Леонтьев. Леонтьев Лекции по общей психологии. Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев
 Скачать 3.35 Mb.
|
|
которая вызовет рефлекторное движение только глазных яблок. Вам понятно? Действительно, чувствительная поверхность глаза, сетчатка глаза, представ- ляет собою рефлексогенную зону, то есть зону, вызывающую многообразные реф- лекторные ответы. Это безусловные рефлексы. Наличие этой двоякой функции: афферентации и рецепции, то есть собствен- но приема, находит свое выражение в известном парадоксе зрительного восприятия. Парадокс этот состоит в том, что, прежде чем увидеть, мы с вами должны видеть. Или, иначе, я могу это сформулировать так: чтобы видеть — надо видеть. Поясню сначала это описание ситуации. В поле нашего зрения находится не- который предмет, который расположен под известным углом к главной зрительной оси, я имею в виду ось бинокулярного зрения, циклопического, как иногда гово- рят, глаза. Условия восприятия этого объекта недостаточно благоприятны, и тогда феномен, о котором я говорю, выступает с очень большой ясностью. Для того чтобы различить этот объект, нужно правильно конвергировать, то есть направить глаз на данный объект. Он плохо выделяется из фона. Но все же вы его замечаете. Ну, скажем, в сумеречных условиях, в сумерках, двигаясь где-то по дороге, вы вдруг обращаете внимание на расположенный сбоку от вас предмет. Почему вы направили туда ваш взор? А направить взор нужно, иначе вы не увидите предмета, правда? Он не будет отчетливо выделяться из фона. Сумеречное освещение, некоторая слитость с фоном. Вот и получается парадокс. Вам нужно за- метить этот предмет, затем установить глаз на этот предмет и в результате вы его различаете, вы его видите. 186 ЛЕКЦИЯ 22 ВОСПРИЯТИЕ Значит, вы его видите два раза: один раз вы его «видите» (в кавычках) в том смысле, что глаз получает зрительное раздражение, воздействие, в результате кото- рого происходит установка на этот предмет; во втором смысле вы его видите, когда глаз установлен на этот предмет, проделывает известную работу, и в результате воз- никает образ данного предмета. Гораздо острее это выступает в экспериментальных условиях. Чтобы увидеть, надо, чтобы глаз уже реагировал на световой раздражитель, падающий на сетчатку. Опыт, который я описываю, был проделан Юлией Борисовной Гиппенрейтер очень отчетливо. Начались эти исследования лет 6 тому назад и продолжаются до сих пор — это исследования глазных движений 1 . Опыт, который я имею в виду, очень прост: перед испытуемым располагается некоторый экран, на котором отчетливо выделяется фиксационная точка, то есть такая точка, на которой испытуемый сосре- доточивает свое внимание, попросту говоря, устанавливает зрительные оси так, что- бы эта точка попадала в фовеа централис, в центр глаза, на наиболее чувствитель- ную его часть, и фиксирует ее некоторое время. Я уже говорил, что эта фиксация не абсолютная, не неподвижная, с микродвижениями, но мы от них сейчас можем от- влечься. Глаз как бы прикован к точке. Мы ее называем точкой фиксации. На перифе- рии этого поля — экрана — подается раздражитель, зажигается лампочка, спрятан- ная за экран (полупрозрачный экран). Неважно, каким техническим способом, тем или другим, возникает где-то здесь на периферии раздражитель. Что происходит с глазом? Глаз перемещается в новую точку, отрывается от фиксационной точки, он делает скачок. Вот я и спрашиваю: чтобы сделать скачок и при этом точный скачок на вновь появившуюся точку (маленький объект, малых угловых размеров) — нуж- но ведь увидеть эту точку, нужно, чтобы она оказала воздействие на сетчатку глаза, иначе она действовать не может. Она действует только на сетчатку. Спрашивается, можно ли описать этот опыт так: я вижу точку фиксационную, на которую меня экспериментатор просит смотреть, затем я вижу вторую точку, появившуюся где-то сбоку, на периферии, на некотором расстоянии от точки фиксации, и вследствие того, что я вижу появившуюся точку, я перевожу взор на этот новый раздражи- тель, возникший неожиданно для меня справа или слева. Нет, оказывается, так описывать нельзя потому, что я ее не вижу, хотя эта точка и вызывает скачок гла- за, то есть реакцию зрительной системы, моторную реакцию. Откуда это можно видеть? А это просто сделать. Рефлекторное движение пере- мещения на месте, а различение, видение точки отсутствует. Как это доказать? А очень простой способ: надо условиться с испытуемым, что если произой- дет какое-то изменение, возникнет какая-то точка вне этой фиксационной точки, то следует реагировать нажиманием на ключ телеграфного типа, на какой-нибудь контакт, на котором уже лежит рука испытуемого, в том случае, если она будет Х-образная, и не надо нажимать, если она будет представлять собой кружок. Тогда получается следующая картина: глаз уже сделал свое движение, он уже осуществил зрительный рефлекс, рефлекторное движение, а, оказывается, для того, чтобы увидеть эту штуку, надо еще некоторое время. Рука отстает. Моторная реакция самая простая, как угодно задолбленная, выученная заранее — рефлекс уже образо- ван, положительный на одно, отрицательный на другое, все равно требуется гораздо большее время, чем необходимо для переместительного движения. В особенности с началом этого скачка. 1 См.: Гиппенрейтер Ю.Б. Движения человеческого глаза. М., 1978. 187 ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ И ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ Я забыл сказать, что во время этих опытов происходит сплошная запись этих движений с большим увеличением, развертка производится на любой составляю- щей — на вертикальной, на горизонтальной, на двух составляющих, неважно. Это технические детали. Вот и получается, что сначала глаз реагирует на появление светового раздра- жителя, затем происходит элементарное различение. Это видно по ходу показателей времени реакции. Я вас спрашиваю, когда начинается мышечная реакция? А с мо- мента, когда глаз уже среагировал на новый появившийся раздражитель. Значит, получается такая ситуация: для того чтобы видеть, уже должна быть какая-то реакция двигательной системы, зрительной системы. Существует парадокс — чтобы увидеть нечто, нужно, чтобы это нечто уже воз- действовало на сетчатку, обеспечило бы всю подготовительную работу — установоч- ные движения, конвергенционные движения и т.д. Вот почему мы с вами можем очень четко выделять афферентационную функцию и функцию собственно воспри- нимательную, рецепторную или перцептивную. Причем — это тот же самый чувстви- тельный прибор. Надо сказать, что изучение афферентационного поля, а значит, и рецепиру- ющего поля, позволили измерить и ввести функционально-морфологическое поня- тие так называемого «афферентационного зрительного поля» и «оперативного поля зрения». Это было очень важное различение, введенное несколько лет тому назад в тех же исследованиях, которые я цитировал, сейчас это исследования Юлии Бори- совны Гиппенрейтер и других. Я тоже принимал некоторое участие в этих исследо- ваниях в свое время. Нужно сказать, что это, с моей точки зрения, очень важное различение. Почему важное различение? Потому что теперь вы видите, что вот эта удиви- тельно сложная морфология сетчатки — сосредоточение палочек, повышение чув- ствительности к центру, наоборот, уменьшение числа колбочек, повышение числа палочек и более рассеянные элементы, меньшее число рецепирующих элементов на соответствующую площадь сетчатки — она-то теперь раскрыта. Более широкое аффе- рентационное поле, высокая палочковая чувствительность, сравнительно редкие эле- менты — зачем им там надо быть плотными, то есть сосредоточенными в большом количестве? И наконец, эти колбочковые элементы на периферии объединяются в группы: то есть покрывая известную площадь, они, однако, не дискриминируют внутри этой своей группы воздействия, потому что они имеют один нервный вход, подходят к одному нервному волокну, грубо говоря. Теперь понятно, что периферия прежде всего выполняет афферентационную функцию. Центральное поле, прецентральное поле прежде всего отчетливо выполня- ет реципирующую функцию. Надо сказать, что таким образом неразумность распределения оказывается ра- зумным распределением. И чтобы увидеть очень слабый свет, слабый раздражитель, лучше смотреть не центральным зрением, а несколько периферическим. Там есть та- кая кривая, которая так хитро поднимается по чувствительности, и есть действитель- но такое пропериферическое поле, которое особенно чувствительно. Да! Для свето- вого сигнала, но не для предметного восприятия. Таким образом, все оказывается разумным, и эволюция, которая создала эту очень странную, с точки зрения наи- вной геометрической оптики, неравномерность сетчатки, оправдана функционирова- нием зрительной системы. Она необходима для ее функционирования. При этом я должен заметить, что движения и воздействия, которые характери- зуют работу этого широкого, по сравнению с реципирующим, афферентационного 188 ЛЕКЦИЯ 22 ВОСПРИЯТИЕ поля, находятся вне как бы самого зрительного восприятия в собственном смысле, то есть, попросту говоря, они не «зашумливают» конечного эффекта, видимого образа. Я уже говорил, упоминая эти двигательные движения, что никакие сакка- дические движения, никакие дрейфы, то есть медленные сползания, медленные движения глаз (я, кажется, забыл о них упомянуть, но это неважно, это общеиз- вестная вещь), просто нами не отмечаются, правда? Поэтому предварительные афферентирующие сигналы мы тоже не замечаем. Поэтому и получается иллюзия такая — то есть это не иллюзия, это больше, чем иллюзия, — это такая феноме- нальная картина, такое явление, что я действительно двигаюсь в условиях сумереч- ной освещенности и вдруг вижу некоторый объект, например веточку, которая рас- положена где-то немножко в стороне и немножко сливается с фоном, правда? Я не вижу, однако, первых воздействий, первых впечатлений, которые заставляют меня установить глаз на объект. И тем самым глаз, то есть зрительная картина, освобож- дается от шумов, от впечатлений, которые собственно не участвуют в построении образа, а выполняют как бы функцию подготовки построения, порождения образа. Вот как обстоит дело. Что касается оперативного поля зрения, то здесь мы тоже встречаемся с очень серьезным осложнением. Было бы очень просто, если бы оперативное поле зрения оказалось точечным или очень узким, как, скажем, узкое поле чувствительности кончика пальца, которым я обвожу контур предмета. Нет. Дело в том, что эта зона, это поле, которое мы называем оперативным, рабочим полем зрения, представля- ется достаточно широким. Оно может быть измерено следующим способом: можно пользоваться мгновенным предъявлением, как мы говорим на нашем профессио- нальном жаргоне, «тахистоскопическим», то есть с помощью прибора, который дает возможность на заданные небольшие интервалы предъявлять какой-то объект, а за- тем его убирать из поля зрения. Какова техника этого предъявления — это без- различно. Она бывает механической в старых тахистоскопах, потом она стала про- екционной по типу фотографического затвора, а теперь работают с электронными тахистоскопами, то есть высвечивают заданный объект в заданное время с помо- щью телевизионного экрана, кинескопа. Но это неважно. Техника здесь усовершен- ствуется, но суть остается та же самая. Берется некоторое минимальное время, и в это минимальное время предъявляется то или иное количество объектов или объек- тов, также занимающих то или другое поле. Время экспозиции так мал у , что глаз переместительного движения совершить не успевает. Время, требуемое на переме- щение, больше, чем время экспозиции. И вот тогда-то и выясняется, что глаз работает не как точка. Все-таки глаз работает... Ну, мне приходилось слышать такое выражение, оно мне запомнилось, потому что наглядное, — «не как палец, а как ладошка», то есть это довольно широкое поле одномоментного схватывания. Значит, глаз здесь выступает как многоканальный рецептор. Понятно? Кото- рый работает одновременно по параллельным каналам. Как измерить это поле? Велико ли оно? Видите ли, можно дать какие-то ве- личины. Ну, может быть, так я бы сказал, очень осторожно, потому что здесь ого- ворки, что это где-то порядка 12°, ну максимум 20°. Почему такой колоссальный разброс «от и до»? Вы себе представляете углы? 10° и 20°! Огромное различие! А иногда говорят — 5° всего. Как это объяснить, это рас- ширение и это сужение — поле колеблется? Это очень просто: дело в том, что величи- на этого оперативного поля оказывается изменчивой и зависящей от свойств самих объектов, если хотите, единиц восприятия, единиц, с которыми вы работаете. 189 ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ И ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ Это давно известная вещь. Кстати, в старой психологии, в психологии конца XIX века, когда ставились опыты с так называемым объемом внимания (в те време- на так и говорили —«объем внимания» или иногда говорили — «объем сознания»), в общем, эти данные были уже получены: число элементов не может быть слишком ве- лико. Главное, что эти элементы несут физические, геометрические, вернее, меры, потому что если я вам буду предъявлять буквы, то окажется, что это, скажем, ма- гическое число 7±2. Оно давно было известно, и его введение — не заслуга сов- ременных авторов. Просто 7±2 — красивая формула. В общем, давайте будем прини- мать 7 как среднее. А если я вам буду давать слова, сколько букв будет воспринято? Сразу увеличивается количество, потому что другая единица. Вы работаете не с бук- вой, а со словом. На любом материале вы можете это показать. Если единицы для вашего вос- приятия, а не для вашей сетчатки, не для вашего глаза, велики, объемны, то, соот- ветственно, сильно растет и их количество, и широта поля практически одномомент- ного восприятия. Что происходит внутри этого операционного поля? Как строится симультанное схватывание? Это проблема для исследования. Ну, конечно, об этом мы никак не можем судить субъективно, можем судить только в результате объектив- ного исследования, очень тщательного и тонкого. Надо постараться проникнуть в это одномоментное схватывание. Это очень сложный вопрос потому, что мы ведь имеем только результат. Мы не имеем процесса. Ну, хорошо. Мы имеем эффект такой: в малые интервалы времени предъяв- ленный материал в результате дает образ, который включен в это довольно широ- кое или относительно широкое, оперативное, то есть собственно реципирующее по- ле зрения. А как это происходит? Ведь очевидно, что должны произойти там какие-то ме- таморфозы, какие-то преобразования. Причем вы можете делать очень широкие до- пущения, благодаря тому, что сетчатка обладает известной инерционностью, то есть воздействие на сетчатку не исчезает мгновенно, а дает некоторый «постэффект». Ко- роткий он или длительный — это другой вопрос. Во всяком случае деятельность этого постэффекта позволяет допустить возможность процесса, идущего не по актуальному воздействию, а по следованию, инерционное последействие. Значит, есть известная трудность, заключающаяся в том, чтобы проникнуть в интимные процессы, которые происходят в самой зрительной системе, после того, как кончилось это одномоментное воздействие и дальше возникает одномоментный образ. Это особый вопрос. Ясно только одно — по всем материалам, которыми мы располагаем, по-видимому и в этом случае, когда мы имеем дело с восприятием в сравнительно узком поле небольшого числа вот таких единиц, все же не происходит процесса, который может быть описан так: картина на сетчатке, образ, как результат передачи этой картинки в некие высшие инстанции, ну, и наименование этой кар- тинки словом. Так не происходит. Такое допущение будет недостаточным, то есть наше предположение, первое положение, высказанное мною вначале, о том, что происходит вот эта переработка и что мы никогда не видим, в сущности, картинки на сетчатке, а видим посредством сетчатки предмет, сохраняет свою силу в этих ограниченных условиях. Поэтому при- ходится сделать еще одно допущение: помимо тех внешних движений, о которых шла речь, — смещение глазного яблока, дрейф, саккадические движения, вергентные дви- жения и т.д., по-видимому, еще существует и какая-то активность зрительной систе- мы, которая не выражает себя прямо на моторных путях. 190 ЛЕКЦИЯ 22 ВОСПРИЯТИЕ Я мог бы резюмировать теперь все сказанное следующим образом: конечно, функция перцепции, то есть зрительного восприятия, основывается, имеет своим источником, так сказать, «экранный эффект» на сетчатке, то есть сетчаточное изоб- ражение, проекцию на сетчатке. Но этот эффект проекции на сетчатке не создает образа восприятия. И не способен превращаться в него. Этот проекционный эффект обеспечивает только связь с воздействующим на глаз светом в предметном мире и образует как бы ту ткань, которая входит в состав зрительного образа. Это есть зри- тельная ткань. Это своеобразное качество модальности ощущения. Теперь я хотел бы подойти к вопросам, которые я рассматриваю сейчас с не- сколько другой стороны, прежде всего, со стороны некоторых установленных, хоро- шо исследованных явлений, доказывающих справедливость той формулы, которую я только что дал, то есть формулы о том, что мы видим посредством сетчаточного про- екционного образа, но не видим образ. Видя мир, мы видим его посредством, в час- тности, механизма осуществляющейся сетчаточной проекции, но никогда не видим сетчаточного образа. Сетчаточная проекция и образ обладают разными свойствами, и они могут быть сопоставлены прямо между собой, вот что очень интересно. И это прямое сопоставление было получено в опытах, которые обычно называют опытами, изучающими константность величины и формы воспринимаемых объектов. Я опишу два опыта. Один из них относится к константности величины объек- та и второй — к константности формы. Я хотел бы, чтобы вы ясно представили себе, в чем смысл этих опытов, и поэтому я покажу, как это делается руками. Это очень просто. Вы хорошо понимаете, что, смотрите ли вы бинокулярно или монокулярно, если у вас есть две линии, то вы без труда можете решить задачу: сблизить их нем- ножко, так чтобы между ними узенькая полосочка получилась, через которую я вижу фон, в данном случае доску. Вот теперь я начинаю придвигать эту линию к себе — и вот, наконец, я вижу совершенно отчетливо, что они оказываются совер- шенно равными. Я сделал объективное подравнивание, одной величины к другой величине. Делал я это практически очень точно. Я могу это проверить чем? Пользу- ясь таким вот движущимся экраном, я могу просить несколько раз одного и того же испытуемого устанавливать равенство, всякий раз сбивая его. Как показывает этот очень простой опыт, всякий раз данный испытуемый довольно точно устанав- ливает все в ту же позицию. Вот теперь я записал величины, которые я сравнивал, и расстояния, на кото- рых я их установил. Вы понимаете, что я могу сделать простейшее оптико-геометри- ческое построение: вот здесь у меня будет величина проекции на сетчатке глаза. Эта дистанция должна быть какой? Отвечать вот этой величине и этой величине. По зако- нам геометрической оптики, по законам обыкновенной проекции... Вот теперь-то я и буду сравнивать эмпирические цифры, которые были получены в описанном опы- те, с этими расчетными. И что же я увижу? В большей или меньшей степени — кстати, эта величина называется коэффициентом константности — они оказываются сдвинутыми. Значит, величина видимого образа не совпадает с величиной сетчаточного образа! Вот очевидное, наглядное и очень четкое различение по параметру величи- ны между видимым образом (его величиной) и образом (проекцией) на сетчатке. По отношению к форме тот же самый процесс. Я начинаю с подготовительного опыта, а именно: я беру окружность, вычерчиваю ее. Затем беру эллипс и черчу (ограниченными шагами) все промежуточные положения между отчетливыми эл- липтическим изображением и кругом, то есть меняю пропорцию осей. Вам понят- 191 ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ И ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ но, что получается? Это почти круг. Чуть-чуть вытягиваю, еще более вытянутый и так дальше в сторону эллипса. Вам ведь понятна картина? Затем я провожу такой вспомогательный опыт: я предлагаю испытуемым оп- ределить, где круги, а где эллипсы. Без труда это делает всякий человек. И вот мы можем получить пороговую величину, установить порог различения формы: круг — |