Леонтьев. Леонтьев Лекции по общей психологии. Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев
 Скачать 3.35 Mb.
|
|
Почему важная принципиально? Какой вклад в общую теорию восприятия де- лает исследование осязательного восприятия предметов? Как я уже говорил, по-моему, одна из таких труднейших проблем, которая сложилась исторически при исследовании восприятия, образов действительности, чувственных образов предметной действительности — это проблема «образ и пред- мет». Возник вопрос: помещаем ли мы образ в пространство, относим ли к объектив- ным предметам? Мы в восприятии все наивные реалисты, как сказал философ. Итак, что я вижу? Я вижу передо мной образ этой вещи или саму вещь? Саму вещь. Стало быть, образ отнесен к вещи, правда? ТАКТИЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ 169 Вот и возникает вопрос, что мы делаем? Мы что, имеем образ, а потом «сажа- ем» его на объективное пространство, на вещь, на объект, или, может быть, этого процесса нет, потому что его невозможно раскрыть адекватно? Может быть, образы рождаются сразу локализованно? Не надо никакого двойного входа? И интересно, что капитальнейший вклад в эту проблему сделало как раз исследование тактильного восприятия. Дело все в том, что порождение тактильного образа вещи есть одновременно и локализация. Когда я осязательно схватываю форму вот этого предмета, который сейчас находится передо мной — вот сейчас я делаю осязательные движения, в ре- зультате которых и возникает образ. Когда я проделываю это в темноте, нет у меня сопровождающего зрения, то, я спрашиваю вас, как же порождается этот образ? Давайте поисследуем внимательнее. Я начинаю обводить контур. Простейшая стратегия. У меня сейчас еще нет образа. И сейчас нет. Вероятно, где-то здесь возникает образ, а потом корректирует- ся — ах, оказывается, здесь поворот, вот еще что-то, и в какой-то момент он всплы- вает, то есть обнаруживается в своем скорректированном виде как образ предмета. Я спрашиваю — нужно его теперь куда-нибудь относить, с чем-нибудь соотно- сить этот тактильный образ? Вы же видите, он на глазах у вас соотнесен, правда? Он родился где? Прямо в объекте, правда? Его не надо никуда относить. Вот, кстати, одно из обоснований того, почему я начал именно с тактильного восприятия: здесь этот вопрос снят. Спрашиваем теперь: а кто же соотносит? Два принципиальных ответа суще- ствует и на этот вопрос. Первый ответ — констелляция воздействий частных, стимульных ситуаций. Понятно — система воздействий играет здесь роль. Вот она-то и осуществляет эту изначальную отнесенность. Есть другой ответ. Дело вообще не в отдельных воздействиях, не в стимульной, в этом смысле, ситуации, а в объекте. Это делает объект, а не способ его сигнализа- ции о себе. А «объект» — это значит «встреча с объектом», а «встреча с объектом» — это значит деятельность самого воспринимающего. И если уж говорить философс- ким, высоким языком, «это практические встречи», «практика с вещами». В тактиль- ном восприятии это ясно, вот что и задает сразу готовую отнесенность. Это очень легко показать. Еще в XIX столетии были сделаны удивительные наблюдения, что сенсорные элементы, порождаемые действием рецепторов, не способны создать образа. Они нейтральны. Они образуют ткань, служат источником, но не конфигурируют, не по- рождают образа. Они не более чем ее источник, не более чем то, из чего порожда- ется, из чего строится, из чего формообразуется ткань, — я так это и называю: «чувственная ткань» образа, из которой он как бы соткан, — и больше ничего. И она довольно безразлична. Я могу «соткать» этот «узор» из одних или других «ни- тей», но это «узор», а не те «нити», правда? Не та «чувственная ткань», которая здесь делается. И очень хорошо была продемонстрирована в конце XIX столетия (вот уже когда это было хорошо известно!) эта совершенно удивительная особенность осязания — его отвязка от каналов, то есть от отдельных конкретных рецепторов, от осязания как контактного восприятия, «контактного органа чувств», как тогда говорили. Удивительных чувств. Человек действует с помощью инструмента. Вот передо мной я вижу записы- вающих товарищей. Давайте осложним немножко ситуацию и не шариковую ручку представим себе, а обыкновенную, и остро отточенное перо. И представим себе не 170 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 20 очень хорошую бумагу. Вы ощущаете бумагу как шероховатую? Да. Или согнутую, например, с морщинкой? Или край бумаги, когда вы отвлечены и не смотрите на пишущую руку? Я спрашиваю, что вам дано в качестве продукта осязательного восприятия? Система ощущений образует ткань, которая есть результат вздрагивания пера — то, за что вы держитесь, то есть «чувствилище», остается у вас в пальцах руки или «чув- ствилище» (я употребляю старый термин) как бы переходит на конец пера? Вы представляете, как у вас это получается — на кончик пера? Вы пером ощущаете шероховатость бумаги. Я привлек сейчас классическую иллюстрацию, но в более общем виде. Если я с помощью палки в темноте (как это делает слепой) ощупываю почву, то что я оце- ниваю умозаключением: какие-то воздействия палки на ладонь и пальцы руки, дер- жащей ее, или мною оценивается конфигурация предмета как бы от конца трости, от конца палки? Ну, конечно, второе. Так возникла знаменитая проблема, ныне позабытая, «зонда хирурга», пото- му что хирурги первые, кажется, отчетливо показали, что когда хирург зондирует рану с тем, чтобы обнаружить там пулю или осколок, то нет никакого ощущения «вздрагивания» или плавного «повышения давления» ручки, за которую держат зонд, а зато есть отчетливое представление о том, где пуля: «Где пуля? Да вот она, вот, вот же она!» Что обрисовывает контур? Кончик зонда. Вам понятна ситуация? Вы, конечно, сами были в таком же положении, но только могли на это не обратить внимания. Мне пришлось во время войны — вы это знаете, я много раз говорил об этом — руководить военным экспериментальным восстановительным госпиталем. Надо сказать, что часть работы проводилась здесь, в госпитале у Приорова, в трав- матологическом институте, где были очень тяжелые челюстные больные, в част- ности, которым надо было реконструировать кости нижней и верхней челюсти, протезировать очень сложно зубы, надо было делать реконструктивные операции. Был один выдающийся хирург, специалист по лицевому скелету, и с ним была масса разговоров по вопросам восстановления функций. Случалось так, что ре- конструированная операция проходила хорошо, а с восстановлением функций дело шло плохо — не восстанавливались. Я говорил, что есть же очень простой тест, для того чтобы следить за восстановлением, — это переход «чувствилища» на искусст- венный протез, в данном случае — на зубной протез, фактически на челюсти ис- кусственные, то есть реконструированные. Мы пробовали. Очень хорошо. Хороша для этого и четырехгранная спичка. Вы должны почувствовать искусственным «чувст- вилищем» четырехгранную форму подвижной спички. Но здесь не надо двигать органом, здесь можно двигать самим объектом. Как известно, движение — понятие относительное. Значит, общее правило заключается в том, что вот этот эффект прямого виде- ния «вещь как она есть» по своей локализации, по своей пространственности, в сво- ем размещении по отношению к другим вещам, в своей отдаленности или прибли- женности, — здесь достигается прямо... Никакой идеи, необходимости отнесения картинки к миру вообще нет, потому что она, очевидно, рождается здесь. Причем вы видите весь актуальный генезис, как теперь модно говорить, проходящий перед ва- шими глазами. Я уже описывал его. Вот что-то, что имеет, по-видимому, очертание из отрезков прямой. Это пря- моугольник или квадрат? Да. Прямоугольник. Не треугольник. Образ формируется прямо с первого момента, с прикосновения. С первого прикосновения я попал, и ТАКТИЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ 171 где «оно» уже — вовне или там? Оно уже там, где оно есть, и дальше все построе- ние образа локализовано здесь. Вам понятно, как на сетчатке возникла проекция, то есть какая-то картина. Теперь надо эту картинку переработать и отправить вверх. Для осязания этот про- цесс явно пропущен. Я вам расскажу в качестве вывода — он всеми пропущен, это- го нигде нет. Все идет по той принципиальной схеме, которая ясно вырисовывается при изучении осязательного восприятия, только в более сложных условиях. Поэто- му сразу не видно, что это та же самая принципиальная схема. Она остается той же самой принципиальной схемой, не включающей необходимость решать неразреши- мый вопрос о помещении обратно в мир того, что мы из мира получили. Надо вам сказать, что осязательная чувствительность, осязательное восприя- тие не лишено также и функций, которые мы называем «метрическими». То есть это прибор измерительный. Осязательная система также есть прибор измерительный, потому что когда я оцениваю форму, то тем самым я выполняю метрическую фун- кцию. Вот я оцениваю ряд соотношений — вот этой грани с этой, то есть я могу поставить задачу на тактильное измерение и сказать: посмотрите («ощупайте», «ося- зайте») вот это соотношение граней — зрение выключено у меня в этот момент — и скажите, во сколько раз примерно эта грань длиннее первой. Вот и вся моя задача. С грубым преувеличением, хуже чем зрением, но решаемая. Я думаю, что при неко- тором навыке — решаемая. Значит, и здесь есть метрические соотношения. Второе: появление самого це- лостного тактильного восприятия образа. Не фигуры, не расстояния, а форма плюс фактура, плюс дистанция, плюс метрические свойства, то есть это целостный так- тильный образ — как он возникает? Возникает ли он? В чем особенности? Я думаю, что мы имеем все основания в совершенно категорической форме утверждать, что да, в процессе осязательного восприятия мира, в процессе осязания, иначе говоря, у нас возникает образ, в действительности образ предметного мира или, вернее, объектов в предметном мире, их отношений, их связи, обладающий основными свойствами всякого образа, то есть известной константностью, ортоско- пичностью. И, главное — симультанностью представления. Что это значит — «симультанность представления»? «Симультанность» — это значит в переводе просто «одномоментность», «одновременность». Когда моя рука сняла контур предмета, то у меня в качестве продукта этого процесса остается си- мультанный образ. А процесс был одновременным или двигающимся во времени, движущимся во времени? Сукцессивным. Значит, на тактильном восприятии, на ося- зании ясно виден очень важный при всяком восприятии момент — преобразование сукцессивного процесса в симультанный, то есть одновременный, образ, правда? Своеобразное свертывание. Последовательное превращается в одновременное. Мы привыкли думать, что это свойство зрения, что зрение экранно, симуль- танно, а вот осязание... А что это значит? Две гипотезы могут быть выдвинуты здесь. Первая — в силу того, что осяза- ние ведет к зрительному образу, оно тоже имеет эти превращения. Ну, а если зри- тельного образа нет? Нет совсем, никогда? (Я имею в виду случаи врожденной сле- поты.) А если данный человек никогда ничего не видел и не мог увидеть, тогда как симультанный образ получается? Симультанный он все же или растянутый во времени? Симультанный. Значит, процесс симультанизации свойствен вообще вос- приятию, а не только зрительному восприятию. Он в высокой степени свойствен активному восприятию. 172 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 20 Если одновременно существует возможность зрительного восприятия — все равно, данного ли объекта или вообще возможность зрительного восприятия — тог- да происходит новое явление, симультанизация протекает как процесс «сплавлива- ния» одной модальности, то есть тактильной, с другой модальностью, то есть зри- тельной. Но это частный случай. Генеральный, принципиальный случай состоит в том, что при отсутствии (в силу врожденной, скажем, слепоты) возможности по- лучения симультанного зрительного образа процесс симультанизации тактильного образа все-таки происходит. И опять-таки в тактильном, осязательном восприятии очень отчетливо выступает общее положение, относящееся ко всем видам, ко всем модальностям, как говорят, восприятия. Это очень важное положение. Мы действи- тельно имеем образ, то есть отражение, в этой вот специфической форме. Надо вам сказать, что в последние годы — именно годы, а не десятилетия — вот в самые последние годы снова очень большое внимание привлекла к себе (я вам потом скажу, чье внимание и в какой связи) проблема симультанизации вооб- ще процесса, то есть его существование как одномоментного <нрзб>. И в какой, вы думаете, области возник вот этот интерес? В науковедческой, в области исследова- ния построения гипотезы, происхождения теории, открытия отношений. Что обна- руживается все больше? Оказывается, что можно симультанно, то есть одномомент- но, иметь образ процесса. И это, по-видимому, очень важный этап, без которого обойтись нельзя. В этой связи стали очень много говорить о зрительном абстрактном мышлении. Ну, конечно, это условно. «Зрительное» здесь есть слово условное. Что оно симультанно — да. Что у зрячих людей оно может «окрашиваться» цветами зри- тельной модальности — да. Но все-таки оно же не релевантно зрительному образу. Этот симультанный образ каких-то отвлеченных отношений, не релевантен, то есть не адекватен зрительному образу, не относится прямо, он представлен в какой-то другой форме. Но самое важное подхватить такой момент — мы как бы видим про- цесс как вещь, способны увидеть процесс как вещь. Это удивительное свойство. И, по-видимому, это абсолютно необходимо для жизни, для приспособления к миру, то есть действия в этом мире. Приспособление в широком смысле, а не только в биологическом. И вот мы теперь встречаемся c этой — тактильное восприятие приводит нас — большой проблемой. Мне осталось сказать последнее о тактильном восприятии, что имеет более важное, более общее значение. Что же это за процесс? Я осязаю или активно действую, проделываю путь в лабиринте, а в результате у нас симультанно возникает схема, «география» плана лабиринта в голове: «Ах, он вот как построен хитро!» Есть такая задача на хожде- ние по лабиринтам — не «зрительное», а тактильное, обыкновенно с помощью зон- да или пальца даже. А потом у меня возникает «карта», я ее могу нарисовать, план лабиринта, если я тщательно пообследую его тактильным образом. Хорошо. Значит, что же это все же за процесс? Я вам говорил, что он протекает на реальном уровне. Но какие же мы можем уровни выделить? Что это значит? Что это за таинственное слово «уровень»? «Неврологические уровни»? Нет, я не о них говорю. Это уровни в каком-то другом смысле. Давайте расшифруем это самое понятие «уровня», не во- обще, а в этом контексте.… Зрение — не рентген, и оно не может нам дать всей не- обходимой информации для управления, как теперь принято говорить. Это дает только осязательное восприятие. Итак, мы встречаемся с осязанием, по меньшей мере, на трех, так сказать, уровнях... Мы встречаемся с осязанием как с целенаправленным действием, мы ТАКТИЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ 173 встречаемся с осязанием как со способом выполнения какого-то действия, осяза- тельной операцией, и, мы, наконец, встречаемся с реализующей функцией. Я хочу отметить в заключение, что когда были подвергнуты частному исследо- ванию развитые виды восприятия, например восприятие у слепых (вы знаете, что слепые великолепно воспринимают вещи, предметный мир, окружающие объекты), были получены такие данные, не подлежащие никакому сомнению: пороги чувстви- тельности рецепторов у слепых не ниже, то есть чувствительность не выше, чем у видящих. Но они, оказалось, скорее вычленялись у слепых. А почему? Вследствие об- мозоливания, понимаете? От постоянного прикосновения. А эффективность? Конеч- но, высокая. Несопоставимая и, главное, гораздо более тонкая. Позвольте, позвольте, в каком смысле? Оказывается — необыкновенное богат- ство отработанных операций, то есть способов, которые используются для познания объектов. Но они не обязательно осознаны, они не обязательно то, в чем себе отда- ют отчет. Объективно записывается, скажем, процесс... Вот вы записываете, фотогра- фически, кинематографически или другими способами, этот процесс ощупывания «опытной» рукой и процесс ощупывания «неопытной» рукой, относительно неопыт- ной рукой, менее опытной рукой, и вы увидите, как велико совершенство первого. Никакого избытка информации, умение перескочить через высоко вероятностный элемент. Вот эта необычайно быстрая практическая ориентировка в соотношениях, которые возникают, и вот эта мгновенная, почти мгновенная симультанизация, как только накапливается некоторый опыт. Тут целая система. Она складывается практи- чески сама собой. Можно ей обучить, только это совершенно не принципиально. Во всяком случае, такое развитие есть. В патологии это выступает еще более грубо. И если вы имеете дело с периферическим нарушением руки, то есть при полной сохранно- сти ЦНС и лишь с патологическим разрушением периферии, то иногда наступает явление астереогноза. Что же происходит? После реконструктивной хирургической операции рука «слепнет»: явление астерогноза, то есть вы можете сколько угодно прилагать к вещи руку, после того как восстановлены все ее элементарные функции, двигательные, но не гностические. Но рука остается слепой. Без зрения предмет не опознается. Необходимо обучение, и тогда рука получит «руководство» к зрению. По- том стереогноз, то есть познание с помощью руки восстанавливается. Рука остается как орган движения, и на время перестает существовать после таких нарушений как орган познания. И я заканчиваю определением: в известном смысле осязание можно адекват- но, правильно, представить себе как осуществляющее познавательную функцию че- ловеческой руки. Здесь, конечно, нужно перед осязанием поставить слово «челове- ческое» осязание. Рука у человека — не только орган действия, это одновременно (что очень важно) орган познания. И вот это обслуживание, познание рукой, и осу- ществляется прежде всего и практически исключительно осязательной чувствитель- ностью. Это и есть восприятие. Древние различали процессы «гнозис» и «логос». Я бы сказал так про осяза- тельное восприятие — это «практический гнозис». И это все на сегодня. лекция 21 зрительное восприятие С егодня нам следует рассмотреть зрительное восприятие. Имеется извест- ное сходство между осязательным, ручным восприятием и восприятием зрительным, и это сходство состоит в том, что, как и тактильное восприятие, осязательное, зрительное восприятие является существенно предметным. Что это значит? Это зна- чит, что это восприятие, дающее пространственный образ; предмет выступает, ина- че говоря, в своей форме, объемности и, наконец, в своей симультанности. То есть, зрительный образ, как и тактильный, представляет собой картину, изображение, выступающие одномоментно, то есть, как я сказал, симультанно. Как и осязание, зрительное восприятие дает также и образ фактуры объектов внешнего мира. Но имеются и существеннейшие отличия зрительного восприятия от осяза- тельного, тактильного. Прежде всего, это отличие состоит в том, что зрение есть восприятие дистантное, то есть не требующее прямого контакта с воспринимаемы- ми объектами. Оно происходит на расстоянии. Это не значит, конечно, что нет ни- какой материальной связи между органом зрительного восприятия и воспринимае- мым объектом. И эта связь осуществляется посредством передатчика, который есть поток света, световые лучи, имеющие физическую природу. «Щупало», как бы продолжение субъекта в мир, рука, зонд, палка, с помо- щью которой мы ощупываем пространство в темноте и выделяем предметы в этом пространстве, здесь заменено вот этим потоком частиц, волновой световой энергией. То есть это удивительное щупало, которое может удлиняться почти бесконечно. Ну и укорачиваться до известных пределов. Итак, дистантность. Вот первое отличие. А в связи с этим также и необыкновенная, удивительная свобода. Я имею в виду, что зрительное восприятие и, соответственно, орган этого восприятия, в данном случае не рука с ее продолжениями, а глаз, движется свободно по поверхности объекта. Это движение не ограничено границами объекта, как это мы наблюдаем в осязательном восприятии, где рука или зонд наталкиваются на границу предмета. Зонд может обой- ти эту границу, но не может пройти через эту границу. Моя рука наталкивается на сопротивление вещи и как бы останавливается для того, чтобы сделать обходный путь. В зрении этот обходный путь не обязателен. Я могу пересечь, так сказать, вос- принимаемый объект, и отсюда появляется свобода, которая отличает зрительное восприятие от тактильного. Ну и наконец, если осязательное восприятие имеет в качестве своего органа систему чувствительных образований, рассеянных по значительной поверхности, даже если говорить о ручном осязании, то и сама рука на больших поверхностях снабжена множеством чувствительных окончаний, рецепторов, расположенных на границе организма и внешнего мира, на поверхности кожи. На большей или мень- 175 ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ шей глубине. Наконец, невозможно тактильное восприятие, ограниченное только работой непосредственно кожных, поверхностных рецепторов; вступают в игру, так- же и более глубоко, менее поверхностно расположенные рецепторы, не говоря уже о необходимом участии рецепторов, которые дают двигательные ощущения (ощущения от положения руки, тела и так дальше). Надо сказать, что глаз в зрительном вос- приятии представляет собой орган с высоким сосредоточением чувствительных эле- ментов, рецепторов. Так как зрение для некоторых животных и, во всяком случае, безоговорочно для человека, является главным источником наших знаний об окру- жающем мире, то понятен высокий интерес, который представляет собой изучение именно зрения, зрительного восприятия. Если сопоставить количество исследований, а значит и число усилий, сделанных в отношении осязательного восприятия, и чис- ло исследований зрительного восприятия, то последнее, конечно, гораздо более су- щественно, чем первое. Вот и у нас в советской литературе сравнительно скромное число работ посвящено тактильному, осязательному восприятию, и чрезвычайно большое количество исследований посвящены разным аспектам, разным вопросам восприятия зрительного. Нужно сказать, число данных, полученных в отношении зрительного воспри- ятия, столь велико, что очень трудно дать даже сжатый их обзор. Трудность заклю- чается не только в том, что этих данных очень много, но также и в том, что они собираются в очень разных направлениях, имеют разное научное значение, были получены, так сказать, слоями, то есть внимание исследователей привлекали к себе то одни явления, то другие. Много собрано противоречивых данных, и до сих пор составить некоторое непротиворечивое и стройное изображение итогов исследова- ний зрительного восприятия — дело достаточно трудное. И хотя мы имеем сейчас серьезные монографические работы, серьезные сводки, ни одна из них, на мой взгляд, не исчерпывает проблему хотя бы в некотором приближении. Потому что вы хорошо понимаете, что никакая научная проблема вообще не может быть по природе своей исчерпана. Всякие успехи в исследовании рождают новые вопросы, новые проблемы, то есть, по сути, решение капитальных вопросов остается делом бесконечного приближения ко все большему и большему знанию. В целом я должен характеризовать состояние проблемы восприятия в совре- менной психологии как очень продвинутое. И вот, несмотря на это, все же многие очень существенные вопросы остаются неосвещенными. И, гораздо хуже того, мно- гие такие вопросы, можно сказать, проблемы восприятия, до сих остаются в поло- жении «прикрытых». Что я разумею, когда я говорю о прикрытых проблемах? Они оказываются в положении как бы… (как это говорили по отношению к старинным индийским кастам) «неприкасаемых», что ли? Вот эти проблемы оказались в ка- кой-то категории неприкасаемых. И это плохо потому, что когда вы не отдаете себе отчет в этих прикрытых, неприкасаемых проблемах, то вы невольно ограничиваете свои возможности в исследовании частных вопросов. Не видя как следует целого, вместе с прикрытыми проблемами, которые обходят на современном этапе разви- тия исследований, очень трудно вести и эти частные исследования. Конечно, и каждое частное исследование необходимо, хочет или не хочет того автор, исходит из некоторых общих схем, общих представлений о зрительном воспри- ятии в целом, с его источником, с его течением, с его продуктом, то есть зритель- ным образом, зрительной картиной мира. Схемы эти всегда подразумеваются, но не всегда эксплицируются, то есть раскрываются, излагаются, развертываются. И очень серьезные монографии, в том числе и классические по своему значению, исходя из некоторой схемы, ее порой не выражают. Я сейчас имею в виду такую замечательную ВОСПРИЯТИЕ 176 ЛЕКЦИЯ 21 работу в области психофизиологии зрения, какой является, на мой взгляд, классичес- кая монография Сергея Васильевича Кравкова — «Глаз и его работа» 1 , превосходная книга, выдержавшая несколько изданий. Последнее издание, или, по-моему, предше- ствующее, четвертое, было удостоено высокой академической премии. И это справед- ливо, по тому времени, для 1950 года, конечно, это была великолепная монография по психофизиологии зрения, опиравшаяся на серьезные, большие достижения, кото- рые уже были к тому времени в области психофизиологии зрения. Во всяком случае, на те достижения, которые к тому времени можно было признать относительно бес- спорными, фундаментальными, то есть устанавливающими основные факты. Все же из этой монографии, повторяю, не очень отчетливо выступает спрятан- ное, почти не высказываемое некоторое общее представление о зрительном воспри- ятии. Что это за схема? Я цитирую Кравкова: «Подобно тому, как в фотографическом аппарате получается изображение на светочувствительной пластинке, в глазу полу- чается изображение на сетчатке». Далее Кравков приводит фотографии, полученные некоторыми авторами. Фотографии, которые должны убедить читателя в том, что дело обстоит именно так, что зрительный аппарат (а это психофизиология, речь идет о работе зрительного аппарата, прежде всего) работает по оптико-геометрическим законам, так сказать, то есть работает в начальных своих этапах, основных, собст- венно, этапах, подобно тому как работает фотоаппарат. Фотографии, о которых я говорил, сделаны так: производится разрез на вынутом глазе в саггитальной плоскос- ти, часть сетчатки или почти вся сетчатка отделяется, а на место сетчатки встав- ляется фотографическая пленка. Затем перед этим глазом ставится некоторое изобра- жение. Таким классическим объектом является переплет окна. Он обращается к свету. А затем пленка извлекается и проявляется. И оказывается, что на пленке имеется, правда не очень хорошее, но все же изображение, проекция предметов, ситуации, картины. Отбрасываемые лучи падают на глаз — вот и выходит изображение. Таким образом, мы приходим к очень простой схеме, которая одно время без- раздельно господствовала, по крайней мере, в элементарных учебниках физиоло- гии, психофизиологии и психологии. Об этой схеме я уже в другой связи говорил, я просто воспроизведу ее сейчас еще раз. Она проста, наивна и как-то подспудно держится очень устойчиво. Может быть, потому, что она очень импонирует здраво- му смыслу или привычке такого физикального мышления. Значит, речь идет о том, что мы имеем некоторый объект. Ну, классическую свечку. Я уже изображал ее в другой связи несколько раз. Затем мы имеем прибор, приемник, который схемати- чески представляет собой следующее. Это диафрагма, линза, сфера, на которую происходит проекция. Вот это и есть глаз. Значит, что здесь происходит? Вот сюда поставим линзу, которая есть хрусталик, вы понимаете. Вот здесь мы и получаем проекцию сетчатки, а затем идет система очень сложная, с перекрестами и т.д. Мы знаем точно, где — в затылочной коре, 17-е поле по Бродману, вот производится эта самая сетчаточная проекция. Изобразим эту маленькую свечку здесь. Ну, а даль- ше что происходит? А дальше происходят дополнительные процессы, имеются ка- кие-то очень сложные кортикальные связи, 18-е поле и дальше соответствующее распространение возбуждения. Словом, динамическая игра, которая разыгрывается уже в коре и в некоторых подкорковых образованиях. Мы можем усложнять эту схе- му — в общем, она остается сводимой к этому примитивному изображению. К тому же эта схема относится не к реальному глазу, а скорее, к глазу иде- альному, упрощенному, притом мы допускаем не бинокулярное, а монокулярное 1 Кравков С.В. Глаз и его работа. М.; Л., 1950. 177 ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ зрение или, вернее, допуская бинокулярное зрение, мы рассматриваем совокупное зрение обоих глаз, своеобразное циклопическое зрение, то есть как бы зрение од- ним глазом, центрально расположенным. Можно сказать, идеализируем схему, от- брасываем ряд осложнений, зависящих от бинокулярности и от других обстоятельств. Вот такой идеализированный, теоретический, можно сказать, глаз, с его дальней- шими проводящими путями, с корковыми проекциями, прежде всего в 17-м про- екционном поле, затем с дальнейшими элементами, которые разбросаны в других областях коры. И как будто бы все сходится с теми данными, которыми мы распо- лагаем, о приборах, участвующих в зрительном восприятии, реализующих это зри- тельное восприятие. И это соответствие, которое легко обнаруживается, представ- ляет собой некое коварство, проявляющееся тотчас же, как мы отдадим себе отчет в хорошо известном факте, что возникающий зрительный образ объекта не соот- ветствует его проекции на сетчатке. То есть оказывается, что допущение о воз- никновении в первую очередь сетчаточной проекции, этой пластинки, а затем где- то какой-то метаморфозы, приводящей к появлению собственно видимого образа объекта, внешнего мира вообще, здесь не проходит просто потому, что нельзя до- пустить прямого перевода зрительной проекции предмета в образ. Они не совпадают между собой. Прежде всего, это несовпадение обусловлено устройством глаза и сетчатки гла- за, то есть чувствительным аппаратом, зрительным рецептором, сосредоточенным на внутренней поверхности сферы, которая образует глаз. Вы знаете устройство глаза. Я не буду на этом останавливаться. Давайте рассмотрим немножко внимательнее, как все-таки устроен глаз и, особенно, какова морфология сетчатки. Здесь очень много удивительных явлений, с которыми мы сейчас встретимся. Я попробовал дать себе отчет в этих удивительных явлениях потому, что они-то и образуют то, что я бы на- звал «загадкой глаза». Ну, прежде всего, надо сказать, что если вам понадобилось кон- струировать некоторый прибор на практике, как, например, конструируют камеру- обскуру или фотографический аппарат, хотя бы простейшего типа, и если задача такая — построить как можно более совершенный проект, то хуже, чем это сделала природа, решить эту задачу нельзя. А ведь природа, то есть эволюция, усовершенство- вание органов, как и организма в целом, это серьезная вещь. И если так устроено, если так сложилось в эволюции, то это имеет свои основания. Так как же устроено, как сложилось? Посмотрите, я сказал — хуже не выдумаешь. Вот теперь давайте по- смотрим, почему я так говорю. Прежде всего, я хочу напомнить вам, что сетчатка гла- за, система-совокупность чувствительных элементов, зрительных рецепторов, она ведь двойственна. Так и говорят иногда некоторые авторы о двойственности сетчатки. Вы знаете, что она состоит из очень разных элементов. Это палочковый и колбочковый ап- параты, которые сосуществуют на сетчатке. При этом палочек ужасно много. Некото- рые указывают количество порядка ста тридцати миллионов. И колбочковый аппарат, очень скромный. Всего семь миллионов. Крайне неравномерно. Причем, по-видимому, колбочки являются главными, очень важными элементами потому, что именно кол- бочки обеспечивают дневное зрение, цветовое зрение. Палочки обладают высокой све- товой чувствительностью. Но все-таки, важнейшими, по-видимому, являются колбоч- ковые элементы. И вот они-то и представлены в относительно скромных количествах. Относительно. Семь миллионов на такой маленькой поверхности! Это не метры квад- ратные, как для осязательных рецепторов, правда? Здесь концентрация крайняя! На очень небольших поверхностях. Но суть даже не в этом, а в распределении чувствительных элементов. Удиви- тельное распределение с точки зрения допускаемой проекции сетчаточного изобра- ВОСПРИЯТИЕ 178 ЛЕКЦИЯ 21 жения. Вот я опять тоже в грубом приближении изображу, как распределяются эти элементы по сетчатке. Вот давайте выпрямим сетчатку, сделаем ее плоской поверх- ностью. Окажется, что количество колбочек резко уменьшается к периферии. Если по абсциссе отложить направо и налево расстояния от центра сетчатки, а потом по вертикали, по ординате, отложить число элементов на площадь (скажем, на квад- ратный миллиметр), то окажется, что наибольшее количество в самом центре. По- том что? Их число падает, они становятся все более и более редкими. Палочковые элементы …дают иную картину. Теперь представьте себе еще одну неприятность. Дело все в том, что если мы по- смотрим чувствительность отдельных участков сетчатки глаза, сферы внутренней, то общее правило состоит в том, что в направлении от центральной части к периферии чувствительность падает. Я тоже мог бы изобразить какую-то схематическую кривую, но в этом нет необходимости. При этом на сетчатке глаза отчетливо выделяется цент- ральная область, фовеальная область, которая особенно чувствительна, — это ямка. Ямка маленькая по своей площади. Это настоящее углубление, причем оно замечатель- но вот в каком отношении. По данным морфологических исследований, общее прави- ло состоит в том, что эта центральная ямка, то есть поле наибольшей чувствительно- сти, состоит только из главных элементов, как я говорил, то есть колбочек. И эти колбочки находятся в таком положении, что им приходится чувствовать себя пример- но так, как пассажиру в переполненном вагоне метро или автобуса. Они прижаты друг к другу, поэтому они даже деформированы. Они даже отличаются, эти колбочки, они даже вытянуты. Они, так сказать, вроде палочек по форме, а не колбочек. Они просто сжаты. То есть не в том смысле, что механически сжаты и их вытянуло, а в том смыс- ле, что в них уже морфологически, генетически была заложена более узкая форма. Чтобы их побольше уместилось на единицу поверхности. Еще одно положение. Каждая из колбочек, которые образуют фовеальную часть, безусловно, имеет свои связи с одной биполярной нервной клеткой. То есть, иначе говоря, каждая говорит своим голосом. Они не разговаривают хором. А вот ког- да мы движемся от центра к периферии, то оказывается, что колбочки связаны груп- пами, правда, небольшими, с одной и той же клеткой, то есть их вклад бывает со- вместным. Здесь же все отдельно. Вы видите, что плотность распределения основных чувствительных элементов, колбочек, очень различна в фовеальной, прецентраль- ных, то есть окружающих fovea, и, наконец, в более периферических частях сетчатки. То же относится и к чувствительности. В самой fovea чувствительность падает, хотя остается очень высокой, от центрально расположенных элементов, то есть в глубине ямки, к периферии. И при этом падает эта чувствительность очень значительно. Сло- вом, мы приходим с вами к поразительному результату. Этот поразительный резуль- тат заключается в том, что если мы имеем проекцию на пластинке (помните, я с цитаты кравковской начал об изображении на фотографической пластинке), то мы получим удивительную пластинку. Если говорить фотографическим жаргоном, мы можем снимок получить в условиях разной зернистости и разной чувствительности поверхности, на которую происходит проекция. Товарищи, занимающиеся фотографией, хорошо понимают, что значит «раз- ная зернистость». Оказывается, вот что. Детальная прорисовка в одном случае; в другом случае, если двигаться от центра к периферии, зерно будет все крупнее и крупнее, то есть разрешающая способность будет резко падать. Это во-первых. И во-вторых, требуется разная выдержка. Чувствительность-то разная! Эти аналогии с фотопластинкой отдаленные и, конечно, мнимые. Так вот: можно ли получить изображение сколь-нибудь приемлемое, сколь-нибудь точное, сколь-нибудь сопос- |