Лекция 1 Понятие гражданского процесса Гражданский процесс это следующая ступень знания материального закона
 Скачать 0.85 Mb.
|
|
На какой же индивидуализации покоится современный процесс? На юридической или фактической? Понять это мы не можем, потому что в первом абз. п. 3 Постановления КС – на юридической, а в третьем – на фактической. Во втором случае ответчик не знает, от какого иска он защищается. В информационном письме № 126 победила юридическая индивидуализация («хочешь виндикацию – получишь виндикацию, но мы тебе честно предлагали реституцию; и ты проиграешь»). Вот так и насаждается правовой нигилизм («но мы тебе честно предлагали разрешать дело на основании правильных норм права»). Так писать нельзя. Суд в принципе не может предлагать рассматривать дело на основании таких-то норм. Не стоит такой вопрос: правильно или неправильно будем решать дело! Должны быть применены единственно верные нормы права. П. 3 Постановления № 10/22. Если на стадии принятия иска суд придет к выводу о том, что избранный способ защиты права собственности или другого вещного права не может обеспечить его восстановление, данное обстоятельство не является основанием для отказа в принятии искового заявления, его возвращения либо оставления без движения. Вернулась фактическая индивидуализация. Юридическая просуществовала недолго. Потому что юридическая индивидуализация требует профессионализма. Знать законы – это значит иметь адвоката. Юридическая индивидуализация – это профессиональный процесс, а профессиональный процесс – это то, чего сейчас нет, и никто не знает, когда появится, поэтому победила фактическая индивидуализация. Но она имеет свои «достоинства». Первое – это положение ответчика. Против какого иска он защищается? Не зная иск, непонятно ни бремя доказывания, ни давность (она разная – есть сокращённая, 3 года, год, 6 месяцев). Как писать в исковом заявлении? Можно ведь написать и так: «на основании ст. 1-1109 ГК РФ прошу». И ответчик реально не знает, против чего он защищается, и ему нужно заявить о давности, например, а давность разная. Просит уточнить требование. Истец говорит: сам не знаю, ведь применимую в данном деле норму права в конечном итоге определит суд. Так что, когда всё закончится, тогда и узнаем, в каком мы были деле. Как и в примере с нотариусом: писать в отзыве ст. 17 Основ или не писать? Писать – лить воду на мельницу истца. Не писать – значит вообще не защищаться от неё, а вдруг суд возьмёт и применит? Ещё один пример. 1399 рублей – цена иска, дело рассматривалось 6 раз. Судебная повестка не нашла ответчика (сменил место нахождения). Требование уплатить деньги по купле-продаже было (поставка, ответчик купил товар, но не заплатил). Ответчик добровольно погасил долг, вообще не зная о повестке (о том, что предъявлен иск), а истец не сказал суду об этом, и суд второй раз присудил ему эти деньги (когда дал исполнительный лист). Что может быть проще? Неосновательное обогащение. Ответчик идёт к адвокату (к одному из тех адвокатов-художников, что от слова «худо»), который пишет исковое заявление: такого-то числа было вынесено судебное решение, в нём написано, что у нас был долг, но долга уже не было, потому что он был погашен. Дело рассматривается 5 минут, суд говорит: факты, установленные вступившим в силу решением суда, являются установленными раз и навсегда. И если суд написал, что долг был, значит он был, даже если его не было, и никакие иски, направленные на опровержение законной силы судебного решения, не допускаются (это мы уже подчёркивали). Поэтому в иске отказать. Истец бежит к другому адвокату. Тот ему: надо было писать не так грубо, надо было написать: хотим взыскать неосновательное обогащение (и не критикуем судебное решение). Дело поступает к той же судье, она спрашивает: позвольте, факты те же, предмет тот же, стороны те же, что изменилось? Правовая квалификация. В первом случае говорил, что решение суда неосновательное, критиковал его. Во втором случае не критиковал решение суда, а просто просил взыскать кондикцию. Но разве правовая квалификация влияет на тождественность дела? Иски всё равно тождественны. Третьим адвокатом в этом деле был Шварц. Надо было в первом деле подавать жалобу и говорить: я-то конечно неправильно квалифицировал иск, говоря, что решение незаконное, так говорить нельзя. Но всё равно иск нужно удовлетворять как кондикционный. Шварц крутил-вертел, ситуация идиотская. Шварц написал, что другое основание, кассационный суд тоже крутил-вертел, написал, что другой предмет. Ни того, ни другого не было, но из ситуации как-то нужно было выходить. Вспомним дело про двух очень богатых людей и квартиру. В этом деле был вексель (за квартиру заплатили векселем). С гражданско-правовой точки зрения произошла новация, из купли-продажи в вексельное правоотношение. Как нормальный человек пишет исковое: была квартира, денег у покупателя не было, мы договорились о рассрочке, срок наступил, я ему написал, он меня послал, прошу взыскать. Вот что такое исковое заявление. Какой иск поступил на рассмотрение суда – вексельный или из купли-продажи? Через 3 года судебных разбирательств выяснилось, что вексель ничтожен по пороку формы, но суд написал, что это не лишает лицо права предъявить иск из купли-продажи. Но из купли-продажи срок исковой давности уже истёк. Постановление Пленума 33/14 по векселям. Этот Пленум стоит на юридической индивидуализации – нужно отклонить вексельный иск и нельзя переходить к иску из купли продажи, нужно предложить предъявить новый иск. А юридическая индивидуализация – это потеря процесса из-за пропуска исковой давности. Материалами дела всё было доказано, более того, представитель признал, что квартира не была оплачена. Но иск был квалифицирован как вексельный, вексель ничтожен по пороку формы, и он был отклонён. Было предложено предъявить иск из купли-продажи. Но – срок исковой давности истёк. Вот тебе и юридическая индивидуализация. Так какая же индивидуализация должна быть (юридическая или фактическая)? Здесь мы подошли к главному вопросу для современного гражданского процесса, т.к. индивидуализация иска – это всё понимание состязательности, это всё для процесса, т.к. иск – это предмет осуществления судебной деятельности (предмет доказывания, бремя доказывания, относимость/допустимость доказательств), это то, вокруг чего вертится процесс, это весь механизм процессуальных отношений. Не случайно все не знают, к какой индивидуализации склониться (ВАС (от юридической к фактической), КС (от первого абзаца к третьему) – как ужи на сковородке!). С одной стороны, материальная диспозитивность (ст. 39 ГПК). Но тогда все ошибки адвокатов лежат на истце, а мы к этому не готовы. Отсюда фактическая индивидуализация, а это – проблемы ответчика, который не понимает, в каком процессе находится. Когда вышло письмо № 126, Шварц написал на эту тему статью, подверг критике его, сказал, что юридическая индивидуализация – это то, чего не может быть, это другой процесс, вся система другая. Теперь Шварц понимает, что был прав не до конца. В конечном итоге норма права применяется к установленным фактам – вернёмся к этому тезису. К каким фактам применяется норма права? К установленным или утверждаемым? Как можно применять норму права к утверждаемым? Их ещё нужно доказать. Так что к установленным. Но уточним: к утверждаемым и установленным (и доказанным), или просто к установленным (даже если его утверждение не нашло своего подтверждения, но всё равно он оказался прав)? Сюжет. ДТП. Истец утверждает: он ехал на зелёный свет. По делу собрана масса доказательств, допрошены свидетели. 100% - светофор не работал. Но если он не работал, истец находился на нерегулируемом перекрёстке и на главной дороге; то есть, хоть зелёный, хоть главная дорога и нерегулируемый перекрёсток – всё равно он имеет право на возмещение вреда, он находился в своём праве. Должны ли мы сказать, что он: 1. Находился на главной дороге (установленный факт), 2. Ехал на зелёный (утверждаемый)? Значит он соврал, и мы должны ему отказать в иске за враньё? И неважно, что он был прав. Какую норму права суд квалифицирует? Утверждаемую (и доказанную) или просто установленную, пусть последняя и противоречит первой. Конечно, суд квалифицирует установленную совокупность (то, что он установил), и это тоже порождение фактической индивидуализации. Иск с альтернативным основанием (прошу взыскать, т.к. договор заключён, но не исполнен, а если он не заключён, то прошу взыскать убытки, а если он заключён, но недействителен – то реституция и пр.). Когда появляются такие иски и почему? Появятся и у нас рано или поздно. Американцы строили процесс на юридической индивидуализации, потом 180 лет метались, и перешли к фактической. Почему они перешли к фактической? Юридическая индивидуализация в большей степени соответствует состязательности (предмет – способ защиты, основание – юридические факты, и всем понятно, какое бремя доказывания, какая давность и пр.). Фактическая индивидуализация – это следственный процесс. Их (американский) гражданский процесс является судом с участием присяжных, а присяжные – это такие люди, что неизвестно заранее, что им можно доказать. Когда мы пишем исковое заявление, мы всегда рассчитываем на профессиональный, стереотипный взгляд судьи. А с присяжными неизвестно, мы не знаем, чего от них ждать. И американцы из-за этого перешли к искам с альтернативным основанием, чтобы увеличить шансы на взыскание, исчерпать все возможные основания и интерпретации, в том числе – взаимоисключающие. Такой иск предполагает и альтернативные возражения, альтернативный отзыв ответчика на иск. Тогда и ответчик говорит: «во-первых, подпись не моя. Если и моя, то денег я не брал. Если брал, то вернул. И вообще, исковая давность истекла». Что это за безобразие, спросим мы? Иск с альтернативным основанием – это означает: истец: мой интерес – это вернуть деньги, мне всё равно, как вы мне их вернёте, на каком основании (договорное, внедоговорное основания). Главное – верните. Отсюда мораль: элементы иска индивидуализируют иск указанием на интерес, который стоит за этим иском, а интерес – вернуть деньги. В п. 3 Постановления Пленума № 10/22 – там логика именно такая: какая разница, какой иск заявлен – виндикационный или реституционный. Всё равно нужно вернуть вещь по правильному основанию, и тем самым – защитите интерес. Шварц: это неправильно. Имеет ли для истца значение, на каких условиях он получает победу? Развивая фактическую индивидуализацию, Пленум сказал, что это не имеет значение (не имеют значения условия, на которых присуждается победа). А действительно ли элементы иска, описывающие интерес (интерес – вернуть вещь), имеют значение в том отношении, на каких условиях будет возвращена вещь? Виндикация односторонняя (односторонний возврат вещи без встречного предоставления), а реституция – двусторонняя. Это разные условия. В виндикации платить за возврат вещи не надо, а в реституции надо. И истец скажет: не надо мне реституцию, я не хочу платить. Должны ли мы у истца спросить: Вы выбрали виндикацию, а не реституцию, потому, что знаете разницу в последствиях, или потому, что Вам просто важно вернуть вещь? И такая постановка вопроса имеет значение не только здесь. Пример. Уволили за пьянку на работе. Честь и достоинство унижены и задеты, его размазали. В суде он скажет: я не пью. И потребует защиты, предъявив иск. Но выиграно дело будет из-за того, что пропущен срок применения дисциплинарного взыскания (суд не стал выяснять, пьющий он или нет). Но он говорит: мне такая победа не нужна; я жаловался, потому что я не пью, восстановите доброе имя! На сроки мне плевать, и я бы не стал жаловаться по мотиву сроков. Т.е., произошло восстановление на работе на других основаниях, нежели были заявлены. И лицо не хочет выходить на работу, т.к. восстановление произошло на тех основаниях, на которых он восстанавливаться не хотел. Не выйдет на работу – будет прогул (потому что уже есть решение суда о восстановлении на работе). Элементы иска описывают интерес. Реституционный и виндикационный иски (интересы) – это разные интересы, потому что это разные условия, на которых лицо получает вещь. Один интерес другим подменить нельзя. Восстановиться на работе, потому что лицо не пьёт и восстановиться на работе, потому что пропущен месячный срок дисциплинарного взыскания – это разные вещи. А в п. 3 один интерес подменяется другим. Тут Шварц доказал, что индивидуализация должна быть юридической, а при этом, её быть не может, потому что юридическая индивидуализация – это профессиональный процесс, а его у нас не будет ещё очень долго, а что делать дальше? А Шварц не знает. Нам понадобится: 1. «О долевом участии в строительстве» № 214-ФЗ. 2. «О рынке ценных бумаг». 3. «Об охране окружающей среды». 4. «О защите прав потребителей». 5. Постановление 10/22. Лекция № 15. Мы остановились на важном вопросе. Во-первых, юридическая и фактическая индивидуализации различаются с точки зрения присутствия в индивидуализации иска юридического элемента. И если предметом иска выступает способ защиты (как категория материального права), он неразрывно связан с условиями удовлетворения этого иска, потому что применение соответствующего способа требует условий, при которых он применяется, отсюда – устойчивое выражение «условия удовлетворения жалобы». Если же предмет иска – это «простое» материально-правовое требование, просительный пункт (просто взыскать, а что взыскать? По договору, значит договорный, кондикцию, значит внедоговорный), то это уже другая концепция. То же самое характерно и для основания иска; если основание иска – это «просто» факты (то, что видели, сама жизненная фабула безотносительно её юридической окраски), то перед нами фактическая индивидуализация. Если основание иска – это юридические факты (а жизненный факт становится юридическим через призму нормы права), то раньше, чем мы отыщем норму права, мы не сможем определить основание. И здесь истцу необходим адвокат и понимание гипотез норм права. В конечном итоге всё это сводится для истца к проблеме риска правовой неграмотности (элементы иска индивидуализируют иск потому, что изменить их может только истец. Он их изначально определяет (принцип диспозитивности), и он и только он может изменить. И не суд определяет и меняет элементы иска, а истец и только истец). Соответственно, если мы скажем, что предмет иска – это способ защиты, то тогда и основанием иска будут являться юридические факты, и истцу тут нужен адвокат и знание законов; и суд перейти от виндикации к реституции не может, пока этого не сделает истец. Если же основание иска – материально-правовое требование, «просто» факты, то дело надлежащей юридической квалификации этих фактов (за которыми естественно стоит способ защиты, какая бы индивидуализация не была) – это дело суда. Принцип jura novit curia – суд знает закон. И именно суд выберет надлежащий способ защиты за истца, если тот ошибся. Практика встала на позицию фактической индивидуализации. Истец не несёт риска правовой неграмотности; однако неопределённым является положение ответчика, который не знает, от какого иска он защищается. Как бы мы не определяли предмет и основание иска, нам никуда не уйти от принципа диспозитивности, а в его основе – интерес, то есть главная функция предмета и основания иска – описать интерес, в защиту которого истец обращается. И изменить этот интерес суд уж точно не вправе. Он вправе дать надлежащую правовую квалификацию совокупности фактов (вспомним: речь идёт об установленных, а не утверждаемых – именно они подлежат квалификации). Предмет и основание иска описывают интерес, изменить который суд не вправе. Отсюда, фактическая индивидуализация иска – дело благое для истца, для ответчика – неопределённость его правового положения; фактическая индивидуализация иска требует элементов следственности, активности суда (потому что нужно предупредить ответчика, против какого иска он защищается). И допустить ситуации, когда ответчик узнает о том, против чего защищается, только из судебного решения, нельзя, ведь он даже не будет знать, о какой давности следует заявить. Следовательно, суд должен быть активен и выравнивать фактическое неравенство. Но и вот этот интерес, описываемый элементами иска, и который не может быть изменён судом, ставит границы уже и полномочиям суда квалифицировать иск и решать, удовлетворить его или нет. Вот почему мы подчеркнули: виндикационный и реституционный возвраты вещи – это возвраты на разных условиях. При виндикации встречной платы нет, при реституции – есть. Суд изменит интерес, если истец заявит виндикацию, а суд напишет – реституция. А этого быть уже не должно. Отсюда выход: возвращение к юридической индивидуализации. А это – риск правовой неграмотности, это обязательное участие адвоката в процессе, а для этого нет условий и в законе не предусмотрено. И вообще это другое понимание процесса, другой строй процесса. Одно то, что ошибка адвоката способна стоить потери процесса полностью (пока защищаешься по неправильному способу защиты, по правильному исковая давность истекает; это меняет всю систему отношений адвоката с клиентом, клиента и адвоката – с судом). Значит, всё-таки фактическая индивидуализация – вот и бежим по кругу. Ибо основания иска описывают интерес, условия, на которых истец хочет выиграть, на других он выигрывать вообще не хочет. Вспомним пример с восстановлением на работе. Там истец выиграл или проиграл? Права отказаться от победы у него нет (т.к. решение суда будет являться законным и обоснованным, оно не будет подлежать отмене). Один из возможных выходов из этой ситуации – иск с альтернативным основанием, известный американскому процессу. Сейчас такой иск предъявить нельзя, есть универсальная формулировка суда: «уточните исковые требования», иск будет оставлен без движения. А американцы к этому пришли, допустив, что истец вправе заявить все возможные требования, а ответчик – все возможные возражения. С психологической точки зрения это принципиально важно – когда ответчик выставляет взаимоисключающие возражения, это не может быть поставлено ему в упрёк, это не может быть квалифицировано как то, что он признаёт иск. В частности, заявить о применении давности в нашем процессе – это признать иск полностью, потому что давность течёт только если право было нарушено этим способом и этим лицом. То есть, по нашему ГПК заявить об истечении давности – это признать иск. И надо менять само отношение к этим взаимоисключающим положениям. Когда не знаешь, что сможешь доказать, вводишь альтернативные требования, различные квалификации. Правило о том, что одновременное изменение предмета и основания иска невозможно, должно быть скорректировано, в частности потому, что истец должен быть наделён возможностью реагировать на изменения, происходящие по ходу процесса, а эти изменения могут быть двоякого рода. Первое. Ответчик уничтожил вещь в суде, и виндикация стала невозможна. Вопрос: разрешим перейти от виндикации к деликту (а это, кстати говоря, одновременное изменение и предмета, и основания иска), или откажем в иске и скажем, чтобы заявлял новый иск? Конечно, нужно склониться в пользу первого варианта. Позволим истцу реагировать на изменения в самом правоотношении, изменять и предмет, и основание одновременно. Второе. А как истцу реагировать на возражения ответчика? Вот ответчик закидывает в процесс возражения, о которых истец не знал и не подозревал. И в ответ на эти возражения нужно модифицировать иск. Нужно дать истцу возможность реагировать на эти возражения, одновременно изменяя и предмет, и основание иска. Правило о недопустимости одновременного изменения предмета и основания иска (ст. 39 ГПК), таким образом, должно быть прочтено мягко, не столь категорично. Есть случаи, когда необходимо допустить одновременное изменение и основания, и предмета иска. |