехнуться, уважить, благим матом, кишка тонка, лезть в бу- тылку, обвернуть, обгородить). Неправильное склонение или несклонение сложных числительных приводит к таким соче- таниям: более семиста, до двухтысяч пятого года, из шестиста наемников. Все эти явления свидетельствуют о демократизации языка, когда в языке широко представлены элементы его функцио- нальных разновидностей и подсистем, отсутствует понятие нор- мы как таковой. Некоторые ученые, учитывая общее снижение уровня культуры, называют такие процессы вульгаризацией языка. ПРАКТИКУм 1. Определите, какая подсистема языка представлена в текстах и ка- кими языковыми средствами. 1.—А получат. Ишь, как там баско... Вдруг бог-то и даст им богачество. Эвот сколько! Эво! — говорит Пила, указывая рукой на большой дом. — Пожалуй. Толды мы вместе станем жить? — А не то, таки Матрену скличем. — Апроську бы надо... Пиле грустно сделалось. Теперь ему казалось, что у него и родных вовсе нет, кроме Сысойки, а ребята так и пропали. Жал- ко! На рынке он купил по три ковриги хлеба и печенку. Сысой- ко нес хлеб. Пила печенку. Они опять подошли к архиерейской ограде. — Пойдем туда, — говорил Сысойко. — И! Гли, туда какие все идут. — А вон бурлаки. — Нас не пустят, ошшо в острог засадят. Однако они вошли в ограду, взошли на крыльцо и хотели вой ти в церковь. Их опять прогнали... Они пошли на барки. — Шевелись! черти!.. — кричал на них лоцман. Барка уже плыла. Пилу, Сысойку и еще трех бурлаков посадили на шитик. — А ребята здесь? — спросил Пила лоцмана на барке. — Ждать мне твоих ребят! — Врешь? — А ты пошто их бросил? — Да они в церкви остались, не нашли... Эка беда! — Поди, глазеют там впервые-то! (Ф.М. Решетников. Между людьми) 2. Утро в тот день стояло солнечное, блестящее, но прохлад- ное — относительная близость Южного полюса давала себя знать. Дул свежий ветер, и по небу носились белоснежные пери- стые облака, представляя собой изящные фантастические узо- ры. Плавно раскачиваясь, клипер наш летел полным ветром под 24 25 марселями в один риф, под фоком и гротом, убегая от попутной волны. Шутиков стоял на грот-русленях, прикрепленный пеньковым поясом, и учился бросать лот, недавно сменив другого матроса. Вблизи от него был и Прошка. Он чистил орудие и по временам останавливался, любуясь на Шутикова, как тот, набравши много кругов лот-линя (веревки, на которой прикреплен лот), ловко закидывает его назад, словно аркан, и затем, когда веревка вы- тянется, снова быстрыми ловкими движениями выбирает ее. Вдруг со шканцев раздался отчаянный крик: — Человек за бортом! (К.М. Станюкович. Человек за бортом) 3. — Экая загрева, — заметила тетя Дуня, когда я пришла до- мой с озерной водой в двух ведрах, — «нетники» большого солн- ца не любят, разве, что «шутовки», при водяном хороводные дев- ки. Я уж знала, что «нетчики» — это отсутствующие, отлучные, а вот с присутствием «нетников» постоянно приходится считать- ся: это — разного рода нежить, нечисть, благодушно-игривая или коварная, вредительная. (Б. Ахмадулина. Нечаяние. Дневник) 4. Испитой юноша, на вид лет семнадцати, в лакированных сапогах, в венгерке со жгутом и в новом картузе на затылке, сту- ча дном водочного стакана по столу, убедительно доказывал что- то маленькому отрепанному человечку: — Слушай, ты... — И что слушай? что слушай? Работали вместе, и сам попо- лам... — Оно пополам и есть!.. Ты затырка, я по ширмохе, тебе ло- патошник, а мне бака... В лопатошнике две красных!.. — Бака-то полста ходит, небось анкер... — Провалиться, за четверную ушла... — Заливаешь! — Пра-слово! Чтобы сдохнуть! — Где же они? — Прожил! Вот коньки лаковые, вот чепчик... Ни финаги в кармане! — Глянь-ка, Оська, какой стрюк заполз! Испитой юноша посмотрел на меня, и я услышал, как он прошептал: — Не лягаш ли? — Тебе все лягавые чудятся... Нет! Просто стрюк шатаный. (Вл. Гиляровский. Москва и москвичи) 2. Найдите арготическую лексику в статье м. Черницыной «Страна шмуроков» (мК, 19.02.05), проанализируйте способы ее образова- ния. Определите, какую функцию в данном тексте выполняют арго- тизмы и насколько они уместны. «Ботузы матрают хуса, ашоха да лупиха...» — это строчка письма из Советской армии, которое когда-то перехватила цен- зура. Над явным шифром бились несколько дней, после чего заявились к адресату. — Не скумаешь, чуз, лемез куропский? — чекиста на пороге хибары встретил похмельный русский мужик в шапке-ушанке. И перевел послание: «Солдаты едят плохо, каша да картошка...» С тех пор к жителям села Новый Ропск, что в Брянской обла- сти, претензий со стороны властей не было... Хотя деревенские до сих пор величают себя куропцами и говорят на замыслова- том, только им одним ведомом языке лемезе. — Номера-то у домов по обеим сторонам нечетные... Н-народец, — вглядывается через лобовое стекло водила из бли- жайшего райцентра. Поворачивается с лукавым прищуром: — Знаешь, на Брянщине про местного жителя говорят: «Хорош человек. Только из Ропска». Характер у них... А, сама, чай, пой- мешь. А между тем нам навстречу шла баба. Выслушала, взмахнула руками — в каждой по бидону: «Корое говордишь, не скумаю? Хлайте, хлайте досвиргороду», — понесла околесицу и почесала прочь. — Валенком прикинулась, мол, по-русски ни в зуб ногой, обычная штука, — плюнул ей вслед шофер. — Чужаков здесь не привечают. Вон язык вывернули, чтобы никто не догадался, о чем это они. Поговаривают, что воровская феня. Однако люди сведущие знают, что сначала на этом языке передавали из поко- 26 27 ления в поколение мастерство шаповалы — те, что валенки дела- ют. Только со временем эта абракадабра в быт у них перешла. Настоящих мастеров по валенкам в поселке на две тысячи человек нынче насчитывается единицы. Вымирает профессия. Ан даже шофер оказался знаком с одним экземпляром — Ни- колай Ульянович Побожий, есть такой. Правда, сколько мы ни выведывали у деревенских дом Побожего, те только жали пле- чами. «Надо назвать им его сельскую кличку!» — изнемогал мой провожатый. И тут над нами засмеялась удача! Крестьянин, спе- шащий по заснеженной улице с удочкой на плече, признал-таки в Побожем земляка: — Николка Граб! Антюхины сказки Граб как раз грабил у собственной калитки снег. И совсем не обрадовался досужим расспросам о языке лемезе. Неспроста ведь и «шаповал», и слово «тайный» имеют в данном диалекте общий корень — «катрушник» и «катрушницкий». Именно по- этому старик Побожий, удобно устроившись на сугробе в сво- их валенках, долго не пускал журналиста «до паруты» (то есть в избу). — Со мной на лезе говорил баштун, отец, когда обучал ва- лять антюхи, валенки, — начал Николай Ульянович. — С древ- них времен шаповалы хлаяли по разным деревням и обували почти всех местных жителей за один визит. Придем мы с отцом в паруху и начинаем вовну (шерсть) с мерхли (овцы) чесать. По- том топчем ее руками, чтобы получился материал, из которого валенок можно сшить. Дело долгое, вот и переговариваемся. А чтобы похазники, хозяева-то, слыхтики не грели, судачим по- шаповальскому. Например: «Вовна хусая» (шерсть-то плохая). Взъерепенится баба: «О чем, шаповалы, речь ведете?» — «Да мы, мать, тебя за чистоту в доме хвалим». А сами между собой: «По- хазница и дулесу не отгурила» («Хозяйка и чаю не дала»)... Ой лухтимся (хохочем) над глупой ряхой (женщиной)! За эти шуточки шаповалов и не любили. Услышав витиева- тые словечки у себя во дворе, не каждый пускал странников- мастеров в хату на ночевку. — Было дело зимой, ходили мы по одной украинской де- ревне поздно вечером, просились на работу и ночлег. А никто не пускает: «Нам ни гостей, ни валенок не нужно». Уж думали, околеем на морозе... Потом одна семья в избу пригласила, смак- сали мы им антюхи (сделали валенки)... А на следующий день — глядь, и с других домов народ потянулся, с утра понадобились им валенки. Справка «мК». «Упоминания о шаповалах и их удивительном языке можно найти еще в документах XIX века, — говорит краевед Брянской области Александр Кублицкий. — Некий исследователь Николайчик в 1890 году собирал о них материал и писал, что шаповалы пользовались репутацией ловких воришек и обманщиков. Например, работает мастер в избе, а хозяйка сидит над душой. Чтобы отделаться от нее, он может притвориться, что живот сильноболит... И вот шаповал катается по полу, кричит. А когда хозяйка побежит за помощью к соседям, моментально свернет манек (ком овечьей шерсти) фунтов в пять и спрячет так, что все поиски будут напрасны. С этой же целью шаповалы иногда прибегали к варварским способам. Использовали они для катания шерсти инстру- мент под названием “лук”. Он был похож на охотничий — аршина в два высотой, а натянута на нем была струна, вокруг которой оборачивали шерсть, — при работе издавала бренчанье. Чтобы убрать бабу с глаз до- лой, шаповал подрезал струну с одного конца, а потом дергал так, что- бы та обрывалась и полоснула хозяйку по лицу до крови. В доме после визита мастеров порой пропадали вещи, драгоценности, а то и скотину уводили». — Я больше повкусотни (пятидесяти) лет максал антюхи и ни разу ничего чужого не уяперил! — категорично мотает головой Побожий. — Это одна хусая ряха, дурная женщина, нас как-то в сарай для работы заманила и закаплунила (заперла)... Когда мы освободились, она все заработанные хавби (деньги) вместе с на- шими сумками и вовной (шерстью) уклюжила (украла)! Другой раз закончили с отцом работу, а хозяйка вдруг трепез накрыла, засуетилась: «Покушайте, : гости дорогие, путь неблизкий». — «Хлеваем!» — переглянулись мы. Вышли на двор якобы руки помыть, а сами дали деру... И только на расстоянии увидели, что 28 29 к хате с другой стороны несколько чузов (мужиков) с вилами спешат... Подкузьмила баба! Замужем за валенком —Да ты шихта шпинская! — вдруг зашевелил грозными бро- вями Граб. Не успела я обидеться, что меня обозвали, как шапо- вал растворил дверь избушки и объяснил: — Девушка хорошая. В сенях нас встретила хозяйка дома баба Зина. Ее муж вот уже лет десять («декан кугодов») как не валяет антюхи: «Мер- клю, овцу, никто не держит, вовну не с кого чесать». Да и работа стала тяжела для старика. — Раньше куда пешком ни похлаю — манька (комья шерсти) за мною летит,– признается Граб. — Сколько уборки моей ряхе, да только все равно маньку находили и в сморще, и в ашохе (в борще и каше). Это если вам, городским, таракан в тарелку за- хлает — вы весь суп скицам отгуряете (собакам отдадите). Однако за шаповала выйти замуж всегда считалось престиж- ным. Их дома на деревне были самыми богатыми. — Большие антюхи, на мужиков, обычно протаривали (про- давали) за декан (червонец), на ряху за повдекана (пятерку), а валенкам для микриненка цена — старомух (три рубля), — рас- крывает коммерческие секреты Побожий. — Декан в день я по- лучал. Так что Зина с охотой за меня пошла и по-шаповальски быстро выучилась, чтобы я у нее за спиной всякие разговоры не вел. Случалось, что шаповал находил себе ламонную ряху (моло- дицу) в тех деревнях, где промышлял. — Один ботос (парень) напялил специально для признания бурдасы (штаны), как в городе носят, кроме того, пепсердак (пиджак)... И в таком обличье подходит к шихте. «Хочу яцерить тебя в ряхи, любцаю и лобзаю», — и тербует ее («Хочу взять тебя в жены, люблю и желаю целовать», — молвит ей). А девица его за иностранца приняла: «Ты, — говорит, — наверное, шпион с-под заграницы!» — и пощечину отчукала. Свадьбы в Ропске всегда проводили в церкви, только с недав- них пор службы в местном храме стал вести новый священник. Как услыхал отец Владимир, что прихожане его Бога в молитвах «ахвесом» обзывают, так начался между ним и шаповалами ан- тагонизм. К тому же духовный сан на лемезе тоже принижен: «попа» равняют с «кочетом»! — Он перед самым сморчиком (носом) дверью хлопнул, — жалуется баба Зина, волнительно перебирая тыквенные семеч- ки. — «Ваш лемез, — говордит, — от беса пришел. Порчу из вас надо выбивать. Советую посещать экзорцизм», — говордит. Только где ж это видано, чтобы кочет православных в храм не пущал?! — Во время его молитв шпинские люди в обморок хлопают- ся! От духоты, — яростно вступает Побожий. — Наша старинная пятиугольная церковь ему не по вкусу пришлась, мол, старооб- рядческая постройка. Закаплунил он ее на замок, а всю церков- ную утварь — иконы и свечи — в соседний дом быта перенес. Я лично тридцать лет назад в этом здании вовну чесал... Нечистое это место! Как послать по-шаповальски Нынче из шаповалов в Ропске не изменили своему делу толь- ко два мастера: несомненно, это Деуненок и Цвир. Но 70-летний Деуненок зазнался и не стал общаться с журналистом «МК». «Пусть катрушницкое дело похлает со мной в могилу», — гордо заявил он, весь черный от копоти после раздувания печки. А вот шаповала Сергея Цвирова я застукала за валянием... И вовсе не дурака. — А, прихлаяли шкредьку (дедушку) навестить... — с этими словами Цвир впустил меня в сарайчик, где кроме столика так- же имелась настоящая русская печка. Дед открыл заслонку, его щеки некоторое время надувались и снова сдувались, при этом он, не кашляя, глотал дым... — Дуляснык в степне... — торже- ственно познакомил он меня с «огнем в печи». Только тут я за- метила, что на ней стоит огромный чугунный котелок. — Новая мода этой зимой прихлаяла — антюхи (валенки) в черный цвет красить. В котел старик кладет четыре чайные ложки специальной черной как уголь краски, помещение заполняет едкий смоляни- стый дым — а до вытяжки Цвир за 74 года жизни не додумался. 30 31 — Сейчас протарить антюхи можно за старомух по-новому — 300 кербулей. Все же прибавка к пенсии... Антюхи надо довести до кипения.. Когда антюхи начинают кипеть, нюхать этот процесс тяже- ло. «Поэтому шаповалы долго не живут», — говорит дед Сергей и голыми руками достает из бурлящей жидкости огромные ва- ленки. — Этот едкий дым растворяет легкие, — объясняет он. — Но мало антюх смаксать (сделать), его еще надо протарить (продать). А кто на рынке хусый враг шаповала? Знамо дело, скиц. — Собака? — удивляюсь я. — Неужто валенки грызут? — Да нет... — шаповал аж за бока взялся от смеха. — Скиц — это и собака, и милиционер. Стоим мы, бывало, с куропцами на шусте (рынке), тут по цепочке весть летит: «Бальбечка (друг) скиц хлает!» Пояперим все свои антюхи и ухлевываем (хватаем валенки и убегаем). В советское время тарить ведь было нель- зя — нас гоняли. А сейчас скицы свою долю тербуют! На полу валяются деревянные ноги разных размеров. Шапо- вал прикинул на глаз и «обул» пару из них в антюхи: «Прилажи- ваем колодку». Потом поднял с пола гнилое бревнышко и начал выбивать из валенка душу — та проявлялась в виде черного пара: «Это чтобы антюх по колодке сел». Справка «мК». Среди шаповалов ходит легенда, что еще в нача- ле прошлого века они решили язык свой узаконить и написали письмо царю-батюшке. А для пущей выразительности — все слова в нем были, конечно, шаповальские. Так что никто при дворе смысла послания не уловил. — Я пытался составить шаповальский словарик, — говорит краевед Александр Кублицкий. — Еще десять лет назад мастера с кулаками отстаи- вали свою тайну, потому что валенки пользовались спросом. Всего я запи- сал около 350 разных слов. Вообще, в Брянской области было несколько носителей тайных языков. Еще до войны по деревням ходили слепцы- лирники, которые играли на инструменте, а между собой перекидывались неведомыми словами. В архивах отмечены и странствующие книгопродав- цы офени с их офенским языком. Свой словарь есть и у старообрядцев. Краеведы считают, что возникновение «конспиративных» языков связано с вечной борьбой нашего народа за свободу. Что касается лингвистической стороны, то специалисты отмечали, что грамматика у новоропских шапо- валов русская, а вот звуковой строй схож с северо-белорусской фонети- кой. — Мы с другими шаповалами гардеману покерим (самогону выпьем) и начинаем бусать (гулять), — признается дед Сергей. — А закаплунят в вытрезвитель, тут Митька Соболь всех посылает «кинтонтой шихте» (аналог известному «к такой-то матери». — Авт.).Деуненок отбивается и кричит: «Похлаяли на шкребень, шмураки!» («Пошли на ..., дураки!») — делится старик прему- дростями шаповальского мата. Сам Цвир недавно попал в неприятную историю... на гра- нице. Дело в том, что Новый Ропск расположился рядом с Украиной и Белоруссией. В честь «трехграничья» в брянском лесу еще при советской власти заложили камень «Дружбы на- родов». Тогда это было место паломничества молодежи из этих республик. И вот дед Сергей вознамерился вспомнить свою молодость и поклониться ее памятнику. Только на полянку вы- шел, а на него молодцы в камуфляже набросились, начали руки крутить... — «Мананатея на псуль!» — кричу. Такое крепкое выраже- ньице — не знаю, что означает. Но звучит забористо! Они: «Ты, дед, с какой стороны пришел — с украинской или белорусской?» Другое теперь время... Чтобы камень увидеть — таможню надо проходить... Не только это тяготит старика в отношениях с молодым по- колением. Некому ему передать мастерство, которое он унасле- довал от отца и деда... — Ламонным (молодым) антюхи не нужны... Им все у-нер- ситеты отгуряй (подавай) — не выговоришь. Эх, как тоска въя- перит... — Дед мнет в черных грубых руках шапку-ушанку. — За- бывают ремесло йорых чузов (стариков), забывают то, чем Русь куропская жила... Уходит в небытие и таинственный, как Древняя Русь, язык шаповалов. |