Н. Н. Федотова cоциальнофилософский анализ взаимоотношений экономики и общества Глобальный капитализм три великие трансформации Культурная революция Москва 2008 Научная монография
 Скачать 1.82 Mb.
|
|
Глава 11. Второе дыхание Вестфальской системы национальных государств Третьей современности то при его более чем миллиардном населении он вряд ли мог пойти иным путем, нежели тот, который был им избран в конце 1970-х годов. По мнению академика В. Степина, китайская реформа возникла на почве, взрыхленной «культурной революцией», в то время как у нас почва была утрамбована стабильной системой социализма. У Гор- бачева, как он полагает, просто не было другого пути. Выступая на заседании клуба «Свободное слово» другой российский ученый — профессор В. Толстых, заметил: «По китайскому пути идти — это значит прежде всего быть китайцами, как минимум». В соответ- ствии с такой культур-центристской точкой зрения, реформы в Китае неповторимы, поскольку их проводят китайцы. Сегодня уже не прихо- дится объяснять ни читателям, ни реформаторам, что каждое общество имеет свою специфику. На начальном этапе реформ это решительно отвергалось. Нам предлагалось стать «нормальной страной», под которой понималась страна западного типа. На деле Запад явил уникальное раз- витие, и только большинство незападных стран (по-английски назы- ваемых the Rest — остальные) были «нормальными», коим был и сам Запад периода Средневековья. Точка зрения В.И. Толстых имеет осно- вание, если при этом забыть об институциональных аспектах реформ и их логике. Многое в Китае, естественно, определяется в первую очередь тем, что он населен китайцами, которые и проводят эти реформы. И, конечно, целиком их опыт не может быть перенесен на иную почву. Но немалая часть того, что они делают и чего добились, представляет все- общий интерес и заслуживает практического внимания. 520 Глава 12. Новые конвенции Третьей великой трансформации Мы уже видели, что в настоящее время, называемое нами Третьей вели- кой трансформацией и Третьей современностью, многие применяемые и прежде понятия меняют смысл. Глобализация стала мега трендом, ото- двинув модернизации на локальный, национальный уровень (нацио- нальные модели модернизации); вестернизация продолжается, но пре- имущественно путем заимствования технических, экономических средств и массовой, потребительской культуры, но не требуя отказа от собствен- ных традиций; догоняющая модель модернизации в этой связи не ра- бота ет; уменьшению роли национальных государств в начале второй глобали зации сопутствовала реакция возврата их значимости; понятие прогрес са существует, но уже не воспринимается как следование за За- падом. Подъем незападного региона стал самым удивляющим событием Третьей великой трансформации и третьей современности. а) Часть третьего мира становится вторым миром За исходный пункт берется то, что, намереваясь стать страной первого мира из-за неудовлетворенности своим статусом страны второго мира, Россия оказалась в третьем мире. Глобализация не меняет базовых раз- личий между первым, вторым и третьим миром, ибо усугубляет нера- венство и даже производит четвертый мир. Поэтому каждый сценарий, в том числе и те, которые сформированы за границами подобных раз- мышлений, необходимо тестировать на предмет отношения к этим трем перспективам — первого, второго, третьего мира. Думаем, что наша гражданская цель состоит в том, чтобы через воз- вращение стране статуса второго мира попытаться войти в развитый мир (стать первым миром), великой державой. Используя этот подход, мы отказывались принять за перспективный сценарий интересные идеи Т. Шанина 1 . По отдельности в них содержится много верного: рассужде- 1 Неформальная экономика. Россия и мир / Под ред. Т. Шанина. М., 1999. 521 ния о неформальной эксполярной экономике 1990-х (которая не явля- ется ни рыночной, ни государственно-регулируемой), об особенностях менталитета и пр. Мы их цитируем и готовы признать и восхвалить. Но вместе они были подчинены тому, чтобы убедить Россию смириться с потерей своего исторического статуса и спокойно обустраиваться на манер других стран третьего мира, ибо «третьемирская» сущность, вну- тренняя гнилостность присуща стране, по мнению сторонников этой точки зрения, во все времен. В частности, и правильный диагноз о неформальной, а не го су дар- ственно-регулируемой экономике СССР (в магазинах ничего, на столах все) и о неформальной (а не рыночной) экономике 90-х тут использу- ется, чтобы сказать: такая экономика была открыта на примере Ганы, характеризует третий мир, и, следовательно, Россия — страна третьего мира. Остается только выбрать модель, и выбиралась Бразилия — одна из самых далеких нам по культуре и принадлежащих к третьему миру стран. Никто из нас не хотел принимать этот образ, хотя он иногда был пугающе реален. Именно так формировался реальный для Запада и пе- реросший в реальность образ России как страны внутренней деспотии и внешней агрессии. И 27-миллионные жертвы Второй мировой войны, и самораспад страны, и отречение от коммунизма ничего не изменили в этом имидже 1 . А ведь ни о чем нельзя сказать правду без любви. Об- раз — это не научное представление, это то, какой кажется страна или какой ее хотят видеть. Не согласен с третьемирскими и алармистскими сценариями народ, генетический код которого имеет другие характеристики российского прошлого и отсюда будущего. В этом был корень победы Путина на вы- борах и относительной устойчивости его рейтинга, несмотря на малое улучшение экономического и морального климата, тревогу и неясность в отношении избранного пути. Патриотизм — не атавистическое или патриархальное чувство, а переживание гражданства, сакрализация своих истоков даже теми, кто очень современен, хотя большинство-то живет, как это ни парадоксально, в мало изменившемся мире (например, в российской деревне). Мы согласны с той трактовкой третьего мира, которая проистекает из биполярности, из противостояния двух мировых систем, между ко- торыми располагалась третья. Инновационное развитие первого мира, мобилизационное и мобилизационно-инновационное второго в третьем мире невозможно, оно имеет препятствия, которые являются постколо- 1 Шаповалов В.Ф. Восприятие России на Западе: мифы и реальность // Общественные науки и современность. М., 2000. № 1. С. 51–65. 522 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) ниальными по сути. В модернизационном плане третьемирская сущ- ность определена наличием таких препятствий к развитию, которые делают его постколониальным по типу 1 . Это включает и технологиче- скую отсталость, и культурную замкнутость, и отсутствие возможности быть культурно-историческим типом, внесшим вклад в мировую исто- рию или культуру. Антиэволюционистски, антипрогрессистски настро- енные люди будут оскорблены таким видением третьемирской сущно- сти, поскольку справедливо видят ее привлекательность, наивность, целостность, синкретизм. Но мы не этнографы, а специалисты по разви- тию, которые, по определению, в отсутствии развития видят отсталость, а в отсталости — опасность для здоровья, мира, процветания, существо- вания для этносов и для наций. Неравенство, бедность большинства, необразованность, болезни не могут радовать, а речь идет именно о них как спутниках отсталости. Равным образом в радикальном подталкива- нии к развитию там, где нет предпосылок, таится не меньшая опасность, прежде всего опасность разрушения традиционного общества без обре- тения новых качеств. Конечно, третий мир не одинаков. Брази лия, Тур- ция, Вьетнам показывают экономические успехи и успехи модерниза- ции, страны Аф рики находятся в тяжелом положении. Страны третьего мира пребывают в циклическом развитии, их прогресс, если он имеет ме сто, чреват откатами, нелинейностью. Однако сегодняшняя трактов- ка модернизации отказывается от признания одной лишь посту па тель- ности и линейности: «Последнее видно на примере модернизацион ных концепций последней волны, в рамках которых идея однонаправленного эволюционного развития, сближаясь с многовариантной парадигмально- стью, трактует сущность модернизации как усиление черт своеобразия отдельных сегментов геополитического пространства, как максимально полную реализацию самобытности национальных культур. Концепция множественности миров, модернизация которых разнопланова и непо- хожа, являет собой сложный сплав идеи неизбежности прогресса и ва- риантности его форм» 2 . Ничуть не сомневаясь в правильности этого утверждения для сегодняшнего дня, нельзя считать, что оно разрешает проблему различия трех миров — первого, второго и третьего. Н. Бердяев предупреждал, что нельзя за специфику России принимать ее отсталость. Это относится и к другим народам. В какой мере комбинация факторов, упоминаемая в цитируемом фрагменте, может сделать развитие третье- 1 См.: Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М., 1997.С. 248–251. 2 Барсукова С.Ю. Принадлежит ли Россия к третьему миру? // Полис. 2000. № 4. С. 62. 523 Глава 12. Новые конвенции Третьей великой трансформации го мира более успешным и вернуть Россию во второй? — спрашивали мы недавно. Исключая отнятие права на прогресс под любыми благо- видными предлогами (гарантированности статус кво, критики девелоп- ментализма за наивность, признания нелинейности развития, предпо- чтительности устойчивого развития, невозможности догнать Запад и пр.), нельзя добиваться прогресса любой ценой, вплоть до умирания населения. Прогресс противоречив. Для его достижения нужны предпосылки. Прогресс и модернизация имеют высокую цену. Мы склонны согласить- ся, что Россия 1990-х — страна третьего мира, но это не естест вен но- исторический процесс, не ее тренд. Это выпадение из цивилизации, обусловленное радикальностью реформ, полная реконвенционализа ция, которая на деле обернулась кланово-корпоративным захватом собствен- ности. Носителями этого типично третьемирского начала явля ются как раз те представители верхов, которые пытались легитимизиро вать на будущее (тогда этого им еще было не надо) свое обогащение под при- крытием демократической и рыночной риторики. От третьего мира даже тогда Россию отличало образованное население, завершенная инду- стриализация, тысячелетняя история цивилизационного развития, вели- кая литература и другие художественные достижения, известные всему миру, хорошая система образования. Россия была одним из полюсов в противостоянии систем, по отно- шению к которым произошла идентификация третьего мира. Россия в течении трех веков осуществляла модернизацию. В ней прочно европей- ское начало. Отличия от Запада, инкриминируемые России как третье- мирскость, имеет и Ки тай, и Индия, и многие другие страны. Включение этих великих стран в третий мир есть девелопментализм худшего сорта, когда место страны в мире опреде ляется только экономическими поня- тиями. Кроме того, в России 90-х — «в отличие от стран третьего мира — значительная часть обедневшего российского населения представляют специалисты с высо ким уровнем образования и квалификации. Рыноч- ные условия поставили перед ними дилемму: отказаться от малооплачи- ваемого профессионализма в пользу более доходных “рыночных” видов деятельности (что зачастую ведет к депрофессионализации под видом переквалификации, когда, например, врач начинает работать продав- цом) или сохранить верность профессии, амортизируя свое решение участием в неформальной экономике. Таким образом, если в третьем мире низкодоходные группы населения характеризуются недостатком “человеческого капитала”, что делает их участие в неформальной эко- номике безальтернативной стратегией, то в России группа новых бед- ных... включает в себя значительную долю высокообразованных специ- 524 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) алистов, сознательно воздерживающихся от профессиональной мобиль- ности на легальном рынке труда» 1 из-за неадекватности и этого «рынка» требованиям времени . И, наконец, гео политическое положение России таково, что даже в тогдашнем состоянии она играла роль большую, чем региональный лидер. И, наконец, сущностью третьего мира является исключение части населения из обще ственной жизни. В научной лите- ратуре она трактуется как новая вне классовая форма эксплуатации (бра- зилизации), так как для Бразилии характерно исключение значительной части населения для улучшения жизни другой. В России было такое яв- ление, но оно негативно оценивалось всем обществом как опасное для всех его слоев. Масштабность неформальной экономики — главный пункт, по ко- торому Россия причислялась к третьему миру, — продукт непонимания реформаторами природы рынка, результат меркантилизации всех сфер общества, в котором приняли участие будущие обвинители, не желаю- щие признать, что рынок не может сложиться мгновенно. Сегодня мы живем в другое время. Пройдя короткий период неоли- беральной реконвенциализации, Россия прочно вошла во второй мир. Более того, второй мир восстановлен. «Геополитика, — как пишет П. Кханна, — это отношения между силой и пространством» 2 . Автор этой мысли с восхищением говорит о А. Тойнби, который впервые описал взлеты и падения империй и цивилизаций. Он показывает, что происхо- дит реконвенциализация ценностей второго мира, который включает восточную Европу, страны «хартленда» — Россию, Казахстан, Узбекистан, страны Латинской Америки, Азии, Китая. «Поскольку страны это также люди, — говорит Кханна, — то для того, чтобы стать вторым миром, надо думать как во втором мире. Это мышление связано как с первым, так и с третьим миром. Это сказывается и на их развитии, и на их неус- тойчивости. Но сегодня они устойчиво принадлежат второму миру 3 Россия вернулась во второй мир, и не только мысленно, но и фактически. Главный редактор журнала «Экономист» показывает, что Китай, Индия и Япония изменят мир в следующее десятилетие, что Китай — срединная страна, но центральная по значению, Япония — сильная, уязвимая и стареющая, Индия — многообразная, с трудом пробивающаяся, но уже находящая сегодня свою дорогу. Азия, с одной стороны, едина, но c дру- 1 Там же. С. 69–70. 2 Khanna P. The Second World. Empires and Influence in the New Global Order. N.Y., 2008. P. IX. 3 Ibid. P. X–XXVII. 525 Глава 12. Новые конвенции Третьей великой трансформации гой стороны, состоит из многих стран, отличающихся друг от друга и неизбежно придущих к соперничеству. Термин «второй мир», отброшенный после распада социалистиче- ской системы, сегодня обрел популярность, включив в эту группу стран не только Россию и другие посткоммунистические страны, но и множе- ство других, чье развитие является успешным. б) Опыт Китая и понятие прогресса Несмотря на то, что сама идея прогресса сегодня поставлена под вопрос, прогресс Китая и отчасти Индии заставляет подозревать, что именно его неожиданность влияет на теоретические позиции тех, кто связывает прогресс с развитием Запада. Концепция прогресса известна как запад- ная концепция поступательного развития, включающая развитие разума и свободы, производства и материальных ресурсов. Но сегодня прогресс обретает цивилизационную размерность, которая исключает единый образец и универсализацию чьего бы то ни было опыта, включая запад- ный. В цивилизационных концепциях представлена критика линейного развития. Срок жизни цивилизаций может быть долгим, но не вечным. Русский историк Н.Я. Данилевский видел один из законов развития куль- турно-исторических типов (цивилизаций) в том, что рано или поздно на ступает период истощения сил цивилизаций, и их новая жизнь не возобновляется. «Под периодом цивилизации разумею я время, — пишет Данилевский, — в течение которого народы, составляющие тип (куль- тур но-исторический тип. — Авт), — вышедшие из бессознательной чи- сто этнографической формы быта... создав, укрепив и оградив свое внеш- нее существование как самобытных политических единиц... проявляют преимущественно свою духовную деятельность во всех тех направлени- ях, для которых есть залоги в их духовной природе не только в отношении науки и искусства, но и в практическом осуществлении своих идеалов правды, свободы, общественного благо устройства и личного благососто- яния. Оканчивается же этот период тем временем, когда иссякает твор- ческая деятельность в народах извест ного типа: они или успокаиваются на достигнутом ими, считая завет старины вечным идеа лом для буду- щего и дряхлеют в апатии само довольства (как, например, Китай), или достигают до неразрешимых с их точки зрения антиномий, противоре- чий, доказывающих, что их идеал (как, впрочем, и все человеческое) был неполон, односторонен, ошибочен, или что неблагоприятные внешние обстоятельства отклонили его развитие от прямого пути, — в этом слу- чае наступает разочарование, и народы впадают в апатию отчаяния» 1 . 1 Данилевский Н.Я. Россия и Запад. М., 1991. С. 106. 526 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) Один из нас, писавший о нынешней российской апатии, переот- крывает через Данилевского сегодня пережитую нами фазу крушения не вполне сформировавшегося и к нашим дням славянского культурно- исторического типа через апатию самодовольства (СССР) и последующее после «окончательной победы» (СССР) поражение через апатию отчая- ния или безразличия. Но вот упоминание Данилевским Китая, прошед- шего эти фазы, сегодня не соответствует сказанному. Китай вну шает оптимизм, так как циклы существуют и внутри этой цивилизации, и она возобновляет восходящую ветвь своего развития. Прогресс утратил линейность форм и начинает свое существование в рамках цивилизаций и наций, производя общие и отличающиеся чер- ты. Это лучше движения восставших «народных низов истории», как назвал революции английский историк Дж. Рюде, что сулит новые ка- таклизмы и проблемы, которые стоит предугадывать по мере наших сил. Нелинейное развитие — это расставание с привычным. Оно пугает. Но посмотрим, какой оптимизм оно вселяло в Данилевского, давшего адек- ватное сегодняшней реальности понимание прогресса: «Прогресс... со- стоит не в том, чтобы идти все в одном направлении (в таком случае он скоро бы прекратился), а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, во всех направ ле- ниях» 1 . И напомним цитированное выше, где Данилевский считает, что в каждом культурно-историческом типе — народах, поднявшихся до влияния на всемирную историю, есть способности в отношении науки и искусства, в осуществлении своих идеалов правды, свободы, обще- ственного благоустройства и личного благосостояния. Идея прогресса на Западе становится идеей его собственной циви- лизации. Но именно она, распространившись, породила разнообразие вариантов прогресса. И чтобы сегодня идея прогресса западной циви- лизации не становилась дубиной, которая поднимает обойденные исто- рией низы, Запад вынужден будет признать другие виды разума и соот- ветствующие им политические устройства. Однако освоение западных идей и технологий, рациональности и политического устройства не пре- кратится, а будет осваиваться сообразно собственным потребностям цивилизаций и народов. Прогресс Индии и Китая упирается в равномерность распределения ресурсов и ставит весь мир перед новыми социальными проблемами. Тон разговора о Китае становится другим. Автор бывшей весь 2005 год бестселлером книги, название которой можно перевести «Китай как корпорация» (China, Inc.), пишет: «Мир сжимается так же, как Китай 1 Там же. С. 109. |