человек и ноосфера. Никита Николаевич МоисеевЧеловек и ноосфера
 Скачать 2.57 Mb.
|
|
Примечание, Когда я пишу слово «Учитель» с большой буквы, то имею в виду не человека, обучающего других, а всю ту систему передачи информации последующим поколениям, которую образуют общественные институты. Учитель, как отдельный человек, профессией которого является быть наставником молодого поколения, – это важнейшая составная часть системы «Учитель», и она, эта часть, опирается на традиции, правовые институты и многое другое, что обеспечивает воспитание будущего члена общества. Реализация акта защиты всех членов рода или племени противоречила отношениям, традиционно существовавшим в первобытном стаде. В самом деле, те мудрецы и умельцы, которые во все большей степени обеспечивали благосостоя- ние племени, далеко не всегда были самыми сильными, са- мыми смелыми и самыми удачливыми в мужских поедин- ках, которым обычный внутривидовой отбор давал особое преимущество. Жизненной необходимостью стада пралюдей (лучше сказать первобытной орды) было защищать не толь- ко самок и потомство, но и тех, кто оказывается носителя- ми знаний и мастерства или мог бы им стать. Я думаю, что именно на этой основе постепенно и возник важнейший из всех запретов – «не убий!». В силу его исключительной важ- ности для любой человеческой общности он оказался в ос- нове любой морали и существует в том или ином виде у всех народов, во всех религиях. Конечно, не только он один составлял основу возника- ющих моральных норм у человеческих рас и популяций. Огромную роль в их формировании играли и другие прин- ципы, многие из них определялись специфическими осо- бенностями религиозной (и вообще духовной) жизни людей. Но среди этих принципов можно выделить и универсаль- ные, связанные с трудовой деятельностью. Например, важ- нейшую роль играл кооперативный принцип «помоги ближ- нему своему» и многие другие, которые мы находим практи- чески во всех мировых религиях, так или иначе впитавших в себя опыт общественной жизни. Другими словами, объективные ценности, понятия добра и зла – всем нам известные «вечные истины» являются, как правило, порождениями единого процесса самооргани- зации, характеризуя те формы общественной жизни популя- ций Homo sapiens, которые помогли ей выжить и превратить- ся в вершителя судеб если и не всей Земли, то биосферы, во всяком случае. Формирование морали, представлений об окружающем мире, в том числе о добре и зле, становление духовного ми- ра – процесс очень сложный и противоречивый. Его слож- ность определяется неоднозначностью отражения окружаю- щего мира в сознании людей и той неопределенностью в вы- боре целей активных действий людей, о чем мы еще не раз будем говорить. Химеры, суеверия и другие ложные кон- струкции были неотъемлемыми особенностями этого про- цесса. Однако с ними были связаны и те ростки знаний, ко- торые постепенно составили основу науки и научного мыш- ления. Но вернемся еще раз к принципу «не убий!». Мы ви- дим, что он сыграл особую роль в становлении интеллек- та, обеспечив создание совершенно новой формы памяти. Интеллект «сам по себе» мало что стоит. Он может про- явиться, раскрыть свои возможности, думать и делать выво- ды только в контексте новой, специфически человеческой формы памяти. Только в этой связи интеллект оказался в со- стоянии обеспечить тот уровень развития трудовой деятель- ности, благодаря которой произошла коренная перестройка в течение мирового процесса саморазвития (самоорганиза- ции), приведшая в конце концов к появлению человеческого общества. Может быть, такое утверждение покажется читателю че- ресчур категоричным и он сочтет его следствием професси- ональной ориентации специалиста в области информатики и прикладной математики. Но давайте посмотрим более вни- мательно на то, что оно означает. Итак, запрет не «убий!», возникший на заре трудовой деятельности Человека, обеспечил возможность сохранения жизни носителям знаний и умений в тех условиях, когда, оставаясь в стаде неоантропов, они наверняка бы погибли. В самом деле, как бы ни был стар, хил, немощен первобыт- ный человек, умеющий делать хороший боевой топор, со- ставляющий план охоты или, что еще важнее, план боевых действий против соседнего рода или племени за те или иные угодья, племя уже не бросало его, не отдавало его на растер- зание дикому зверю. При переходе на новое место обитания оно брало его с собой, даже если он был не в состоянии без посторонней помощи проделать этот переход. Такой человек был жизненно нужным племени, ведь он был не просто мастером своего дела, он был хранителем зна- ний и учителем. Итак, институт «Учитель» возник также благодаря запре- ту «не убий!». Учитель подбирал себе помощников ti уче- ников, воспитывал и обучал их, передавал им свои знания и мастерство. Постепенно формировалось мастерство, очень сложная и дифференцированная система, которая обеспечи- вала преемственность знаний, культуры, традиций. Посте- пенно она превратилась в важнейшую форму памяти – ин- формационную основу существования современного обще- ства. Возникновение системы «Учитель» повлекло за собой разнообразные последствия. Прежде всего она оказала вли- яние на развитие языка. Ведь без развитого языка такая си- стема просто не может существовать; чтобы хранить и пе- редавать информацию, нужно уметь ее кодировать. В систе- ме генетической памяти для этого существует свой язык, основанный на использовании четырех нуклеотидов. У жи- вотных в системе памяти, использующих принцип «делай, как я!», также есть зачатки языка – это язык движений. У многих животных существует система кодирующих сигна- лов – опасность, боль, голод… Но объем информации, кото- рый надо хранить для обеспечения трудовой деятельности, столь велик, что отдельных гортанных звуков, которые слу- жат приматам для предупреждения об опасности или выра- жения эмоций, для ее кодирования заведомо недостаточно. Поэтому постепенно и возник человеческий язык во всем его совершенстве и великолепии. Процесс становления языка относится, по-видимому, к самым ранним стадиям антропогенеза, когда еще быстро эволюционировал организм наших предков. Поэтому разви- тие языка сопровождалось и морфологическим изменением гортани неоантропов, причем, как я думаю, не язык наших предков был следствием морфологических изменений гор- тани, а наоборот – потребность в обучении, необходимость в развитии языка изменили гортань, дав ей возможность про- износить членораздельные звуки. Пройдут еще десятки, а может быть, и согни тысяч лет, и однажды Человек изобретет письменность. На заре челове- ческой истории появятся и первые библиотеки – хранители нужной информации и накопители мудрости. Пройдут еще тысячелетия, и появится магнитная память и возможность записать фантастический объем информации в маленьком кристалле и т. д. Но все это лишь следствия того решающего шага, который был сделан, вероятнее всего, на заре палеоли- та – в эпоху раннего ашеля. И я думаю, что именно с этого момента мы впервые вправе назвать нашего далекого пред- ка Человеком. Хотя пройдет еще не одна сотня тысяч лет, прежде чем он примет современный человеческий облик. Примечание. Процесс биологической эволюции Человека тянулся, наверное, сотни тысяч лет. И закончился он, можно сказать, почти на наших глазах – тысяч 30–40 лет тому назад. При этом, как я уже говорил, наш непосредственный предок – кроманьонец – был не только здоровее, но в среднем и умнее нас. В самом деле, за ту тысячу поколений, которые сменились со времени появления первых кроманьонцев, мы стали в гораздо большей степени отягощены различными наследственными заболеваниями. Неблагоприятный груз наших предков был, конечно, значительно меньшим. Шизофрения, слабоумие и другие наследственные дефекты – вот та цена, которую современное человечество платит за прекращение внутривидового отбора и развитие цивилизации. Анализируя эти обстоятельства, мы снова попадаем в сферу диалектики: труд и мораль превращают стадо неоантропов в общество людей, которым человечество обязано своим возникновением и расцветом, имеют и обратную отрицательную сторону, с чем общество уже сталкивается. Я думаю, что в начале следующего тысячелетия генетические проблемы человека поднимутся во весь рост. Хочется верить, что к этому времени люди будут обладать и нужной мудростью, и нужными возможностями, чтобы справиться с ними. Заключительная фаза антропогенеза Появление запретов и прежде всего принципа «не убий!», зачатков морали имело глубочайшие последствия. Начала изменяться сама организация стада неоантропов. Оно ста- ло превращаться в первобытный род, племя, начали возни- кать новые общаственные отношения. Постепенно изменил- ся весь характер процесса развития – бурный переходный пе- риод начал сменяться относительно стабильным режимом, если пользоваться языком теории управления. Чем же харак- теризовался этот период заключительной стадии антропоге- неза? Если род (или пока еще стадо) начинает брать под свою коллективную защиту всех своих членов, то это меняет весь характер внутривидовой борьбы. Может быть, «рыцарские бои» за самку сохраняются еще достаточно долгое время, но в них постепенно угасает первобытная ярость, и они уже не выводят подавляющее количество самцов из сферы брачных отношений. В этих условиях внутривидовая борьба неиз- бежно начинает затухать, а поэтому постепенно сходит на нет и один из основных факторов биологической эволюции – естественный отбор. Принцип «не убий!» таким образом неизбежно приводит к прекращению индивидуального раз- вития организмов. Точнее сказать, замедляет на много по- рядков скорость процесса изменения организмов. Тем не менее развитие человека и человечества продол- жается. Однако теперь оно происходит не столько в инди- видуальной, сколько в общественной сфере, в сфере разви- тия общественных структур. Появляются все новые и новые формы общественной организации неоантропов. И теперь они уже начинают подвергаться отбору. Естественный отбор из сферы индивидуальной переходит в сферу общественную. Занимая одну и ту же экологическую нишу, наши предки, конечно, конкурируют между собой. Роды и племена, орга- низация и трудовые навыки которых более приспособлены к данным конкретным условиям жизни, вытесняют менее при- способленных. И последнее постепенно сходят со сцены или принимают организационные и трудовые навыки своих по- бедителей. Таким образом, все компоненты дарвиновской триады – изменчивость, наследственность и отбор – продолжают дей- ствовать и определять новый тип эволюционного развития. Более того, в новых условиях общие темпы развития непре- рывно ускоряются. Но все это происходит уже в другом клю- че. Отбор переносится на новый уровень – уровень органи- зации общественной жизни. Примечание. В основе моего изложения следующая схема: биологическая эволюция – бифуркация – общественное развитие. Подобная схема, конечно, очень груба. Прежде всего сам процесс перестройки (бифуркации) был достаточно длительным и неоднозначным. Да и закончился ли он? Может быть, мы уже втянулись в новую бифуркацию? Может быть, процессы развития Человека гораздо сложнее и существуют связи между биологическим развитием и общественным? Мы их не знаем, и, может быть, их нельзя игнорировать. На это уже указывают некоторые факты. Пример тому – аксе- лерация, которая происходит в развитых странах. В будущем эти связи могут возрасти еще больше. Одним словом, здесь еще много нерешенных проблем, которые стоят не только перед антропологами, но и социологами и физиологами. И предлагаемая схема рассуждений может служить известным ориентиром для подобных изысканий. Вполне возможно, что в течение четвертичного периода существовало несколько видов австралопитековых, которые не выдержали борьбы с более приспособленными представи- телями человекообразных и были вынуждены покинуть при- вычные места обитания – тропический лес. Сходные усло- вия, одинаковые исходные посылки определили, вероятно, и сходные пути развития. Искусственные орудия, труд, быст- рое развитие интеллекта – все это привело, я думаю, и к сход- ным формам стадного образа жизни. Одним словом, можно думать, что параллельно шло раз- витие нескольких близких форм гоменид. Наука, правда, не дает для этого утверждения необходимых и достаточно на- дежных подтверждений. Но, несмотря на то, что оно носит чисто гипотетический характер, вероятность его справедли- вости мне представляется достаточно высокой. Во всяком случае, такое утверждение не только не противоречит логи- ке процессов развития, но и подсказывается ею. Заметим, что подобные предположения многократно высказывались и видными антропологами. Вместе с тем гораздо менее вероятным, практически неправдоподобным кажется противоположная позиция – о полной тождественности истории развития всех «изгнанных из леса» австралопитеков. Появление «избранных» крома- ньонцев лишь одна из веточек того могучего дерева, которое почти полностью ушло в небытие. Предположим на время, что около трех миллионов лет на- зад только один вид человекообразных был вынужден пере- селиться из леса в саванну. Даже в этом случае, в свете за- кона о дивергенции видов, в силу относительной замкнуто- сти областей обитания (экологических ниш), трудностей пе- ремещения и общения и т. д. у различных групп австрало- питеков должны были бы возникнуть необратимые расхож- дения признаков. В этих условиях новый вид или совокуп- ность видов не могли не появиться. Кроме того, особенно- сти жизни порождали, конечно, существенные различия и в поведении стад этих человекообразных, в их навыках и тра- дициях. В организации замкнутых сообществ гоменид про- сто не могли не наметиться серьезные расхождения. Даже ес- ли популяции пралюдей практически не отличались друг от друга в биологическом отношении, как сегодня, например, не отличаются друг от друга люди, живущие в разных частях света, в организации общественной жизни, вероятно, быст- ро утвердилось значительное разнообразие. А в сфере про- изводственной деятельности, в трудовых навыках и опыте не могла не возникнуть глубокая стратификация. Как бы там ни развивались события в действительности, на определенной стадии антропогенеза, когда основные эко- логические ниши уже оказались занятыми, внутри вида (или видов) антропоидов не могла не разгораться жесткая борьба за существование. Но борьба эта шла не между отдельными индивидуумами, как это было в прошлом, а между отдель- ными стадами, родами, племенами. И в этой борьбе реша- ющую роль играла общественная организация. Именно она определяла технологию производства, в том числе и боевого инвентаря, дисциплину членов коллектива, умение хорошо ставить и выбирать общие цели, подчинять их достижению дикий первобытный темперамент и т. п. Все эти обстоятель- ства и стали, по-видимому, решающими в отборе кандида- тов на звание предков Homo sapiens. Таким образом, не интеллект сам по себе, а вся организа- ция общественной жизни, способная проявить его возмож- ности, оказалась сферой действия отбора. Выжили и сдела- лись родоначальниками Человека, может быть, и не самые умные и талантливые. Очень жесткий отбор по качествам ор- ганизации сохранил такую популяцию гоминидов, которая в наибольшей степени отвечала условиям биосферы, склады- вавшимся на планете в преддверии голоцена. Это был есте- ственный процесс образования устойчивых структур – ти- пичное проявление синергетизма. Я думаю, что интеллект (Разум) сам по себе вряд ли ока- зал сколько-нибудь значительное воздействие на формиро- вание общественных структур. Во всяком случае, оно им не контролировалось, и процесс носил стихийный характер. На начальном этапе развития человека возникновение тех или иных организационных форм, тех или иных запретов, как и сама внутривидовая борьба, было типичным явлением само- организации. Кроме того, процесс эволюции носил отнюдь не прямолинейный характер. Роды и племена, отставшие в силу каких-то причин в своем развитии и вытесненные из своих угодий более сильным конкурентом, могли оказать- ся в более трудных, но тем не менее более благоприятных условиях, стимулировавших дальнейшее развитие. Надо бы- ло лишь суметь к ним приспособиться, создать соответству- ющую технологию и т. п. Если такое удавалось, то подобные роды (племена) на- чинали быстро прогрессировать и через десяток поколений «начисто» обгоняли своих в прошлом более сильных сопер- ников. Другими словами, закон неравномерности стихийно- го развития общества действовал еще в глухие доисториче- ские времена. К сказанному надо добавить, что долгое время, в течение сотен тысяч лет, существовало, вероятнее всего, несколько различных типов неоантропов, конкурирующих друг с дру- гом и в чисто биологическом плане. Иными словами, борьба за выживание у антропоидов носила сложный, комплексный характер: наряду с борьбой между различными организаци- онными структурами первобытных сообществ, борьбой, ко- торая, вероятно, определяла основные особенности отбора и скорость эволюции во время палеолита, имела место также и определенная биологическая разобщенность конкурирую- щих видов, занимавших, по-видимому, одну и ту же эколо- гическую нишу. Это обстоятельство – совсем не маловаж- ный фактор в становлении современного человека. Я уже обращал внимание на то, что весь процесс самоор- ганизации живого мира можно излагать в контексте разви- тия памяти. Такой подход позволяет обнаружить некоторые интересные особенности мирового эволюционного процес- са. Попробуем их проследить. На заре жизни сформировался первый способ хранения информации – генетическая память. При этом из множе- ства ее возможных носителей – языков, которые с помощью определенного алфавита кодируют наследственную инфор- мацию, сохранился тот единственный язык, чей алфавит ны- не только и используется земной жизнью: все живое на пла- нете обладает одной и той же формой наследственной памя- ти. Этот факт кажется удивительным, но он свидетельству- ет об особенностях отбора начального этапа развития жиз- ни. Особенности эти были таковы, что из некоторого числа близких организационных форм генетической памяти в ко- нечном счете сохранилась только одна. Произошло, видимо, нечто похожее на то, когда одну и ту же экологическую нишу занимают два близких вида. В подобной ситуации один из них либо погибает, либо меняет свою область обитания. Примечание. Утверждение о единственности генетического кода сегодня уже не кажется столь бесспорным, как это было несколько лет тому назад. По-видимому, дело обстоит сложнее, чем я его здесь представляю. Код ядерной ДНК отличается от структуры белков ДНК митохондрий, которые в известных условиях также способны к размножению. Значительно позднее появилась новая форма памяти – обучение. Ее появление знаменует начало еще одного важ- нейшего этапа развития процесса самоорганизации живой материи. Обучение по принципу «делай, как я!» определи- ло возможность возникновения кооперативных сообществ у высших животных. Использование термина «кооператив- ное сообщество» здесь вполне уместно, ибо обозначенный им принцип обучения был, по существу, алгоритмом отыс- кания возможного компромисса между интересами (целя- ми) отдельного существа и той организации – стада, популя- ции, – элементом которой он является. Новую революцию, новый качественный скачок жизнь де- лает тогда, когда овладевает возможностью создать «искус- ственное», то есть новые формы неживой материи, которые без предшественников человека созданы быть не могли. Для этого требовалось развить еще одну форму памяти, без ко- торой нельзя сохранить и накапливать постепенно приобре- таемый опыт в создании средств и способов труда и совер- шенствовании того, что мы назвали «искусственным». И надо заметить, что эта новая память, новая ее органи- зация (запреты и система «Учитель»), позволяющая наилуч- шим образом наследовать опыт людей, наилучшим образом сочетать возможности человеческого интеллекта со способа- ми передачи его достижений, также сохранилась в конечном итоге в единственной форме. Ее носителем сделался Homo sapiens, который в силу невозможности конвергенции имеет единственного предка – человека из Кроманьона! Таким образом, и здесь мы сталкиваемся с тем же фе- номеном, что и при возникновении генетической памяти. Но теперь «единственность окончательного результата» объ- яснить гораздо легче. Все возможные кандидаты на ме- сто человеческого предка действительно занимали практи- чески единственную экологическую нишу. И различия меж- ду ними носили главным образом организационный харак- тер. Они все были близкими видами гоменидов при наличии известных биологических различий, что вносило свою лепту в характер той борьбы, которая разворачивалась между ни- ми на планете. Можно представить себе накал борьбы за право сделаться предком современного человека. Слабые претенденты, об- ладавшие худшей родоплеменной организацией и, следова- тельно, худшей техникой, худшими боевыми достижениями, стирались с лица Земли без остатка. Ведь каждая экологиче- ская ниша может быть занята только одним видом. Послед- ний эпизод этой трагедии разыгрался, вероятно, уже в почти историческое время. Во второй половине XX века в печати было несколько со- общений о том, что останки кроманьонцев и неандертальцев найдены почти рядом (например, на Ближнем Востоке). При этом датировка возраста их останков углеродным методом давала очень близкие значения. Поэтому можно предпола- гать, что еще в последнюю ледниковую эпоху или накануне ее на Земле жили одновременно и кроманьонцы, и потом- ки неандертальцев (или другие виды гоменидов, близкие к неандертальцам). Но к началу голоцена на планете остались одни кроманьонцы. Среди антропологов нет единства во взглядах на взаимо- связь между кроманьонцами и неандертальцами. Одни счи- тают, и это наиболее распространенная точка зрения, что неандертальцы – это просто предшественники кроманьон- цев. Другие же предполагают, что кроманьонцы и неандер- тальцы (во всяком случае, какие-то расы неандертальцев) – это два существовавших параллельно вида пралюдей. И весьма важным аргументом в пользу второй гипоте- зы является тот факт, что датировки останков тех и других очень близки. У поздних неандертальцев – неандертальцев культуры мустье – просто не было времени превратиться в кроманьонцев, ибо морфологически они весьма далеки друг от друга. Сторонники первой гипотезы, в свою очередь, справедли- во замечают, что все известные останки кроманьонцев отно- сительно очень молоды и что раса неандертальцев значитель- но более древняя. И они спрашивают – если вторая гипотеза верна, то кто же все-таки был предком кроманьонцев? Может статься, что истина лежит где-то посредине: «клас- сический неандерталец», живший около 100 тысяч лет тому назад, породил две близкие расы гоменидов. Одна из них в силу тех или иных особенностей обитания стала быстро эво- люционировать и сделалась нашим непосредственным пред- ком: это и были кроманьонцы. Вторая раса гоменидов оста- валась весьма близкой к «классическим неандертальцам» – в дальнейшем именно этих последних мы и будем называть неандертальцами. И те и другие уже были людьми в том смысле, в котором я употребил это слово впервые. У неандертальцев также су- ществовала общественная организация. Как и кроманьонцы, они умели трудиться и владели огнем. И те и другие, види- мо, обладали практически одинаковыми умственными спо- собностями, которые, наверное, мало чем уступали умствен- ным способностям современных людей. Антропологи считают, что у людей из Неандерталя были более развиты те доли мозга, которые ответственны за агрес- сивность. Значит, им было труднее согласовывать атависти- ческие устремления мужских особей разделываться с себе подобными и соотносить свои потребности и желания с по- требностями всего рода или племени. Отсюда и вытекал, как мне кажется, целый ряд следствий, которые в конце концов и привели к трагическому концу историю их популяций. Вероятно, неандертальцы гораздо хуже подчинялись об- щеплеменной дисциплине, а действие различных запретов было значительно менее сильным, чем у кроманьонцев. По- этому в их ордах не могло сложиться достаточного внутрен- него согласия и расположения к ближнему. В результате им не удалось создать такие цивилизации, технику, боевые ор- ганизации, которые требовались для успешного противодей- ствия кроманьонцам. Конечно, не следует думать, что неандертальцы были бук- вально поголовно физически уничтожены кроманьонцами. По-видимому, история их гибели развертывалась не столь прямолинейно. Все пралюди принадлежали, в общем, к од- ному и тому же большому роду гоменидов, и все они, подоб- но собакам и волкам, могли, наверное, при известных обсто- ятельствах вступать в брачные отношения. И кто знает, мо- жет быть, в жилах многих современных людей течет кровь их далеких прапрабабушек, которых пощадили победители неандертальцев. Выше я нарисовал некоторую гипотетическую картину за- вершения эпохи антропогенеза. Как происходил этот про- цесс на самом деле, сегодня узнать уже невозможно. Я по- лагал необходимым представить историю становления вида Homo sapiens как некоторый фрагмент естественного про- цесса самоорганизации материи. Само собой разумеется, что эскиз этого фрагмента я пы- тался нарисовать, опираясь на те представления, которые складываются при изучении первобытного общества у спе- циалистов в области информатики и системного анализа. Именно в этом я и видел свою задачу. Профессионал – историк или антрополог – стал бы рас- сматривать этот процесс с совершенно иных позиций – он обратил бы внимание на другие его особенности. Я же хотел привлечь внимание к тем сторонам процесса становления Человека, которые отражают его синергетический характер, системность становления любых организационных структур и их неизбежную внутреннюю противоречивость. Несмотря на то, что именно интеллект (Разум) послужил источником выделения Человека из числа других животных и поставил его над ними, окончательное формирование био- логического вида Homo sapiens произошло под действием целого ряда факторов. Не исключено, что среди наших пред- шественников были и более умные, и потенциально более талантливые ветви гоменидов, чем та, которая породила нас и, следовательно, сами мы. Но коль скоро заключительный отбор проходил главным образом на уровне сообществ, J ро- дов и племен, то одним из решающих факторов развития ста- новилось уже не совершенствование отдельного индивида, а особенность организации, если угодно, социальной структу- ры рода, племени. Именно такой ракурс рассмотрения единого процесса са- моорганизации мне необходим, чтобы иметь возможность перейти к обсуждению следующего после антропогенеза пе- риода единого процесса развития – периода, который привел к понятию ноосферы и искусственного интеллекта. |