Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
Первый порез на левом запястье заставил лишь вздрогнуть, но то что случилось потом… В рану мою, в вены кровью сочащиеся, потянулись корни чащи моей, оглушая болью, заставляя заорать, лишь чудом деревяшку не выронив, и вызывая дикое желание вторую руку отдернуть, не давать не… Второй порез… и корни лианы, пожирающие мою кровь! Пробирающиеся под мою кожу. Вторгающиеся в мои вены. Я оглохла от своих криков. Я обезумела от своей боли. Я не утратила разум лишь потому, что рядом был леший. Он держал меня. Он успокаивал. Он не дал потерять деревяшку, едва я захлебнулась в очередном крике. Он прижал к себе, сжимая все крепче, когда я уже даже сидеть не могла. И он же прошептал «Получилось», когда у меня уже не было сил даже открыть глаза. И Силу Лесную призвал тоже он - я бы уже не смогла. *** Ярина потягивалась как огромная хищная кошка. Разминала лапы, суставы, порыкивала от переполняющей ее силы. Я была рядом с ней. Не вся я, только та часть сознания, что всегда за лесом приглядывает, но сил во мне почти не осталось, от того передвигаться я только с чащей могла. Ярина оглянулась, разрешения ждала, но нетерпеливо, нервно. Я понимала ее - теперь-то она могла выгнать всех непрошенных гостей из нашего яра. Всех! Умертвий да тварей, скверну и гниль, да даже лесных ведуний, что были чародейками погублены, и в мертвяков превращены. Теперь она могла! Вот только: «Подождать придется тебе, Яринушка». Чаща рычит недовольно, одичала она совсем тут, но слушается беспрекословно. «Вперед», - шепчет ветер в листве.- Вперед!» И огромная черная кошка срывается с места, снося по пути ведуний, заклинания, мертвяков и даже тварей. Расступаются перед ней деревья, склоняются кусты, исчезает трава, чтобы едва перемахнула Ярина, подняться живой яркой зеленью, изничтожая гниль и скверну. А мы мчимся вперед, туда, в самую глубь леса, в самый центр его. Быстрее… быстрее… быстрее… И вдруг сквозь свист ветра и треск сдвигающихся деревьев я слышу отдаленное, почти растворенное в расстоянии, но полное отчаяния «Веся!!!». Браслет. Браслет хоть в избе и остался, а связь со мной все равно имеет, вот я и слышу слова аспида. А слышать не хочу. «Быстрее…» - уже не приказ и даже не просьба, уже мольба. И чаща мчится туда, где я не чувствую земли. Я чувствую весь лес, я чувствую каждое растение в этом лесу, я чувствую все… кроме двух круглых участков в самом центре Гиблого яра. Но еще до того, как мы оказались на месте, я поняла, где именно чародейки выстроили врата смерти и врата жизни. У дуба Знаний. У того единственного места, которое каждая ведунья с удовольствием обходит стороной, потому что, в отличие от магов, нам не нужны академические знания. Не нужна постоянная учеба. Не нужны экзамены и испытания, нам испытаний хватает и так, раз по сто в день. Нас учит жизнь. Сама жизнь. Нас лес учит. И нам учебники требуются лишь первые годы, а после - очень четко осознаешь, что гораздо правильнее доверять себе и интуиции, чем теориям тех, кто Заповедный зачарованный лес знает лишь в теории. Но остаются - воспоминания об обучении без сна и отдыха, о несданных экзаменах, о кошмарах проваленных испытаний. И любая после такого стороной свое место учебы обходить будет, вот и ведунья Гиблого яра стороной обходила… и этим воспользовались. А вот когда обнаружила этих воспользовавшихся ведунья, это уже вопрос. Ярина остановилась перед зарослью терновника. Я призрачной тенью соскользнула на землю, все еще не имея сил передвигаться самостоятельно, и приблизилась к покрытому черными ядовитыми колючками кусту. Это был какой-то особенный терновник. Прочный как камень, гибкий как виноградная лоза, крепкий как скалы. Кем бы ни была прошлая ведунья, а она сделала все, чтобы оградить место вторжения, чтобы изолировать, чтобы не пустить в свой лес никого из этого чародейского приспособления, чтобы… Чтобы не прибегнуть к помощи своей Заповедной чащи?! Эта мысль пришла так неожиданно, но неотвратимо. Мы всегда используем Заповедную чащу для защиты. Всегда. Потому что она наша защита, она наши клыки и когти, но вот я стою перед странными терновыми кустами и понимаю страшное - каменные они. Именно каменные. И основание под ними - камень, что крепче гранита. А значит, нет сюда пути-доступа чаще Заповедной! Чаща по земле передвигается, чаща под землей прорастает, чаща из земли удар наносит. А коли гранитом цельным покрыть территорию, это все равно что изолировать ее от чащи Заповедной. И вот здесь - территорию изолировали. Прочно, качественно, надежно. И сделали это не чародеи. Я оглянулась - Ярина стояла, опустив голову, склонившись перед этим монументом созданным для защиты. Защиты, которую ведунья почему-то взяла на себя. Почему? Я вот этого не могла понять. Почему не использовать чащу, что обязана защищать? И чем думала ведунья? А главное чем думал ее леший, ведь мой никогда бы подобное не допустил, да и камень по лесу перенести только леший и смо… И тут я мысленно осеклась. Леший! В этом яру Заповедном должен был быть леший, а я его не видела. Ни в воспоминаниях! Ни в тех событиях, что Ярина показала. Я даже присутствия его не ощущала… до сих пор. Медленно подняла призрачную ладонь, осторожно коснулась терновника, избегая колючих наростов, и беззвучно позвала: «Лешинька…» В глубине терновых зарослей, в самой глубине чащи непроглядной, медленно открылись горящие алым глаза и даже землю под моими ногами потряс чудовищный рык: - Кторрррр? Я отступила тут же. Отошла, руку отдернула, да обессилено на траву ныне зеленую опустилась. Где-то за терновыми зарослями шумел ветвями дуб Знаний, а я, прижав ладони к земле, начала чувствовать. Теперь чувствовать. Чувствовать все, каждую пядь моего яра. Чувствуя и пытаясь понять. А как понять то, что в голове не укладывается? Передо мной был леший! И леший, и его порождения. Ведь камень в Заповедный лес без лешего не перенести не доставить, особливо такой камень. А еще лишь леший ту форму, что требуется, принять способен. Мой вот деревянную принял, а этот, стало быть - каменную. Только вот не все так просто - мой жил, да двигался. А этот… он себя здесь похоронил и сам своей плитой могильною стал. И тут терновник прорычал: - Ты… живая? «Да» - шепотом ветра ответила ему. - Тогда уходи! - потребовал этот леший. Или то, что от него осталось… «Веся, у тебя по щекам слезы текут» - это уже мой леший сказал мне, где-то там, далеко, в моем лесу. Текут, наверное. От того что больно мне, до сих пор больно, я свою боль все еще чувствую, да еще от того, что чувствую боль иную - того кто передо мной. «Уйду, - прошептала шелестом травы, - коли это тебе требуется, я уйду. Только на вопрос мне ответь, леший, от чего себя заживо похоронил? Почему ведунья твоя это позволила? Зачем?» Тишина могильная мне была ответом. Тишина страшная. Тишина жуткая. А опосля проскрежетал глас окаменевшего лешего: - Уходи, ведунья, сама не сможешь, вижу ослабла совсем. От чего ослабла? Никому другому правды не сказала бы, а от него скрывать смысла не было: «Я свою силу чаще отдала». - С кровью? - прямо спросил леший. «С кровью, - была вынуждена признать я». - Уходи, глупая! - прорычал леший, и задрожали шипы каменные. - Сейчас уходи! Нельзя тебе сюда, даже в таком виде нельзя! Уходи, убирайся! Я бы убралась, ушла бы, да только ладони призрачные дрожь земную чувствуют, дрожь нарастающую. Происходило что-то, что-то дурное. Очень дурное. И я головы не поднимала, на траву зеленую, что под пальцами моими из земли поднималась, лишь глядела, но всем своим призрачным существом чувствовала взгляд. Чужой взгляд. Злой. Что смотрел из самой глубины окаменевшего терновника. И от этого взгляда по телу прошелся холод, страшный могильный холод. - Уходи! - зарычал заживо погребенный леший, - ухо… И треск, оборвавший его крик. А следом стон, стон полный боли, полный страдания… Леший Гиблого яра похоронил не одного себя заживо, здесь был кто-то еще. И этот кто-то сейчас убивал этого лешего. «Веся! - окрик моего лешеньки. - Веся, вернись!» - У-хо-ди… - отчаянный предсмертный стон этого лешего. Да разве ж могу я уйти, когда тут убивают его?! Лешего нужно было спасать. Вытащить из могилы, просто вытащить. Я не могла оставить все как есть. Быстрый взгляд на покрывающийся трещинами каменный терновник, стремительно принятое решение, мелькнувшее отдаленно сожаление о том, что теперь на мне нет даже браслета, и слова заклинания, что я произношу пением ветра, голосами птиц, шелестом травы, шумом ветвей. «Войди в мой сон, Войди в мой сон, Войди в мой сон, И останься в нем». Снова и снова, раз за разом, повторяя и повторяя… С того света упорно вытаскивая. И вдруг визг, на ультразвуке, он сносит в сторону, впечатывает в дерево, с хрустом ломая ребра… «Веся, нет!» *** Я открыла глаза в избенке у северного ручья, что течет аж за болотами, неподалеку от гор. Закашлялась кровью, вздрагивая от боли при каждом судорожном движении, и вновь откинулась на сухой мох, давно устлавший пол покинутого жилья. - Кинь русалкам, пусть отстирают, - сказал кому-то леший. - Дело плохо, - слышу голос Води. - Это какая рубашка по счету, леший? Какая по счету простынь? - Делай, что говорят, коли помочь взялся, - грубо оборвал его друг верный. - Иди. Водяной исчез без возражений, но плеснула вода, это все равно как дверью хлопнул на прощание, зол был Водя. - Веся, - леший осторожно губы мои тканью вытер, - Весенька, куда полезла? Зачем, Веся? «Там леший, - ответила шепотом ветра. - Ему помощь нужна… давно нужна… а в тот момент совсем нужна была» - Так Ярина есть, справится! - рычит лешинька, не любит он вид крови моей. - Ты ей силу вернула, больше чем я думал отдала, сильна она теперь, она справится». «Не справится… - как объяснить, когда сил на объяснения нет. - Лешинька, старая ведунья знала о том, знала, что не под силу Ярине нежить удержать, от того лешим и пожертвовала… Лешинька, спать хочу, сил моих нет как». - Спи, Веся, спи, - шепчет сипло леший мой. - Спи, моя маленькая. *** Ночь… День… День… Ночь… Я хожу призраком по лесу, наталкиваясь на деревья как пьяная, спотыкаясь о коренья, падая, если прошла слишком много… Время от времени будит леший, пытается водой напоить, едой накормить… да не выходит ничего, нет у меня сил пить, нет у меня сил есть. Сжимаюсь клубочком на руках у лешеньки, тот убаюкивает-укачивает, и не говорит больше, ничего не говорит. А поначалу рассказывал что-то про то, как воюют-сражаются воины мои верные, как отвоевывают Гиблый яр часть за частью, а впереди два воина - аспид да чаща моя Заповедная, и силе ее даже вампиры удивляются. Но теперь уже больше не рассказывает, воет только, да меня баюкает. Ночь… День… Ночь… День… Ночь… День… - Леший, у меня есть чародейская магия, я магией ее вылечить могу, - голос Води, злой, рассерженный, прорывается через пелену дремы. - Нельзя, - но хоть и деревянный лешинька мой, да дрожат его руки, - нельзя, водяной, сейчас связь у нее с Яриной сильная, а чаща Гиблого яра наполовину нежить. Исцелишь Весю - ударишь по чаще. - Нельзя стоять и смотреть, как она гибнет! - срывается на крик Водя. - Почему ты пошел на это, леший? За что с ней так? Промолчал мой леший. Думала, поступит как умный, отвечать вообще не станет, а он возьми да и скажи: - Она ведуньей-призрачной по Гиблому яру пошла, призрачной - неуязвимой, да только ничего на ней не было, ни амулетов, ни артефактов, а во яру нашелся кто-то, кто и по призраку удар нанести сумел. Я не знаю кто, водяной, знал бы сам руками порвал - на части мелкие искромсал. «Тебе нельзя, - прошептала шелестом камыша, - нельзя туда, лешинька, не ходи»… Ночь… День… День… Ночь… Слышу шаги. Это странно. Просто Водя он по воде приходит неслышно, разве что плеск воды раздастся. Леший же вообще беззвучно появляется, а тут шаги? Откуда? Избенка эта на самом краю болота, по суше к ней не дойти не добраться, топь вокруг. Забрел кто? Но случайных путников в лесу моем нет. - Я кровь чувствую, - слышу голос, что сорвался да сиплым вдруг стал. - Леся, что с ней?! «Леся?» - зову мысленно. Чаща не отвечает, и мне страшно от этого. Не слышит меня, что ли? Или зов слишком тихий стал? - Хватит срамные картинки показывать, уж поверь я в этом деле получше тебя разбираюсь. Где она, Леся? И почему кровью пахнет в воздухе? Что происходит? «Леся!» - зову из последних сил. - Прекрати, про уговор помню, и лешего держи подальше, при нем я делом родопродолжательным заниматься не буду, учти. Делом родопродолжательным? Что?! - Это дом? Она что там? Какого дьявола? Хруст веток, словно кто-то с дерева на дерево перепрыгнул, да содрогнулся домик мой, от тяжести неожиданной. После кто-то на порог спрыгнул и в избушке раздалось потрясенное: - Веся… И шаги быстрые. И ладонь к щеке прижалась, и дыхание к губам, и голос дрожащий: - Веся, жизнь моя, свет мой, счастье мое, что же ты? Что с тобой? Весенька!!! И еще что-то. Слова быстрые, голос срывающийся, вопросы без ответа остающиеся, да руки, стремительно по телу скользящие. Руки, под подол рубашки нательной пробравшиеся, да до груди не притронувшиеся - все понял он, едва к ребрам прикоснулся. - Да что б тебя, Веся! - рык, от которого вся избушка болотная содрогнулась. И, кажется, вспыхнул круг алхимический. *** Больно… Чьи-то руки деловито и быстро касаются кожи под грудью, а надо мной раздается голос: - Еще на миллиметр выше, и я тебе шею сверну! - и голос знакомый такой. Даже почти родной. Очень родной…Точнее был когда-то почти родным… - Лорд Агнехран, вы сами сказали, что магией нельзя. Понимаю ваши чувства, но не мешайте мне выполнять мою работу. Убийственная тишина в ответ и вдруг сдавленное, полное отчаяния: - Что это? Как в принципе можно было получить подобные повреждения? Кто мог сотворить такое? Как?! Чьи-то руки все туже перебинтовывают, я чувствую влагу пропитанных гипсом бинтов, но мне уже даже не холодно. - Сложно сказать, - ответил тот, кто был ближе, кто касался меня, - повреждения и на физической оболочке, то есть как вы сами имеете возможность наблюдать - на теле, так и на не физической. Удивительно, что она все еще жива. Добавьте к этому полнейшее истощение. Сколько она не ела? Пауза и хриплое: - Я не знаю. Я нашел ее лишь спустя полторы недели. - Но о ней заботились, - уверенно заявил чужой голос. - Да уж, зззззаботились! - прорычал охранябушка. И я улыбнулась невольно. А это заметили. - Веся! - другие руки, теплые, родные, нежные, дрогнувшие при прикосновении к щеке. - Веся, ты слышишь меня? - Да… - хотела было ответить, да лишь шепот вышел хриплый. - Веся, - лицо ладонями обнял, лбом ко лбу прижался, - Веся… Я глаза открыла, в его глаза синие посмотрела, что рядом были, близко-близехонько, да и спросила сразу: - Где я? Смотреть трудно было. Глаза открытыми держать тоже трудно, но я держала, и я смотрела. В омуты его синих глаз смотрела через силу, и ответ ждала напряженно. Он это понял. И хоть отвечать не желал, а и лгать не стал. - Ты у меня, - сказал прямо. И я глаза закрыла. Вздох каждый с трудом давался, перебинтовали меня туго, крепко накрепко перебинтовали. - Господин, закончил я, - произнес целитель. - Свободен, - хрипло произнес лорд Агнехран. Звук шагов по каменному полу, скрип дверей железом окованных, щелчок засова стального, свист ветра за окном. - Верни, - я и глаза открытыми держать не могла, а разговаривать то ж еще сложнее, - меня лешему верни… прошу тебя. А он вернулся лишь к кровати, сел - матрас под его весом прогнулся, к щеке прикоснулся, да и произнес вдруг зло, ожесточенно: - А взамен ты мне что, собратьев да товарищей мне из мертвых поднять предложишь, да, Веся? Горькая усмешка по губам скользнула, а на ответ сил у меня уже не было. - Хочешь сказать - не могла поступить иначе? - зло архимаг спросил. - Или хочешь поведать, что внезапно из нормальной ведуньи подлой ведьмой стала? И глаза я все-таки открыла и на него посмотрела. Маг бледным был. Ни сурьмы вокруг глаз, ни темного крема на коже, да и волосы не собраны идеально, волосок к волоску тугим хвостом на затылке, а кое-как, и пряди черные на лицо небрежно падали.Но он от этого только краше был, и роднее, и ближе. - Кто он тебе? - спросила прямо. - Кто тебе аспид, лорд Агнехран? Промолчал охранябушка, ничего не сказал. - Три варианта у меня было, - говорю с трудом, голос едва слышен, - первый - убить его. Второй - солгать, пусть и подло. Третий… себя под удар подставить. На третьем варианте и остановилась, как видишь. Видел. Все видел. И во взгляде его боль плескалась. - Лучше бы убила, - произнес хрипло. - А не могу я… убивать… Не мое это… Верни меня лешему, маг. - Нет! Улыбнулась, глаза закрыла и прошептала: - Добром прошу - верни. Промолчал. А моя улыбка горькой стала, совсем горькой. - Аспида тоже добром просила… - прошептала, чащу из последних сил призывая, - да, видать, без толку вас, магов, добром просить… И застонал он. Как раненный зверь застонал, ладонь мою схватил, к губам прижал и прорычал хрипло: |