Леонтьев. Леонтьев Лекции по общей психологии. Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев
 Скачать 3.35 Mb.
|
|
и вешаем призыв посетить собрание на большом листе и с цветными надписями. А как иначе зацепишь за внимание идущих мимо людей? Ровный свет не действует, что тогда ставим? Мигалку. Уж мигающий свет обя- зательно привлечет внимание, так же как и колеблющийся звук сирены, установлен- ной на автомобиле, правда? Нельзя на фоне клаксонов не различить это: «У-у-у-у», правда? Он выделяется. Мы все время плаваем в море этих явлений. И остается громадная, грандиозная задача упорядочивания этих явлений, со- здания некоторой концепции, некоторого понятия или, может быть, системы поня- тий, которая могла бы охватить эти явления и могла бы внести объяснительный спо- соб их представлений, то есть их анализ. 250 ЛЕКЦИЯ 27 ВНИМАНИЕ И ПАМЯТЬ До сих пор я ограничивался по возможности историческим описанием явле- ний, о которых идет речь, когда мы открываем главу о внимании. Главу трактата, учебника или монографии. Целую монографию, целую книгу о внимании. И вот теперь вторая часть. Это подходы к вниманию, к этим явлениям. Я буду, их только называть, а не раскрывать. Прежде всего я хотел бы остановиться на том воззрении на внимание, которое развивалось более всего во второй половине XIX века. Я имею в виду взгляд на внимание как на особую, то есть реально существую- щую функцию или способность. Дело в том, что понятие психической функции просто заменило собой старин- ное понятие «способность души». В отличие от функции физиологической, биологичес- кой, которая имеет четкое определение: так мы называем отправления органа или си- стемы органов. Здесь же мы не можем указать — органа или системы органов, поэтому мы и говорим здесь «функция», разумея «функция психики», а это и есть способность души. Термин-то введен естественнонаучный, я говорю не про функцию в математи- ческом смысле, а в биологическом. Я сказал «естественнонаучный», а содержание ос- талось мистифицированным. Что же это такое за функция, за способность? Что это за функция? Она апеллирует к некоторому особому началу. Вот это и есть особое начало, как вы ее там ни называйте. А попросту говоря, «особое начало» — это и есть душа. Дух! Это ужасно поднимает всю проблему внимания, делая ее чуть ли не централь- ной для человеческой психологии. Дело в том, что такая большая проблема как про- блема психологии воли превращается с этой точки зрения в проблему внимания. Произвольное внимание — это воление. Решение. Правда? «Да будет так! Да будет свет!» Это творческий акт. Я в нем произволен. Что же касается этих «веревочек», которые меня «дергают» из внешнего поля, это непроизвольное внимание, то это можно оставить без внимания, потому что если я захочу, то они меня и дергать не будут, я могу бороться против этих веревочек. И вот практика показывает, что эта борьба с отвлечениями не редко, а, я бы даже сказал, очень часто оканчивается победой. Отвлекающие факторы перестают быть отвлекающими, правда? Да, очень трудно работать в этой обстановке постоян- ных отвлечений! И тогда я работаю против отвлечений. И научаюсь — оказываюсь способным, выражаясь языком того времени — одерживать победу. «Да будет!» — творческий акт. «Да будет свет (fiat lux), и стал свет», — из Библии. Воля как твор- ческое начало, которое создало мир, создало человека и наделило человека способ- ностью этих внутренних усилий. Надо сказать, чта эта философская, углубленная мною сейчас интерпретация получила свое развитие в психологии того времени по двум наиболее важным лини- ям, по крайней мере тем, которые я считаю сейчас нужным выделить, они просто пришли сейчас в голову. А память, как вы знаете, великолепный отборщик более важного и менее важного. Прежде всего у меня возникла ассоциация слов «fiat», «fiat lux» с У.Джем- сом, крупным философом, основателем прагматической американской философии, крупным психологом, а самое главное, необыкновенно талантливым писателем. Надо принять решение, надо сделать усилие. Надо удержать представление, а потом представление сработает! Это связано с открывшимся незадолго до этого явлением, которое выражает- ся в том, что всякое представление, фиксированное в сознании, находит себе мо- торные пути, находит свои выражения. Борьба за представления, за образ — это и есть борьба за то, что выльется в поведении, в активности человеческой. 251 НЕПРОИЗВОЛЬНОЕ И ПРОИЗВОЛЬНОЕ ВНИМАНИЕ А второе и гораздо более знаменитое направление, гораздо более прямо выра- жающее идею, о которой шла речь раньше, — это апперцепция Вундта. Был такой крупный физиопсихолог — Вильгельм Вундт, который действовал во второй половине XIX века и закончил свою жизнь уже в нашем столетии, напи- сав за длинную жизнь — я бы сказал так — библиотеку. Эта библиотека очень стран- ная, странно составленная, в том смысле, что центральными звеньями в эту биб- лиотеку входят такие большие сочинения — я об этом говорю вам потому, что это очень интересно. Это, с одной стороны труд, который несколько раз переиздавался, резко, ре- шительно меняясь. Он вначале, в XIX веке, назывался «Душа человека и животных». Потом он стал называться, в последнем варианте, «Физиологической психологией». Это огромные три тома. Это шесть книг. И это физиологическая прежде всего психоло- гия, заметьте. Интересный предмет, трактуемый Вундтом, всегда охватывал психофи- зиологию, физиологические механизмы. И первый же том, первые же книги этого выпуска, кроме вводного, посвящены мозгу, описанию проводящих путей, тщатель- ному описанию анатомии, органов, ну, конечно, на том уровне развития естествоз- нания, то есть на уровне начала века. Потому что, кажется, последнее оригинальное издание Вундта вышло где-то в 1911 или в 1912 году. Я сейчас точно не помню. В рус- ском переводе это издание в виде шеститомника или трехтомника, в зависимости от произвола переплетчика, потому что это шесть реальных книг, изданных отдельно. И каждые из этих двух книг образуют один том. Итого шесть книг — три тома. Но вот другое удивительно — он написал огромное многотомное сочинение, которое называется «Психология народов»! Это, знаете ли, удивительное сочинение! Как вы понимаете, здесь материал описательный, аналитический, больше теорети- ческий. С языком, культами и т.д., рассматривающий явления культуры наряду с пси- хофизиологическими механизмами. Это был очень большой труд. Кроме того, третий пункт — философия Вундта. Он выступал и как философ. Я потому и говорю, что он написал целую библиотеку. Я философские его сочине- ния не цитирую. По своей философской ориентации Вундт принадлежал к филосо- фам кантианским. Отсюда, кстати, и творческий синтез и понятие апперцепции, Кантом навеянные понятия. Хотя он и описывал тахистоскопы и всякие такие вещи, непроизвольное внимание, все-таки для него проблема внимания, теоретический подход к нему, последнее слово о внимании, было сказано в терминах апперцепции. Итак, это с позиции теории сознания. Понимание внимания как особой фун- кции человеческой психики — это один подход. Надо сказать, что другой подход представляет больший интерес для нас. Не столько исторический, так сказать, сколько актуальный. Я бы сказал, что это поня- тие, введенное несколько позже, в связи с исследованиями не восприятия, как было это с гештальтовцами, а, представьте себе, в связи с исследованиями мышления! Возникла такая школа — экспериментального, заметьте, хотя и не аппара- турного — изучения мышления. Школа эта вошла в историю психологии под назва- нием Вюрцбургская психологическая школа. Она связана с очень крупными имена- ми, с которыми вы будете особенно часто встречаться, когда мы будем заниматься мышлением. И вот надо сказать, что один из фундаментальных принципов этой школы состоял в том, что мышление не объяснимо действием законов ассоциаций, действием персеверации (то есть как бы повторением, продолжением начатого) или действием обратным, как бы насыщением. Словом, динамикой, механикой движе- ния как представлений, притягиваниями, отталкиваниями и т.д. Мышление, осмыс- ленный акт, даже самый простой акт суждения — необъясним. Они совершенно 252 ЛЕКЦИЯ 27 ВНИМАНИЕ И ПАМЯТЬ правильно ввели очень важное понятие, которое получило свое дальнейшее разви- тие в наше время и которое, я в этом не сомневаюсь, получит свое дальнейшее развитие в то время, которое выпадет на вашу долю. Будет это понятие развивать- ся, меняясь терминологически, называясь другими словами. А исходная концепция будет лежать по-прежнему здесь, в Вюрцбургской школе. Что это такое? Это введение понятия «детерминирующей тенденции», то есть какой-то тенденции, определяющей ход процесса, не сводимой к действию простых законов ассоциаций. Откуда же она берется, эта тенденция? А она берется из цели, задачи, которая стоит перед испытуемым. Если же вы не введете понятия цели или задачи, вы не сможете объяснить самых элементарных мыслительных процессов. Задача, цель как бы начинает детерминировать. Вы видите как интересно: будущее, то есть то, что должно быть еще получено, начинает действовать как процесс. Мысль-то ведь необ- ходимая. И сейчас нас не должно волновать, что психологи Вюрцбургской школы не дали развития объяснению, что детерминирующая тенденция осталась детерминисти- чески не объясненной. Вообще это тоже идеалистическая школа, как и гештальтпси- хология. Но дело в том, что именно в этих идеалистических рамках была продвинута проблема, введена цель. Вот в этом термине — детерминирующей тенденции, опреде- ляющей процесс тенденции из цели. Ну, а разве это неверно? Как вы думаете? Верно это, правдоподобно? Разум- но? А как же! И человек ставит перед собой цели и цель как закон определяет его действие, говорится применительно к труду (к трудовому действию) у Маркса. Смот- рите — как закон. То есть детерминирует. И действительно: попробуйте представить, как я могу нечто произвести, не имея цели, задачи, правда? Что делать? Оно не прошлым детерминируется, а оно детерминируется чем? Вот этим, образно выражаясь, метафорически говоря, вле- кущим к себе, вот этой тенденцией, правда? Которая рождается, когда возникает цель, задача. Это шаг вперед. Почему я говорю об этом применительно к вниманию? Ведь я об этом мог гово- рить применительно к совершенно другим вопросам: это очень широкая концепция. А потому, что тотчас же обнаружу, что за этим лежит своеобразное объяснение явлений внимания. Причем более широкое, то самое, которое позволяет говорить и о борьбе против отвлечений, против деструкции, процессов вмешательства внешних раздражи- телей. Да, надо это делать вопреки тому, что вас что-то отвлекает. И это известно каж- дому по нашей обыкновенной жизни. Мы встречаемся постоянно с этим: жалобы школьника, обыкновенного школьника-подростка, на то, что он все время отвлека- ется на все: на разговоры отвлекается, если что-то происходит — отвлекается, а в ре- зультате что? невнимательно работает. Вот это и есть отвлечение на все. И напротив, есть что? Явления борьбы с этими помехами, отвлечениями. Не аппарат работает, а мы работаем с этим аппаратом, который то привлекает, то от- влекает, а дело само собою делается. Таким образом, в Вюрцбургской школе в свете этого понятия цели проблема внимания получила некоторое другое свое освещение. Оно также не покрыло всей со- вокупности, как и термин. Но продвижение в теории произошло. Я не буду повторять то, что я говорил о вкладе в исследования внимания, сде- ланное теорией восприятия, в частности в гештальтпсихологии, да и не только в гештальтпсихологии. Внимательные исследователи восприятия в общем-то стоят на такой позиции: не надо говорить о внимании в чрезмерно расширительном смысле; 253 НЕПРОИЗВОЛЬНОЕ И ПРОИЗВОЛЬНОЕ ВНИМАНИЕ надо говорить о внимании сенсорном. То есть каком? Чувствительном, относящимся к восприятию, к афферентации процесса, и этого совершенно достаточно. И они тоже, вот эти уточнения — теперь уже в понятиях, а не в явлениях — они тоже сде- лали свой вклад. Но вот важнейшее начало анализу явлений внимания было положено, пред- ставьте себе, совсем с другой стороны. Оно было положено в физиологии, в психо- физиологии, если угодно. Так же как первые исследования внимания были положе- ны практикой совершенно другой науки, даже не физиологии вообще. Эти все бросания шариков, прослеживание интервалов, возможности замеча- ния на мерительном инструменте прохождения звезды, и всякая такая штука, совсем особый источник. И вот здесь тоже довольно близкий источник — это физиология. Дело в том, что за последние, допустим, 80 лет или около того, был введен ряд понятий физиологами, которые обозначили возможность по-новому подойти к проблемам внимания. Это не значит, что проблема внимания была решена. Это зна- чит, что открылись какие-то другие ходы мысли. Прежде всего было основательно рассмотрено исходное, или важнейшее во всяком случае, понятие, с которым мы связываем явления внимания. И это поня- тие есть понятие «избирательности». Понятие избирательности в трудах биологов, физиологов приобрело очень конкретный смысл и четкий подход вообще к пробле- ме восприятия. Я бы сказал, что здесь четыре ее аспекта представлены четырьмя подходами, которые иногда изображаются как очень близкие один к другому. С моей личной точ- ки зрения, это все-таки очень разные подходы. По существу, здесь не надо так уж чрезмерно сближать одни термины, одни понятия с другими. Прежде всего, это физиологические механизмы, описываемые во всех учебни- ках. Правда, по-моему, как-то довольно неловко во многих из них возникает этот параграф «Физиологические основы внимания», и дальше излагаются эти физиоло- гические основы, хотя я как-то не очень понимаю, да и вы, наверное, не очень пони- маете, соотношение вот этих самых физиологических основ и того, основами чего они являются. Я предпочел бы говорить здесь о физиологических механизмах исследуемого процесса, правда? И о биологических условиях его протекания. Я подчеркнул сейчас голосом этот термин «биологических условиях». Вот с него-то я и начну. Одному из крупнейших невропатологов нашего времени, Ч.Шеррингтону, принадлежит простое наблюдение. Оно относится к центральной нервной системе, но только — пусть вас это не смущает, в этом беды нет — на уровне спинномозговых центров. Дело в том, что очень простой морфологический анализ показал, что суще- ствует своеобразное отношение, которое теперь стало называться «воронкой Шер- рингтона» (по имени автора, его описавшего и очень отчетливо его сформулировав- шего), между афферентными и эфферентными путями, которые связаны с нервным центром, в данном случае имелись в виду спинномозговые центры. Это неважно. Это, видимо, общее правило. Число входящих, то есть афферентных путей, центростреми- тельных, иначе говоря, в 5 раз (если я не ошибаюсь) больше, чем число двигатель- ных, моторных путей, эфферентных, то есть исходящих, центробежных. Это все одно и то же, только разные слова употребляются. Возникает воронка — широкий вход и узкий выход. Значит, есть маленькое двигательное поле и широкое сенсорное поле. Отсюда неизбежно происходит борьба за общее двигательное поле. Так Шеррингтон это и назвал — «борьбой за общее двигательное поле». Происходят столкновения. Значит, не каждый из пяти должен произвести действие. Он и умирает, правда? Один из пяти пробивается на моторные пути и дальше имеет свою судьбу. 254 ЛЕКЦИЯ 27 ВНИМАНИЕ И ПАМЯТЬ Надо сказать, что это физиологическое, морфофизиологическое представле- ние, анатомофизиологическое, важно потому, что оно конкретизировало вообще в себе на известном уровне биологической эволюции общее биологическое положение об избирательности. Эта избирательность, собственно, повторяет собой, строится по образу ворон- ки. Всякое живое существо подвергается множеству воздействий, происходит отбор биологически важных, биотических, от неважных, безразличных. Оно заложено в морфологии, в устройстве организма. Но существует и еще один отбор между биологически более значимыми, по сравнению с менее значимыми. Понятие избирательности приобрело совершенно конкретный смысл на биологическом уровне исследования. Я, товарищи, прошу вас очень отметить для себя вот это обстоятельство: на биологическом уровне исследова- ния. Оно сохраняет свое значение на физиологическом уровне тоже, поскольку этот физиологический уровень отражает общее устройство жизненных процессов и мор- фологически закрепляет его в этом странном соотношении. Так много приводящих путей — и так мало, относительно, моторных, центробежных путей, эфферентных. И это приходится держать в уме, если мы будем строить положительную концепцию. Я указал одну линию, которая ввела четкое понятие. Это понятие «избиратель- ности», необходимости избирательности, вот так осторожнее. лекция 28 механизмы внимания Я прервал, товарищи, прошлую лекцию на биологическом подходе, кото- рый охватывал, прежде всего, явления, относящиеся к так называемому непроиз- вольному вниманию. Я успел отметить очень известное положение Ч.Шеррингтона о борьбе за об- щее двигательное поле, которое опирается на тот факт, что число афферентных пу- тей превышает число выходящих, то есть эфферентных, путей в нервных центрах. Таким образом, создается необходимость, заложенная в самой морфофизио- логии организмов, отбора тех раздражителей из числа множества воздействующих, которые получают возможность выйти на моторные пути, то есть произвести види- мый приспособительный или иной эффект. Надо сказать, что этот биологический подход, применительно к явлениям так называемого непроизвольного внимания, нашел также свое очень яркое и очень важ- ное выражение в понятии ориентировочного рефлекса. Понятия, как известно, разви- того И.П.Павловым. В сущности, явление ориентировочного рефлекса охватывает мас- сивную группу явлений непроизвольного внимания (так их называет, по традиции, психология). Вы помните, я вам говорил о таких факторах непроизвольного внимания (то есть привлечения, преимущества, которое получает раздражитель в борьбе за об- щее зрительное поле), как новизна, интенсивность, очень резкое выделение в ряду других раздражителей, ну, то, что можно назвать неожиданным или необычным, правда? Вот эти раздражители, как показали уже точные исследования Павлова, его лаборатории, вызывают своеобразную реакцию. Эта реакция и получила наименование ориентировочного рефлекса. Реакция эта выражается и в моторных явлениях приспо- собления всего организма к восприятию, воздействий, обладающих этими признака- ми, и в вегетативных, сосудистых реакциях, которые очень тщательно, кстати говоря, изучены. Они хорошо идентифицируются электромиографическими способами. Нако- нец, электроэнцефалографическими, что тоже хорошо разработано. Появился ряд исследований, которые проводились не только на животных, но и на человеке, посвященных изучению этих ориентировочных рефлексов. Значение ориентировочных рефлексов видно уже из того простого факта, что никакой условно-рефлекторной связи нельзя образовать в том случае, если раздра- житель, который должен связываться условной связью, не вызывает ориентировоч- ного рефлекса. Наличие ориентировочного рефлекса, то есть победы данного раз- дражителя в конкуренции, так сказать, с другими раздражителями, — необходимое условие образования даже элементарных условных рефлексов. Надо сказать, что Павловым были описаны и очень сложные рефлексы под названием «ориентировочных реакций» или «ориентировочного поведения», иссле- 256 ЛЕКЦИЯ 28 ВНИМАНИЕ И ПАМЯТЬ довательского поведения, которые создали целый класс. Ну, это то, что отвечает биологической потребности обследования внешней среды, способной воздейство- вать. При этом как элементарные ориентировочные рефлексы, так и сложное ори- ентировочное, исследовательское или обследовательское поведение ярко выступает у таких животных, как обезьяны, вообще у более высоких, по уровню своего био- логического развития, млекопитающих. Эти, как более простые, так и более сложные, реакции обнаруживают явле- ния угашения при повторении какого-то сильного или необычного раздражителя, нового раздражителя (последнее особенно важно), раздражителя, вызывающего ори- ентировочные реакции…. Ориентировочные реакции, еще раз повторяю, выражаю- щиеся в моторной готовности, в приспособлении органов чувств к восприятию именно данного раздражителя. Значит, проприомоторные реакции со стороны ана- лизатора, со стороны органов чувств, наконец, некоторые изменения состояния организма, которые отчетливо выражаются в вегетативных или биоэлектрических индикациях, сдвигах. К числу выражений ориентировочных рефлексов, конечно, нужно отнести и моторную настройку, то есть настройку соответствующего двига- тельного аппарата, или проприомоторного, или внешне-двигательного. В частности, и локомоторного, то есть аппарата передвижения в пространстве. Наконец, я не могу не упомянуть в контексте главы о внимании еще об одном направлении исследований, тоже реализующих биологический подход, биологичес- кий в широком смысле слова, и физиологический тем самым. Это подход, который выразился в важных исследованиях, проведенных круп- ным русским физиологом, я бы сказал, выдающимся русским физиологом А.А.Ух- томским, который ввел понятие «доминанты». Смысл этого понятия очень прост. Он заключается в том, что в центральной нервной системе, как в высших центрах, по предположению А.А.Ухтомского, так и очень отчетливо — в низших нервных цент- рах имеются стойкие очаги возбуждения, доминанты (я имею в виду опыты с ля- гушкой, у которой изъят головной мозг, то есть опыты, которые ведутся на спин- номозговом, живом препарате). Они обладают особенностью, состоящей в том, что любое раздражение, приходящее с периферии, не вызывает при наличии стойкого очага возбуждения в нервном центре своей обычной реакции, обычного рефлекса, а как бы льет воду на колесо мельницы основного, то есть доминантного, очага возбуждения. Ухтомский сделал из этих опытов очень широкие выводы, и высказы- вал некоторые соображения в отношении человека с предполагаемым доминантным очагом возбуждения, который влияет на поведение. Но фактические материалы больше касаются поведения животных. Классические опыты были поставлены, как я уже сказал, на декапителированной, то есть с отрезанной верхней головной час- тью, лягушке. Там сочетались электрические раздражители и химические. Это вам придется посмотреть в рекомендованной литературе по доминанте. Там есть велико- лепная статья, очень четко написанная Ухтомским, одна из его публикаций, кото- рая, кажется, так и называется — «Принцип доминанты», если мне не изменяет память. Ну вы посмотрите, это очень важный раздел биологического подхода и вме- сте с тем физиологического, который устанавливает ряд фактов и закономернос- тей, объясняющих, несколько проливающих свет на механизмы явлений, которые мы называем непроизвольным вниманием. Ну и наконец, в последнее одно или два десятилетия (скорее два) усиленно стали вестись исследования тоже морфофизиологические, которые могут быть объе- динены общим термином. Это исследования процессов активации, то есть повыше- 257 МЕХАНИЗМЫ ВНИМАНИЯ ния раздражительности, активности, которая вызывается участием стволовой части мозга, верхних отделов ствола. Знаменитой (вы, наверное, о ней уже много слыша- ли) ретикулярной формации — неспецифического отдела, который имеет свою сво- еобразную, доказанную сейчас функцию (доказанную экспериментально) активи- ровать высшие отделы нервной системы. Применительно к высшим млекопитающим и человеку имеется в виду прежде всего повышение возбудимости. Его называют не- специфическим потому, что функция неспецифическая. Это функция повышения/ понижения активности. Надо сказать, что среди этих исследований я хотел бы от- метить только одно очень важное обстоятельство, потому что оно рождает очень крупную проблему. Дело все в том, что вот эти активирующие отделы центральной нервной системы, в частности и ретикулярная формация, имеют не только действие «вверх», то есть действие по отношению к управлению степенью возбуждения выс- ших отделов центральной нервной системы, то есть настраивает нервную систему по параметру максимальной активности, возбудимости, иначе говоря, до минималь- ной возбудимости, которая выражается в состоянии сна. Правда? Значит, от сна к бодрствованию, если говорить грубо. И вообще можно сказать, что эта идея класси- фикации состояний по степени активации процессов высших отделов центральной нервной системы в коре, — эта идея, конечно, тоже не новая, но надо всегда по- мнить один принцип: «Нельзя выдвинуть никакой новой идеи, которая не имела бы своих предшественников в старых работах». Надо сказать, что из психологичес- ких исследований я мог бы назвать очень любопытную небольшую книгу Блонско- го, которая появилась в 20-х годах. Она называется «Очерк психологии» или что-то в этом роде 1 . В ней даются целые системы психологии, то есть все главы психологии. Но они расположены по любопытному принципу: от сна к бодрствованию или, на- оборот, от бодрствованию ко сну, то есть по степени активации, активированнос- ти, точнее. Эта концепция интересна вот в каком отношении. Помимо действия вверх, то есть действия собственно активации, есть еще фактически установленная нисходящая активация, то есть управление самими активирующими центрами. И вот тут-то и заключена проблема. Мы хорошо понимаем, что можно накачивать, мета- форически говоря, возбуждение, правда? Оно действительно накачивается, общее возбудительное состояние, состояние возбудимости, но проблема же заключается не в этом. Для нас с вами центральный-то вопрос лежит в том (не правда ли?), как осуществляется пуск активирующих систем? А ведь в этом участвуют также и верх- ние этажи. Я, однако, говорю «также и», значит, существует как бы два типа про- цессов: восходящие и нисходящие. Так вот, очень интересен нисходящий. По-види- мому, здесь создаются какие-то констелляции в верхних отделах, высших отделах, иначе говоря, которые действуют на эти активирующие неспецифические центры. Специфическая деятельность оказывается связанной с неспецифической обратны- ми отношениями, то есть с нисходящей активацией. Как раз о ней мы знаем го- раздо меньше, но здесь-то и заключена большая проблема, к которой мы возв- ратимся обязательно в конце, так как невольно мы окажемся перед ней, когда вернемся снова (если мы захотим вернуться) к вопросам о реализующих процессы внимания механизмах. Итак, мы резюмируем то, что я говорил до сих пор. Исторически сложилось, что исследование внимания в плане экспериментально-психологическом началось, в сущности, с изучения явлений, которые мы должны отнести к намеренному произ- 1 Блонский П.П. Очерк научной психологии // Блонский П.П. Избранные психологические произведения. М., 1964. С.31—131. 258 ЛЕКЦИЯ 28 ВНИМАНИЕ И ПАМЯТЬ вольному вниманию. Это опыты с тахистоскопом, компликационным аппаратом, всякими тестами Бурдона и так дальше, потому что перед испытуемыми стояла чет- кая задача. Если вы положите передо мной бумажку для вычеркивания ноликов и не скажете, что дело заключается в том, чтобы обязательно не пропускать их и обяза- тельно не делать ошибок, то собственно, никакого явления я не обнаружу. То же са- мое с тахистоскопом: передо мной будут промелькивать какие-то впечатления, но я ничего не буду видеть. Значит, передо мной должна быть поставлена цель что-то рас- смотреть, что-то схватить, чтобы потом пересказать или перечеркнуть, ну, словом, что-то сделать. Причем действовать целенаправленно, целесообразно. Это система действий. Вы можете сказать и иначе: это система действий, которая, так сказать, в ранге действия выступает только как общая задача сделать минимум ошибок, допус- тим, в тесте Бурдона, ну и дальше у вас есть какие-то способы выполнения этого действия, какие-то способы не пропускать, какая-то система операций, какая-то отработка (правда?) до автоматизации даже. Это вопрос другой. Частные ли цели каж- дый раз возникают, когда вы только обучаетесь этому, овладеваете, или же общая цель реализуется потом теми механизмами, которые от нее, так сказать, отходят, от- слаиваются, которыми она обрастает. Итак, объяснения этих произвольных явлений, явлений произвольного внима- ния, исходные объяснения, были сделаны исходя из таких понятий (я об этом гово- рил бегло), как апперцепция, имея в виду особое начало, активная апперцепция, особая активность духа, воля, которые по существу своему являются тенденциями, так сказать, психическими, духовными. Ну, это классическое объяснение, которое довольно долго удерживалось в психологии, это, в общем-то, объяснение, которое родилось в недрах философской мысли, а дальше было распространено и в психоло- гии, скажем, Вундта, физиологического психолога во второй половине его научной деятельности, но у него сохраняется кантианское объяснение на основе этой актив- ной апперцепции или творческой апперцепции, словом, этого начала. Собственно, в развитии представлений о внимании существенную роль сыгра- ло развитие изучения явлений непроизвольного внимания, потому что на этом и уда- лось построить биологический подход. Вот, собственно, в чем суть дела. И они долгое время сосуществовали — тот и другой подходы. И поэтому получалось естественное раздвоение во многих концепциях, конкретно — в тех теориях, вернее, взглядах, на внимание, где какие-то явления объяснялись, так сказать, действием механизмов элементарных, другие (именно произвольные, механизмы произвольного внимания, с которого началось все дело) получали свои идеалистические, спиритуалистические даже, объяснения, истолкования. Очень важный шаг состоял в том, чтобы биологический подход или детерми- нистический подход к явлениям внимания распространить на явления так называе- мого произвольного внимания, потому что иначе дальше бы продолжало существо- вать это раздвоение, это противопоставление. Вот, пожалуйста, творческий синтез, активная апперцепция, «fiat» («да будет») как проявление воли, спиритуальное объяснение, а с другой стороны, здесь какие-то воронки Шеррингтона, борьба за общее двигательное поле, неизбежная избирательность, которая автоматически про- исходит в силу особенностей раздражителей. Громкий звук, если бы сейчас он раз- дался, конечно, прервал бы течение моих мыслей или восприятие мной картины мира. Получилась бы эта мгновенная перестройка, сломалась бы доминанта, появи- лась бы новая доминанта, в терминах Ухтомского, ориентировочный рефлекс сло- мался бы, текущий процесс, в терминах ориентировочного рефлекса, ну и так даль- ше, и так дальше. 259 МЕХАНИЗМЫ ВНИМАНИЯ Этот поворот, который логически был необходим, действительно историчес- ки совершился. Он совершился в тишине. Этот переход не имел характера взрыва, который привлек бы сразу к себе всеобщее внимание. Напротив, он происходил как бы незаметно и скорее ретроспективно. Несколько оглядываясь назад, мы способны оценить по-настоящему принципиальный характер этого перехода. Важную роль в этом переходе, на мой взгляд, сыграли исследования и идеи нашего отечественного психолога Николая Ланге. Я говорю Николай Ланге, потому что Ланге не единственный, еще есть два очень известных Ланге и множество ме- нее известных. Это профессор Новороссийского университета в Одессе, который был продолжателем Сеченова, но он был психологом, правда, в собственном смыс- ле, во всяком случае он пришел на кафедру, вернее, в лабораторию, которая была инспирирована, вдохновлена Сеченовым. Вы знаете, что Сеченов был профессором того же университета одно время. Надо сказать, что Ланге действительно распрост- ранил биологический, в широком смысле слова, подход на явления произвольного внимания. Способ же, которым он сделал это, состоял в том, что он стал рассмат- ривать различные явления внимания непроизвольного и произвольного как различ- ные уровни, среди которых он выделил сразу же рефлекторный, имея в виду про- стые рефлексы, которые подчиняются этим элементарным законам, о которых шла речь и которые интерпретируются по-разному. Затем он выделил инстинктивный уровень (нас сейчас шокирует эта терминология: собственно, почему инстинктив- ный противопоставляется рефлекторному, имея в виду безусловно-рефлекторному, правда?). Для Ланге термин «инстинктивный» значил несколько другое, чем, напри- мер, этот же термин в школе Павлова. В школе Павлова, попросту говоря, это слож- ные, врожденные, то есть безусловные, рефлексы, с некоторыми модификациями, которые они способны приобрести под влиянием индивидуального, то есть онтоге- нетического, опыта. Для Ланге это понятие более широкое. Оно отвечало известным воззрениям на инстинкты того времени, то есть второй половины XIX века. Главная работа Ланге, которую я дальше буду иметь в виду, была опубликована в 1888 году, впервые — на немецком, и в 1889, по-моему, уже на русском, если я не ошиба- юсь, в более широком изложении — в виде книги 1 Итак, инстинкт здесь понимается широко. В частности, в него включаются та- кие понятия, как влечения, вся сфера аффективности, поэтому такие факторы, как эмоциональная значимость раздражителя, напряжение потребности, что, скажем, заставляет голодного человека особенно обращать внимание (то есть ему «бросаются в нос») на запахи, скажем, булочной. Я шутливый пример приводил в прошлый раз. Вот это все относится к какому уровню? У Ланге — это уровень инстинктов. И, наконец, третий уровень. Это волевое внимание. 2 В современной термино- логии лучше звучит «произвольное внимание». Этот уровень качественно отличается от других, более элементарных уровней, причем для Ланге очень характерна одна ха- рактеристика этого уровня. Это уровень, который по типу объяснения должен укла- дываться в биологический, то есть жизненный, подход, но по происхождению это не приспособительный эволюционно-биологический уровень, а уровень, скорее все- го, социальный. Когда вы будете знакомиться с книгой Ланге, то вы увидите, что это обстоятельство им редко подчеркивается. Но тем не менее оно высказано очень пря- 1 Ланге Н.Н. Психологические исследования. Одесса, 1893. 2 Ланге Н.Н. Теория волевого внимания // Хрестоматия по вниманию / Под ред. А.Н.Леонтьева, А.А.Пузырея, В.Я.Романова. М., 1976. С.107—143. 260 ЛЕКЦИЯ 28 ВНИМАНИЕ И ПАМЯТЬ мо в полемике с его критиками, например. Оно также было воспроизведено и следо- вавшим за Ланге Т.Рибо. Вообще, надо вам сказать, публикация Ланге привлекла к себе всеобщее внимание психологов, среди которых были такие, которых сам Ланге называл корифеями психологии. Имелись в виду Вундт, Джемс, имена в то время гремевшие, так сказать, патриархи психологии того времени. Поэтому, хотя я и го- ворю, что это не взрывная реакция, но все-таки книга произвела большое впечатле- ние. В числе этих патриархов или ведущих психологов того времени я уже упоминал имя Рибо. Нужно сказать, что сам Ланге очень скромно представил свою идею и ука- зывал на целый ряд предшественников той теории, которую он дальше развивал с очень большим блеском. Итак, третий уровень, который интересовал собственно Ланге, — это уровень того, что он называл волевым вниманием. Само определение или, вернее, само опи- сание этого уровня, которое дается автором, сводится к тому, что вот это внимание есть целенаправленная реакция или целенаправленный процесс моментального улуч- шения условий восприятия. Здесь очень важно каждое слово. Прежде всего я под- черкнул бы слово «целесообразное». Что значит целесообразное? Целеподчиненное. Значит, вводится категория цели. То, что он называет волевым, мы можем легко пе- реводить как «целеподчиненное», правда? — или «целенаправленное». Это и есть во- левое, но не в смысле произвольности, порождения из воления. Как раз Ланге резко критикует все эти теории, считая их ненаучными, за их, так сказать, спиритуаль- ный, спиритуалистический характер. Он очень подчеркивает, что волевое внимание есть лишь целеподчиненное. То есть это процесс всегда целенаправленный. Что доба- вить? Скажем, в наших терминах это есть действие, правильно? Потому что действие (по определению, которого я придерживаюсь) — это и есть целеподчиненный, це- ленаправленный процесс. Процесс, направленный на то, что как бы ранее дано в виде результата, правда? То есть в форме цели. Но когда я ставлю перед собой цель — это и есть ожидаемый результат, к которому стремится мой процесс и, в нормаль- ных случаях, которого он достигает (то есть когда нет препятствий и когда есть соот- ветствующие условия для реализации этого процесса, внешние и внутренние). При этом Ланге приписывает цели ту особенность, которую мы и сейчас ей приписываем и включаем в понятие цели, — сознательность. Таким образом, здесь полностью сли- вается понятие волевого внимания с понятием целенаправленного внимания, не правда ли? То есть с понятием внимания как действия, как акта целевого, целе- направленного. Тогда вам понятно, почему включается понятие социальной детер- минированности этого уровня, то есть волевого внимания: потому что есть созна- тельная цель, она ставится в условиях общественной жизни человека. Так и говорит Ланге. И естественно, что этот уровень отрывается от биологического, но что сохра- няется? В широчайшем смысле слова биологический, то есть жизненный подход, правда? Только теперь жизнь, осложняясь, становится жизнью человеческой. Отсюда и возникает та разгадка воли, правда? Воля не есть другое начало, чем то, которое выражается в непроизвольных, биологических, физиологических механизмах непро- извольного внимания. Это есть то же начало, только развитое! Вот здесь истинный уровневый подход, когда уровни рассматриваются как уровни организации жизнен- ных процессов, среди которых, естественно, выделяется и высший уровень, правда? То есть той организации жизненных процессов, того образа жизни, говоря иными словами, который присущ человеку и который не наблюдается у высших животных. Это социальный уровень. Нужно сказать, что вот эта формула целеподчиненности, целенаправленнос- ти волевого внимания (говорить ли мне «волевое» в терминах Ланге, или «произ- 261 МЕХАНИЗМЫ ВНИМАНИЯ вольное» в традиционных, или «целенаправленное» еще в другой терминологичес- кой системе?), это волевое или произвольное внимание, его целеподчиненность по- казывается Ланге, а не декларируется просто. Оно показывается в одном тезисе, ко- торый можно понимать и в очень большом упрощении, плоско, и в очень большом усложнении. И вот в этом втором случае этот тезис порождает грандиозную по сво- ему объему и острую по своему психологическому интересу проблематику, которая, конечно, Ланге не была обозначена. Она была намечена только имплицитно, то есть она заключалась внутри этих положений. Не была выделена, эксплицирована, то есть объяснена, распространенно изложена. Его идея состоит в том, что внимание (я имею в виду в данном случае про- извольное, волевое внимание) необходимо предполагает предварительное знание, или идею, или концепцию объекта внимания. Это и есть что? То, на что направле- но, чем управляется процесс, это и есть форма, в которой выступает в данных ус- ловиях цель. Ланге выражает это очень просто. Мы видим, мы слышим (в смысле направления произвольного внимания) то, что мы ожидаем или хотим увидеть и услышать. Значит, речь идет о переходе от некого схематического, «тощего» знания того, что мы откроем восприятием, к конкретному и наполненному знанию этого чувственно воспринимаемого объекта. Очень интересный термин вводит в этой свя- зи Ланге. Он первое знание называет «значковым», это очень хорошо. Это обще- знаково даже. Значковое. Здесь как-то схватывается функция без подчеркивания символического аспекта, так сказать, условности. Нет, тут пока не надо говорить об условности. Мы еще не знаем, какое оно — условное или не условное. Ланге все время оперирует с материалом не условным, а как бы с тощим, значковым, схема- тизированным, которое потом наполняется чем? Ланге пишет «сенсорным образом», то есть ощущениями. Он употребляет этот последний термин. Ну, я бы предпочел здесь другой термин, который я как-то выдумал, он отнюдь не принят в литературе сейчас — «чувственная ткань». Значит, этот значковый образ тоже родился из чув- ственной ткани, но только он не нес в себе конкретного чувственного состава, а вот теперь несет. Поэтому Ланге надо было как-то обозначить это предварительное знание, которое выполняет роль гида, направляющего процесса, цели. Отсюда це- леподчиненность внимания, и он взял тот термин, который был распространен в психологии его времени в 80-х, даже 70-х годах прошлого столетия: образ памяти, представление. Он даже чаще говорит «образ памяти». Опять по известным ассоциа- циям того времени. Ну, представление — это что? Чувственный образ, возникший только как? Не актуально во время восприятия данной вещи, а в качестве как бы следа, результата прошлых восприятий. Но это и есть образ памяти, в общем-то, с этой точки зрения. И Ланге ведет исследование, очень интересный анализ последо- вательных образов, я опускаю все это, это уводит нас в сторону. Словом, имелись основания употребить эту терминологию — образ памяти. Давайте я буду дальше го- ворить «представление». Одним словом, главное, что не отличается одного от дру- гого, правда? Что же происходит в процессе внимания? Ланге отвечает на этот вопрос так. Происходит прибавление к представлению реальных ощущений. Вот она, чувствен- ная ткань. Здесь, в этом контексте, он прямо пользуется термином реальных, заметь- те, ощущений. То есть тех, которые вызываются. Поэтому то, что нам дает внимание, целенаправленное восприятие — это работа, это всегда процесс, который включает в себя, с одной стороны, то, что дает актуальное воздействие актуального предмета |