Научнопопулярное издание история сыска в россии в 2 книгах
 Скачать 2.76 Mb.
|
|
приветствий и сразу перешел к сути дела. - Как оцениваете вы положение? Велика ли опасность? Я доложил ему, с мельчайшими подробностями, о революционных организациях, об их боевых группах и о террористических покушениях последнего периода. Государь хорошо знал фон Лауница; трагическая судьба его явно весьма волновала. Он хотел знать, почему нельзя было помешать осуществлению этого покушения и вообще какие существуют помехи на пути действенной борьбы с террором. - Главным препятствием для такой борьбы, - заявил я, - является предоставленная Финляндии год тому назад свободная конституция. Благодаря ей члены революционной организации могут скрываться в Финляндии и безопасно там передвигаться. Финская граница находится всего лишь на расстоянии двух часов езды от Петербурга, и революционерам весьма удобно приезжать из своих убежищ в Петербург и по окончании своих дел в столице вновь возвращаться в Финляндию. К тому же финская полиция по-прежнему враждебно относится к русской полиции и в большой мере настроена революционно. Неоднократно случалось, что приезжающий по официальному служебному делу в Финляндию русский полицейский чиновник арестовывался финскими полицейскими по указанию проживающих в Финляндии русских революционеров и высылался... Второй пункт, которым весьма интересовался царь, был вопрос о масонской ложе. Он слыхал, что существует тесная связь между революционерами и масонами, и хотел услышать от меня подтверждение этому. Я возразил, что не знаю, каково положение за границей, но в России, мне кажется, масонской ложи нет, или масоны вообще не играют никакой роли. Моя информация, однако, явно не убедила государя, ибо он дал мне поручение передать Столыпину о необходимости представить исчерпывающий доклад о русских и заграничных масонах. Не знаю, был ли такой доклад представлен государю, но при Департаменте полиции функционировала комиссия по масонам, которая своей деятельности так и не закончила к февральской революции 1917 года... На прощание государь спросил меня: - Итак, что же вы думаете? Мы ли победим или революция? Я заявил, что глубоко убежден в победе государства. Впоследствии я должен был часто задумываться над печальным вопросом царя и над своим ответом, к сожалению, опровергнутым всей дальнейшей историей..." От Азефа русской полиции стало известно место в Финляндии, где базировался отряд Зильберберга. Это был небольшой отель для туристов, стоявший в стороне от обычных дорог для путешествующих. Двухэтажное здание с дюжиной комнат целиком заполняли террористы, на стороне которых были и владельцы отеля, и обслуга. Посторонних туда просто не пускали, говоря, что нет мест. Однако одним январским вечером это правило было нарушено. В двери отеля постучалась юная пара лыжников: студент-жених и курсистка-невеста. Они сбились с пути, замерзли и просились на ночь. Не впустить их было невозможно. Неожиданные гости оказались обаятельными людьми, остроумными и жизнерадостными. Они весело рассказывали о своей студенческой жизни, танцевали и пели, прожив в отеле целых три дня. Молодые люди были агентами русской "охранки". Они дали полное описание постояльцев отеля, к тому же им удалось завербовать швейцара и горничную. Оставалось только контролировать поезда с финской стороны. И вот на петербургском вокзале были арестованы сначала Сулятицкий, а потом и Зильберберг. Они не назвались, но их опознали привезенные швейцар и горничная. В заспиртованной голове ими был также признан Кудрявцев. Военный суд приговорил террористов к повешению. ПОКУШЕНИЕ НА СТОЛЫПИНА В августе 1906 года к даче Столыпина на Аптекарском острове подъехало ландо, из которого вышли два жандармских ротмистра и господин в штатском. Они с портфелями в руках быстро направились в переднюю. Находившийся там агент "охранки" заметил, что один из ротмистров имеет фальшивую бороду, и крикнул генералу Замятину: "Ваше превосходительство!.. Неладное!.." В это время все трое, воскликнув "Да здравствует свобода! Да здравствует анархия!", подняли портфели вверх и одновременно бросили их перед собой. Прогремел оглушительный взрыв. Много людей, находившихся в приемной, были ранены и убиты. Ранены трехлетний сын и 14-летняя дочь Столыпина. Погибли и сами террористы. Следствие установило, что ландо было нанято и подано к дому на Морской улице, где проживали спасский мещанин с женой и другая пара - супруги из Коломны. Но их там уже не было. По остаткам мундиров полиция установила, что жандармское платье было заказано в магазине "Невский базар" молодой дамой. В ноябре в руки полиции попали листовки, где говорилось, что дача Столыпина была взорвана по приговору "Боевой организации" эсеров и выражалось сожаление о неудавшемся покушении. В Стокгольме предполагался съезд эсеров-максималистов. Агент "охранки" по приметам определил возможную обитательницу квартиры на Морской по кличке Модная. За ней установили слежку. Когда она отправилась в Россию, в Одессе ее задержали. Молодая дама назвалась Фроловой. Ее доставили в Петербург, и там кухарка из дома на Морской опознала бывшую жительницу. Признали ее и продавцы магазина. После опознания дама сказала, что на самом деле ее зовут Надеждой Терентьевой. В ноябре же в столице задержали вторую женщину, подходящую под описание. Среди революционеров она проходила под кличкой Северная. Это была Наталья Климова. По словам милых дам, на покушение были отпущены за границей большие деньги. Бомбы обладали огромной разрушительной силой. Террористы понимали, что им, возможно, проникнуть в кабинет Столыпина не удастся, поэтому предполагалось разрушить всю дачу. И действительно, большая часть ее оказалась после взрыва разрушенной. Главными инициаторами покушения были в России некий Соколов, он же Чумбуридзе, Шапошников, Медведь и Кочетов, он же Виноградов, Розенберг. Ко времени ареста женщин Соколова уже повесили за руководство вооруженным ограблением казначея петербургской почтовой таможни в октябре. Отец Климовой, сраженный горем, скончался, успев отправить письмо властям: "..Дочь моя обвиняется в преступлении, грозящем смертною казнью. Тяжко и позорно преступление, в котором она обвиняется. Вашему превосходительству, как человеку, на глазах которого прошло много преступников закоренелой и злостной воли, должна представиться верной моя мысль, что в данном случае вы имеете дело с легкомысленной девушкою, увлеченной современной революционной эпохою. В своей жизни она была хорошая, добрая девушка, но всегда увлекающаяся. Не далее как года полтора назад она увлекалась учением Толстого, проповедывавшего "не убий" как самую важную заповедь, и теперь вдруг сделалась участницею в страшном убийстве... Дочь моя в политике ровно ничего не понимает, она, очевидно, была марионеткой в руках более сильных людей... Увлеченная угаром, молодежь не замечает, что делается орудием гнусных революционеров, преследующих иные цели, чем молодежь..." Старик был прав. Но суд к преступлению отнесся серьезно. Тем более, что обвиняемые никаких показаний о своих связях с террористами не дали. На суде они вели себя вызывающе, обзывали присутствующих. Их приговорили к повешению. От подачи кассационных жалоб Терентьева и Климова отказались. Смертная казнь была заменена бессрочными каторжными работами. Что касается исполнителей покушения - трех погибших террористов, то о них известно лишь, что это были некие Морозов, Миронов и Илья Забелыпанский из Гомеля. В поле зрения охранного отделения Григорий Распутин-Новых попал в 1908 году. Императрица встретилась с ним у фрейлины Вырубовой и сразу заинтересовалась необычным "старцем". Она была весьма склонна к религиозному мистицизму и увидела в Распутине нечто большее, чем полуграмотного дерзкого мужика. А тот с мужицкой сметкой юродствует, грозит прорицаниями... Удивляет, насколько бледной фигурой был Николай II, поддавшийся влиянию этой грубой черной силы. Охранное отделение установило наблюдение за Распутиным, запросило сведения о его жизни в Сибири. Оттуда прислали нелестную характеристику: за безнравственную жизнь, кражи его не раз наказывали, выгнали из родной деревни. В Петербурге Распутин водился с уличными женщинами, гулял в притонах. Обо всем этом доложили Столыпину. Он заявил: "Жизнь царской семьи должна быть чиста как хрусталь. Если в народном сознании на царскую семью падет тяжелая тень, то весь моральный авторитет самодержца погибнет..." После обычного доклада Столыпин спросил: - Знакомо ли Вашему Величеству имя Григория Распутина? Царя вопрос насторожил: - Да, государыня рассказала мне, что она несколько раз встречала его у Вырубовой. Это, по ее словам, очень интересный человек: странник, много ходивший по святым местам, хорошо знающий Священное писание, и вообще человек святой жизни... Царь лукавил. Он уже встречался с Распутиным. Под давлением Столыпина Николай Александрович признался: - Действительно, государыня уговорила меня встретиться с Распутиным, и я видел его два раза... Но почему, собственно, это вас интересует? Ведь это мое личное дело, ничего общего с политикой не имеющее. Разве мы, я и моя жена, не можем иметь своих личных знакомых? Разве мы не можем встречаться со всеми, кто нас интересует? ВОСХОЖДЕНИЕ РАЧКОВСКОГО Департамент полиции взял в свои руки организацию заграничной агентуры для наблюдения за деятельностью политических эмигрантов в 1883 году, когда ему были переданы дела знаменитой Священной дружины. Вместе с этими делами к Департаменту полиции перешли, как сообщает тогдашний директор департамента Плеве в своей докладной записке товарищу министра внутренних дел Оржевскому от 30 июня 1883 года, и четыре заграничных агента означенного общества: присяжный поверенный Волков, отставной надворный советник Климов и купеческие сыновья Гурин и Гордон. Первый из них, Волков, отправился в Париж, имея полномочия от бывшего издателя Московского телеграфа Радзевича, с целью выяснения условий предполагавшегося издания новой либеральной газеты и связал с этой поездкой свою агентурную деятельность, а второй, Климов, скомпрометировавший уже себя среди эмигрантов изданием в Женеве газеты "Правда", должен был доставить подробный поименный список женевской эмиграции с характеристикой выдающихся вожаков последней; между тем деятельность этих лиц выразилась лишь в сообщении Волкова о том, что замыслы русской колонии в Париже в смысле издания газеты, ввиду местных и внешних условий, не могут быть осуществлены. Климов же, не успевший в течение двухлетнего своего пребывания в Женеве ознакомиться с наличным составом эмиграции, ограничился лишь сообщением ничтожных, на лету схваченных сведений... Что же касается остальных двух агентов, Турина, поселившегося в Париже, и Гордона в Цюрихе, то оба они по своему развитию и пониманию дела могли быть полезны, "подавая надежду сделаться в приведенных пунктах внутренними агентами, в каковых Департамент полиции встречает насущную потребность". Ввиду этих соображений Плеве предлагает Оржевскому оставить Турина и Гордона на своих местах с сохранением прежнего жалованья по 200 рублей в месяц каждому, а Климова и Волкова отозвать в Россию. Но, как видно из памятной записки, подписанной АМиллером от 29 мая 1883 года, у Департамента полиции были за границей и другие агенты, наблюдавшие за политическими эмигрантами, а именно: Анненский с жалованьем в 500 франков в месяц, Белина - 400 франков в месяц, Николаидес - 200 франков в месяц, Стемковский - 200 франков в месяц и Милевский - 150 франков в месяц. В этой же записке значатся таинственные лица, которым департамент высылает за границу пенсию: Камиль де Кордон - 800 франков в месяц, Лелива де Сплавский - 2 тысячи франков в год и Ида Шнейдер - 300 червонцев в год, за заслуги умершего ее отца. Неудовлетворительное положение заграничной агентуры, конечно, очень беспокоило тогдашних вождей русского полицейского сыска, Оржевского и Плеве, и они начинают принимать целый ряд мер для постановки политической агентуры за границей на должную высоту. Здесь мы обратимся к работам ВАгафонова "Заграничная охранка", Л.Меныцикова "Русский политический сыск за границей", С Сватикова "Заграничная агентура департамента полиции". В июне 1883 года в Париж назначается надворный советник Корвин-Круковский для общего наблюдения за политическим розыском во Франции. Корвин-Круковский получает за подписью Плеве удостоверение на французском языке, в котором указывается, что он облечен доверием Департамента полиции и что дружественным России державам предлагается оказывать ему содействие при исполнении им своего поручения. Это назначение находится в несомненной связи с прошением Корвин-Круковско-го от 30 марта 1883 года. Приводим этот человеческий документ полностью: "Нижеподписавшийся, участвуя в 1863 г. в польском восстании, после усмирения оного бежал за границу. С 1864 по 1866 г.г. проживал в Италии в Турине, Милане и Флоренции. В начале 1867 г. переехал в Париж, где оставался до 1873 г. В течение этого времени в течение года посещал инженерное училище. Не имея средств дольше воспитываться, во время французско-прусской войны поступил в саперный батальон, в сражении под Седаном взят в плен, по заключении мира, возвратившись в Париж, занимался при железной дороге в качестве рисовальщика. В конце 1873 г. переехал в Швейцарию, жил в Женеве, Берне и Цюрихе, занимаясь также при железной дороге. В 1874 г., случайно познакомившись с бывшим чиновником бывшего III Отделения (приехавшим в Цюрих) статским советником Перецом, в течение двух лет помогал ему в обнаружении подделыциков русских (вырвано) ...х билетов и неоднократно был... (вырвано) в Вену, Краков, Берлин, Бреславль, Данциг и Познань. В 1876 году, отправившись в Сербию, поступил добровольцем, занимая должность старшего адъютанта Русско-болгарской бригады, участвуя в сражениях против турок, награжден золотой и серебряной медалью "За храбрость" и военным орденом Такова. По расформировании бригады в Румынии, в г. Плоешти, и по прибытии в этот город Главной Императорской квартиры покойным генерал-адъютантом Мезенцевым 1 июня 1877 г. принят на службу в качестве агента, исполнял эту должность по 1 января 1879 г. сперва в Болгарии, а потом в Румынии в Бухаресте, в распоряжении генерал-адъютанта Дрентельна, в течение службы был командирован в секретные и опасные миссии: в Константинополь и в венгерские крепости в Кронштадте и Германштадте. В марте месяце того года, получив Высочайшее помилование, возвратился на родину в г. Варшаву, служа агентом при жандармском округе, исполняв неоднократно секрет... (вырвано) за границей, владея французским, не... (вырвано) язы... С. -Петербург, 30 марта 1883 г. Владимирская, (подпись вырвана)." В помощь Круковскому Оржевский предписал Плевч, пригласить на службу для заведования агентами центральной парижской агентуры французского гражданина Александра Барлэ, заключив с ним контракт. Барлэ получал 500 франков жалованья в месяц и был подчинен Круковскому; в ведении Круковского находились еще три французских агента: Бинт, Росси и Риан. В это же время на полицейском небосклоне начинает всходить новая звезда - Петр Иванович Рачковский. В январе 1884 года Плеве командирует состоящего в распоряжении Департамента полиции дворянина Рачковского за границу для обнаружения местожительства жены Сергея Дегаева,. убийцы Судейкина, и для установления за нею, ее сношениями и корреспонденцией тщательного, в течение некоторого времени, наблюдения. Интересны телеграммы одного из помощников Плеве по Департаменту полиции Семякина за подписью "Жорж", посланные Корвин-Круковскому в Париж по поводу этой командировки Рачковского. Обе телеграммы шифрованные, первая написана по-французски, вторая по-русски. Первая гласит следующее: "Известному Вам Рачковско-му поручено специальное дело, о коем он Вам сообщит лично. Прошу Вас предоставить в его распоряжение одного и в случае необходимости нескольких агентов и ввиду важности дела оказать ему помощь и поддержку. Благоволите вручить ему в |