книга. Нлп. Энергия счастья. Психотехнологии для управления нейрогормонами Умный тренинг, меняющий жизнь
 Скачать 1.27 Mb.
|
|
6.4. Летний Окситоцин. Вера, духовная любовь Наверное, вы уже заметили, что каждый вид счастья связан с тем или иным видом любви. Зимний Эндорфин – это детская любовь к себе и окружающему миру, Весенний Эндорфин – это пылкая влюбленность в кого-то или во что-то, Весенний Окситоцин – это трепетная любовь к самым близким людям. Летний Окситоцин – это любовь к чему-то бо́льшему, чем я сам, и к чему я ощущаю свою принадлежность. Это некое огромное целое, частью которого я являюсь и в то же время ощущаю свое особое место в этом целом. Если этим Целым является Бог, то это и есть счастье духовной любви и веры. 65 Но этим большим целым мы можем ощущать не только что-то божественное: это может быть чувство принадлежности к своей большой семье, к своей стране, к своей большой команде… В данном виде счастья присутствует максимально высокий уровень основного нейромедиатора – окситоцина – и помогает креативин. Последний здесь совершенно необходим, потому что для веры во что-то несравненно более высокое и масштабное по сравнению со мной, помимо окситоцина, требуется еще и немного творческого воображения. Если у кого-то совсем плохо с креативином, то у него явно будут проблемы и с верой, поскольку на одной окситоциновой любви нельзя представить себе что-то высшее. Так, у некоторых людей молитва затруднительна без взгляда на иконописное изображение. Вид счастья «Летний Окситоцин. Вера, духовная любовь» все же требует от человека некоей интуитивности и способности мыслить возвышенными образами, и если таковые имеются, то данный вид счастья постоянно развивает и его интуицию, и его таланты и творческие способности. Яркие примеры летне-окситоцинового счастья «Вера, духовная любовь» – это христиане во время сошествия Благодатного Огня в Иерусалиме, это мусульмане в мечети во время Курбан-байрама, это буддисты, празднующие День рождения Будды. Это совместное счастье позволяет им переживать себя частью некоего Великого Целого, несоизмеримо большего, чем свое «Я», и свою особую чувственную связь с этим Целым. Внутри этого Целого надо найти свое место. Когда человек его находит, то, с одной стороны, он ощущает себя таким же большим и значимым, как то Целое, частью которого он является, и с другой стороны – он, как никогда, чувствует себя как отдельную значимую единицу внутри этого Целого, иными словами – свою самоидентичность. Парадокс и удивительное свойство данного вида счастья в том, что чем больше человек ощущает себя Частью того Великого Целого, тем ярче он переживает и свою самоидентичность! Духовная любовь – это чувство всеобъемлющей любви к Великому Целому, несравненно большему и высшему, чем я. Это любовь к Богу, к Божественной Вселенной, к самой вере, к Церкви, к которой человек принадлежит. И эти переживания – даже более глубокие и сильные, чем переживания контакта человека с человеком. Не обязательно они должны быть связаны с мистическим или религиозным опытом. Тот же вид счастья, хоть и в меньшей степени, человек может испытывать, ощущая принадлежность к своей стране или просто к своей огромной семье, состоящей из многочисленных родственников, поддерживающих между собой теплые отношения: человек тоже выступает в этих системах как часть более значимого целого. Когда человек охвачен такой любовью, он испытывает счастье переживания смысла своей жизни. Это удивительное состояние незыблемого внутреннего покоя и одновременно – желания совершать активные действия во имя того, к чему я ощущаю свою принадлежность. И именно это чувство дает мощную сплоченность внутри большой семьи или даже большой команды. Чем яснее при этом осознаются общие ценности и миссия того большего, к чему все ощущают свою принадлежность, тем сильнее степень сплоченности. Хорошие коучи и бизнес-тренеры много работают с топ-менеджерами больших компаний для того, чтобы выявить их ценности и миссию, а затем транслировать найденные ценности и миссию «сверху вниз» – остальным сотрудникам, усиливая, таким образом, ощущение принадлежности и сплоченности. Всегда ли это получается? Не всегда, потому что выявленные ценности и миссия должны быть настоящими, а не фальшивыми. 66 Как-то раз в начале тысячелетия мы с семьей оказались в Пермской области на Чусовском металлургическом заводе, где на тот момент активно работал отдел HR, внедряя ценности предприятия сверху вниз. На торжественном собрании, которое мне довелось увидеть, передовикам производства, по решению отдела кадров, должны были вручать специальную премию имени князя С. М. Голицына, основавшего этот завод в конце XIX века. Собрание было действительно очень торжественным. Сначала на огромном экране был показан фильм, где под музыку Г. В. Свиридова «Время, вперед!» шла хроника успехов завода. К слову сказать, на тот момент задачи предприятия заключались в выплавлении особых труб, применяемых в различных областях. Под громкую торжественную музыку фильма «левитановский» голос диктора вещал о героическом труде рабочих в сталеплавильных цехах с упоминанием цифр. Потом были показаны исполинские грузовики, участники какого-то мирового ралли, победившие в нем, безусловно, только благодаря деталям, изготовленным на Чусовском металлургическом заводе. Бесконечные грандиозные победы мирового масштаба всё перечислялись и перечислялись, и все они были связаны с Чусовским металлургическим заводом. Люди в зале были преисполнены гордости за свое предприятие и значимости всего происходящего. И наконец было объявлено, что премии имени князя С. М. Голицына передовикам будут вручать потомки князя. Далее произошло само вручение, и потом передовиков поздравляли все: и руководство, и потомки, и товарищи по цеху. А девочки с бантиками выбегали на сцену и подносили им цветы. В общем, для того, чтобы поощрить хорошо работавших людей, руководство устроило вот такую грандиозную церемонию… Но как же все это напоминало «махровые» советские времена, хотя по всей стране уже «в полный рост» шествовал капитализм… А дело было в том, что сотрудники службы HR Чусовского металлургического завода находились уже в достаточно зрелом возрасте, то есть их рост, воспитание и обучение проходили именно на таких помпезных советских моделях. Единственным «смелым ходом режиссера», включенным в сценарий, было вручение наград потомками князя… Как вы думаете, как сложились дела у того завода? Мягко говоря, не очень… Сложно судить, каковы были объективные причины его постепенного угасания, когда ничто этого, казалось бы, не предвещало, но, по всей видимости, методы руководства и технологии не смогли идти в ногу с новой действительностью, точно так же как и средства проведения объединяющих мероприятий. В нейролингвистическом программировании есть важное понятие – «Нейрологические уровни». Их начали разрабатывать еще Грегори Бейтсон и Бертран Рассел, а практическим рабочим инструментом их сделал Роберт Дилтс. И мы о них уже говорили (см. рис. 2). Именно через эту систему Логических уровней на стратегических сессиях коуч или бизнес-тренер проводит топ-команду. Процесс этот очень нелегкий и энергозатратный, но только так возможно «вытащить» истинные ценности компании, ее видение и ее миссию. Далее эти истинные ценности при помощи специальных методов «доносятся в народ». И именно на основе миссии, видения и ценностей, внедренных в сознание сотрудников, выстраиваются и крупные корпоративные мероприятия. Если корпоративное мероприятие организовано правильно, то можно наблюдать такое интересное явление, как «окситоциновое опьянение», которое никак не связано с употреблением алкоголя. Оно возникает, когда есть множество людей, объединенных единым порывом, единой благородной целью. Окситоциновое опьянение – чрезвычайно приятное состояние – возникает на больших «эвентах», где присутствует дух «большой семьи». Такое состояние может возникнуть спонтанно либо в том случае, когда имеется общая миссия, видение и 67 ценности и к тому же если руководство сумело доказать людям, что постоянно проявляет о них родительскую заботу. Лично мне и членам моей семьи – отцу и брату – посчастливилось в полной мере пропитаться счастьем Летнего Окситоцина и три дня пребывать в состоянии «окситоцинового опьянения», когда мы стояли в окружении Белого дома в Москве в августе 1991 года, объединенные общей миссией – отстоять свободу страны. Первая ночь оказалась самой нелегкой, и людей в оцеплении было меньше всего, – видимо, «вражьи голоса» – западноевропейские станции на домашних радиоприемниках, оповестившие о том, что все, кто может, должны идти к Белому дому, – имелись лишь у небольшой части населения Москвы. Было страшно. Говорили, что идут танки и скоро начнут стрелять по нам, что «на Садовом кольце уже расстреляли пять человек». Мужчины сначала приказывали, а потом умоляли – и лично, и в рупор – нас, немногих женщин, которые там были, уйти. Но мы не слушались, и в конце концов с нашим присутствием смирились и стали о нас по-родственному заботиться. Один из бывших «афганцев» повесил в нише Белого дома штору из флага бывшего СССР и где-то раз в два-три часа строго нам командовал: «Девочки, в туалет!» Было холодно, беспрерывно моросил дождь, но никто и не думал уходить. Из мужчин постепенно сформировались отряды человек по пятьдесят, и они все время бегали строем, туда-сюда, сканируя ситуацию на предмет возможных провокаций. Из Белого дома вынесли одеяла, и мы в них кутались. Наши ребята, уж не знаю как, разожгли костры, мы раскладывали медикаменты, подпевали псалмы откуда-то возникшему священнику, ходящему вокруг Белого дома с кадилом. Никто из нас раньше друг друга не знал, но все мы ощущали себя как одно целое. Мой отец и мой брат тоже передвигались по лагерю где-то неподалеку – каждый со своим отрядом-патрулем. Кульминационный момент настал, когда голос в рупоре вдруг с надрывом выкрикнул: «Танки справа!» И все немедленно вскочили и ринулись: ВПРАВО!!! Ни у кого не возникло ни малейшего желания бежать влево. Это было невероятное переживание: каждая жизнь и судьба – как часть единой жизни и судьбы нашей страны, которая только недавно вступила на путь свободы, но уже успела почувствовать ее вкус. Мы держались за руки – незнакомые люди, в одночасье ставшие роднее родных… И вдруг по толпе пробежало известие, равносильное чуду: один из прибывших танков неожиданно развернулся и направил пушку на остальные танки, выбрав встать рядом с нами и даже перед нами, закрыв нас собой! И тут мы заплакали и стали обниматься. Каким-то обострившимся интуитивным чувством мы поняли, что это была УЖЕ победа. Действительно, через недолгое время остальные танки ушли. На следующий день окситоциновое опьянение продолжалось. Заметим, никто не пил, алкоголя у нас вообще не было, несмотря на холод. Но произошло еще одно чудо: к нам вдруг стали подъезжать один за одним фургоны с едой, причем с настоящими деликатесами по тем временам – пиццей и кока-колой! Это было очень вовремя. А произошло это оттого, что недавно образовавшиеся в стране бизнесмены-«кооперативщики» решили нас поддержать: они всех обнимали, благодарили, выражали восхищение бесстрашию тех, кто отстоял страну и их бизнес в том числе, и все продолжали и продолжали подвозить еду, хотя в нас уже ничего не лезло… Как мы все тогда друг друга любили! Нами в этот момент в полной мере переживался тот самый тимос, о котором я писала в начале книги. Это был единый тимос, поровну разделенный на всех, кто в первую ночь не ушел от Белого дома: нас чествовали и называли героями, и это было счастье. Настоящее летне-окситоциновое счастье. 68 Потом, двадцать три года спустя, похожее состояние ощущалось на Майдане в Киеве. Мы туда поехали с детьми, чтобы поддержать тех, кто выступил против избиения студентов. Говорили по-русски, и нам все были рады: звали к каждому костру поесть и попить чаю, говорили, что им важна наша поддержка… В те дни, когда мы там были, Майдан был потрясающим интеллигентным местом всеобщей любви, братства и ликования. Потом началась совсем другая волна, как раз в тот день, когда мы уехали домой в Москву… Окситоциновое опьянение на Майдане развеялось, потому что люди устали ждать и понимали, что ничего не происходит. Кроме того, у всех «встала» работа, и никакой работодатель не согласился бы платить зарплату своему сотруднику за то, что тот неделями сидит на Майдане… Волна людей, объединенных единым порывом, естественным образом схлынула, и на смену пришли профессионалы… Я здесь ни в коем случае не о политике. На семинарах «Берега Силы» полный запрет на разговоры на такие неоднозначные темы, потому что к нам приезжают люди из восьми стран, оттого и мнения по поводу происходящего – очень разные. Так вот, то, о чем я говорю, это не политика, а чистой воды психология. В состоянии окситоцинового опьянения людей нельзя передерживать: должен быть дедлайн. Это, естественно, касается не только освободительных восстаний и демонстраций, а абсолютно любого события, где есть множество людей. Представьте себе многолюдную свадьбу, которая затягивается на месяц или больше! Кстати, о свадьбах! Помните, с чего начинается фильм «Крестный отец» Ф. Ф. Копполы? Это как раз грандиозная свадьба Кони, любимой и единственной дочери дона Карлеоне. Режиссером удивительно точно передана та самая атмосфера окситоцинового опьянения, когда радуются и ликуют все: и огромная итальянская семья, и огромная мафиозная семья! Все присутствующие на празднестве ощущают себя частями огромного ликующего целого и с радостью отдаются атмосфере всеобщего родственного опьянения и тотальной любви друг к другу. Примерно такое же явление часто имеет место, когда собирается большая семья, чтобы отметить какое-то важное для всех событие – свадьбу, крестины, похороны, юбилей. В связи с этим поделюсь некоторыми личными этнопсихологическими наблюдениями за узбекским народом, потому что на примере их жизни наиболее наглядно можно увидеть, как формируется в человеке это летне-окситоциновое счастье, дающее азиатам ощущение стабильности и защищенности в этом мире. Вот уже более пятнадцати лет мы работаем с узбеками, проживая с ними под одной крышей. На их глазах и, можно сказать, и на их руках тоже росли наши дети, поэтому отношения у нас не совсем рабочие, а скорее полуродственные: все торжества и дни рождения мы празднуем за одним столом, гостей тоже принимаем вместе. И наши дети, услышав разговор двух незнакомых узбеков, могут понять, о чем речь. Поэтому когда мы всей семьей посещали, по приглашению наших родных сотрудников, Узбекистан, то имели счастливую возможность увидеть их жизнь и обычаи изнутри, а не как туристы. Так вот, самое большое счастье для узбека – летнее-окситоциновое: быть вместе со своим родом, со своей большой семьей и ощущать себя ее частью. И формируется оно в буквальном смысле с пеленок. Детей там любят иметь много: нам, европейцам, даже сложно себе представить, как одна женщина может родить четырнадцать детей. И не только родить, но еще и вырастить! Тем не 69 менее именно такие узбекские семьи и есть. Как вы понимаете, из-за этого практически весь кишлак находится друг с другом в отношениях родства в той или иной степени: если родство и не кровное, то чей-то племянник точно женат на двоюродной племяннице чьей-то жены, а это значит – он тоже родственник! Поэтому за столом у гостеприимного хозяина всегда много гостей, а гостеприимство – тоже одна из национальных черт. Все постоянно ходят друг к другу в гости. И в каждой семье, конечно, в любой момент обязательно есть дети. И они тоже «ходят» в гости на руках у своих родителей. Ребенок на руках или на коленях узбечки или узбека – совершенно естественное явление. И вот сидят узбеки за столом – достарханом. Сидят прямо на полу, на подушках, без обуви. И, предположим, на руках одного из гостей сидит маленький ребенок, которому примерно полгодика. Давайте проследим, что с ним происходит. Как мы понимаем, ребенок не может долгое время оставаться неподвижным. Он крутится, к чему-то тянется, ему что-то дают или отвлекают, не прекращая застольного разговора. Любые эмоции ребенка принимаются совершенно естественно: веселится он или плачет, отношение к этому одно и то же – добродушно-ласковое. Ребенка умело качают, подкидывают, чем-то отвлекают – типа звона пиал друг об друга, и при этом никто даже не думает прекращать оживленную беседу с остальными гостями. Тоже мне, событие – ребенок кричит, покричит и успокоится, это никак не повод прерывать коммуникацию между взрослыми! Причем ребенок при этом тоже включен в коммуникацию: ему успевают сделать вполне адресные доброжелательные послания, вербальные и невербальные, как и своему собеседнику. Если ребенок соскучился на одних руках, его передают по кругу своему соседу. И сосед воспринимает переданного ему ребенка как нечто само собой разумеющееся – все ж родственники, и все этого ребенка знали еще в проекте. И теперь ребеночком точно так же занимается уже сосед – кто-то из его двоюродных – троюродных дядь или теть, а может быть, и бабушек. Бабушками в Узбекистане становятся рано. Помню, как мне в первый раз именно так, по-родственному, передали на руки одну чудесную полугодовалую девочку в розовой кофточке. Меня тогда поразило, что девочка не выказала никакого удивления, восприняв переход ко мне на руки – совершенно чужой тете – как нечто совершенно нормальное. Находясь с ней в трепетном контакте, я вдруг поняла, ЧТО ощущает этот ребенок. Он смело познает мир, чувствуя полную защиту и принятие себя со стороны этого родственного круга. За своей спиной он уже с первых месяцев своей жизни привык ощущать тепло чьего-то дружественно-родственного тела и надежных заботливых рук, которые, когда надо, подхватят, а когда надо – протянут то, что хочется потрогать или сунуть в рот. И телесное ощущение такого доброго, радостного, поддерживающего и защищающего круга человек несет с собой всю оставшуюся жизнь. Не дай Бог кому-то из узбеков лишиться этого чувства. Помните, какое самое страшное наказание было для наших первобытных предков? Отлучение от племени! Нам, цивилизованным людям, это сложно понять: мы ведь стремимся к самодостаточности! Но давайте сыграем прямо сейчас в интересную игру, чтобы понять, что мы мало чем отличаемся от азиатов, всей душой и всем телом привязанных к своему роду. Представьте себе, что вы идете вдоль красивой реки, сбоку от вас роскошный лес, полный грибов и ягод, над головой – ясное солнце и голубое небо, погода теплая и приятная, но только кругом – вообще никаких признаков присутствия человека. Ни электрического столба, ни дороги, ни следов покинутой стоянки. И вы точно знаете, что не встретите ни одного домика, над вами не пролетит ни один самолет и даже вечером вдали не зажжется ни одного огонечка, который бы указывал на наличие какого-то жилья хотя бы в отдалении… И мобильного телефона в руках тоже нет! Если мы действительно представим себе все это, то поймем, как на самом деле это страшно… Так что вид себе подобных, как бы мы ни ценили 70 одиночество, все же, на бессознательном уровне, успокаивает нас, снимает тревожность и показывает, что мы не одни, даже если этим людям нет до нас дела. А вот у узбеков – всем и до всех есть дело! Их всегда интересует, кто у кого родился, кто на ком женился, в молчании проведут руками по лицу и прошепчут молитву, вспомнив о том, что кто-то недавно перешел в мир иной. И непонятно, какое преступление должен совершить человек, чтобы быть выкинутым из того магического родового круга. Его принимают такого, какой он есть, – со всеми его успехами и ошибками. Даже если человек сильно запутался по жизни и, допустим, бросил жену с четырьмя детьми, его пожурят, скажут, что это нехорошо, – всё! Он продолжит сидеть за общим столом, и никому в голову не придет сказать тому мужчине: ты, дескать, не приходи, раз семью свою бросил. Как маленькому ребенку позволяется быть таким, какой он есть, так и взрослому: «Какой-никакой, все равно – наш!» Есть, конечно, ряд правил, которые человек должен соблюдать. Одно из них – полное повиновение родителям и старшим членам рода. И вообще всех, кто старше тебя хотя бы на год, в том числе и своих родных братьев и сестер, называют только на «вы». Такая иерархия поддерживает порядок и является неким стабилизатором выстроенной родовой системы взаимоотношений. Однако такая окситоциновая защищенность чревата «подсадкой» на окситоцин. Чаще всего именно родители находят своим детям – и сыновьям, и дочерям – их вторую половинку. Молодому человеку и тем более девушке в голову не придет сказать, что я, мол, вначале хотел бы увидеть мою будущую жену или мужа. Нет уж, кого папа с мамой выбрали, того и бери! Считается, что родителям виднее, потому что они в первую очередь смотрят в корень – на семью, с которой предстоит породниться. В большинстве случаев такие патриархальные браки оказываются очень стабильными. На моих глазах два молодых узбека, с разницей в несколько лет, уезжали на родину жениться. Одному прислали фотографию его будущей жены – симпатичной и сильно накрашенной девушки, – он был счастлив безмерно и с гордостью говорил, что ему будет позволено один раз повидаться со своей будущей женой и даже поговорить с ней перед свадьбой в присутствии ее семьи. Другой молодой узбекский жених напоминал мне влюбленного Ромео. Он все время пребывал в своих грезах, много читал Коран и рассказывал, как он правильно построит жизнь и быт со своей женой, как сильно будет ее любить. Но… при этом он не знал, кто будет его женой! «Мама поговорила с тремя семьями. Я посмотрю издалека на всех трех девушек и выберу, какая мне больше подходит». Я спросила, почему нельзя поговорить с ними лично. Юноша ответил: «Что вы, так нельзя. Я их опозорю. Я ведь выберу только одну из них, а про других тогда будут говорить, что они мне не понравились. Я буду смотреть только издали». И третья, совсем грустная история. Молодой человек поехал разводиться со своей безупречной во всех отношениях женой, которую любил, потому что на этом настаивала его мама. А мама настаивала на разводе, потому что у них не было детей. У узбеков это считается большим позором. Мама уже невестку новую присмотрела. Я тогда искренне возмущалась и говорила: «Руслан, ты ведь любишь свою жену! Ведь не мама с ней живет, а ты! Почему ты не можешь сказать, что любишь эту женщину и не будешь с ней разводиться? Она была тебе идеальной женой, она не виновата, что так получается… Ведь можно взять в дом и чужого ребенка, у которого нет родителей…» Руслан только печально вздыхал и говорил мне: «Мама считает, что жена виновата. Как я могу против мамы что-то сказать? Она ведь своей грудью меня выкормила!» В общем, любая логика здесь была бессильна. Кстати, эта история в результате закончилась плохо для рода Руслана. Он женился на 71 молодой девушке, и та тоже так и не забеременела. А бывшая жена Руслана, красавица, вышла замуж второй раз и родила – одного за одним – четверых детей! Так что иногда опасно с позором выставлять из дома невестку и жену, чтобы потом не опозориться самим. Но это был, как говорится, их выбор. И еще одна даже более грустная история. Молодой человек женился, по выбору родителей, на своей двоюродной сестре, и все дети у них родились с ДЦП, явно из-за близкородственной связи. А старший сын до того отказался жениться на кровной родственнице, пусть и дальней: не буду, говорит, и всё. В родовом кругу его поругали, пожурили за такое непослушание, а потом так же спокойно отнеслись к его новому «неправильному» поступку – самостоятельному выбору жены вопреки воле родителей, тоже, естественно, осудив и высказавшись против такого поведения. В результате старший брат получился хоть и не самым правильным сыном, зато счастливым мужем и отцом. А младший сын – правильным сыном, но детки его родились с ДЦП и, к несчастью, рано покинули этот мир. Старший сын, вопреки родовым традициям, вырвался из «окситоцинового плена», слез с «окситоциновой иглы» и сам сделал свою жизнь. У второго послушного брата все сложилось по-другому… Какие мы можем сделать выводы по поводу родовых традиций, основанных на окситоцине в качестве «наркотика счастья»? Они прекрасны, пока поддерживают человека. Они страшны, когда они его ломают. Мудры те родители, которые позволяют своим детям самим выбрать себе жену, сами являя им эталонную роль отношений между мужем и женой. Тогда их сын, скорее всего, не ошибется. С девушками, конечно, все намного сложнее. Культурально они очень несамостоятельны и, без всякого сомнения, сами испугаются ответственности выбирать суженого без родителей. Самостоятельность в них просыпается лишь тогда, когда они сами становятся матерями, так что, в силу особенностей культуры и менталитета, мы говорим только о возможности принимать решения для мужчины. Родители, которые не могут позволить своему ребенку быть взрослым, в том числе и совершать ошибки, скорее всего, в глубине души вообще не верят в способность сына жить без их помощи. В этом смысле сама родовая система в целом намного мудрее некоторых отдельно взятых семей, хоть они и являются ее частью… А сам род и его сила – это поразительное явление, по своей внутренней мощи и долговечности своих патриархальных корней. Наверное, родителям, если они хотят быть мудрыми родителями, перед принятием важного решения стоило бы послушать, что говорит сам Род внутри их. И это касается не только узбеков, но всех других народов – и азиатских, и европейских. Просто на узбекской культуре это видно особенно ярко, как в увеличительное стекло. Счастье Летнего Окситоцина – это то, во что развивается Весенний Эндорфин, затем Весенний Окситоцин. На каком-то этапе муж любит свою жену уже не только как мужчина – женщину, человек – человека, но и как часть своей семьи. И такая любовь еще крепче. А если семья еще и верующая, то каждый ее член ощущает свою принадлежность к единой вере, к единой церкви (если они туда ходят), к единой семье верующих людей во все времена и эпохи. |