Леонтьев. Леонтьев Лекции по общей психологии. Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев
 Скачать 3.35 Mb.
|
|
Это, если хотите, своеобразная технология. Какова же технология этих процессов? Здесь несколько другая плоскость анализа. И мы отходим, действительно, здесь от предметного восприятия, которое остается предметным в перцептивной деятельно- сти, проявляется в перцептивных действиях. Оно сохраняется в перцептивных опе- рациях и как бы испаряется в механизмах, которые эти операции и эти действия осуществляют, в технологии. Здесь переходные какие-то элементы выделяются, ка- кие-то свои единицы. Переходные в каком смысле? Не вверх. Вопрос здесь не в том, например, как объективное существование музыки создает музыкальное восприя- тие. Эта музыка — какое явление: психологическое или непсихологическое, объек- тивное? Объективное, правда? А вот есть пограничное в другом смысле, погранич- ное в смысле перехода к исследованию органа и его функций, его физиологических функций, морфологического органа, морфологической организации или функцио- нальной организации, тоже пограничное, психофизиологическое исследование. Оно тоже сейчас достаточно продвинуто. Мы много знаем и об этих интимных, внутрен- них специальных механизмах. Что же собой представляют эти механизмы? Прежде всего это (теперь это вам не покажется удивительным, после всего, что я так много говорил о восприятии в порядке введения в проблему, но все-таки оно поразительно) вовсе не суть сенсор- ные механизмы. Все, что я вам могу сказать, что это так же и сенсорные механизмы. Но отнюдь не сенсорные. Собственно, то, что реализует перцептивный процесс, что составляет его действительную, реальную технологию, — это функционирование си- стем. Покойный П.К.Анохин сказал бы «функциональных систем», и это точно. Я вижу какое-то замешательство. Вы не знаете о том, что Анохин погиб? Петр Кузьмич Анохин погиб. Вчера. Нет, он погиб три недели тому назад, конечно, реально. Он эти три недели не приходил в сознание, стало быть, он фактически умер значительно раньше. Его поддерживали средствами современной медицины, в состоянии, не бу- дем говорить «жизни», но хоть в состоянии существования, не распада, все, что мог- ли сделать. Ну, мы отвлечемся от этой мрачной, очень печальной материи, так уж случилось, к слову, что я сказал «покойный Анохин». Ну, так вот, это функцио- нальные системы, действительно, функциональные системы. В свое время А.А.Ухтом- ский предложил, на мой взгляд, даже еще более выразительный термин: подвижные 158 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 19 органы мозга. Эта идея высказывалась неоднократно И.П.Павловым, в других фор- мах. И очень резкой и очень важной была та мысль Павлова, что нет противополож- ности морфологии и функции, между морфологическим и функциональным образо- ванием. И всякий знаток функций мозга понимает, что этого противопоставления не существует реально и что ансамбль нервно-мозговых процессов как бы функциони- рует совершенно так же, как если б это был не ансамбль, а отправление некоего спе- циального органа, морфологически фиксированной структуры. Вот эти структуры, они-то и оказываются удивительными, когда вы рассмат- риваете их как структуры сенсорных процессов. Это вовсе не рецептор специфической энергии, то есть отвечающий определенной модальности, которой он характеризует- ся. Это, конечно, не только проводниковые участки. Это не сенсорные мозговые си- стемы (А.Р.Лурия сказал бы «проекционные зоны») зрительной коры, семнадцатое поле или какие-то более высокие образования синтетического ряда, восемнадцатое, девятнадцатое поля по Бродману для зрения, извилины Гешля для слуха и вышеле- жащие их образования, ну и так дальше. Тут открывается великолепная по своему значению, очень важная картина. Дело все в том, что это всегда ансамбли очень различных процессов и функций, функциональные пучки, функциональные сис- темы, которые когда-то, в силу человеческой абстракции, были угаданы, их угадал человек-исследователь, и силой, омертвляющей абстракт, которая свойственна вся- кому анализу, они были изображены как своеобразный мир особых функций. Психо- логи перевели термин «функции» сначала в понятие «способности» — так родилась способность сенсорная, способность мнемическая, способность моторная, способ- ность тоническая, — ну, а потом психология в ХIХ веке вернулась к понятию функ- ции, наполненной этими представлениями о психических способностях. Говорили: функция сенсорная, функция мнемическая, функция моторная, функция, опять же, тоническая, — и эмпирическая психология принялась за изучение этих функций, стараясь получить их в самом чистом виде. Казалось, что в голове человека так и су- ществуют эти чистые функции и лишь на поверхности они сливаются в какие-то ансамбли, для раскрытия которых мне нужно что? — расчленить их по функциям. Вот тут немножко памяти, которая присоединяется к ощущениям, мнемическая функция присоединяется к сенсорной, и тогда-то вот и получается восприятие, учитывающее прошлое. Вот функция памяти, она включена, «присоединилась к», да и интеллекту- альная-то функция тоже накладывается, так что и надо тут сообразить: какое оно — подставка это или предмет, имеющий самостоятельную, особенную какую-то функ- цию, которой я не знаю, но которую я могу узнать, размышляя, умозаключая по признакам этой вещи, по тому, что она есть. Мы можем потом присоединить двига- тельную функцию и осуществить действие в соответствии с тем, что дала функция сенсорная, мнемическая, какая-нибудь другая. И это действие, к которому тоже при- соединяется какая-то тоническая функция, может быть энергичным, активирован- ным (тоническая функция — то же, что активационная функция) или может быть каким-то слабым, недостаточно активированным и, может быть, даже умирающим в этой своей недостаточной активированности. Поэтому тем более удивительно открытие, которое было сделано постепен- но, собственно, даже нельзя сказать, когда оно было сделано, оно постепенно от- крывалось, все более и более утверждая себя. Открыли, что при анализировании функциональных систем нет возможности их расчленять по функциям. Вот эти фун- кциональные системы восприятия — они вовсе не суть блоки сенсорных процессов. В такой же мере мнестических, в такой же мере активационных, в такой же мере еще каких-то. Например, «поствпечатление», то есть сохранение в течение некото- 159 ВОСПРИЯТИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ рого времени воздействия на рецепторные аппараты. Я спрашиваю: «Ну, хорошо: возбуждение под влиянием воздействия — это сенсорная функция, а сохранение — это какая?» Мнемическая, да, это мнемическая функция. Но ведь, позвольте, сен- сорная функция дальше не может идти, передавать-то, оказывается, нечего. Если нет этих знаменитых ста миллисекунд инерционного процесса на сетчатке, то все на этом заканчивается, умирает. Значит, свойство еще какое обнаруживается, какая функция этих самых нейронных устройств? Обязательно — функция мнемическая. Там есть очень неприятные характеристики этих ансамблей, функциональных бло- ков, которые приходят в действие. Еще есть два-три процесса. Мы просто их не ви- дели, потому что долгое время не были вооружены техникой, необходимой для того, чтобы рассмотреть эти функциональные блоки, их организацию во времени, у нас не было возможности осуществить необходимые измерения стимульного поля, то есть воздействий, и необходимого разбиения процессов по маленьким-малень- ким временным интервалам. Мы могли действовать только очень грубо. Что-то появ- ляется на экране и исчезает, а затем мы видим какой-то продукт. Ну, скажем, в опытах с тахистоскопом (это прибор для краткого предъявления чего-то: цифр, зна- ков, картинок, предметов, если хотите). Механический тахистоскоп не может ниче- го прибавить к грубому анализу. Только перейдя на электронный тахистоскоп, да еще включив в общий контур эксперимента электронно-вычислительные машины или хотя бы некоторые блоки этих машин, мы смогли проникнуть в микроинтервалы времени. Это микроинтерва- лы в собственном смысле, то есть интервалы, которые лежат далеко за возможностя- ми человеческого замечания или безаппаратурного измерения. Там счет идет на мил- лисекунды, в этом развертывающемся процессе. Миллисекунда — это одна тысячная часть секунды. Что такое даже десятки миллисекунд? Как мы можем невооруженным глазом их увидеть? Это невозможная задача, правда? Это так же невозможно, как не- возможно проникнуть в мир, скажем, микробов без приборов. Здесь тоже — процесс идет так внутри этой системы, в этих блоках, что его нельзя увидеть иначе, как с помощью хитрого обходного пути и с помощью специального технического воору- жения. Мы его и не видели. Теперь мы его видим. Делаются попытки идти еще дальше и посмотреть еще дальше. И начинаются исследования, которые, собственно, и являются физиологическими, нейрофи- зиологическими: посмотреть сами нервные элементы, которые заинтересованы в этих процессах. Термин «заинтересованы» здесь в условном значении — попросту го- воря, принимают участие, вовлечены. Когда говорят «вовлечены», часто заменяют словом «заинтересованы», в специальном значении этого слова. Это исследование процессов, которые происходят в самих нервных клетках. Здесь новые страницы, ко- торые уводят нас непосредственно в нейрофизиологические отношения, не обяза- тельно также в нейроморфологию, потому что мы не можем сказать многого о ней- роне. Действительно, мы не понимаем всех физико-химических процессов, которые совершаются в нем, следовательно, не понимаем и самого строения нервной клет- ки, ее интимного строения. Речь идет не о том, что есть клетка, имеются дендриты и аксоны. Речь идет о том, чтобы понять, как работает мембрана, мембранный меха- низм этой клетки, как работает то, что долгое время оставалось скрытым и что мож- но было открыть только средством применения биофизических, по существу, мето- дов, даже не только биохимических, а именно биофизических. Поэтому надо было учиться погружать электроды в клетку. Это очень хитро, нужно уметь записать мик- роэффекты, а значит, нужно иметь мощные усилительные устройства — тонко рабо- тающие осциллографы, то есть то, что называют электроэнцефаллографами. И надо 160 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 19 суметь обработать данные, которые вы получаете, записать и прямо ввести на обра- батывающую машину, в какой-нибудь анализатор, автоматически действующий, или даже на большую машину, непосредственно или через пленку. То есть опять нам открывается какая-то действительность, прежде нам не известная. Что мы видели в микроскоп на нейроне? Во-первых, мы его видели убитым, нефункционирующим, а во-вторых, мало что можно рассмотреть без функциональной пробы, без воздей- ствия энергии на этот самый нейрон, значит, без имплантации микроэлектродов, без отведения, без возможности воздействовать на него и смотреть его со стороны реакции, то есть его ответа, его состояния. Теперь мы увидели то, как работают эти ансамбли, эти функциональные бло- ки или эти функциональные системы, называйте их как угодно, здесь дело не в тер- мине — в смысле, вот эти пучки, эти организованные пучки, последние реализато- ры нашей перцептивной активности. Вот, видите ли, я изобразил вам движение сверху вниз. В действительности, это движение осложняется. Оно имеет и свои вос- хождения, то есть как бы повышение ранга, места перцептивных процессов. Фило- генетически оно, наверное, развивается не так, как я вам описал. Оно имеет другой порядок. Но это дело филогенеза. Соотношение практического действия и перцеп- тивной операции и выделение затем, может быть, перцептивного действия; вы ви- дите, здесь смешивается порядок логический, порядок систематики, который я се- годня начертал. На самом деле, движение и в филогенезе, и в онтогенезе гораздо более запутанно, оно не желает следовать принципу: деятельность, действие, опе- рация, функциональный блок, то есть функция. Здесь самые удивительные приклю- чения происходят. Во всяком случае, мы можем всегда их подозревать, потому что в отдельных случаях мы эти приключения и перевороты, повороты видим в акту- альном порождении образа, в актуальном развитии ребенка, например, то есть в онтогенезе. Поэтому эти процессы очень трудны для анализа. Чем ниже мы опуска- емся по лестнице эволюции даже онтогенеза, тем они труднее. Посмотрите, как это трудно у ребенка. Самые ранние стадии развития до сих пор спутанны для нас. Сколько бы мы усилий ни тратили на изучение детских восприятий в первые дни и даже недели жизни, чем раньше онтогенез, тем сложнее оказывается анализ. Разви- тие исследований продолжается, мы узнаем все больше и больше. А в следующий раз я перейду к рассмотрению отдельных видов действий восприятия. лекция 20 тактильное восприятие С егодня нам предстоит перейти от более общих вопросов восприятия к изучению различных специальных сенсорных систем и различных модальностей вос- приятия. Я сейчас употребил слово «система». Изучение, сказал я, сенсорных систем. Почему этот термин? Два основания говорить о сенсорных системах человека, во- обще о сенсорных системах: первое основание состоит в том, что при ближайшем рассмотрении зрительные и слуховые, тактильные и другие виды восприятия ока- зываются обладающими очень сложным строением; это действительно некоторые системы. Таким образом, сама сложность этих процессов требует введения какого- то термина, указывающего на сложное строение; в качестве такого термина я и употребил термин «система». Во-вторых, оказывается, что расчленение различных видов восприятия по их модальностям, то есть по особым качествам, — на зритель- ные, обонятельные, тактильные и т.д., — носит условный характер. Речь идет о пре- имущественном вкладе чувствительности той или иной модальности. Но мы сейчас уже не можем представить себе тот или другой вид восприятия, модальность восприятия, как образуемые сенсорными аппаратами, реагирующими только на то или иное специальное, специфическое, воздействие, на специфичес- кий раздражитель. Действие этих специфических сенсорных аппаратов также перекре- щивается. Итак, сложность и очень хитрые перекрестки, вот это и заставляет предпочи- тать термину «орган чувства» и даже более развитому термину «анализатор», введен- ному Павловым в физиологии высшей нервной деятельности, термин «система». Зна- чит, я буду соответственно иметь в виду «зрительную систему», «слуховую систему», «тактильную систему» и т.д. Само собой разумеется, что я нарушаю когда-то традиционный принцип рас- смотрения по уровням, различая процессы ощущения и восприятия. Говоря о более общих вопросах непосредственно чувственного отражения, я уже упоминал о том, что такое различение не удается реализовать. Собственно, речь будет всегда идти о восприятии. Ну и, естественно, источником образа, то есть собственно восприятия, всегда остается ощущение, то есть всякое отражение непосредственно как бы стро- ится из той чувственной ткани, которую и образует система — как обычно мы гово- рим — ощущений. Ощущение. Так как я уже говорил об этом предостаточно, то я на этом положении сегодня задерживаться не буду. Вот теперь и возникает еще один традиционный вопрос после этой оговорки, вопрос, тоже требующий предварительной оговорки. О чем идет речь? В этой системе непосредственно чувственного отражения мира, в котором — я только что сказал — 162 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 20 участвуют обыкновенно не только один вид, одна сенсорная, чувствительная модаль- ность, но ряд модальностей в сложном перекресте своем, образующем сенсорные системы. Естественно, возникает вопрос: с чего начинать изложение, обзор? Я думаю, что это не очень серьезный вопрос и уж совсем не принципиаль- ный, а скорее всего дидактический. Что может дать более экономное и ясное пред- ставление о сенсорных процессах, непосредственно чувственных формах отражения? Я думаю, что более разумный порядок состоит в том, чтобы начать с осязательного восприятия, с осязания, иначе говоря. Затем, я думаю, что можно будет перейти к зрению, затем к слуху. И я не хочу ради экономии времени в лекциях останавливать- ся на других видах восприятия, потому что для человека наиболее важными модаль- ностями являются те три, которые я назвал, то есть осязание, зрение, слух. Если будет время, то может, нам удастся включить и несколько других модальностей, то есть другие виды ощущений и восприятий. Итак, сегодня об осязательном восприятии, об осязании. Позвольте сначала остановиться на собственно сенсорных, чувствительных аппаратах осязательного, тактильного восприятия (это простой перевод, я не буду разделять этих двух терми- нов — «осязательные» и «тактильные» восприятия). Прежде всего я должен отметить, что осязательная чувствительность принад- лежит к более широкому классу «кожной чувствительности». Этот более широкий класс — «кожная чувствительность» — образуется не только осязательными ощуще- ниями и восприятиями, но также и ощущениями, восприятиями холода, тепла, то есть там есть раздельные рецепторы. Болевые ощущения (кожные болевые ощущения, во всяком случае) относятся к этой же категории — «кожной чувствительности». И, наконец, некоторые неспецифические, плохо, кстати говоря, изученные модальнос- ти, тоже представлены в широком смысле кожной чувствительностью. Значит, первый вопрос — это вопрос о выделении собственно тактильных, осязательных ощущений восприятия. Это восприятие в широком смысле термина, «прикосновение», то есть под осязательными восприятием мы будем понимать восприятие, ощущение, если хо- тите, возникающее в результате конкретного воздействия на рецепторы физических тел и, соответственно, отражения их механических, может быть, точнее сказать — механических и пространственных — свойств. Я настаиваю на термине «механичес- ких» в силу тех же оснований, в силу которых в физиологии высшей нервной дея- тельности, в павловской физиологии, принят термин «кожно-механический анали- затор». Действительно, речь идет именно об этом. Значит, проще говоря, речь идет об отражении чувственном, непосредственно чувственном отражении таких свойств, как твердость, упругость, непроницаемость, характер поверхности предмета, вели- чины, массы, геометрической формы тел и — я могу присоединить — движение тел, перемещение в пространстве. Говоря об аппаратах сенсорных тактильных систем, то есть осязания в собст- венном смысле, мы естественно сталкиваемся с вопросом о том, каковы же эти ре- цепторы, то есть те чувствительные приборы, которые дают первоисточник для от- ражения, служат источником для наших тактильных восприятий, вернее, образов восприятия как продукта. Вы, конечно, знаете, что представляют собой рецепторные аппараты, даю- щие эти начальные преобразования. Они, как показывает само название, принадле- жат к более широкому классу кожной чувствительности, где есть и тактильная чув- ствительность. Ее приборы расположены как бы на границе организма. И если вы имеете линию, разграничивающую организм и внешнюю среду, то по этой границе ТАКТИЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ 163 и расположен рецепторный аппарат, причем рецепторы расположены, если можно так выразиться, сплошь по всей границе в отличие от некоторых других аппаратов, которые локализованы, сосредоточены, иначе говоря, сведены в какие-то специ- альные органы, как, например, глаз. Глаз представляет собой такую совокупность огромного числа рецепторов, в общем-то вмещенных в один специализированный, морфологически четко очерченный орган. В отличие от этого рецепторы тактильной чувствительности, то есть рецепторы осязательные, расположены, как я только что об этом сказал, непосредственно по всей периферии организма, ближайшим образом придвинуты к границе со средой — они сосредоточены в слоях кожи тотчас под эпидермой. Лишь часть тактильных, ося- зательных аппаратов расположены в наиболее глубоких слоях. Нужно сказать, что уже выделение специфических кожно-механических рецеп- торов оказалось вещью довольно сложной. Дело все в том, что имеются различные аппараты, которые чуть отличаются по своим функциям. Здесь масса неясностей, и они остаются до сих пор. Обыкновенно вычленяют четыре типа рецепторов, которые обусловливают осязание. Это знаменитые осязательные тельца Мейснера, Паччиниевы тельца (про- сто более глубоко залегающие рецепторы), затем волосковые рецепторы — это очень чувствительные нервные окончания, которые расположены в корневом влагалище волоса. Они тоже участвуют в осязании. Наконец, это осязательные диски самого эпидермиса. И нужно отметить довольно загадочные свободные чувствительные не- рвные окончания, как их иногда называют, функции которых очень мало определе- ны. По-видимому, они во всяком случае как-то участвуют в осязании. Как видите, здесь положение не такое простое, как оно кажется на первый взгляд. Множество рецепторов чем-то биологически обусловлено, правда? Какая-то необходимость существует в многообразии первых «приемщиков», «первых трансфор- маторов». Их уже по крайней мере четыре вида, этих трансформаторов. Мне остается только прибавить, что до сих пор распределение функций между ними, обрисовыва- ние этих функций, представляется не очень ясным. Сделаем шаг дальше: хорошо, мы имеем сложную преобразовательную систе- му, расположенную на границе между организмом и внешней средой. Как дальше? Дальше классическая трехэтажная, трехнейронная структура. Значит, первый этаж — в проводящих путях рецепторов. Первый нейрон — это непосредственно рецептор и задние, то есть чувствительные, рога спинного мозга. Это один этаж. Над ним над- страивается классическим образом второй этаж — спинной мозг, ядра зрительного бугра, второй нейрон. Третий нейрон — это зрительный бугор, кора, точнее, задняя зрительная извилина — и все вы это отлично знаете. Значит, обычная, банальная трехнейронная, трехэтажная структура. Естест- венно, что указанные мной центры: спинномозговой подкорковый, корковый — имеют свои эфферентные звенья, то есть свои выходы на периферию — вслед за центростремительным, центрипетальным — центрифугальный процесс. Вслед за аф- ферентным — эфферентный, в другой номенклатуре. И конечно, кольцевая струк- тура на всех этапах, иначе говоря, процесс с обратными связями. Остается только прибавить, что, конечно, корковое распространение по коре, движение по ней, наверно, идет так, как это описывает Павлов, то есть непременно с представительством в других отделах общей корковой структуры. Я добавлю — даже общецентральной мозговой структуры. Что надо специально подчеркнуть? Это то, о чем я только что сказал, — обя- зательность перехода на эфферентные пути на каждом этаже. Процесс не заканчива- 164 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 20 ется, а продолжается с выходом на эффектор, не обязательно мышечный, но обяза- тельно эффектор, с образованием кольцевой связи, то есть с обратной связью. Если мы рассматриваем теперь этот физиологический аппарат как морфофи- зиологический, нервный аппарат, то здесь есть одна особенность, которую я не могу не выделить, хотя это уже некоторая деталь, но она важная. Дело все в том, что, оказывается, имеется особенность проведения, и она выражается — по сравнению с другими сенсорными системами — в повышенной быстроте нервного проведения. По старым данным, эта скорость определяется в 90 м/сек, что составляет значительно б у льшую скорость, чем скорость проведения, которую можно допустить или предпо- ложить для других сенсорных систем. Я просто приведу три цифры, чтобы вы могли увидеть, что разница здесь дей- ствительно большая. Значит, я беру цифры минимальной скорости реакции, простой двигательной реакции, в ответ на раздражитель, идущий по путям тактильным, слу- ховым и зрительным. Соответственно цифры будут — 90, 120, 150 м/сек. Как видите, по сравнению, скажем, со зрительным восприятием, — это все-таки 90 и 150. Разни- ца существенная. В чем здесь дело? Может быть, это следует понять и осмыслить в связи с кон- стантностью рецепторов. Ведь вы понимаете, что когда я непосредственно вступаю в соприкосновение с объектом, то эфферентный процесс, скажем двигательный, мо- торный ответ, должен последовать как можно скорее. Нет никакого другого пути для того, чтобы создать эту плавную систему — связи системы с предметом — посред- ством осязательной системы (давайте теперь уж скажем «осязательно-двигательную связь») так, чтоб этот интервал был минимизирован. Вот он, по-видимому, в ходе эволюции оказался действительно минимизирован. Есть еще одна особенность, которая отличает эту модальность от других, этот вид чувствительности от других видов. Я бы сказал вот так: эта особенность состоит в неравномерности, в очень большой вариабельности абсолютных и разностных поро- гов тактильной чувствительности. Вы понимаете, что здесь мы тоже имеем дело, как вы знаете на примере дру- гих органов, других сенсорных систем, с двоякими порогами. С одной стороны, это абсолютные пороги, и здесь они выражаются в величинах, отражающих давление, и пороги различительные, которые выражаются в различении, так сказать, совместно действующих, но пространственно раздельных раздражителей. Волосковый эстезио- метр, который вы все знаете, — это прибор для определения порогов первого ряда, циркульные приборы всякие, скажем, — это для определения пространственных раз- личительных порогов. И что же мы получаем по пороговым данным, по измерениям порогов абсо- лютной чувствительности, давления и пространственных порогов? Очень большой разброс пороговых величин, которые удается замерить. Вот вы знаете, это тоже об- щеизвестные факты, я просто хочу привлечь к ним ваше внимание. Для порогов первого рода низший абсолютный порог выдает такую реакцию (в условных едини- цах): для языка — 2, для кончика пальцев — 3, для предплечья — 8, для голени ноги — 15, для поясницы — 48 и так дальше до 250. Эти единицы (я их назвал условными) не условны, а абсолютны в том смысле, что их можно определить. Еди- ница — это миллиграмм на квадратный миллиметр. Один-два миллиграмма и, соот- ветственно, 250. Промерили. Посмотрите, какая четкая закономерность! Пороги па- дают, то есть чувствительность возрастает как общее правило, я только исключаю сейчас из этого язык, хотя его можно тоже уложить в эту закономерность: от дис- тантных к проксимальным. Для руки — вот эта будет часть какая? Дистантная, прав- ТАКТИЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ 165 да? Эта? Проксимальная. Относительно. Значит, как будут вести себя пороги? Здесь наименьшие, то есть наиболее высокая чувствительность, а здесь она будет падать. На спине она будет еще ниже, здесь низкая чувствительность, ну, и опускаясь не- сколько ниже, еще повышается. То же самое по отношению к ноге, за исключени- ем подошвы, которая очень обмозолена, и естественно, что у нее очень высокие пороги, то есть очень низкая чувствительность. Значит, есть такая особенность. А вот я нашел у себя еще одну таблицу, более верную. Она дает ту же самую картину, просто аккуратнее написанную. Эту особен- ность заметьте себе — пороги абсолютной тактильной чувствительности подчиняют- ся такому закону: они понижаются, если двигаться к дистальным частям тела, за исключением подошвы. Они повышаются, то есть чувствительность падает, если вы идете к центральной части, то есть к проксимальным разделам руки, ноги. Вот это совершенно отчетливо. Самое главное — очень большой разрыв, очень большое различие. Посмотрите: плечо, бедро, спина — порядка 60—70 единиц (то есть миллиграмм на квадратный миллиметр), для пальца — я уже говорил — два. Ведь это же значит: в 30—35 раз. Огромный перепад! Я, собственно, не знаю таких рецепторных приборов у человека, которые бы давали такое колоссальное изменение порогов в зависимости от локали- зации на участках тела. Еще одна особенность, на которую я бы просил вас обратить особое внима- ние, потому что всегда это говорим между прочим, а это очень важно, может быть — самое важное. Это чрезвычайно энергичная, то есть быстрая, очень далеко идущая негативная адаптация. Я под «негативной адаптацией» разумею понижение чувстви- тельности к постоянному воздействию на сенсорные, кожные аппараты. Кстати, ни- чего подобного в отношении других рецепторов не наблюдается. Скажем, болевых — там нет адаптации. Если я вызываю болевое ощущение, то непрекращающееся вызы- вание этого болевого ощущения не приводит к негативной адаптации, то есть я не теряю этого ощущения. А как обстоит дело с тактильной чувствительностью, то есть с чувствитель- ностью к прикосновению? Ну, я уже вам говорил: необыкновенно сильна эта адап- тация. Потом есть два таких классических метода определения, измерения этой адап- тации, процесса, текущего во времени. Один из этих методов основан вот на чем: один участок подвергается механическому воздействию постоянно, другой, симмет- ричный или рядом расположенный, то есть так, чтоб не было разницы в порогах, подвергается отдельным, время от времени падающим раздражителям, воздейст- виям; и происходит подравнивание самим испытуемым интенсивности этого па- дающего раздражителя к эффекту постоянного. Вам понятна эта схема, как ведет- ся опыт? Вот более новый метод — он оказывается проще. Тоже субъективная оценка, которой пользуются здесь, — это исчезновение ощущения. Значит, техника такая: на- кладывается на участок тыльной части ладони — вот сюда — некоторый предмет, об- ладающий массой, следовательно, он оказывает давление на заданную площадь в со- ответствии со своим весом, со своей массой. Надо сказать, что моментом полной негативной адаптации считается момент, когда испытуемый говорит, что он не ощу- щает больше данного тела, лежащего у него на поверхности ладони. Как видите — это очень простой метод. И вот данные. Когда наступает полная негативная адаптация, эта удивительная для небольшого давления — 50 мг? Через 2,5 сек. Уже исчезает ощуще- ние. Для больших давлений — 100 мг — 3,8 сек. Для 50 г — это условные, как вы пони- маете, сопоставительные значения, цифры — 6 сек. То есть крайне быстро. 166 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 20 Что это такое? Давайте сейчас отдадим себе отчет, в каких условиях работает осязание. Я только что говорил о том, что эти приборы — приборы осязательной чувствительности — как бы покрывают весь организм, всю границу организма со средой. Они расположены по всему телу, по поверхности, по периферии всего тела. Значит, мы постоянно подвергаемся механическому воздействию. «Система шумит». Страшно зашумленный фон. Вот смотрите: от мебели попадает давление сейчас на меня? Да. Мы с вами сейчас сидим — давление со стороны мебели есть. И так и от всего прочего. Теперь я различаю по прикосновению, осязательно выделяю этот предмет, или вот этот предмет, или вот этот предмет. Значит, все происходит на зашумленном фоне. Надо снять шум. Чем же это делается? Быстрой, полной нега- тивной адаптацией. Поэтому человек, надевший перчатки, несколько мгновений буквально чувствует их на руке, а затем они исчезают. Скажу больше — вы можете этой же рукой проделывать тонкие осязательные операции, рукой, затянутой в пер- чатку. Нет теперь постоянно действующего раздражителя — давления со стороны перчатки, оно как бы исчезает. Он освобождает фон. Он не шумит больше. Выделя- ется фигура на фоне. Значит, это крайне важная особенность. И так устроена вся система. Она долж- на все время подавлять свой шум. И как только «мавр» сделает свое дело, он уходит. Еще одна особенность — уж если я говорю о негативной адаптации, то я не хочу пропустить эту особенность, противоположную, так сказать. Это способность всякого аппарата рецепирующего, всякого рецептора, к сенсибилизации, то есть к повыше- нию чувствительности, или к понижению порогов. Здесь идет речь о колоссальном повышении порогов, колоссальном падении чувствительности и негативной адапта- ции, в особенности полной адаптации. А она наступает, как вы видите, очень быстро. Здесь речь идет о противоположном процессе, о сенсибилизации. Далее будет важно отметить два случая сенсибилизации. Я об этих двух случаях сейчас только упомяну. Первое — это сенсибилизация посредством движения, то есть путем включения двигательного ответа, мышечного, иначе говоря, ответа в действующую систему. Кон- кретная ситуация заключается в следующем: я могу принять соответствующие меры предосторожности — практически исключить активные движения испытуемого в от- вет на воздействие или на начало тактильного воздействия. Я могу не исключать этого. И тогда в ответ на прикосновение не исключается встречное мышечное движение. Все равно, какое — сейчас не будем рассматривать. И вот здесь — я пользуюсь данными Шиллера — получены были такие величины: оказывается, включение движения по- вышает чувствительность, то есть снижает пороги в 5—7 раз. Могу сформулировать это иначе — выключение движения умеряет тактильную чувствительность в 5—7 раз. Я, кажется, говорил, что, когда Фрей приступил к систематическому изучению аппаратов осязательной чувствительности, периферических аппаратов, то есть рецеп- торов, он пришел к идее гипсовать руку. Затем прорез б ли в гипсе маленькое окошеч- ко и дальше с помощью фреевского эстезиометра исследовали пороги. Почему? Пото- му что пороги качались очень сильно в зависимости от этого моторного ответа. Вы только начинаете прикасаться, а испытуемый что-то тут делает, иначе го- воря, осязает активно — теперь мы знаем, что он делает. Значит, сенсибилизация от движений — это не только сенсибилизация. Тут надо сделать далеко идущие выводы. По-видимому, непременным звеном в работе тактильной системы, осязающей системы является моторный ответ. Затруднения в осуществлении такого моторного ответа сказываются вот в этом явлении — «отска- кивают» пороги, резко снижается чувствительность, то есть меняются условия рабо- ты самого приемника, самого рецептора. Это очень важное обстоятельство. ТАКТИЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ 167 Исключили из системы способом гипсования, особо тщательными инструкци- ями — и завалили сразу, то есть подняли пороги, завалили чувствительность. По-ви- димому, мы как-то нарушаем работу рецепторных аппаратов, всегда реально вклю- ченных в целую систему. Вот отсюда прямой ход к возможности или необходимости различения двух ви- дов осязания. Это различение давно было введено, но не очень хорошо разработано. Речь идет о различении так называемого «активного» осязания и «пассивного». Вам, вероятно, уже бросилась в глаза некоторая нелепость, некоторое противоречие в термине «пассивное осязание». А бывает ли «пассивное осязание»? Может, оно все- гда очень активное, и поэтому это различение не очень хорошо? Может, надо иметь в виду другое осязание, осязательную чувствительность разных уровней? Изменение места осязания в общей структуре, во всяком случае, познавательной и, может быть, практической деятельности, познавательных звеньев этой практической внешней де- ятельности? Может быть, это чисто гностическая функция, то есть не учитывающая практический эффект, практическое изменение предмета, когда осязание происхо- дит не вместе с практическим воздействием на материальные объекты, а специально и только в познавательных целях. Вам понятно? Я должен иметь осязательный образ вещи, для того чтобы манипулировать с ней, и часто зрительное восприятие встречается, например, когда я занят рассмат- риванием чего-нибудь и одновременно должен так же действовать с вещью. Ну, са- мая обыкновенная, банальная ситуация. Кстати, не очень многие животные обладают этой способностью; животные зрительного типа, с хорошим развитием зрительных восприятий имеют возможность такой диссоциации. Многие животные имеют полную возможность такой диссоциации. Пожалуйста, всем известный енот-полоскун. Отлич- но одним делом занимается «руками» и другим делом — глазами. Совсем различными делами. В этом смысле он обгоняет по возможностям знаменитых человекообразных обезьян. Я сам наблюдал эту диссоциацию, просто необычно выраженную у енотов. Значит, познавательное и практическое там слито, конечно, но повторяю, оно имеет относительно самостоятельную роль в поведении. Когда мы говорим «ак- тивное», «пассивное» осязание, то «пассивного» в настоящем смысле слова не бы- вает, по-видимому, во всяком случае как восприятия, то есть как того, что приво- дит к какому-то образу, к субъективному образу некоторой реальности, реальности тел, механических действий, пространственных соотношений и так дальше, и дви- жений, наконец. И здесь мы имеем еще какие-то уровни построения этого «так- тильного» в кавычках мира — мир-то остается, конечно, предметным, а не тактиль- ным. Я говорю «тактильным» в смысле «тактильного образа» предметного мира и самого процесса. Значит, надо сохранить фактическое, эмпирическое различение, активного и пассивного осязания, но надо понять, что это условное различение. Оно, действитель- но, сейчас же себя обнаруживает, как только мы ставим перед собой очень простой вопрос: какие свойства познаются из этого «источника» (я в третий раз употребляю термин «источник»), из этих преобразований, из этих чувственных сигналов, из этой чувственной ткани, которая создается воздействием на рецепторные аппараты. Ну, прежде всего, — я уже говорил — это давление. Механическое воздействие. Прикосновение, давление. Второе, что может быть выделено, — это качество фактуры. Кстати, «качество фактуры» обязательно ли требует смещения в пространстве руки осязающего? Обя- зательно. Наличия тела, его сопротивления недостаточно для оценки свойств поверх- ности, то есть того, что мы называем «фактурой» предмета. Для того чтобы полу- 168 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 20 чить сигнал о фактуре, дифференцирующий одну фактуру от другой, нужно произ- вести моторный акт, моторное действие, движение, попросту говоря. Мы так и де- лаем. Поэтому мы часто говорим, что «осязать» — это «пощупать». И это так и есть: «осязать» — ведь это в каком-то смысле пощупать. Ведь речь идет о восприятии фак- туры, свойств самого вещества, с которым мы вступаем в соприкосновение, в кон- такт, ведь это действительно «щупание» в буквальном обывательском смысле. Да, это периодичность. «У-у, — вы мне скажете, — что такое “периодич- ность”? Непонятно. Что значит “осязательная периодичность”, “тактильная перио- дичность”?» А я сейчас переведу это на другие слова, и все станет понятно. Вибра- ционные ощущения — вот как это называется. «Кожные вибрационные ощущения». Заметьте — не всякие вибрационные ощущения, а «кожные вибрационные ощуще- ния». Реализуются они с помощью такого нехитрого устройства. Делается вибратор механический. Вибратор этот помещается в такое защитное устройство, условно го- воря, которое «обесшумливает» его, то есть упругая волна не создается или соз- дается с ничтожной амплитудой. Она лежит глубоко ниже порога слуховой чувст- вительности или костной, с костной проводимостью или с какой-нибудь другой проводимостью. Словом, слуховой рецептор не участвует. Таким образом, вы имеете вертикальное движение тупого стержня, с известной частотной характеристикой, а воспринимающим органом — палец. Вы можете измерять дифференциальные поро- ги, если хотите — абсолютные, обыкновенными методами, какие существуют в пси- хофизике, ничем не отличающимися от, скажем, изучений воздействия звуковых частот на слух, на орган слуха. Наконец, мы приходим с вами еще к одному качеству — это форма. «Контур», говорят обычно применительно к осязательному ощущению. Ну, вот то, что я сейчас делаю рукой, что я могу сделать с открытыми глазами или с выключенным зрением, например, в темноте, правда? То, что виртуозно делают слепые, которые не имеют, к сожалению, зрения. Оно погибло или не было его — врожденная слепота. И тогда тактильная чувствительность выполняет очень важную роль восприятия, то есть отра- жения формы, пространственных отношений и, наконец, движения тел. Я могу так- тильно, то есть с помощью прямого контакта рецепторов кожи и объекта, судить и о том, перемещается это тело или неподвижно, прикреплено или свободно. Я хочу особенно обратить ваше внимание на осязательное восприятие конту- ра, пространственных соотношений и, соответственно, движения. Это собственно предметное тактильное восприятие в наиболее выраженной его форме. Это осязатель- ное предметное восприятие, в развернутой, наиболее выраженной его форме. Надо сказать, что изучение предметного тактильного восприятия представляет очень большой интерес. Исследований таких много проведено, но это очень богатая область и, конечно, далеко не исчерпанная. Вообще-то исчерпать никогда ничего не удается, но здесь действительно очень богатая область и, я бы сказал так, очень важ- ная в принципиальном отношении. Давайте немножко остановимся на этом. |