Лекция 1 Понятие гражданского процесса Гражданский процесс это следующая ступень знания материального закона
 Скачать 0.85 Mb.
|
|
1. Иск в материальном смысле. Иск в материальном смысле это состояние субъективного права. Какое состояние? Один классический профессор, образное выражение: иск – это право в состоянии принудительного веления. Что это такое? Это такое состояние права, когда оно пригодно для немедленного принудительного осуществления через суд. Например, 3 декабря дал в долг сроком до 1 января. Заёмное правоотношение возникло сегодня, а право на иск возникнет 2 января. С 3 декабря по 2 января субъективное право будет находиться в неисковом состоянии, а со 2 января оно будет находиться в исковом состоянии. А до этого оно спит, хотя уже есть. В этом пункте начинается большая литература, посвящённая делению правоотношений и норм на регулятивные и охранительные. Регулятивные не находятся в исковом состоянии, не могут в нём находиться, а охранительные – всегда находятся. Деликт всегда исковой, а обязательство из договора займа сначала возникает как неисковое, а затем преобразовывается в исковое. Возьмём право собственности. Можно ли владеть, пользоваться и распоряжаться через суд? Нет. Правоотношение собственности – это исключительно регулятивное правоотношение. А виндикационный иск? Это охранительное требование. Но право собственности и виндикация не совпадают между собой ни по содержанию, ни по кругу лиц, первое абсолютно (пассивно обязанные лица противостоят праву конкретного лица владеть, пользоваться и распоряжаться), а второе – относительно (активно обязанное лицо, которому противостоит лицо, которое имеет требование вернуть). Таким образом, право собственности и виндикационный иск соотносятся между собой как защищаемое и защищающее, из них исковое – только виндикация, а право собственности не может быть исковым. Т.о., регулятивные нормы и права – это неисковые права, которые не могут быть предъявлены к принудительному осуществлению через суд, а охранительные – это исковые права, которые могут быть принудительно реализованы через суд. На этой концепции иска в исходном её пункте и построено деление прав на регулятивные и охранительные. Если смотреть на иск в материальном смысле, то на вопрос о том, у кого есть право на иск, с точки зрения этой концепции, ответ будет: у того, у кого есть субъективное право. Однако замечено, что иски могут предъявлять все (в том числе и те, у кого никаких прав нет), и такие иски предъявляются, принимаются и рассматриваются. Отсюда появилась… … 2. Процессуальная концепция иска. Иск в этой концепции оторван от материального права, он рассматривается как категория публичного права. Иск в публичном смысле – это требование к суду о возбуждении и осуществлении процесса, требование об осуществлении правосудия. Такое требование адресуется к публичному субъекту и в этом смысле лишено материального содержания, требовать правосудия может даже тот, кому приснилось то, что у него есть материальное право, которое было нарушено, поскольку имеет на это право. Так рождается процессуальная концепция иска. Всякая приличная наука должна родить смешанную концепцию… … 3. «Интегрированная», смешанная концепция иска. У иска есть 2 стороны: требование к ответчику (материальная сторона) и требование к суду (процессуальная сторона), иными словами, это требование к ответчику, обращённое через суд. Исков без требований к ответчику существовать не может, тем более – не может существовать исков без требований их рассмотреть к суду. Здесь отличие иска от претензии в чём? Претензия – это тоже требование к ответчику, а если текстуально сравнить иск и претензию, они мало чем отличаются (фабула, требование – в иске то же самое). В чём разница? Отличие в том, что иск подлежит рассмотрению юрисдикционным органом, а претензия не подлежит. Поэтому иск – это такое средство защиты, которое осуществляется в юрисдикционном порядке. Претензия тоже представляет собой инструмент защиты, но она не подлежит рассмотрению юрисдикционным органом. Отсюда иск – это требование к ответчику, обращённое через суд. И «обращённое через суд» здесь – это качественное своеобразие иска, которое отличает его от всех других претензий. Здесь поставим вопрос: действительно ли во всех исках есть требование к ответчику (моё: в иске о признании такого требования нет)? Соответствующие способы защиты в ГК принято делить на материальные и процессуальные. Деление это достаточно условно. Процессуальные способы защиты – это те, которые могут быть реализованы только через суд. Материальные – это те, которые могут быть реализованы и помимо суда. Начнём с последних. Уплата убытков и неустойки: это может быть уплачено добровольно. Значит, данный способ защиты является материальным и не всегда требует суда (юрисдикционного механизма). А вот признание сделки недействительной (тоже способ защиты)? Её недействительной может признать только суд. Значит, способ процессуальный. Ответчик признать сделку недействительной не может. И здесь нет требования к ответчику через суд, т.к. признать сделку недействительной может только суд, ответчик – такая же пассивно ждущая сторона. Ответчик сам может считать сделку недействительной, но признаёт её таковой только суд. Взыскать убытки – да, это требование к ответчику через суд. А вот признание сделки недействительной – это исключительно требование к суду, пусть оба требования и объединены в одном процессе. В комментарии к ч. 1 ГК, выпущенным кафедрой ГП нашего факультета написано, что неверно то, что признать может сделку недействительной только суд, признать сделку недействительной могут и стороны, своим соглашением. Заключили договор, а потом подписали соглашение о том, что эта сделка недействительна. Внимательнее надо читать комментарии, потому что современный юрист – это текст, мы не устанем повторять это. Домашнее задание – ответить на вопрос, могут ли стороны признать сделку недействительной? Или, например, такой способ защиты, как признание права. От кого мы его ждём? От суда. Нам необходимо государственно-властное признание права. В этом отношении признание права – это тоже процессуальный способ защиты. То есть, сделаем на полях замечание: не во всех исках есть требование к ответчику, во всех исках есть спор с ответчиком. А вот требование к нему есть не всегда. А вообще, какая разница, какую природу иска признавать? На самом деле, это не только догматический спор, его практическое значение тоже есть. Ст. 39 ГПК – когда истец отказывается от иска, он отказывается только от процесса, или ещё и от права? Если иск – это только процесс, если он оторван от материального притязания (вторая концепция), то отказ от иска – это отказ только от процесса. Сторонники этой концепции приводят ещё один аргумент: прокурор ведь может предъявить иск, и у прокурора, вместе с тем, материального прав нет, не зря мы его называли процессуальным истцом. Например, Иванов взыскивает с Петрова иск о взыскании долга по договору займа. И в канун Рождества решает простить долг и отказывается от иска. Производство по делу прекращено. После этого, потрясённый благородством взыскателя должник (ответчик), поскрёб по сусекам и таки заплатил долг. После чего должник, неожиданно впавший в ещё более глубокую нужду и подумал: зачем я ему заплатил? Ведь когда он отказался от иска, он отказался от права. И заплатил я ему, значит, тогда, когда не должен был платить. И предъявил ему неосновательное обогащение. Уплаченное после отказа от иска составит неосновательное обогащение (оставим за скобкой ст. 1109 ГК в той части, что если платил, зная, что не должен был платить, то неосновательное обогащение не подлежит взысканию, т.к. это другой вопрос, нам важна принципиальная плоскость здесь)? А ответ на этот вопрос кроется в том, что такое иск. Если иск признать ещё и материальным институтом, то это будет отказ и от материального права. Здесь поставим вопрос принципиально: вот вам виндикационный иск. Отказ от него – это отказ от права собственности? Или «я остаюсь собственником, но пусть вещь будет у Вас». Таким образом, вопрос стоит таким образом: должны ли мы квалифицировать отказ от иска не только по процессуальному, но ещё и по материальному закону? Имея в виду, что отказ от иска, конечно – всегда отказ от процесса, отказ от процесса там точно есть. В смешанной и в материальной концепции иска отказ от иска – это, наряду с отказом от процесса, ещё и отказ от материального права. Поставим вопрос иначе: а что с признанием иска? Предъявлен иск о взыскании долга в канун Пасхи. Ответчик, явившийся в судебное заседание, посмотрев на истца, признал иск со словами «на Пасху принято подавать». Спрашивается: он подарил? Или признал, тем самым признав, что он должен был платить. Кстати говоря: признание иска – это признание только требования (предмета) иска, или это признание и требования и основания иска (основание – это факты). Ответчик, в долг брали? Нет, я его вижу первый раз, и признаю, потому что на Пасху принято подавать. Можно ли признать иск, отрицая факты, лежащие в основании иска? Или так нельзя? Хрестоматийный пример в практике одного из московских судов. «К сожалению, ребёнок не мой, но так как я всегда вожделел к истице, я бы очень хотел, чтобы написанное ей в исковом заявлении было правдой, и иск я признаю». Суд принял признание иска и установил отцовство. Классические учебники: руководствовался интересами ребёнка, пусть хоть плохонький, но отец, лучше уж такой, чем никакого; появится настоящий отец – он оспорит факт признания отцовства, а пока пусть будет такой. Теперь мировое соглашение рассмотрим1. 2 крупные олигархические группировки вели затяжную корпоративную войну за право контроля над одним из крупнейших российских комбинатов. Как водится по всем правилам корпоративной войны конца 20 – начала 21 века в России, у каждого из них был свой реестр акционеров, каждый в своём реестре акционеров числил себя главным акционером, поэтому у каждого был свой совет директоров, свой директор и пр., и они периодически захватывали и перехватывали друг у друга этот комбинат. Миллион споров в судах, рейдерские войны. Власть поменялась, и сказали: хватит, надо вам это прекращать. Приняли решение: один к другому предъявляет иск о признании права собственности на акции, а другой – признаёт его, и 100 миллионов долларов откат. Вопрос: можно ли такое соглашение утвердить в суде, оцените законность? Можно конечно. Но проблема на самом деле есть – ч. 2 ст. 39 ГПК – суд не принимает отказ от иска, признание иска, не утверждает мировое соглашение, если они противоречат закону или нарушают права третьих лиц. То есть в конечном итоге вопрос сводится к тому, соответствует ли такое мировое соглашение (или отказ от иска) закону. А это ответ на вопрос о том, в качестве чего уплачиваются 100 миллионов долларов отката? А теперь попробуйте ответить на этот вопрос. Если их платит тот, кто получил акции по мировому соглашению, не будучи собственником этих акций, то тогда это особая купля-продажа и всё хорошо. Но вот зачем платит 100 миллионов долларов тот, кто собственник этих акций? У него вообще нет оснований платить эти деньги. Дарение между коммерческими организациями, как известно, запрещено. Поэтому если я собственник, зачем я плачу? Я дарю, а дарить нельзя. Нужно узнать, чьи акции, т.е. рассмотреть дело по существу. Но именно этого (рассмотрения дела по существу) не произойдёт, потому что дело окончено мировым соглашением и прекращением производства по делу. А значит, мы так и не узнали, чьи были акции, законно это или нет. И нам ничего не остаётся, как утвердить мировое соглашение. Тут мы понимаем, что 39-ая статья ГПК мертва – законность действий, оказывается, невозможно проверить. Здесь подведём черту. Если 39-ая статья ГПК требует проверить распорядительные действия на предмет соответствия закону, то мы должны задать вопрос: на предмет соответствия какому закону – материальному или только процессуальному? Любое процессуальное действие должно соответствовать процессуальному закону, в противном случае – ничтожность; поэтому формулировать эту норму только ради того, чтобы подчеркнуть, что должно быть соответствие исключительно процессуальному закону – бессмысленно (а-ля законы не нуждаются в том, чтобы их «охранял» принцип законности). Очевидно, что под законом имеется в виду проверка на соответствие материальному закону. Не говоря уже о том, что наряду с проверкой на соответствие закону необходимо также проверять, не нарушают ли такие распорядительные полномочия права третьих лиц. А права третьих лиц уж точно может нарушить только действие материальное, но никак не процессуальное. Значит, сам закон в ст. 39 ГПК исходит из того, что за распорядительными процессуальными действиями стоят материально-правовые акты распоряжения, сделки. Не только процессуальные, поскольку те имманентно должны быть законными. А раз так, то в иске точно присутствует материальная сторона. Таким образом, ответ на вопрос о том, что такое иск (только процесс? Состояние субъективного права? Всё вместе?), это ответ на вопрос о природе распорядительных действий (ответ на вопрос о том, что стоит за признанием иска, что стоит за отказом от иска, за мировым соглашением?). Ведь это – институты распоряжения иском. Вопрос о том, что есть иск, таким образом, имеет вполне практическое значение. На секунду вернёмся в тему стороны. Правопреемство на стороне истца императивно или диспозитивно? Мы написали там «см. тему иск». Ответ: если наследники унаследовали субъективные права вместе с процессом (а эти права были уже в исковом состоянии), то тогда мы их согласия на правопреемство спрашивать не будем. А если они унаследовали право только частное, без наследования процесса, отягощения права этим самым процессом (процесс как обременение), то тогда их нужно спросить. Если иск это только процесс, то они унаследовали только материальные права, а процесс не наследовали, на наследование процесса нужно диспозитивное волеизъявление (чтобы они пришли и сказали: «Да, мы хотим»). А если они унаследовали право, и иск – это само право, то они унаследовали его уже в исковом состоянии вместе с самим иском, и тогда конечно, они будут правопреемниками автоматически, мы не будем их спрашивать, хотят они или не хотят. Если иск это сугубо процессуальная категория, то они наследники исключительно в частных отношениях, но не в публичных, и нужно спросить их согласия. А если иск имеет публичную составляющую, то согласие не требуется. Иными словами, наследование – это частные правоотношения; если процесс – это и частная, и публичная сфера – то тогда они унаследуют процесс автоматически. Если процесс – это сугубо частная сфера отношений, то тогда не произойдёт наследования процесса «автоматически», без диспозитивного волеизъявления правопреемника. Лекция № 14. Под законом в 39-ой статье ГПК имеется в виду материальный закон (не только и не столько процессуальный, сколько материальный). Не говоря уже о том, что интересы и права третьих лиц также могут затрагивать только материально-правовые требования, материально-правовые акты, но никак не сами по себе процессуальные действия. Поэтому из иска материальное право ну никак не вытащить, до тех пор, во всяком случае, пока ст. 39 ГПК не будет изменена. С другой стороны, проверить соответствие закону иногда просто невозможно – суд должен убедиться в том, что эти права действительно принадлежат сторонам, а это можно узнать только рассмотрев дело по существу, а они заключают мировое соглашение (и поэтому рассмотрения дела по существу не происходит). Замкнутый круг. Это такое измерение процесса под названием кауза мирового соглашения. Вспомним пример со 100 миллионами долларов. 3 основные обязательственные каузы мы знаем из ГП: 1. Плачу, потому что исполняю свой долг, 2. Плачу, потому что дарю, 3. Плачу, потому что хочу тебя обязать в свою пользу. Какова кауза у мирового соглашения из этих трёх? Или у мирового соглашения есть четвёртая кауза, своя, особенная? «Я плачу тебе за то, чтобы ты оставил меня в покое». В гражданском праве такая кауза есть? А в гражданском процессе? Вот тебе 100 миллионов долларов, только отстань, эти акции мои и всегда были моими. Если допускать такие специфические каузы процессуального поведения, это показывает и обосновывает соответствующую природу процессуальных действий. Проблема обусловленности распорядительных действий проистекает отсюда. Сколько таких «потому что…» стоит за отказом от иска? Я отказывался, потому что, я признавал, потому что. КС в одном из определений написал: отказ от иска совершают истцы, которые осознали, что они предъявили необоснованный иск, т.е., по мнению КС, в нашем гражданском процессе существует одна кауза – глубокое раскаяние и осознание своей несостоятельности и неправоты. А если он отказывается по другим причинам? Иск-то был основательный, но стало жалко ответчика; или судью. Можно вспомнить уголовный процесс: согласие на прекращение дела по нереабилитирующим основаниям означает признание вины? А какие последствия потом, м-м-м… С одной стороны, презумпция невиновности опровергается только приговором. Но всё-таки, основания нереабилитирующие. Можно сказать: нет, не опровергнута, согласился на нереабилитирующее основание, потому что не верит российскому суду. С другой стороны, лет 30 назад за недоверие суду наступила бы вполне определённая квалификация такого заявления. Какая кауза? Это замечательный, шикарный вопрос. Это называется волевое содержание (измерение) процесса. Очень интересно. Действия всегда целенаправленные, и когда мы говорим о каузе процессуального поведения, это процесс сквозь побудительные причины, мотивы, по которым совершается процессуальное действие. Это исключительно интересно: почему отказался от иска? Почему заплатил? Ст. 39 ГПК: суд проверяет мировое соглашение закону, проверить он это не сможет, следовательно отказать в утверждении мирового соглашения суд не сможет и утвердит такое мировое соглашение, потому что 39-ая статья ГПК мертва – нельзя проверить, соответствует закону или нет (чьи были акции); можно проверить только на соответствие самим условиям мирового соглашения, положениям по типу «ты мне наркотики, а я тебе деньги» – так нельзя, это противоречие объективному праву. Не более того. Вопрос-то в том, что мировое соглашение – это двусторонняя сделка, она должна быть санкционирована судом, и только тогда она приобретает юридическую силу. И утверждение такой сделки судом создаёт впечатление, что она «архизаконная», т.к. её утвердил суд. Ладно там до и вне суда, но здесь-то суд, значит – точно законная. Но в том-то и дело, что это далеко не так, и, может быть, ещё и в меньшей степени законная, чем те сделки, которые совершаются до и вне суда. Пока не ответить на вопрос, какая кауза (прощение долга, отступное – где-то они не допускаются, везде есть пределы допустимости соответствующих сделок), то не сказать, законно это или нет. А можно сказать о том, что это особая процессуальная сделка с четвёртой каузой, особой. Не donandi, не solvendi, не credendi, а какая? А вот такая четвёртая, непознанная. А раз непознанная, то и на соответствие закону проверить нельзя. Это ещё не конец. |