Леонтьев. Леонтьев Лекции по общей психологии. Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев
 Скачать 3.35 Mb.
|
|
Так ли? И какая конкретная психологическая действительность свидетельст- вует нам об этих замечательных отношениях? А сейчас я буду говорить наивные вещи. Я буду рассказывать то, что вы зна- ете. Но только вот под этим углом зрения вспоминается то, что вы знаете из вашей обыденной, повседневной жизни, каждодневного, каждоминутного, каждосекунд- ного опыта. Я сейчас несколько двигаюсь или направляю свои глаза то в одну, то в другую сторону: зрительные оси где-то скрещиваются то в одной точке пространства, то в другой — вверху, внизу. И что вследствие этого происходит? Происходит движение на сетчатке, на приемном устройстве моего глаза. Я не случайно обращаюсь к зре- нию, потому что ведь мы-то существа зрительного типа. Наше-то восприятие строит- ся по типу зрительного, так же, как у некоторых животных, но отнюдь не у всех. Вот теперь и представьте себе, пока не зная подробностей устройства глаза, вы все же знаете, что есть поверхность проекции, вот эта сетчатая оболочка глаза. Там происходит проекция в силу того, что работает оптический аппарат. И по законам оптико-геометрического построения, построения образа просто по законам проек- ции — что-то проецируется вверх ногами. Что же делается с этой проекцией? Что у меня-то возникает? Ведь у меня-то возникает непрерывное изменение происходящих в органе чувств, в данном случае в глазу, явлений. Они все время меняются. Но — обратите внимание — ничего не меняется в мире. Что передается в центр? Это картина, которая как бы конфигурируется, стро- ится на сетчатке глаза в соответствии с действительностью. Но посмотрите, какое явление: мир у меня, то есть, образно говоря, в моей голове, движется и в моей же голове остается каким? Неподвижным, точнее, даже инвариантным относительно. Я уже не говорю о том, что эта картина мира вовсе не ограничивается непосредствен- но полем, которое воздействует на органы чувств. Я нахожу себя здесь, в этой комнате. В этом смысле, это факт. Можно сказать, что я воспринимаю эту комнату и себя в этой комнате? Да. А для меня в этой карти- не существует то, чего в данную минуту нет в моем зрительном поле, в поле моего восприятия? Например, стол, из-за которого я только что вышел? Он за спиной? Да. Он существует, он присутствует. Мир не появляется и не исчезает вместе с открыванием и закрыванием глаз. Он инвариантен относительно, то есть он меняется в другом смысле, меняется не- зависимо от того, что и какие изменения возникают вот в этих воздействиях, прав- да? Непосредственных воздействиях, прямых, одномоментных, сейчас идущих. Да, я могу себе позволить заострить положение и (метафорически, конечно, условно, образно) утверждать — с точки зрения удивительного свойства восприятия, так ясно очерчивающего мир передо мной в его относительной устойчивости и расши- ряющего его далеко (в картине мира, я имею в виду, в сравнении с теми источни- ками, которые сейчас я могу констатировать, то есть ощущениями), вот этот сзади меня стоящий стол, конечно, существует в картине этой комнаты. А для этого безразлично, что глаза расположены так, как у большинства мле- копитающих, то есть по саггитальной плоскости, вот так прямо, вперед, или так, как у некоторых животных, в том числе и у некоторых млекопитающих, у которых они расположены в другой плоскости, так, что у них зрительное поле получается в 360°, панорамное поле зрения. А ведь у меня-то панорамного зрения нет, а картина не меняется, не рассекается вот так. А так должно было бы быть по законам гео- метрической оптики. 146 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 18 Вот я двигаюсь по этому миру: сейчас я пойду (но я не пойду, потому что я привязан к микрофону), вот пошел бы я сейчас так по рядам, и я шел бы внутри этого мира вещей. Ничего бы не менялось в этом мире. Он остается инвариантным. Это некоторый исходный момент. Это не то, к чему надо идти. Надо понимать, как это происходит. Но это есть исходное положение. Я, субъект, в мире, а не мир где-то здесь передо мной. И тут ведь странное дело... Вы знаете, что любят больше всего исследовать психологи, изучающие восприятие? В каких условиях? Построили всякие концепции по вопросам частным или претендующие на более общие — в ка- ких условиях? Обратите внимание на излюбленный до сих пор прием (только в пос- леднее время, в XX веке, начали нарушать немножко, появился, видимо, опыт ис- следовательский) — изображение на плоскости. То есть исследование с помощью рисунков, геометрических форм. Я как-то упоминал о гештальтпсихологах. Вообще вся гештальтпсихология построена на исследованиях плоскостных изображений, то есть на абстракциях. Вы меня можете спросить, почему на абстракциях? Ведь это же реальное изоб- ражение, скажем, прямоугольника в двухмерном поле какого-нибудь типа, правда? Нет, товарищи, это величайшая абстракция. Мир «сколькомерен»? Сколько в нем измерений? Вот он правильно говорит — трехмерный мир, а когда мы исследуем восприятие, мы какого мира исследуем восприятие? Двухмерного. Это же на плоскости изображение. Двухмерное оно. Абст- рагировались от одного измерения? Да. А двухмерный мир существует только в своей проекции. Двухмерного предмета не бывает; бывает идеальный двухмерный предмет, то есть в какой-то своей абстракции. Я могу взять только форму и изобразить ее в двухмерном пространстве, то есть на плоскости. Но еще более правильное замечание я слышал справа от меня — не трех, а четырехмерное. И это правильно. Четвертая координата, конечно, есть время. Зна- чит, оно на самом деле четырехмерное. И вот, понимаете ли, когда я двигаюсь мысленно по вашим рядам, что-то остается. Оно остается потому, что видимое сме- щение не охватывает этого мира. Оно и не может его охватить, потому что оно, повторяю, в полноте моего восприятия складывается в этот мир. А речь идет имен- но об этом. Вот почему я опять, в четвертый раз, возвращаюсь к этому. Хочу еще раз подчеркнуть — я должен видеть себя в мире. Только перед собой — недостаточ- но. Он инвариантен в том смысле, что он не зависит от тех изменений в инстру- ментах, в источниках, из которых складывается мое восприятие, то есть картина, образ мира. Речь идет всегда о проблеме «ортоскопичности» восприятия (по аналогии с орфографичностью), то есть правильности видения мира. А для этого, оказывается, нужно производить работу, включать восприятие, не абстрагировать восприятие из деятельности, из жизни и так далее. Тогда можно понять действительные механиз- мы, которые приводят к тому, что я как бы приобретаю из мира окружающих ве- щей все больше и больше знаний свойств, отношений и прочее. Я где-то употребил образное выражение, которое использую не только я один, говоря о том, что чело- век как бы вычерчивает в восприятии мир. Понятен смысл того, что я сейчас гово- рю? Человек делает свое дело, и это выражение, пускай и образное, остается важ- ным и сейчас по той простой причине, что оно противостоит другому. У меня с помощью моих рецепторов, а также двигательных систем (конечно, они участвуют в восприятии, об этом мы будем говорить, подробно анализируя различные виды восприятия) — словом, посредством этих органов чувств, через эти ощущения, с помощью этих ощущений возникает картина. Где возникает картина? Вы скажете: 147 ОБРАЗ МИРА конечно, в голове, правда? Ну где же еще? В голове. Тогда ставится другой вопрос: «А потом что происходит?» А потом я отношу картину, возникающую у меня, к миру. Двухмерное изображение, так сказать, к четырехмерному миру. Так что? Получаю этот образ и «сажаю» его в мир, и тогда это — «от образа к миру»? Или я нахожу этот образ в мире. И отношу его к себе — тогда это обрат- ный путь. Я заостряю вопрос: «Существует ли процесс локализации моих ощущений в мире как вторичный процесс?» Понятно, что значит вторичный: идущий вслед за формированием картины мира, образа. Я отвечаю на этот вопрос отрицательно. Нет, не происходит так, что у меня возникает в силу работы моих аппаратов картина мира, потом я начинаю находить ей место где-то вне моей головы. То есть выношу ее в какое-то объективное пространство, в его объективное время, в мир. Этот процесс мне нужен потому, что образ порождается, впервые возникает, уже принадлежа к некой действительности. Я обратил внимание на такое простое явление из области тактильного восприятия, всегда особенно удобного для иллюс- трации, для изучения, потому что процесс медленный, протекающий во времени и изучаемый во времени. Когда зонд хирурга ощупывает рану, чтобы найти пулю или осколок и извлечь его, тогда я спрашиваю: где же с самого начала существует эф- фект получаемых толчков по поверхности руки от зонда, который натолкнулся на предмет? Между рукой и зондом? Нет. Где-то потом спускается по линии зонда туда, во внешний мир, в рану, или он возникает там? Там, конечно. Ну, хорошо. Вам не нравится зонд хирурга, подумаешь, какие страсти: зонд, да еще хирурга, да еще без рентгена работающего хирурга. Хорошо. Просто вы в тем- ноте, и у вас в руке палочка — декартовский прием. Вы идете, двигаетесь в темноте и надо посмотреть дорогу. Вы «смотрите» (заметьте!), тактильные сигналы будут сей- час превращены во что? В зрительную у зрячего человека картину. Вот камень или, наоборот, обрыв, крутая канава, обрыв. Она где? Надо решать задачу, где она? По- мещать ее куда-то или она там родилась? Она там и родилась, правда? Вторичного процесса соотнесения нет. Он первичен. Вторичным является другой процесс: «Что это может быть?» Потом тщательное осматривание (палкой или чем угодно). И что? Оказывается, здесь не обрывистый край канавы, а что-то другое; скажем, траншей- ка, прокопанная для труб или проводов. Я фантазирую, конечно. Можно что-нибудь другое. Вот как здесь обстоит дело. Ну, а теперь, в заключение, несколько демонстраций того явления, которым мы будем заниматься в следующий раз. Теперь это будет постоянным предметом на- ших лекций. Вот примеры из этой области. Самый простой, самый элементарный, даже наивный. Я возьму в качестве предмета анализа сейчас образ на сетчатке, зри- тельный образ, проекционный образ на сетчатке, и спрошу вас, ведет ли себя ви- димый образ так же, как проекционный, или нет? Давно установлено, что не так. Сделайте мысленно оптико-геометрическое построение. Возьмите величину предмета и спроецируйте ее мысленно на сетчатку. Получите элементарную зависимость — два тангенса пополам. Можете придать бо- лее упрощенное представление — взять просто один угол, который вы видите. Из этого получается, что величина проекции на сетчатку строго пропорциональна ве- личине и удаленности объекта. Нетрудно начертить чертеж и в этом убедиться. Так обязательно будет по законам геометрической оптики, по законам проекции. Ну, а на самом деле так или не так? И вот здесь давно было открыто очень странное явление: оказывается, величина видимого образа не совпадает с величи- ной проекционной. Позвольте, а как это установили? Я взял этот простенький при- 148 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 18 мер, потому что там очень красиво видно, как можно мерить образ видимый (а сет- чаточный, наверное, не надо мерить, он же вычисляется, правда?). А делается это так: берется два каких-нибудь предмета (я вот тут возьму что-нибудь в руки для ил- люстрации, вот так), вот видите, две поверхности я беру. Прошу вас обратить внимание только на линию вот эту и вот эту, и будем производить измерения види- мой величины вот этой линии — ограничивающей поверхность с этой стороны — и этой — с этой стороны. Измерение делается так: представьте, что одна линия у меня на подставочке и другая на подставочке. Вы ясно видите, о чем я говорю? И вот теперь я прошу моего испытуемого уравнять эти длины линий. Скажем, я одну здесь установил, а теперь я говорю: «Двигайте вторую». И двигайте на такое расстояние, чтобы вы увидели одинаковость, равенство этих линий. Понятно? Можно ли это сде- лать с большой точностью? Ну, конечно, так ведь они просто почти сольются. Меж- ду ними будет пространство маленькое-маленькое, как угодно тоненькое, ниточка, на которой просвечивает фон. Ну, скажем, они белые, а фон черный, тогда отчет- ливо будет проведена линия между двумя поверхностями. Но дело все в том, что когда я получу таким образом, на опыте, цифры и про- изведу на их основе построение, и сравню их с так же рассчитанными сетчаточными величинами, то окажется, что они не совпадают. Что же получается? Получается, что изменения величины на сетчаточной про- екции не находятся в полном соответствии с изменением величины при сравнении видимого образа, то есть, в данном случае, — видимого края. Это грубый факт, к которому я, пожалуй, могу присоединить еще одну иллюстрацию. Есть такой популярный опыт, и им очень широко пользуются для разных кон- текстов. Представьте себе, что у меня в руках сейчас круг, вырезанный из картона. Большой или маленький — безразлично. Я делаю следующее: я его беру и начинаю его вытягивать по одной оси. Потихонечку-потихонечку, потихонечку-потихонечку. И каждый раз изображаю его на рисунке. Показываю вырезанные эти рисунки на кар- точках или отдельных листочках испытуемому. Оказывается, что нужно известное, очень небольшое, расхождение между двумя осями, которые характеризуют эллипс. Ведь там две оси есть, правда? Продольная — значит длинная, большая, и малая оси. Необходимо небольшое отличие между ними, и испытуемый видит — это круг, а вот это эллипс. Эллипсоидная форма замечается очень рано, как мы говорим на профес- сиональном языке — «порог» (граница) здесь маленький, и это сразу замечается. Я беру реальный круг — картонный, пластмассовый или какой-нибудь другой, укрепляю его на вертикальный стержень. Здесь подставляю угломер и начинаю поти- хонечку, тоже потихонечку, как там, поворачивать его, каждый раз спрашивая ис- пытуемого, что вы видите: круг или эллипс. До какого-то угла поворота испытуемый говорит: «вижу круг, вижу круг, вижу круг». После некоторого угла поворота он го- ворит, что это эллипс, эллипс, конечно, эллипс. Я спрашиваю, что же на проекции на сетчатке? Там уже давно эллипс, ведь это только что проверено, правильно? Оказывается, вы видите с опозданием. Проек- ция идет уже эллиптическая, ощущения нам сигнализируют разницу, а в образе круг. Круг, он и есть круг. Ну и что, что он чуть повернулся. Это очень ясно. А вот если иллюзорную картину взять, не круг — об этом я тоже вам не- множко буду рассказывать, потому что тут очень много интересного, лично мне ин- тересные вещи, очень интересное явление, — я взял бы эту картину, но так бы ее изменил, что она потеряла какие-то связи с миром и стала как бы нереальной, вы- думанной. Вот если я всю картину так извратил (а я могу оптическими способами с помощью специальной техники это сделать), знаете, что оказывается? Оказывает- 149 ОБРАЗ МИРА ся, что явление константности не сохраняется. Для мира — да, для картины — нет, для искусственной картинки, для извращенной мной оптической картинки — нет. Они ведут себя иначе, эти явления там. Какой же вывод можно сделать? Давайте на этом выводе и закончим: образ, картинное изображение мира является относительно независимым даже от модаль- ности, в которой этот мир представляется, правда? Я говорю «независимым» в том смысле, что он возможен на разных модальностях, как бы сотканный из разных «тканей». Второе, это действительно картина мира в его относительной инвариант- ности, независимости от того, как он представляется в виде комплекса ощущений. В образе мира сохраняется устойчивость, объективность существования мира, и мы не помещаем наш образ в мир, не строим мир по подобию наших ощущений, а, наоборот, сближаем наши ощущения с тем миром, не перед которым мы просто стоим, а в котором мы рождаемся, развиваемся, действуем, находимся. Вот, собственно, и все мысли, очень простые. Ну, уж не такие простые, по- тому что вокруг этих мыслей накручивается масса неясностей в ходе конкретных разработок. Мне осталось ответить на вопрос, который я получил в прошлый раз на лек- ции. Вопрос очень простой. Очень сильные боли. Они как-то ведут к помрачению сознания. Тогда, спрашивает меня записка, как же бывает так, что человек, несмот- ря на эти страшные боли, все же как-то овладевает собой, сознание его как бы побеждает эту боль. Ну, вот видите ли, дорогой товарищ, я не говорил, что при этом сознание «уничтожается». Я говорил о том, что оно «прикрывается», «замут- няется». Да, вероятно, это возможно «через не могу», но это и будет «через не могу». Это будет чрезвычайный акт. Мы просто знаем клинику этого. Это подготовитель- ный этап, так сказать, ситуации «пик» — наибольшей напряженности, наибольшей существенности и т.д. Словом, и то и другое не противоречит друг другу. лекция 19 восприятие как деятельность Т оварищи! Позвольте мне, прежде всего, обратиться к женской части на- шей аудитории и поздравить с наступающим праздником. Само собой разумеется, что я при этом мысленно высказываю вам всякие хорошие пожелания. Ну, а теперь по- звольте перейти к психологии. Я думаю подытожить то, что я говорил прежде о восприятии, в двух следую- щих положениях, которые можно назвать положениями определительными. Первое определение касается, прежде всего, чувственного образа. Из всего того, что я гово- рил, вытекает, что чувственный образ есть та форма, в которой предметный мир открывается субъекту в результате его деятельности. Этот предметный мир откры- вается в образе как реально, то есть независимо от самого субъекта, существующий. И, наконец, второе определение, касающееся самого процесса восприятия, то есть воспринимания, который я, резюмируя свою мысль, сформулировал бы следующим образом: воспринимание есть процесс перехода объективного бытия мира (вещи в себе, сказал бы философ) в его бытие для субъекта. Вот этот процесс воспринима- ния, когда-то казавшийся относительно простым, все более обнаруживает себя те- перь как процесс чрезвычайно сложный. Прежде всего, он проявляется как жизненный процесс, протекающий, есте- ственно, на разных уровнях организации и составляющий как бы различные едини- цы, или, точнее, моменты человеческой деятельности. Мне кажется, что в обоих этих определениях содержатся указания на важные особенности, характеризующие вос- приятие. Первое определение, подчеркивающее, что в чувственном образе человеку, субъекту предметный мир открывается как существующий независимо от него, от его процессов, имеет очень реальный психологический смысл. Смысл этот выражает со- бой то простое положение, что мы, говоря об образе восприятия, всегда полагаем то, что содержится в образе, вне нас, отделяем, если можно так выразиться, себя и свою активность, свою жизнедеятельность от предметной действительности, в кото- рой эта деятельность развертывается. Искры из глаз — это совсем не то же самое, что образ искр, вспыхивающих вне нас. Искры из глаз локализуются, относятся — к чему? — к состоянию нашего органа. Мы никогда не смешиваем состояния органа и явления, перед лицом наивного анализа, именно наивного анализа, субъективно сходные. Искры из глаз, искры перед глазами — зрительная модальность, зритель- ный эффект. Но дело в том, что они расчленяются для нас, они расчленены. Когда после сравнительно длительного рассматривания красного квадрата я перевожу взор на, скажем, какой-то нейтральный фон, серый, допустим, серую бумагу или какую- нибудь стену, и вижу зеленый квадрат, который становится тем больше, чем дальше расположена поверхность, на которой я его вижу (это последовательный образ, как 151 ВОСПРИЯТИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ его называют, послеобраз), то никто, конечно, из нас не сомневается в том, что этот образ выражает, характеризует что-то происходящее в нашем организме. И ник- то не примет такой образ за существующий на этой поверхности. Надо сказать, что поэтому чувствительные системы, относящиеся к той группе чувствительных аппара- тов, которые я обозначил прежде как палеорецепторы — древние рецепторы, равно как и вся система проприоцепции, сигнализация о положении тела и органов тела в пространстве, как и системы интероцепции, если и входят в образ, то они входят как-то по-особенному. Они как бы сопровождают, включаются в систему построения образа, в образование образа. (Сейчас очень распространен такой термин: в актуаль- ный генезис образа. Актуальный — это значит сейчас, сиюминутно происходящий. Генезис — значит возникновение. Ну, грубо говоря, в построение, возникновение образа; есть хорошее слово: порождение образа. Иногда вычурно: актуалгенезис, это уж прямо без перевода.) Надо сказать, что этот процесс очень сложный, он как бы вытекает из второ- го определительного положения, которое я только что ввел. Он обнаруживает свою действительную погруженность в жизненные процессы, в жизнь, в деятельность че- ловека и, естественно, поэтому не может характеризоваться как односторонне воз- никающий. Односторонне вот в каком смысле. Есть некоторая причина (имеется в виду стимул, стимульная ситуация, то есть ситуация внешнего воздействия на ре- цепторы, на чувствительные органы), затем происходит ряд трансформаций, и воз- никает образ, в направлении от периферии к центру. Это однонаправленный — от объекта к субъекту, однонаправленный процесс? Нет, это невозможно. Именно по- тому, что процессы восприятия, формирования образа включены в жизнь, включе- ны в деятельность человека, они, естественно, и строятся по общей схеме этой дея- тельности, которая непременно предполагает свои эффекторные звенья, а не только рецепторные (эффекторные — значит исполнительные), физиологически это эффе- рентные явления, то есть звенья процесса, который предполагает импульсацию, так сказать, центрального происхождения от центра к периферии, а не только от пери- ферии к центру, центрифугальные, а не только центрипетальные процессы. Они предполагают естественную систему обратных связей, то есть всю ту сложную ди- намику, которая характеризует любой жизненный процесс. Поэтому-то настоящий взгляд на восприятие, теперь уже, бесспорно, господствующий, и состоит в том, что работой рецептора процесс образования, возникновения, порождения образа не объясняется. В этом-то смысле часто и пишут в нашей литературе, в частности, что на смену рецепторным воззрениям на восприятие, то есть тем воззрениям, в осно- ву которых ложится понятие рецептора, чувствительной, рецепирующей, воспри- нимающей, иначе говоря, чувствительной системы, пришла теория рефлекторная, отражательная. Когда мы говорим «рефлекс», то мы тем самым вводим понятие не только процесса «рецептор—центр», то есть не только процесса афферентного, или центрипетального, от рецептора к мозгу, но также и обязательно и процесса от цен- тра к периферии, то есть процесса эфферентного, центрифугального. Вы можете сказать, что и на этом процесс, наверное, не заканчивается, потому что существу- ют еще его продолжения. Он приобретает таким образом, как бы не рефлекторный, а круговой, циклический характер, и это правильно. Но дело все в том, что все- таки введение представления о рефлекторном строении разрушило самое главное, а именно: разрушило иллюзию, что есть одно плечо — рецептор в центре восприятия как результат этого осколка рефлекса, ибо рефлекс есть дуга, двуплечное образова- ние, плечо, так сказать, сенсорное и плечо эффекторное, афферентное и эффе- рентное. В этом и заключается принцип рефлекторного рассмотрения. Только так: не 152 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 19 одно плечо, а два плеча. Вот почему введение термина, смена рецепторной теории рефлекторной имеет принципиальное значение. Что касается продолжения, то есть дальнейших исследований процесса, ко- торый необходимо происходит, — это введение рефлекторного кольца. Кстати, пред- ставление об обратных связях, о цикличности, которая при этом образуется, о кру- говой системе, а не о разомкнутой, относительно старо. Оно не очень ново, и поэтому, когда нам говорят о том, что обратная связь — это есть понятие, порож- денное развитием учения об управлении, то есть теорией управления, киберне- тикой, это не вполне точно. Если вы откроете какую-нибудь старую книгу по пси- хологии, скажем, Ланге, которая появилась до возникновения кибернетического движения, то вы увидите, как в ней совершенно отчетливо выражена, в частности, идея обратной связи. Эта идея обратной связи очень хорошо была известна, сфор- мулирована достаточно отчетливо, только не в этих терминах, хотя почти в этих. Итак, мы имеем дело с процессом и с продуктом этого процесса, который включен, я бы сказал, погружен в жизнь, составляет часть этой жизни, иначе го- воря, включен в деятельность человеческую в предметном, окружающем человека мире, в который входит, впрочем, он сам тоже, в качестве «вещи» (в кавычках) тоже находящейся среди других «вещей» (в кавычках) этого мира. И вот здесь, когда вы подходите именно так к восприятию, а это и есть правильный подход, отвечающий реальности, то тогда вы без труда обнаруживаете, что процесс этот как бы смещает- ся, способен смещаться по единицам, по моментам, можно также сказать, по обра- зующим целое человеческой жизни. Отсюда процессы восприятия приобретают свое- образную многоликость и, главное, многоуровневость. То есть они встречаются то на одном, то на другом уровне организации жизни, уровне осуществления этой жизни, а если говорить в терминах деятельности, в понятиях, в категориях деятельности, то они встречаются в очень разных единицах, образующих эту деятельность, в тех еди- ницах, о которых я в общем виде говорил. Какие же это единицы? И что значит «встречаются в единицах»? А это значит, что процессы восприятия, процессы, о которых сегодня идет речь, как бы движутся, смещаются в системе деятельности. Я не буду говорить о смещении этих процессов, об ансамбле, целокупности деятельностей, образующих человеческую жизнь. В этом отнюдь не состоит моя зада- ча, когда я рассматриваю собственно восприятие и не иду дальше. Для этого мне достаточно рассмотреть, если речь идет именно о процессах восприятия и только о них, не переходя их границы, смещение, которое происходит внутри деятельности, особенной деятельности, я могу сказать, относительно отдельной деятельности. И эти смещения я сначала покажу не в анализе генетическом, то есть в анализе того, как развивалось филогенетически и исторически восприятие, а сначала системати- чески, то есть так, как мы находим вот это восприятие, процессы удивительные, в наше время, у нас с вами, у человека, как они сейчас существуют. Я сделал это предварительное замечание о том, что я сейчас буду рассматривать систематически движение, смещение деятельности, потому что этот анализ не даст совпадающие результаты с теми, которые дает генетический анализ — филогенетический, онтоге- нетический, ну, исторический, наконец. Прежде всего, передо мной возникает такой наивный вопрос: а может ли вос- приятие выступать в качестве собственно деятельности, то есть в качестве процес- са, который побуждается и направляется тем или иным предметом, мы будем гово- рить мотивом, который конкретизует какую-то потребность. Есть такая специальная потребность, которая конкретизует, дает начало восприятию. И восприятие, таким образом, приобретает как бы ранг деятельности, то есть крупнейшей единицы, ко- 153 ВОСПРИЯТИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ торую можно выделить в процессе жизни, собственно деятельности. Но есть ли, бывает ли собственно деятельность восприятия — вот такая, бескорыстная, то есть отвечающая своему мотиву, не обслуживающая ничего? Восприятие ради восприя- тия, так я бы это сформулировал в окончательной форме. Существует ли восприя- тие ради восприятия? Это и значит: существует ли восприятие как особая челове- ческая деятельность, как процесс, имеющий собственный мотив? Да, существует. И это можно увидеть, если задуматься на минуту над тем, что собой представляет деятельность эстетическая. Конечно, я понимаю, товарищи, что можно пойти слу- шать концерт не для того, чтобы его слушать, а ради того, чтобы показать, что вы не хуже других, с вами такое тоже случается, что вы вдруг слушаете музыку. Во втором случае это не эстетическое отношение, не эстетическая деятельность, а со- циальная, не знаю, еще другая, может, там свидание назначено на этом самом кон- церте, может, еще что-нибудь, а может, так: начальству лишний раз попасть на глаза. Бывает же так? Иногда. Словом, я сейчас говорю про слушание музыки, ко- торое делается ради слушания музыки, то есть о деятельности, которая имеет свой мотив. Какая же это потребность, которой отвечает этот мотив? Это эстетическая потребность. Но реализуется-то она в такой форме, которая есть что? Воспринима- ние, правда? И это все равно: слушание ли это концерта, созерцание ли это произ- ведения живописи, или, может, это воспринимание еще какого-то творения искус- ства — это безразлично. Ведь есть вот эта деятельность восприятия. И вот эта деятельность теперь, наоборот, включает в себя массу несенсорных процессов. Или сплавляет очень разные модальности, вплоть до очень интимных, то есть очень глубоко запрятанных в организме. Слушание полифонической музыки — очень сложная деятельность. Во-первых, так: включает ли она в свой состав обяза- тельно эфферентные, двигательные звенья? Обязательно включает. Вы можете, ко- нечно, не иметь их в виде макродвижений, то есть крупных движений мускулатуры, но у нас всегда эта активность, даже внешнедвигательная, мышечная, присутствует. Это то, что было когда-то развернутым, потом стало свернутым пропеванием, это очень сложные интимные процессы, связанные с совершенно другими модальностя- ми, совокупность которых дает то, что мы обычно описываем в виде чувства ритма. Это много других еще образований, это чрезвычайно сложная деятельность, которая включает в себя и внешнедвигательные, эфферентные, во всяком случае, звенья, иногда скрытые от прямого наблюдения, иногда открытые, например, ритмическое сопровождение малыми движениями ритмов музыкальных. Вы знаете, что у некото- рых это делается почти неудержимо, это иногда просто привычка. Это знаменитые малые движения ноги, например, или покачивание головой. Или какие-то другие жесты, ритмизирующиеся по узору музыкального ритма. Но они включают в себя еще очень много перцептивных процессов. И воспринимание концерта — это процесс. Он включает в себя и отдельные единицы этой все-таки всегда воспринимательной дея- тельности в виде множества отдельных актов, которые осуществляются тоже перцеп- тивно, то есть тоже воспринимательных, если можно так выразиться, и массу спосо- бов, которыми вы должны владеть, и чем сложнее предмет восприятия, тем больше развертываются эти отдельные образующие целой сложной деятельности музыкаль- ного восприятия. То же относится и к другим формам, другим видам этого эстетического вос- приятия. Потому-то и говорят, что недостаточно иметь музыку, нужно еще, иначе говоря (это очень грубо, но очень правильно), уметь ее слышать. То есть нужно иметь свою систему каких-то выработанных перцептивных действий, перцептивных опе- раций, иначе ничего не произойдет: вы будете воспринимать гул, а не полифони- 154 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 19 ческую музыку. Например, нужны, обязательно нужны операции анализа, и очень сложного, в условиях полифонической музыки. Вычленение, поиск. Иногда для того, чтобы восприятие произошло со всей его полнотой, пользуются и внешними сред- ствами. Вы можете мне сказать, что ими пользуются, главным образом, музыканты или очень музыкальные, то есть с очень высокоразвитым музыкальным восприяти- ем, люди. Это верно. Но эти вспомогательные инструменты дают полноту восприя- тия. Это как бы предвосприятие, предвосхищение, операции сопоставления. Вы, наверное, догадались, о чем я говорю. Это слушание (я беру самую труд- ную музыку) полифонической музыки с партитурой перед глазами. Вот, я помню, покойный ныне Николай Александрович Бернштейн, имя которого вы, может быть, уже слышали или обязательно услышите, Бернштейн, который создал очень важ- ную концепцию, очень важную теорию построения движений, уровней этого пост- роения, он был очень музыкальный человек, отнюдь не профессиональный музы- кант, как вы понимаете, он был физиологом, немножко психологом-физиологом, так я бы сказал, даже не немножко, а так: «множко» физиологом и психологом «множко» тоже, так вот он обычно приходил на концерт, всегда имея партитуру симфонического произведения. Это известная опора, которая позволяла ему лучше, если можно так выразиться, полнее осуществить огромную работу, которую осуще- ствляет всякий слушающий концерт. А ведь люди слушают концерт по-разному — иногда с большой работой, иногда с малой работой, но всегда с работой, поэтому всякий концерт утомителен. Тут действительно большая работа проделывается. Он утомляет не тем, что вам что-то шумит, он утомляет еще и тем, что вы что-то все время делаете, обычно скрытое от вас. Можно, конечно, слушать, поменьше рабо- тая и побольше работая, поменьше действуя и побольше действуя. Можно так слу- шать концерт: музыка и ваши какие-то воспоминания или грезы, может быть, смут- ные, которые при этом появляются, — и это все. Можно слушать и так, что вы вслушиваетесь в музыку, то есть действительно осуществляется переход некоторого содержания в его богатстве, вложенного создателем этой музыки в само музыкаль- ное произведение. Но мы сейчас не будем заниматься этими вопросами, они выходят за пределы восприятия. А нам с вами важно фиксировать только одно: что здесь проделывается большая работа и что это проделывается не ради чего-нибудь, правда? А для чего? Ну, ради самого воспринимания и образа, потому что это неотделимо — можно ска- зать: ради воспринимания, можно сказать: ради возникающих в сознании образов — разницы нет. Здесь нет другого мотива. Это бескорыстность восприятия. Вы можете мне сказать: но ведь есть еще и бескорыстное созерцание, когда человек созерцает окружающий мир, природу, скажем, правда? И это тоже не имеет никакого посто- роннего мотива. Да, это аналогичный случай, кстати, очень близкий к тому, о кото- ром я говорил, только тут все в развернутой форме, там — в свернутой. Меня иногда теоретики художественного восприятия стараются убедить в том, что предмет этого восприятия, эстетический объект, и само это эстетическое восприятие существует универсально, как не связанная с человечеством и человеком форма. Я этому никог- да не верю. Я думаю, что эстетическое восприятие природы, например, есть вторич- ное, а не первичное явление и что человек должен был учиться «делать» музыку, со- здавать другие творения искусств для того, чтобы люди смогли увидеть эстетический предмет в предметах натуры. Но это другая проблема. Итак, я фиксирую только то обстоятельство, что иногда мы встречаемся с процессом воспринимания, который ничего не обслуживает, имеет собственный мо- тив и делается ради восприятия — это своеобразное восприятие ради восприятия. 155 ВОСПРИЯТИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Совсем обычный случай состоит в том, что восприятие обнаруживает себя как сво- еобразное действие, то есть представляет собою целенаправленный и так или иначе мотивированный процесс. Самое главное — это целеподчиненный процесс, отве- чающий единственной цели. Я говорю: наблюдайте — и вы совершаете действие наблюдения или, точнее, цепь действий, подчиненных известной цели, выступаю- щей перед вами как задача, поскольку эта цель дана. Это система действий. К ней относятся такие процессы, сейчас очень подробно изучаемые, как опознание, по- иск, обнаружение, то есть все те действия, которые совершаются человеком в процессе производства, которое осуществляется с помощью сложных технических устройств, с помощью средств автоматизации. Это деятельность операторов. Она, главным образом, состоит из перцептивных действий. Причем строго управляемых, строго целенаправленных и так или иначе мотивированных, то есть, входящих в деятельность производственную, трудовую. Здесь не надо приводить примеров — их сколько угодно. Восприятие здесь как бы понизилось рангом. Смотрите: не деятельность, ради самой себя происходящая, а действие — правда? — чему-то подчиненное, какому- то мотиву, ради чего-то совершающееся. Кстати, так как это действие, то оно про- текает в том случае, когда цель задается в конкретных условиях, то есть выступает в качестве задачи (это так и есть). Существует известное правило: когда вы ставите перцептивную цель, вы обязательно ставите ее в известных условиях, иначе вы не сможете действовать, то есть вам придется обнаруживать условия, а это трудно, дол- го и может кончиться неудачей, поэтому если вы можете сразу поставить цель в форме задачи, то есть дать цель в определенных условиях, то это обыкновенно так и делается. Как реализуются эти действия? Очень по-разному. Опять они могут включать в себя несенсорные, нечувствительные вовсе элементы и уж во всяком случае элемен- ты не одной какой-нибудь модальности, а целой связки этих модальностей, которые вы можете открывать, анализируя такое действие. И вот здесь открываются особые перспективы анализирования состава этих действий, потому что и для практических, и для теоретических надобностей нужно уметь анализировать эти действия, открывать их состав, идти еще дальше и видеть восприятие рангом еще, так сказать, ниже (это, конечно, метафора; «ниже» и «выше» здесь термины относительные, описывающие, еще, так сказать, более дробную образующую, составляющую). Это именно то, что в перцептивном действии специально определяется условиями этого действия — пер- цептивные операции. Их существует множество, потому что, если бесчисленны виды перцептивного действия, то еще шире представлены перцептивные операции, во много раз шире, потому что они обслуживают, осуществляют не только перцептив- ные действия, но и множество разнообразных действий, которые мы к категории перцептивных не относим, например внешнее действие. Для того чтобы осуществить перемещение предмета, взять его и передвинуть, нужно, чтоб в состав этого действия вошли также и перцептивные операции. Понятно? То есть способ выбран сенсорный, включенный во что, осуществляющий какое действие? В данном случае — внешне- двигательное. Если вы хотите посмотреть, где развернуты перцептивные операции в системе практического действия, то я попрошу вас мысленно проанализировать сфе- ру восприятия, если можно так выразиться, водителя автомобиля — самое простое. Действие совершенно ясное. Что делает водитель автомобиля? Он ведет автомобиль. Это практическое действие, а не перцептивное, но все эти действия обслуживаются и осуществляются уймой перцептивных операций, именно операций, это бывшие действия, вошедшие в состав другого действия, а теперь в состав даже и другой дея- 156 ВОСПРИЯТИЕ ЛЕКЦИЯ 19 тельности вовсе, в моем примере. Они (это их судьба) высоко технизированы, ав- томатизированы, отправлены на какие-то нижележащие уровни (это особенность операций — они протекают на уровнях нижележащих, по сравнению с уровнями действия, но они очень сложны, и именно поэтому очень интересен анализ деятель- ности водителя автомобиля), они и открыты, и сложны, и удобно анализируемы. Мне даже не хочется рассказывать о том, как водят автомобиль; наверное, большин- ство из вас это себе достаточно отчетливо представляет. Существуют ли необходимые операции по определению «расстояния до»? Существуют? Да. А вы выделяете их в качестве специального акта, специального действия, вы ставите такую цель перед собой? Определить «расстояние до». Нет, когда вы ведете автомобиль, вы не можете поставить такой цели. Она выступает как способ, отвечающий условиям вождения, но только потому, что есть движение и есть приближение и удаление, есть переме- щение в пространстве — это условие властно диктует необходимость оценки рассто- яния, и операции по оценке расстояния развертываются, они и здесь постоянно при- сутствуют, и автомобиль нельзя вести, если говорить: «Вот теперь я должен, я ставлю перед собой цель определить расстояние до». Нет, так нельзя водить автомобиль. Бу- дет катастрофа. Так же, как нельзя ставить перед собой задачу: «А вот теперь я дол- жен снять ногу с педали газа, то есть акселератора». Нельзя и многое другое. У меня картина пути, правда? И цель, выражаемая в терминах пространственного переме- щения, а вот как и что нужно делать, это все хозяйство должно быть вне моего вос- приятия, вне основной линии моего поведения. Поэтому все это специально отраба- тывается. И потом что? Уходит, умирает, трансформируется. Надо учить видеть. Но только надо, чтобы оно виделось, то есть чтобы срабатывали эти операции, как ме- ханизмы, как то, что осуществляет действие, но не как самостоятельное действие ни под каким видом. Это общее правило. Таких действий уйма, самых разнообразных. Я бы сказал даже так, не боясь преувеличить: любое человеческое действие предпола- гает выполнение тех или других перцептивных операций, которые впервые рождались в качестве перцептивного действия, целенаправленного акта, только перестали им быть и превратились в операции. Я говорил сейчас об определении расстояния. А что, вот эта самая задача — определение «расстояния до» — иногда выступает в качестве самостоятельного дей- ствия? Конечно, сколько угодно. И я для этого пользуюсь своими подсобными при- емами, своими операциями. Те из вас, которые проходили какое-нибудь военное обучение, знают: в этом отношении существует ряд правил определения «расстоя- ния до», правда? Если это вы вынуждены делать без оптического прибора, без па- норамы. Это и спичечная коробка, это и знание величины предмета, это примери- вание одного предмета к другому, словом, разные здесь могут быть рекомендации операций, но они существуют, а цель одна: как можно более точно определить рас- стояние до... . Я могу увидеть разрыв и, увидев его, по секундомеру рассчитать вре- мя до слышимости звука разрыва и определить расстояние до разорвавшегося сна- ряда или взорвавшейся мины. Значит, при рассмотрении восприятия мы входим еще в это царство, в этот мир множества перцептивных операций. Возникает вопрос: а можно объективно рас- членить операции и действия? В этом отношении очень интересные работы недавно выполнены группой исследователей нашего факультета, кафедры общей психологии, где была показана возможность получить объективный индикатор превращения дей- ствия в операцию, отличить перцептивную операцию от перцептивного действия. Объективным индикатором этого, в данном случае, является поведение одного из таких фоновых уровней при зрительном восприятии. Это система непроизвольных 157 ВОСПРИЯТИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ движений известного класса, которые совершаются постоянно, которые тормозятся или извращаются в зависимости от того, что при восприятии данного объекта осу- ществляется: действие или лишь операция. Различения опираются не только на ре- зультаты, не только на отношения, они просто могут быть прочитаны по знакам, по метке, по индикации, индикатору, указателю. Если речь идет об объективных инди- каторах, об объективных указателях, то обыкновенно указатели, индикаторы — это идущие из основного, работающего здесь механизма, психофизиологические, даже физиологические, можно сказать, индикаторы. Мы говорили о физиологических. Или какие-то другие. Ну вот, мы делаем один шаг в анализе. Мы начинаем рассматривать механизмы, реализующие операции. Как же реализуются мозгом, органом человека, эти операции? И мы приходим к необходимости какого-то очень малого анализа, иногда его называют микроанализом, этих перцептивных операций. Как же они реа- лизуются? Речь идет теперь не об операциях, а о реализаторах этих операций. Итак, вот перед вами картина: есть восприятие как деятельность, восприятие как действие, целенаправленный, сознательный, стало быть, процесс, восприятие как способы, реализующие какую-то деятельность, и, наконец, механизмы (теперь уже в буквальном, а не фигуральном смысле этого слова), которые суть механизмы этих операций, а тем самым, и этих действий, и, тем самым, этой деятельности. |